С тех пор, как Генриетта стала взрослой, а произошло это в двенадцать лет (так ее уверили), смеяться приходилось сдержанно и улыбаться там, где не смешно. Улыбаться было необходимо довольно часто, а смеятьсяпо совести сказатьей не хотелось уже давно. В угрюмом монастыре, чем-то напоминавшем родовой замок, за смех сурово упрекали. Там занимались тяжелым и нужным делом: молились с утра до вечера и над останками святых проливали искренние слезы страха и благоговения. Девочек готовили к их Великой Долезамужеству и материнству, учили женскому ремеслу и внушали беспрекословное повиновение мужчине. Генриетте все это было чуждо. Какое-то внутреннее упрямство и несгибаемая гордость побуждали делать все на так, как полагалось в священном месте. Она продолжала своевольничать и вырастала в надменную, норовистую особу, готовую дать достойный отпор любому, кто пойдет против ее воли.
Вернувшись, она нашла в своем отце те ненавистные черты, которые заранее возненавидела во всех мужчинах. И тут же, словно рыцарь, напустила на себя латы холодности и равнодушия. Каждое слово, сказанное герцогом, пыталось разжечь костер на ледяном щите ее терпения, только безуспешно. Лед не горит, он может лишь плавиться. Но кажется, маленькая искорка незнакомого и неведомого таланта, с которым ее столкнула Судьба, смогла бы растопить ледяной замок, где уже несколько лет обитало ее сердце.
По ее собственному убеждению, Генриетта не способна была любить. Она так думала, когда вспоминала о предстоящем замужестве. Ее гордость не позволяла вообразить будущего мужа красавцем. Она была убеждена, что жених достался ей такой, от которого отказались все девушки на свете; именно поэтому сделка совершалась без ее участия. Все в этом деле было отвратительно, начиная с самого жениха.
Генриетта вспомнила об одной юной виконтессе, с которой они вместе воспитывались в монастыре. Девушка звалась Марией и страстно мечтала поскорее выйти замуж. «Я чувствую, говорила она Генриетте. Что во мне столько любви, сколько звезд на небе, ее хватит на всех! Я знаю, что полюблю сразу, полюблю навсегда, полюблю любого, кем бы он ни был!» Так она убеждала своих подруг. А однажды Генриетта увидела, как любвеобильная Мария бьет несчастную приблудную кошку, утащившую у нее какой-то кусок, который та припрятала с обеда Конечно, потом девица еще не единожды взахлеб рассказывала о своей любви ко всему сущему, но прекрасные слова, срываясь с ее лживых уст, тускнели и вяли, точно сорванные злым ветром лепестки розы Генриетта видела, как почти человеческие глаза измученного животного жалобно смотрят в ее сторону, а Мария нещадно лупит тряпкой по впалым бокам кошки, у которой даже нет сил бежать или сопротивляться Тогда Генриетта не вышла из своего укрытия, не вступилась Осознание своей вины, может быть, еще более глубокой, чем вина злой и глупой Марии, пришло несколько позже, но укоренилось где-то в глубине души так прочно, что, возможно, оставило след на сердце.
Генриетта поклялась, что станет заступаться за каждого, кто нуждается в ее защите и покровительстве. В родительском доме, наконец, ей пришлось вспомнить о своей клятве. Именно здесь ледяная баронесса сала превращаться в Генриетту.
В тот момент она, не отдавая себе отчета в своих чувствах, совершенно не думала и не подозревала, что плутовка, названная Любовью, где-то совсем рядом и прячется, стараясь улучить подходящий момент, чтобы просочиться в прохладную кровь баронессы и сладкими, перехватывающими дыхание струями разлиться по всему телу. Генриетта не подозревала, что ледяной покров, под которым дремало ее гордое сердечко, дал трещину и быстро тает. Обычно, когда все внутри переполнено весенним паводком, эти капли выступают на глазах. Но пока баронесса не ощущала потребности в слезахэтой женской слабости, а может, и силе, она ждала Его. Она думала, что сейчас он войдет, и она наговорит ему массу дерзостей, отомстив за ту отвратительную шутку, что он учинил накануне. И тут же необходимые слова складывались в гневные, обличительные фразу, полные негодования и обиды. Но время шло, никто не появлялся, запас красноречия шел на убыль, и с каждой новой попыткой баронессы повторить про себя то, что она Ему скажет, слов оставалось все меньше и меньше. И вот, когда, наконец, за дверью раздались торопливые шаги, баронесса с удивлением обнаружила, что совершенно не сердится на этого пройдоху.
Он предстал, как в сказкевысокий, красивый и грациозный. Генриетта впервые пожалела, что принадлежит к знатному роду. Какие только мысли не приходят в нашу голову, когда сердце переполняют чувства. Анри ждал, что сейчас в него будет запущен письменный прибор из серебра или что-то еще более увесистое, но вместо этого
Проходи, лгунишка! ласково проворковала баронесса, располагаясь в кресле.
Молодому человеку было нечего сказать по этому поводу, и он тоже селв кресло напротив, повинуясь жесту госпожи.
Какое-то время они молчали и переглядывались. Баронесса смотрела на юношу, склонив голову набок, и золотистый локон, выпавший из прически, накручивала на палец, точь-в-точь как это делала Карменсита.
А тыничего, наконец вымолвила госпожа. На тебя приятно посмотреть. И я не понимаю, зачем тебе было скрывать такую мордашку.
Тому виной моя глупость! ответил Анри с нарочитой покорностью. Иногда я не в силах противиться ей
И он вспомнил, что однажды так удачно разыграл из себя слепого, смешавшись с толпой калек, что люди с негодованием накинулись на Альфонсо, пытающегося доказать, что молодой слепец вовсе не так уж незряч, как это могло показаться. Альфонсо хотел увести Анри с базарной площади, а народ упрекал старого комедианта в жестокости и корыстив желании обогатиться за счет несчастного калеки. Тогда им обоим едва удалось вырваться. С тех пор Анри заучил правило: «Не шути с толпой». Теперь он запомнил еще одно: «Не дразни знатных господ». Об был способным учеником в Школе Жизни и не нуждался в повторении пройденного урока.
Ну что, так и будешь молчать? осведомилась баронесса.
А что мне сказать?
Проси прощения!
«Как же она похожа на Карменситу!» подумал Анри и сказал:
Я смиренно прошу вас о снисхождении за мою пошлую нелепость, он сделал паузу и добавил. Но признайтесь, довольно глупо просить прощения за шутку, которая является моей работой, и которая мне весьма удалась, не правда ли?
Он припал на одно колено и с благоговением поцеловал руку госпожи. Баронесса оторопела. Ее и без того большие глаза сейчас еще сильнее округлились, она не находила слов и была похожа на рыбу, выброшенную на берег.
«Ишь ты, отметил про себя Анри. А глаза-то у тебя серые и холодные».
Не тревожьтесь, успокоил он ее. Привыкайте к моей манере, и все у нас будет хорошо!
Ты переходишь все границы! выдохнула Генриетта. Я обо всем расскажу герцогу, он накажет тебя!..
Как вам будет угодно, спокойно ответил Анри и развалился в кресле.
Сейчас он играл роль развязного грубияна, которую ему так и не удалось сыграть в театре. Нагловатый «фон-барон», небрежно закинув ногу на ногу, в роскошной позе покоился в кресле, а госпожа баронесса растерянно смотрела на своего слугу и не могла ничего сказать.
Анринаконец выдавила она из себя.
Да, я с вами, моя дорогаяпроцедил юноша и, подумав, добавил. Госпожа.
Проходимец! Наглец! взорвалась Генриетта.
Я наглец? молодой человек изящно и точно передавал манеру господина герцога. Вовсе нет, и я требую к себе должного почтения, моя милая госпожа.
Да как ты смеешь?! возмутилась баронесса.
А чего особенного? покойно удивился Анри. Я вообще не понимаю, с чего шумим? У вас что-нибудь болит? У меня лично ничего не болит, поэтому я совершенно здоров, но вы можете подорвать мое здоровье своим невоздержанным криком и недостойным поведением. Вы хотите уложить меня в свою постель?
Что-о?!
Я спрашиваю, вам станет веселее, когда я свалюсь в горячке?
Нет.
Вот и прекрасно, тогда потрудитесь отвлечься на любую приятную тему. От прежней я слишком устал.
Замечательно! восхищенная такой бесцеремонностью Генриетта вскочила с места. Тогда и ты перестань валять дурака!
Договорились, согласился Анри и тут же изобразил из себя воплощение скромности.
Метаморфоза была настолько неожиданной, что баронесса опустилась обратно в кресло и изумленно уставилась на молодого человека.
Ну зачем вы на меня так смотрите? взмолился Анри. Я смущен. И к тому же вы можете меня сглазить.
Не, ну каков нахал! покачала головой Генриетта.
Янахал? Вы назвали меня этим нехорошим словом? переспросил юноша и вдруг заплакал.
Он умел это делать, когда на сцене приходилось обманывать людей. Но Генриетта не знала, что перед ней демонстрация актерского арсенала, и снова все восприняла всерьез.
Не плачь, попробовала она утешить сотрясающегося в рыданиях молодого человека. Я не хотела тебя обидеть.
Анри безутешно и горько всхлипывал.
Ну, хочешь, я попрошу у тебя прощениявырвалось у баронессы, и она сама устыдилась сказанного.
Ничего, сейчас пройдет, ответил юноша.
Генриетта отвернулась от него.
Если ты немедленно не прекратишь лить слезу, я тебя тотчас выгоню из кабинета, строго заявила она.
Рыдания в тот же миг прекратились.
Все, больше не буду! как ни в чем не бывало, ответил Анри.
Баронесса величественно повернулась к нему и тут же, забыв о самоконтроле, приоткрыла рот: человек, который только что умирал от горя, сейчас деловито рассматривал письменный прибор на столе.
Простите мое любопытство, а из чего он сделан? Анри щелкнул пальцами по тяжелой подставке.
Из серебра, машинально ответила баронесса.
Значит, все-таки серебряный, отметил юноша. Это хорошо.
Почему хорошо?
Если запустить этой штукой в безмозглого нахала, можно опытным путем установить, есть ли в пустой голове хоть частичка ума.
Намекаешь на себя? живо осведомилась Генриетта.
Признайтесь, как вы догадались?
Читаю по звездам, как тот звездочет из твоей сказки.
Помните? растрогался молодой человек. А я думал, что подобные истории недостойны, чтобы о них говорили больше одного раза.
Анри, расскажи что-нибудь, попросила баронесса.
Для вас я готов на все. Только боюсь, вы снова не поймете моего экспромта.
А ты не бойся.
Ну, смотрите, я предупредил! Анри встал, сосредоточился и начал, не спеша, разматывать клубок очередного стихотворения.
Казалось, он считывал откуда-то эти малозначимые строки, или говорил, повторяя чужие слова.
Генриетта слушала, растворяясь среди странных словосочетаний, а спокойный голос нанизывал строку за строкой:
Яркость безмятежного порыва
Голову навеки мне вскружила.
Надо мной проносятся движенья,
Ни в одном не вижу утешенья.
Красота, и броскость, и отвага
Ненадежны, тонки, как бумага.
Как забросить все на полдороге?
Но несут куда-то злые ноги!
Я свернуть пытаюсь, вырываюсь.
В чем-то виноват, и в этом каюсь.
У кого-то требую прощенья!
Янасилья страсти воплощенье!..
Дальше я еще не придумал, в заключение сообщил молодой человек.
Скажи, попросила баронесса. Открой тайну, как ты сочиняешь?
Когда как, усмехнулся Анри. Иногда вымучиваешь, пытаешься подобрать нужное слово, подолгу бьешься над какой-нибудь жалкой строчкой. А бывает, как сейчас, оно приходит само: или в виде определенных образов, понятных тебе одному, или уже в готовом варианте, написанные чьей-то незримой рукой на прозрачной плоскости воздуха.
Ты снова пытаешься меня разыграть?
Вы спросили, я ответил на вопрос.
Значит, это правда?..
Да.
Как там у тебя начинается? «Яркость безмятежного порыва голову навеки мне вскружила»? Признайся, у кого ты украл эти сточки?
Я не знаю, сказал Анри, задумавшись. Возможно, продолжил он после небольшой паузы. Существует некая сфера, в которой, как в огромном стеклянном сосуде, хранятся все наши мысли. Художники собирают там свои замыслы и образы, музыкантычудесные звуки и мелодии, а поэтыстихи. И когда необходимо, мы обращаемся к той сфере за помощью. В ее стенках есть маленькие дырочки, через которые просачиваются к поэту его творения. Время от времени сфера разворачивается, превращаясь в плоскость, и зависает над землей. И тогда мы можем узнать свое будущее или увидеть вещие сны.
А ты веришь в сны?
Я не знаю. Говорят, что бывают такие сновидения, по которым можно догадаться, что с тобой произойдет.
Жаль, что мне такое не снится, вздохнула Генриетта.
Не огорчайтесь, успокоил ее Анри. Мне тоже в этом смысле не повезло.
И они опять замолчали, задумавшись каждый о своем.
Молодой человек снова вспомнил неугомонную подругу, которая утверждала, что онацыганка и умеет гадать. Она брала людей за руки, рассматривала грязные ладони и что-то бесстыдно врала до тех пор, пока обладатель ладоней не платил ей за эту чушь. Карменсита всегда хвасталась, что вещие сны видит чуть ли не каждую ночь, только интересно, как она узнавала, что онивещие? Соответственно, каждое утро девушка проверяла терпение Анри, сбивчиво рассказывая о приснившемся. В нее должна была влюбиться по меньше мере дюжина дворян, а человек восемь из этой компании были обязаны сделать ей предложение. Несмотря на это, верящая в сны Карменсита упорно домогалась расположения Анри. Люди так непоследовательны в своих желаниях!..
Генриетта думала о своем будущем. И ей до невозможности хотелось одним глазком посмотреть, заглянуть в дырочку той удивительной сферы, незримо плывущей над землей в соседстве с плоским блином луны.
Анри, обратилась баронесса к юноше. А ты не знаешь, как прочесть свое будущее?
Для этого существуют ведьмы и колдуны.
Да где их искать! Генриетта вздохнула.
Я думаю, это не повод для печали. Давайте я вам что-нибудь веселое спою, предложил Анри, и баронесса с радостью согласилась.
Это была уже известная нам песня о мухе, и Генриетта немного воспрянула духом. А потом Анри ушел И госпожа баронесса осталась в тишине и одиночестве. Она сидела в торжественном полумраке кабинета, и у нее все время вертелась в уме странная рифма: «Яркость безмятежного порыва голову навеки мне вскружила» «Еще бы знать, что она означает», подумала Генриетта.
Глава 13
Потом был вечер, который они провели вдвоем. Ведь ничего предосудительного нет в том, что госпожа беседует со своим слугой? Анри рассказывал забавные истории из своей жизни, смешно изображая тех, оком говорил. Генриетта смеялась. Смеялась, позабыв о своем высоком положении. А может, она думала, что вскоре все для нее изменится, и смеяться уже не придется. Во всяком случае, так, как сейчас. Они расстались далеко за полночь. Генриетта никак не могла уснуть, все размышляла о Нём. В тот момент он казался ей единственным человеком на белом свете, с которым можно быть откровенной. Чем-то он близок ей. Юноша, ее сверстник, он так не походил на тот образ мужчины, к которому она привыкла, так резко отличался от ее отца. Он не мог не вызвать к себе ее интереса. И, конечно же, в девичьей груди зашевелилось мягкое предательство
Она лежала в теплой тишине спальни, и безумные мечты стайками кружились над ее ложем. В уме рождались, загораясь яркими звездами, картины счастья. И хотя Генриетта понимала неосуществимость подобных идей, в тот вечер ей так хотелось забыть обо всем и, главным образом, о себе. «Какое счастье, что отец нашел его! шептала она, беззвучно шевеля губами. Какое счастье, что он согласился! Наверное, это судьба, и нам суждено было встретиться» Она твердо решила, что Анри останется с ней навсегда, и до глубокой старости будет рядом, читая свои стихи и рассказывая сказки. Сладкая мысль защемила сердце, вскружила голову и увлажнила глаза. Генриетта заплакалавпервые за несколько лет. Соленые капельки защекотали щеки, а в сердце уже хозяйничала озорная девчонка ЛЮБОВЬ, выметая с души сор и выбрасывая из головы ненужные мысли.
Ну что, госпожа баронесса, попались в шелковые сети?
А ведь она еще не догадывалась, что влюблена. Ей было просто радостно и хорошо. Вот только сердце постукивало чаще обычного и никак не желало успокаиваться. Генриетта промечтала до рассвета, а потом забылась легким сном, в котором видела Его лицо, и оно было прекрасным