Ты собираешься помогать или как? спросила в упор. Тебе ведь и самому интересно, откуда я свалилась. Ты все время смотришь на меня, как на врага нации. Но если ты такой охрененно прозорливый, что смог прочитать реакцию деда на меня, то разве ты не видишь, что я не вру?
Я свалила все, что собрала, на свободную тумбу, и бросила пригоревшую сковороду в раковину. Очевидно, что готовка не входит в список моих талантов. И я понимала, что здесь не переводят продукты. Миша точно об этом подумал, когда в недовольстве поджал губы и молча вышел из дома.
Мне стало даже немножко стыдно за то, что я так бурно отреагировала. Эмоции взяли верх и полились через край, но теперь, успокоившись, я пожалела. Опершись о столешницу и опустив голову, я набралась смелости и приняла мысль, что со мной случилось что-то очень плохое. Настолько, что мозг заблокировал воспоминания. Возможно, я ввязана в такие проблемы, что лучше никому о них не знать. Может быть, меня до сих пор ищет тот, от кого я сбежала. И точно не для того, чтобы погладить по головке. А дед? Он может не знать меня, но теперь знает, что я здесь.
Дверь скрипнула, и я испуганно отскочила. Громила втащил сани старика с какими-то бумажными свертками и тряпками. Еда! Я набросилась на упаковки, начиная разбирать каждую, и почти ничего из этого не казалось мне знакомым или хотя бы съедобным.
Что это? ужаснулась я и поморщилась от жуткого запаха.
Сушеные грибы, с не меньшим отвращением ответил Миша. Его заинтересовал только один бумажный пакет. Наклонившись, он достал из него леденец в красно-белую полоску и засунул себе в рот.
Я зависла на виде его губ вовсе не потому, что они были греховно красивым, зажимая эту сладость. В голове короткой вспышкой пронеслось размытое воспоминание. Я даже не могла понять, было ли это воспоминанием. Просто мыслеобраз, где я жадно смотрю на такой же леденец сквозь витрину какого-то магазина, и руки окоченели, а стекло покрылось паром от моего дыхания. Я хотела его так горестно, но не могла взять. И брат сказал, что я веду себя как ребенок, а мы больше не дети. Но мы были детьми
Эй! позвал Миша, наклонившись над санями. Он ведь дразнился, подсунув конфету так близко. Точно дразнился. Не стесняйся, чувствуй себя как дома. Если захочешь пососать, только скажи. У меня есть чем тебя угостить.
Я сосредоточилась на его глазах и поняла, что прямо сейчас сижу на коленях перед ним с отвисшей челюстью, и пофиг, что между нами сани. Его «леденец» при большом желании все равно мог до меня дотянуться.
И повезло же мне попасть к настолько приветливому и душевному хозяину, съязвила я, опуская взгляд.
Это нет? разочарованно спросил он и поставил передо мной ботинки. Его голос зазвучал совершенно иначе, без издевки, серьезнее некуда. Тогда бери консервы, штаны и обувайся. Мы идем искать твою машину.
Я с надеждой уставилась на мужчину и даже подскочила. Кажется, он не шутит.
Не уверена, что она моя, сразу объявила, подбежав к нише в стене. Последние штаны были на три размера больше, но плевать. Внутри совершенно пусто.
Но хотя бы будет ясно, в каком направлении ты двигалась, произнес Миша, пока я обувала его уродливые сапоги. Сам обошелся кроссовками и курткой. Кажется, холод его не особо волновал. А вот я плотнее закуталась в шубу и даже нашла шапку на крючке.
Хорошо, идем, произнесла я воодушевленно. Снега на улице было еще больше, чем я помнила. Ты помнишь, откуда я приползла?
Миша окинул меня придирчивым и подозрительным взглядом, понял, что я действительно, не ориентируюсь в пространстве, и с огромным одолжением протянул мне руку. Учитывая то, что наши ноги почти по колена утопали в снегу, от помощи отказываться было крайне глупо. Ну и его рука, как маленькая батарейкаогромная и теплая. Он потащил меня за собой, передвигаясь довольно легко, я бы даже сказала грациозно, насколько это возможно, а вот для меня каждый шаг казался подвигом.
Не падала я лишь благодаря крепкой опоре.
Смотри, здесь я катилась, да? предположила я, увидев борозду на небольшом склоне. Снег почти скрыл следы и выровнял поверхность, но небольшое углубление еще было.
Да, произнес Мишу угрюмо и остановился у самого подножья. Я помнила, что до машины недолго. Если бы мы поднялись, то смогли бы ее увидеть. Но парень почему-то медлил. Ему что-то явно не нравилось, когда издал короткий злой смешок.
Что?
Это граница. Дальше нейтральные земли. Для этого ты здесь? Выманить меня?
Я недоуменно смотрела вперед. Он немного не в себеэто я поняла сразу. В самом деле, кто бы по собственной воле изолировал себя в подобном месте? Только ненормальный. Но теперь я вдруг подумала, что у него вполне могут быть на то причины. А что если и он от кого-то скрывается? К чему все эти вопросы «Кто тебя подослал?» и «Чего тебе от меня нужно?». Нормальный человек, увидев бы девушку в беде, пожалел бы и помог, а не стал нападать с обвинениями. Я должна была подумать об этом раньше.
Медленно вытащила руку из его ладони и хорошенько обдумала ответ.
Разбитая машина должна была убедить тебя, что я не соврала про аварию. Но если ты не хочешь отходить далеко от дома, что же Я сделаю это сама.
Я не сильно схитрила, мне в самом деле хотелось осмотреть машину еще раз. А вдруг найду что-то? К тому же теперь я была достаточно тепло одета, чтобы пройтись чуть дальше. А вдруг повезет, и я найду еще что-то?
Только подумала об этом, только сделала первый шаг, и в голове возник еще один образ. Как вспышка. Серый бетонный потолок надо мной и мерцающая лампочка. Мне казалось, я даже услышала противный писк. Как будто я где-то лежала. Там было холодно, и мне было страшно. Но все это исчезло так же быстро, как появилось. И я сделала еще один шаг. Уже не такой смелый. То место точно не было хорошим, я чувствовала это кожей. Но и я ведь не настолько отчаянная, чтобы возвращаться туда. Еще один шаг и я остановилась. Обернулась на Мишу.
Что это за нейтральные земли? Что это значит? Кто там может тебя поджидать?
Он опять изучал меня какое-то время. Но в конце концов ответил, как мне показалось, честно.
В том и дело, что я не знаю. Кто угодно.
Нехорошие люди? уточнила я. Потому что это противное чувство страха все еще не отпускала.
Нелюди, поправил мой псих. Значит, действительно нехорошие.
Думаешь, они могли бы держать меня там? спросила я, продолжая гадать. Что в том лесу? Какая-то секретная база? Это все русские, да? Они вылавливают американцев и вербуют?
Миша смотрел на меня нечитаемым взглядом. Я не могла понять, предполагает ли он нечто подобное, либо же уже знает, но не хочет говорить. В любом случае через секунду он ответил:
На месте русских вербовщиков я бы нашел себе американку покладистее. Посмотри, к чему все привело? Ты наверняка забила их сковородками, сбежала, еще и угнала машину. Мегера!
Он рассмеялся и пошел вперед, опять схватив мою руку. Значит, моя теория его рассмешила? А мне вот весело совершенно не было.
Русскиезаворчал он, посмеиваясь и поднимаясь вверх шаг за шагом. Я пыталась вспомнить еще хоть что-то, но все тщетно.
Машину мы увидели у того же дерева. Все, как я помнила, даже багажник все еще был открыт.
Вот! воскликнула я, тыча пальцем. Видишь! Всмятку! Она даже не заводится.
Стой тут, скомандовал Миша, придержав меня рукой в пяти шагах от машины. Я сам.
Кивнув, я нехотя повиновалась.
Там ничего нет, бросила ему. Сам убедись.
Он обошел машину по кругу, остановился у капота. Я не удержалась и тоже обошла, чтобы видеть его, но все же удерживала дистанцию в пять шагов.
Я сказал, стой там, недовольно буркнул он. Но когда понял, что я не вернусь и буду следить за каждым его шагом, просто процедил ругательство сквозь зубы и схватился ладонями за смятый в гармошку капот. Мои глаза полезли на лоб, когда громила просто потянул металл, который по всей логике, не мог подняться. Но капот с жутким скрипом все же поддался, как будто парень вскрыл консервы, всего-то.
Вот Опять тот момент, когда он меня пугал тем, насколько сильный и огромный.
Нашел что-нибудь? спросила я, сгорая от нетерпения. Прошла минута, а он все ковырялся во внутренностях машины с заумным видом.
Ничего нового, буркнул он и выпрямился. А потом согнул капот обратно, не прилагая особых усилий. Он двинулся ко мне, и я машинально отступила на шаг. Но Миша, казалось, этого не заметил, он подошел к водительской дверце и продолжил говорить. Тормоза повреждены. Тот, кто сделала это, хотел, чтобы ты попала в аварию. Ты здесь не случайно. На границе. У моего дома. Якобы без памяти.
Без якобы, поправила я.
Как скажешь, ответил он, будто не верил. Что за упрямый болван? Все равно не случайность. И этот кто-то очень не хотел, чтобы я его узнал. Потому и стер все запахи.
Я пожала плечами. Он все время говорил так, будто мог кого угодно узнать по запаху. Мой нос, напротив, был все время слегка заложен. Дышать могла, но вот ароматы с трудом улавливала. Хотя прямо сейчас без труда могла учуять запах Мишиот шубы и вообще, просто запомнила его. Слишком уж крепкий, насыщенный и такой Черт. Хватит!
Ты видела это раньше? спросил он, вытащив из замка зажигания ключи. Не они его привлекли, а брелок.
Да. Я не узнала эту вещь.
Парень смотрел на нее пристально и враждебно. Ощупал, а после опять недобро улыбнулся и бросил ключи мне.
Нажми на лапку. Чувствуешь?
Я сделала, как он просил, и действительно почувствовала.
Это что, кнопка?
Этот брелокпульт от чего-то, заключил Миша и хлопнул дверцей. Хм Возможно, твоя версия про секретную базу не так и паршива.
Значит, все же русские? оживилась я. Громила лишь расхохотался.
Ты забавная.
То есть, дура?
Я не хотел получить сковородкой в лоб, потому забавная.
Да хватит уже! возмутилась я. Я вспылила, и мне жаль. Заметь! Мне реально немного жаль. Хотя у меня есть полное право злиться на тебя после того, как ты себя вел. Ты был грубым.
Облокотившись о машину, псих осмотрел меня с ног до головы весьма узнаваемым и понятным взглядом, так что не оставалось сомнений, о чем он думал. Опять.
Но ты ведь сама сказала, что грубым я тебе нравлюсь больше, растягивая слова, произнес он.
Я в ответ лишь раздраженно застонала.
Ты неизлечим!
ГЛАВА 7
Миша медленно обошел машину, задумчиво ее осматривая. Засунул голову в багажник, прочесал пальцами волосы и на этом все. Он просто прошел мимо меня со скучающим видом, направляясь туда, откуда мы пришли.
Стой! А как же следы? поразилась я. Здесь еще есть борозды в снегу, мы могли бы пройти по ним и
Нет, оборвал он и остановился у склона. Обернулся и пожал плечами. Это западня. Очевидно же.
Он опять, совершенно не стараясь, бесил меня.
Но Западня для кого? От кого? Ты даже не хочешь узнать?
Он улыбнулся с тем видом, будто я опять его «забавляла».
И что ты предлагаешь, а? начала распыляться я. Что мне прикажешь делать?
У тебя есть крыша над головой, тепло и еда. У тебя даже есть регулярный охренительный секс. Чего тебе еще нужно, женщина? Был его довод, который окончательно сорвал все затычки с моих истерических труб.
ПАМЯТЬ! Мое имя. Моя жизнь. Нормальная, а не вот это все с незнакомым психом в стране вечного холода.
Мы познакомились.
О, в самом деле? зашипела я, ненавидя его спокойствие сейчас. Вот лучше бы он орал, а не стоял и смотрел на меня так безразлично. Я ни черта о тебе не знаю, кроме размера твоего леденца. Что ты здесь вообще забыл? От кого скрываешься, что так боишься выйти за пределы своей земли? А Мишаточно твое имя? Оно не очень-то типичное для канадца, знаешь ли.
Я развела руками, ожидая ответа. И ничего не дождалась. Парень смотрел на меня в упор, и теперь я действительно видела его эмоции. Ему удавалось скрывать их раньше, но сейчас он не стал. Он соврал про соседа, соврал и про имя. И не собирался говорить ничего больше.
Покачав головой, я подавила в себе горечь разочарования и отвернулась от него. А потом, не представляя, что буду делать, пошла по припорошенным снегом следам от шин.
Вернись, сухой приказ прилетел в спину. Я не отреагировала. Если ему так надо, пусть возвращает меня сам. Я надеялась, что выйду на дорогу и встречу людей. Возможно, мне удастся как-то объясниться на пальцах. Найти бы телефон, связаться с посольством. Может быть, они найдут мои данные по отпечаткам пальцев, если те не окоченеют и не отвалятся. У меня даже была банка консервов в карманене пропаду. Неоправданно оптимистичный настрой в столь жестких условиях удивлял даже меня саму. Но что-то во мне, и я понятия не имела что, гордость, принципы или тупостьне давали вот так просто смириться и терпеть. Я хотела бороться, только не сдаваться.
Он стоял там, такой же упрямый, как и я. Даже не знаю, кто из нас хуже. Не шел за мной, но сверлил спину, и я чувствовала этот тяжелый взгляд. Споткнулась о пень под снегом, упала. Встала и сделала шаг, когда в голове шелестом ветра пролетело это:
«Ты всегда будешь падать, Рин. Главное, не забывай подниматься с гордо поднятой головой».
Чей голос? Мужской, женский? Я понятия не имела, одно знала точноэто воспоминание. Кто-то говорил мне это раньше. И он знал мое имя.
Я застыла, не веря еще первые секунды. Рин? Рин. Так странно и привычно. Это сокращение? А полное? В голову ничего не приходило, как бы я не крутила имя на языке. Но на лице засияла благодарная улыбка, а в глазах собрались слезы. Мне предстояло собрать себя по кусочкам, как картинку с пазлами. С этого я могла начать. Сделала вдох поглубже, вместе с ним на меня подул сильный холодный ветер. Он быстро стих, а на лицо упала морозная снежинка. Подняла голову вверхцелый рой снежинок опускал
ся на землю. Они собирались скрыть все следы, отобрать у меня путь. Почему-то стало смешно. Даже силы природы сговорились против меня.
Стоило подумать об этом, и ветер усилился. Подул в лицо, шею, снежная буря за секунду замела мои ноги по колена, и я отшатнулась, почти что упав опять. Удержалась, потому что схватилась за дерево.
Буря начинается, как бы невзначай и все тем же до тошноты спокойным голосом произнес псих. Когда я не удержалась и обернулась, он точно так же подпирал дерево у склона и, да смотрел. Ждал. Почему-то с видом мученика, сведя брови на переносице. А после долгой напряженной паузы, когда снег уже прилично замел мою шею, и все торчащие испод шапки волосы промокли, он, наконец, сказал.
Лайфорд. Но даже не думай так меня называть, грозно заявил он, ткнув в меня пальцем. Здесь я Миша.
Я засмеялась от абсурдности его логики, ведь созвучности в именах совершенно не было. А еще радость накатила оттого, что теперь и я могла назвать свое имя.
Рин, произнесла гордо. Я вспомнила только что.
Теперь его брови от удивления поползли вверх, и он закивал.
Видишь! Я же говорил, что память вернется. Теперь мы точно знакомы. Так ты собираешься возвращать свою задницу в дом или останешься здесь со своей подружкой?
Я оторвалась от березы и засмеялась на этот раз от ветра, который так усердно дул мне в спину, буквально толкая к психу. Это был нездоровый смех, и я не могла его контролировать.
Все еще ненавижу тебя. Может быть, даже сильнее, объявила, проходя мимо и проигнорировав его руку. Вот, кстати, зря. Всего один шаг, и моя нога потеряла опору. Второй раунд увеселительного кувыркания со склона начался.
Бляяяяя! раздалось сокрушенное, и я была полностью солидарная, пока глотала снег, катилась, чертыхалась, билась о что-то многострадальной головой и В какой-то момент все прекратилось, а мне ко всему прочему стало трудно дышать от тяжести свалившегося тела.
Каждый раз, когда ты так говоришь, вызов для меня. Ты ведь понимаешь это, правда? Спросил Лайфорд. Лайфтак лучше. Как напоминание, что он в отличие от меня хозяин своей жизни. Он слез, как только убедился, что я в достаточной мере зла. На этот раз, когда он подал руку, мне пришлось засунуть свою гордость-тупость подальше и принять помощь.
Когда вспомнишь что-то еще, мы вернемся к разговору о поисках твоего дома. А сейчас, угадай что?
Даже боюсь думать, заворчала я и начала отряхиваться. Радовало, что брелок остался в руке, не выронила.
Мне опять придется отогреть тебя по полной, воодушевленно ответил Лайф и бесцеремонно погрузил меня себе на плечо.