Простите, милочка, здесь нельзя пользоваться телефоном.
Я отвернулась от нее и заткнула другое ухо пальцем, чтобы не пропустить, что мне ответят на другом конце линии.
Я вынуждена просить вас прервать звонок. Боюсь, вам придется подождать, пока вы не окажетесь снаружи.
Я одарила ее таким взглядом, что она тут же умолкла.
Вы дозвонились до приемной доктора Джеймса Уиттекера, произнес металлический голос в моем ухе. К сожалению, сейчас никто не может вам ответить. Мы работаем с
Телефон полетел на матрас. Медсестра с опаской смотрела, как я лихорадочно роюсь в содержимом сумки, отыскивая бумагу и ручку.
Пожалуйста, сделайте для меня кое-что, попросила я, отрывая чистую страницу ежедневника и поспешно накарябав несколько строк. Это имя и телефонный номер лондонского врача, который наблюдает меня по поводу ну, не важно. Главное, он знает, кто я. Не могли бы вы попросить доктора Таллока связаться с ним? Мой врач подтвердит все относительно моих головных болей и и прочего.
Я сунула листок сестре. Та, поколебавшись секунду, взяла его и положила в карман.
Вы не забудете? Пожалуйста, это очень, очень важно.
Недовольное выражение на ее лице сменилось грустным сочувствием.
Пусть позвонит сразу, как только поговорит с доктором Уиттекером. В любое времяхоть днем, хоть ночью, не важно.
Все с тем же печальным взглядом сестра кивнула, медленно положила цветы от Мэтта на кровать, будто на могилу, и вышла из палаты.
Отцу, приехавшему за мной чуть позже, я не стала ничего говорить о найденном номере. Скоро все и так прояснится, когда в больнице поймут, что я ничего не выдумала. Зачем мне снова выслушивать, что это все моя амнезия?
Я, правда, пока еще не придумала, как мой настоящий диагноз сможет объяснить прочие вопиющие несуразности. Такие мелочи, как воскрешение мертвых, чудесное исцеление, а также, не будем забывать, неожиданное появление жениха. Мысленно я пока отмела эти загадки в сторону, будто кружочки конфетти. Нельзя позволять мыслям разбегатьсясперва доктор Уиттекер, а с остальным разберусь потом.
* * *
Наш старый дом был все тот же. В смысле тот же, что и пять лет назад, перемены, замеченные мной парой дней ранее, исчезли, как не бывало. Пропали металлическая изгородь и деревянные жалюзи, входная дверь и оконные рамы вернулись к первозданному обшарпанному виду и просили хорошей покраски. Сад тоже вновь пришел в упадок. В общем, все выглядело просто чудесно.
Первый сюрприз обнаружился, едва я вслед за отцом переступила через порог и тут же отпрыгнула обратно, когда что-то черное и длинное метнулось из прихожей в гостиную.
Что за чертовщина?!
Успокойся, это всего лишь Кицци. Думаю, мы ее напугали.
Неизвестно, кто кого больше напугал.
Что еще за Кицци?
Наша кошка. То есть, наверное, теперь уже мояты ведь переехала.
Секунду я переваривала это удивительное известие. В детстве у меня никаких животных не было, не считая пары золотых рыбок, и те недолго протянули. Странно, что теперь папа решил вдруг завести домашнего питомца.
Ты подарила ее, когда уезжала в университет. Сказала, что с кошкой мне будет не так одиноко.
Очень мило с моей стороны. Я медленно двинулась за папой по коридору, осмысливая новое открытие. Значит, я училась в университете. И на стене гостиной среди старенькой, но такой до слез знакомой обстановки меня ждало зримое подтверждение этого. С большой фотографии в позолоченной рамке на меня гордо смотрело мое собственное отражениев мантии и академической шапочке, с изысканно надписанным свитком в руках. Как ни глупо, глаза у меня защипало от слез. Я закончила университет. Я училась и получила диплом. Моя мечта сбылась. Первый раз мне вдруг пришло в головучего ради я так стремлюсь разрушить реальность, которая во всем куда лучше, чем та, в которой я жила?
Может, чаю? предложил папа, уже на полпути к кухне. Его поколение считало, что нет такой проблемы, которую нельзя решить, залив кипятком пакетик с сушеной травой.
Я кивнула и собиралась устроиться в одном из уютных потертых кресел, но вместо этого принялась бродить по комнате, сама не зная, чего хочу: то ли найти доказательства того, что все вокруг фикция, то ли заставить себя поверить в невероятное.
Фотография с вручения диплома была не единственной в комнатена камине стояло еще несколько. Я подошла взглянуть на них поближе. Две я помнила. Свадебное фото родителейзабавный вид давно вышедших из моды нарядов и причесок отходил на второй план, стоило взглянуть на счастливые, лучащиеся улыбками лица молодоженов. Я очень любила этот снимок. На другомединственном сохранившемсябыли мы, все трое, во время поездки куда-то на побережье. Стоим на пирсе, я держу маму и папу за руки. Картинка вдруг задрожала и начала расплываться перед глазами. Меня наполнило чувство невосполнимой утраты. Я давно не испытывала такой тоски по матери, которую, по сути дела, и не знала.
Оставались еще две фотографии. При взгляде на первую я невольно рассмеялась, и всю мою хандру как рукой сняло. Снимок сделали на каком-то школьном спортивном празднике, когда мне было лет семь. Мы с Джимми держали в руках небольшой серебряный кубок, который завоевали на пару в соревнованиях по бегу с яйцом в ложке. По-моему, с тех пор я никогда и ничего не выигрывала. Хотя, как знать, может, в универе я стала чемпионкой по десятиборью? Меня теперь уже ничего не удивит!.. Детские лица на фото сияли гордостью, верностью нашей дружбе и чистым, неподдельным счастьем. И у меня, и у Джимми рот от уха до ухаплевать, что щербатые улыбки не особо фотогеничны.
Последний снимок я раньше не видела. Взяв его с полки, я отошла к окну, чтобы рассмотреть получше. Сделан он был совсем недавно, судя по тому, что выглядела я почти так же, как в зеркале сегодня утром. Та же прическа, то же лицо безо всякого шрама. Обстановка дорогого отеля или ресторана, на переднем плане заваленный подарками стол, а за ним, посередине, виновники торжестваМэтт и я. Его правая рука крепко обнимает меня за талию, левая поддерживает мою кисть с выставленным на камеру впечатляющих размеров кольцом. Бриллиант на нем сиял и переливался так, что скромная стеклянная рамка с трудом вмещала весь этот блеск.
Звон чашек на подносе объявил о возвращении папы. Я порывисто обернулась, будто застигнутая за чем-то неприличным, и поскорее вернула фото на место.
Не наводит на воспоминания?
Я сокрушенно покачала головой.
Те я помню, махнула я в сторону старых снимков, но этот вижу впервые в жизни.
Папа, слегка поникнув, опустился в кресло. Мне стало не по себесколько ему из-за меня приходится страдать!
Кольцо, правда, ничего так, заметила я, стараясь хоть немного развеселить его. Бриллиант настоящий?
Попытка достигла целион улыбнулся. Некоторое время мы молча потягивали горячий чай, что избавляло от необходимости поддерживать разговор. Мне не хотелось нарушать умиротворение момента, но нужно было предупредить отца кое о чем важном.
Пап, должен позвонить доктор Таллок. Позовешь меня тогда, ладно?
Во взгляде отца читалось удивление.
Зачем ему? Разве мы не договорились обо всемчто он устроит консультацию со специалистом по амнезии?
Я вздохнула, стараясь не показать, как неприятно мне это слово.
Я оставила ему записку. Он кое с кем свяжется и потом обязательно перезвонит, я уверена. Не волнуйсятогда все встанет на свои места.
Слегка озадаченный, папа обещал выполнить мою просьбу и как раз уговаривал меня прилечь, пока он займется обедом, когда неожиданный звук заставил нас обоих подскочить на месте. Уже знакомая мне черная кошка, вскочив на подлокотник дивана, злобно зашипела в мою сторону, подняв шерсть дыбом, потом внезапно соскочила на пол и метнулась к порогу, там повернулась, ширкнув по ковру когтями, и вновь уставилась на меня.
Какого пробормотал отец.
Кошка, не отрывая от меня взгляда, вдруг испустила низкий утробный мяв.
Кицци! прикрикнул папа. Да что на тебя нашло?
Я вжалась в спинку креслауж не бросится ли? Глаза у разъяренной бестии мерцали двумя изумрудами. Гневно фыркнув напоследок, она выскочила из комнаты. Мы с папой уставились друг на друга в немом изумлении. Я нарушила молчание первой:
И часто с ней такое?
Нет. Вообще никогда. Первый раз вижу, чтобы она так себя вела. Кицци тебя всегда просто обожала.
Ну, тогда мне повезло. Боюсь представить, что было бы, если бы я ей не нравилась.
Он деланно рассмеялся и начал убирать чашки; я видела, что необъяснимое поведение кошки не дает ему покоя.
Позже, уже днем, отец постучался ко мне с новой чашкой чая. В спальню я вообще-то отправилась, чтобы найти что-то потеплее шелкового костюма, в котором приехала из больницы, однако в процессе, разбирая содержимое шкафа и ящиков комода, совершенно погрузилась в прошлое. На полу вокруг меня были разбросаны в беспорядке старые журналы, одежда и разные памятные мне вещицы. Не без труда преодолев препятствия, папа поставил дымящуюся чашку на прикроватный столик.
Похоже, я не особенно рвалась что-либо выбрасывать, когда съезжала.
Это да. Зато теперь может пригодиться. Вдруг что-то подстегнет твою память.
Тут в основном все совсем древнее. Ничего такого, чего бы я не узнавала Пап, я по-прежнему думаю, как и раньше. Я знаю, ты очень надеешься, что я вдруг прозрею и все вспомню, но едва ли так случится. Я ведь ничего не забыла, вот в чем дело. У меня нет пробелов в памяти, ни малейших. Я могу восстановить события последних пяти лет буквально день за днем. Только это будут совсем другие пять лет.
Его взгляд, полный любви и сострадания, заставил меня остановиться. Нет, лучше буду молчатьни мне, ни ему от правды не легче.
Давай подождем, что скажет специалист, хорошо, Рейчел?
Я медленно кивнула. Пусть пока тешит себя надеждой, раз уж верит во всемогущество этого «специалиста» не меньше, чем в целительную силу чая.
Папа двинулся к двери, а я принялась убирать на место свидетельства дней моей юности. На пороге он задержался.
Кстати, я, кажется, понял, что встревожило кошку.
Я подняла взгляд от огромной кипы журналов, по которым помойка плакала.
Да, у меня весь день не шло из головы ее странное поведение. Потом я наконец сообразил, что это из-за твоего запаха.
Ну спасибо, пап.
Нет, я не в том смысле. Больничного запаха, я имею в видукарболка там, лекарства разные. Наверняка он на нее так подействовал, больше нечему. Вот увидишь, такое не повторится.
Я и хотела бы в это поверить, но у меня почему-то сложилось впечатление, что кошка просто защищала свою территорию от кого-то, кого видела первый раз в жизни.
* * *
В тот день звонка из больницы я не дождалась. Единственный раз, услышав телефон, я кинулась к нему со всех ног Увы, звонил Мэтт из своего номера в гамбургском отеле. Я с трудом скрыла разочарование в голосе. К счастью, мой новоприобретенный жених тоже не был настроен на долгий разговор, и меньше чем через десять минут мы распрощались.
И как он там? спросил папа, когда я положила трубку. Что-то в его тоне меня зацепило.
Нормально. Весь в делах. Повинуясь какому-то внезапному порыву, я неожиданно для самой себя спросила:Он тебе не особо нравится, да?
Папа зашуршал газетой, которую читал, и протянул паузу чуть дольше, чем нужно.
Да нет, ничего подобного. С чего ты взяла?
Не знаю. По голосу, по глазам чувствую
Он не стал отнекиваться.
Если даже и так, если у меня есть некоторые сомнения, я и слова бы не сказал, раз это твой выбор. К тому же вы уже очень давно вместе.
Только не в моей реальности. Мы расстались вскоре после в общем, почти сразу после школы.
Очевидно, мои слова пробудили в отце неожиданное любопытство.
Любопытно, твоя амнезия сконструировала мир, где вы с Мэттом не помолвлены Что бы это могло значить? Считая, по-видимому, что напал на какую-то мысль, он продолжил:А скажи, в этой твоей «другой жизни» ты, случайно, не с Джимми?
Я вздохнула. Меня что, вообще никто не слушал?
Нет, пап, вряд ли это возможно, раз он умер.
Повисла неловкая пауза. Наши взгляды встретились, и мы оба почли за лучшее оставить эту тему.
* * *
На следующее утро, когда я вошла в кухню с мокрой после душа головой, в старом халатике, который был мне безнадежно мал, папа накладывал на тарелку горку резиновых даже с виду кусочков омлета. Больничная еда вдруг вспомнилась с некоторой ностальгией.
Не стоило, пап. Я с утра обычно только тостом обхожусь.
Глупости, с пугающей решимостью отозвался он. Так мы тебя на ноги не поставим, с одной несчастной сухой коркой на завтрак.
Я хотела уже возразить, что вряд ли все мои проблемы решатся горячим питанием, когда в дверь неожиданно позвонили.
Откроешь, пока я накрываю на стол?
Я пошла в холл, по дороге отжимая влажные волосы. За матовым стеклом двери угадывался высокий темный силуэт. У меня слегка екнуло сердце, когда я протянула руку открыть защелку. Визит мертвого друга не лучшее средство для поднятия аппетита.
Джимми прошел вслед за мной в кухню, держа в руках большую картонную коробку.
Привет, парень. Как раз к завтраку, присоединишься?
Но у Джимми вид папиной стряпни, кажется, тоже не вызвал энтузиазма.
Простите, Тони, я уже поел. Заскочил на минутку поздороваться.
Насчет завтрака он соврал, я знала это, даже не видя его глаз. Мы всегда были друг для друга как открытая книга. Или нет? Я вдруг почувствовала, что краснею, и внезапно ощутила, насколько нескромно выглядит мой халатиксовсем не для встречи гостей.
А в коробке что?
Хорошо еще, хоть папа спросил. Для меня оказаться рядом с давно умершим другом было само по себе так странно, что я не обратила бы внимания, приведи он с собой слона на веревочке.
Понятия не имею, отозвался Джимми. Служба доставки подвезла, ну я и сказал, что занесу. Это для Рейчел.
Я подняла взгляд от расходящихся пол халата, которые безуспешно пыталась свести вместе.
Для меня? От кого?
Папа оглянулся от плиты.
Наверное, твоя одежда. Мэтт обещал прислать что-нибудь, у тебя ведь здесь почти ничего нет.
Что верно, то верно, подтвердила я. Очень мило, что он позаботился отобрать нужное.
Джимми слегка хмыкнул.
Скорее секретаршу заставил, не удержавшись, съязвил он.
Я немедленно встала на защиту Мэтта.
Вообще-то сам он очень занятвчера улетел в Гамбург.
В глазах Джимми промелькнуло любопытство, но от дальнейших ехидных комментариев он воздержался. Папа, похоже, ничего не заметив, добавил:
Кстати, Рейчел, забыл тебе передать. Мэтт сказал, что еще в понедельник звонил в журнал и поставил их в известность о случившемся.
Сбитая с толку, я повернулась в его сторону:
Журнал? Какой журнал?
В котором ты работаешь.
Внутри у меня пробежал знакомый холодок, когда очередное сногсшибательное известие достигло моего рассудка.
Я не работаю ни в каком журнале.
Мужчины обменялись выразительным взглядом: «Бедняжка Рейчел, опять эта чертова амнезия». Внезапно рассердившись, я вскочила на ноги, чуть не опрокинув стул.
Не надо на меня так смотреть! Ах-ах, Рейчел сошла с ума, прячьте ножи и вилки!.. Что я, по-вашему, не знаю таких элементарных вещей? Не знаю, где я работаю?
В журнале ты не так давно. Может, помнишь прежнее место, в газете? Там ты трудилась куда дольше.
Я работала в газете? Значит, я журналист? Мысль о том, что я добилась своей цели, на миг захватила меня, но я тут же сердито затрясла головой, чтобы рассеять нелепую фантазию. Чушь собачья. Уж такое бы я не забыла.
Ты много чего забыла, не только это, пробормотал папа. Судя по голосу, он начинал терять терпение.
Джимми, по-прежнему спокойный и собранный, протянул руку и взял мою ладонь.
Рейчел, присядь, пожалуйста.
Когда я не послушалась, он мягко потянул меня вниз. Пришлось подчиниться. Пододвинув свой стул, он по-прежнему невозмутимо, размеренным и четким голосом спросил:
Так где же ты работаешь, Рейчел?
Он смотрел мне прямо в глаза, почти не мигаятак, наверное, полицейских учат допрашивать подозреваемых.
«Андерсонс инжиниринг», рядом с Юстонским вокзалом. Я секретарь в отделе продаж, работаю там больше трех с половиной лет. Номер телефона: ноль двадцатьсемьдесят пятьвосемьдесят одинсорок тривосемьдесят семь.
Если Джимми и поразило то, как быстро и без запинки я ответила, он скрыл это куда лучше папы.