Мы надеемся, вы примете правильное решение.
Все четверо незнакомцев растворились в воздухе, будто их тут никогда и не быломожет, и правда не было. Мимо носа Мари пролетел и уткнулся в землю ножик для метания. Она нагнулась над ним, пытаясь разглядеть в такой темноте, и уже хотела поднять, но ее остановил Генри, перехватив руку. Он провел ладонью над ножиком, очень тихо и невнятно что-то пробормотав. Ножик растворился, оставив после себя тот же дымок, что и люди.
Что это было? Это как-то связано с тем, что у тебя из ниоткуда появляется оружие?
Генри поднял с земли листок пергамента.
Это, он махнул находкой, предупреждение.
А они могли ведь нас сразу и прирезать, и вещички свои забрать, прошептала Мари.
Это вряд ли, помотал головой Генри, тогда они рисковали бы их никогда и не найти.
Потом ненадолго воцарилась тишина. Мари озвучила мысли Генри еще до того, как они пришли ему в голову.
Нам нужно уходить отсюда, мы привлечем слишком много внимание к твоей семье.
Генри кивнул. Он тихонько проскользнул в дом, забирая их с Мари вещи и обходя каждую скрипящую половицу, так что попрощаться не получилосьпосле сразу двинулись к точке телепортации. Мари думала было заикнуться о том, чтобы переждать ночь, закупиться хоть какими-то запасами, но недалеко послышался все тот же подозрительный шорох. Она покрутила головой из стороны в сторону, но никого вокруг не оказалось. С этого момента ее не отпускало ощущение чужого взгляда на себе.
С трудом отыскав легкое, едва заметное синие мерцание в темноте, среди густых зарослей из высоких деревьев, Мари остановилась перед сгустком энергии.
Куда?
Нужно ведь уничтожить хотя бы один артефакт? И чтобы андагарцы не захотели туда сунуться? Мари кивнула и Генри продолжил, на Север.
Даже зная направление, она не спешила активировать кольцо.
Ты хоть раз был там?
Нет. Ты?
Мари отрицательно помахала головой, и добавила:
Это обещает быть весело.
Глава 12
Напарники оказались на снежном склоне ночью. В первые же мгновения у Мари начали стучать от холода зубы, а по коже пробежали мурашки. Сразу же пришло сожаление о потерянном где-то посреди поля пледе.
Знаешь, обратилась она к Генри, то и дело сбиваясь, потому что челюсть сводило от холода, что-то мне подсказывает, что мы плохо подготовились.
Генри не ответил, но и ему было не лучше. Напарники начали спускаться со склона. Именно туда, вниз, где еще можно было разглядеть свет от разожжённого людьми огня. Через несколько шагов Мари начало казаться, что ног у нее и вовсе нет. Они, погрязшие в снегу, переставали слушаться. Ботинки из тонкой кожи ничуть не спасали. В волосах запутывались, таяли, а потом снова застывали снежинки. Сначала Мари пыталась активнее шевелиться, греть руки подмышками. Потом даже это перестало помогать. Делая очередной шаг, она неправильно вывернула ногу, и в итоге упала коленями в снег. Пока она шагала, то грузла в нем почти до колен, а сейчас и вовсе почти полностью погрузилась.
Эй, ее отсутствие заметил Генри. Вставай, пойдем.
Говорил он неразборчивогубы онемели и начали синеть.
Генри протянул руку, но у Мари уже не было никаких сил шевелиться. Они прошли всего лишь половину пути, и склон, вроде бы, был не сильно крутым, но при таком холоде в летней одежде идти было гораздо тяжелее. Генри схватил Мари за плечи и попытался поднять, но ему и самому приходилось не сладко.
Ну, давай же! Ты же не собираешься тут замерзнуть насмерть?
Мари не собиралась, но ответить что-либо не позволили синие обмерзшие губы, отказывающиеся подчиняться. Шевелиться не хотелось, да и смысла она в этом не видела. Собрав все силы, Мари кое-как поднялась, и, неуверенно покачиваясь, медленно поползла-пошла вперед.
***
Люди у костра, одетые в теплые меха и толстую кожу, пили и веселились. Время шло к полуночи, и пора уже бы закругляться, но сегодня выдался особо приятный вечер: молодые собрались в круг и танцевали, женщины и мужчины играли в грорр, местную карточную игру, а старики переговаривались между собой, решая насущные вопросы.
Один из них как раз отпивал очередной глоток горячего вина с пряностями, наблюдая за спором своих ровесников, когда по толпе пошел шепот, и веселье прекратилосьсо стороны горного склона вышли двое, одетые в одни рубахи. Никому из старейшин и слова сказать не пришлосьмолодежь сразу принялась стягивать с себя теплую одежду, чтобы накинуть ее на замерших чужаков. Жизнь на Севере отличалась не абы какой суровостью. В таких условиях, начинаешь видеть в чужаках не возможных врагов, а просто таких же людей.
Ребята, первыми стянувшие с себя шубы, подошли к девушке и парню, накинули меха на них. Девушка, не выдержав тяжести, сразу же упала на колени, ее подхватил рядом стоящий северянин. Парень оказался посильнее, ему удалось удержаться на ногах. Другой северянин закинул его руку себе не плечо и потащил в тепло.
***
Мари то и дело приходила в себя, но потом опять проваливалась в темноту. В первый раз очнувшись, она еще могла чувствовать сосульки у себя в носу и лед на ресницах. Вернееуже могла, потому что в тот момент, когда они с Генри все-таки доползли до людей, она не чувствовала ничего. Кроме боли по всему телу.
Находясь без сознания, Мари видела, как из снегов к ней выходит девочка. Обычный милый ребенок лет пяти-шести, если не смотреть на лицо. Правый глаз отсутствовал, вокруг него следы старого ожога. Через этот же глаз проходил огромный вертикальный шрам. Девочка шла в легком, на андагарский манер платьице, Мари на встречу, расставив руки, будто хочет ее обнять. Картина показалась до боли знакомой, но не получалось уловить эту мысль.
Вынырнув в реальность в очередной раз, Мари уже начала понемногу соображать. Поняв, что дикая боль из всех двадцати пальцев никуда не делась, она не на шутку перепугалась. Пугал ее и не уходящий из головы образ девочки. Придя в себя, она уже не задавалась вопросом, откуда он взялся. Она помнила его еще с пещеры.
Ты не спишь?
Мари не видела Генри, но по звуку поняла, что он где-то не далеко.
Нет.
Она ответила и сама испугалась своего осипшего и едва слышимого голоса, скорее похожего на карканье вороны. У Генри голос тоже охрип, но даже близко не так сильно.
Они говорят, что я гораздо лучше тебя переношу холод. Поразительно, мы ведь оба с Запада, пробормотал Генри. Нам повезлоеще немного и тебе бы уже никто не помог. Только какой-то там их бог, но насколько я помню, это проводник в мир мертвых. Да, кстати, над тобой еще и их маг поработал.
Исчезающее оружие. Объясни.
Любое слово, произнесенное Мари, резало ей горло хуже лезвия. Она пыталась выражаться как можно короче. Генри это понял, поднес ей чашу с теплой водой, и поддержал, чтобы Мари ее не уронила.
Я как-то давненько работал на кое-каких наемников. Они часто получали серьезные раны, и их лекарь нанял меня, чтобы я доставал редкие растения. Впрочем, это ты уже знаешь. Ну и они, когда совсем нечего было делать, учили меня всяким своим штучкам.
Мари отчаянно хотелось узнать об этом больше, но она все еще не могла нормально говорить. Только посмотрев на нее можно было понять всю боль ситуации, она всеми силами пыталась выразить лицом весь одолевающий ее интерес. Генри сделал вид, что не заметил.
В комнату без стука зашел старик. Он прихрамывал на одну ногу, а на его седой бороде остались засохшие капли бордового вина.
Та-а-ак, он посмотрел на Мари, ну и ну! Я был удивлен, что твой друг перенес холод гораздо лучше тебя. Но то, с какой скоростью и последствиями ты выздоравливаешь, это что-то!
Это хорошо Мари прервалась, схватившись за горло. Ей казалось, что его изнутри раздирали лезвием свежо наточенного кинжала. В голове неожиданно появилась тяжесть, Выздоравливаю?
Угу.
Старик внимательно присмотрелся к Мари и прислонил руку к ее лбу. Ее будто погрузили в теплую воду, а все волнения ушли. Ушла и боль в горле, и мысли о преследователях, об артефактах, про оружие, преследующая ее девочка. Вместо них пришел сон.
Проснувшись, Мари уже могла нормально говоритьвсе еще каркая, но уже без боли. Повертевшись, Мари увидела Генри в другом конце комнатки. Она не отличалась большим размером, но внутри спокойно помещались две кровати, которыечто было самым важным для Мари сейчаснакрыты кучей теплых шкур. Свет в комнату поступал через продолговатое окно, находящееся прямо под потолком. Внутри царила темнота, потому что небо затянули плотные серые тучичего еще ожидать от Севера? Генри листал маленькую книгу с потрепанными листами и почти полностью распавшейся обложкой. Мари никак не могла понять, как он умудряется что-либо видеть при таком-то освещении.
Что за книженция?
Он оторвался от потрепанных страниц.
Да так, про местную растительность. Удивительно, но тут полно растений, о которых я никогда не слышал. Даже не знал, что что-то похожее существует.
Мари, немного покряхтев, сползла со своей кровати и села рядом с напарником, заглянув в его книгу. На одном, почти оторвавшемся листе, красовался довольно яркий рисунок маленького цветка с ярко-зелеными листьями и некрупными фиолетовыми цветами. На соседнем листе аккуратно выведены слова на непонятном Мари языке.
Что это? она кивнула в сторону рисунка.
Честно? Не знаю, как перевести название. Отвар из его цветов помогает избавиться от шрамов.
Генри дальше листал распадающиеся листы, а Мари сидела рядом, прислонившись к нему. Прочитав описание растения, Генри в несколько слов его пересказывал. Они просидели так почти до заката, пока уже засыпающая Мари резко не подскочила.
Тебе не кажется, что нам бы сейчас артефактами заниматься?
Нет, Генри закрыл книгу. Ты до сих пор хрипишь. Да и неужели ты можешь сказать, что хорошо себя чувствуешь? Я отсюда ощущаю, как тебе трясет.
Ладно, но мы можем хотя бы начать собирать информацию
Не-а. Хватит, благодетельность уже закинула нас в горы на Север в летней одежде. Дай себе передохнуть. И мне заодно.
Генри ушел за едой, а Мари с неохотой перелезла с нагретого места обратно на свою кровать и закуталась в одеяло. Все-таки тут Генри был прав, ее все еще потрушивало от холода. Она собиралась продолжить листать ту же книгу, но задумавшись, вовсе о ней забыла. На Севере можно найти гениальнейших кузнецовэто знали почти все. А вот где этих кузнецов искатьуже другой вопрос.
Мари пообещала себе разобраться со всем позже.
Генри продал местному травнику растения, притащенные из Андагары, и выудил из него побольше информации про местную флору. Мари пообщалась со старейшинами, и узнала, в каких направлениях можно найти подходящих мастеров. В благодарность за помощь отдала старику, который ее лечил, мертвую душу. Кристалл полезный, достать его трудно, так приняли его с благодарность. Старик даже пообещал, если что снова вылечит Мари. На что та понадеялась, что до такого больше никогда не дойдет. Узнать у старейшин что-либо, не раскрыв, зачем ей уничтожать древние артефакты, было нелегкона то они и старейшины, но и Мари свое дело знала.
До ближайшего подходящего кузнеца было около трех часов верховой езды. Вроде бы пустяки, если не учитывать дикий холод. Северяне даже предложили одолжить две лошади, и у Мари не было ни одной идеи, как Генри добился от них такого доверия. Еще и вспомнилась оставленная на его семью кисторогша, отчего сразу стало тоскливее. Кто бы что не говорил, а Мари сильно привязалась к этой потрепанной жизнью рептилии. Второй кузнец, который мог помочь с сердцем воина, жил в пяти часах езды в другую сторону.
Мари и Генри попали как раз на конец снежной бури и сильное похолоданиедорога обещала быть веселой. Мари, наконец-то ощутившая тепло, совершенно не хотела никуда ехать. Не то, чтобы у нее оставался выбор. Генри же, чувствовавший себя гораздо лучше нее все это время, полнился энтузиазмом. Он долго в красках расписывал, сколько новых растений можно найти по дороге. Мари перспектива останавливаться каждые десять минут, чтобы он собрал очередной очень редкий замороженный черенок, погребенный под слоем снега, отнюдь не радовала. Но ее заинтересовал цветок, убирающий шрамытак что с этим пришлось смириться.
К сожалению, находить общий язык с рептилиями для Мари оказалось гораздо легче, чем с лошадьми. Конь, вопреки ее желанию, то и дело пытался увильнуть куда-то не туда, перейти на галоп, когда нужна рысь и наоборот. Один раз он испугалась отломавшейся от дерева ветки и встал на задние лапы, чуть не скинув с себя Мари. И за все это время напарники только немного отошли от деревушки. Повезло, что между поселениями, которые разделял густой лес, прорубили тропинки. Довольно узкиеодин всадник проедет, а два уже с трудом, отчего приходилось ехать друг за другом. Вел Генри, но он то и дело оглядывался проверить, но свернула ли Мари себе шею.
Дальше становилось только веселее. Снегопад усилился, Мари все тяжелее было держаться в седле. Видимость и так была никакая. Вчера снега выпало много, а сейчас стало еще большедаже лошадям сложно через него пробираться. Напарники выехали на рассвете, и за то время, пока они в пути, небо ни на оттенок не посветлело. Теперь еще и густая пелена снега маячила перед глазами. Пальцы Мари сначала просто перестала чувствовать, а потом уже в них появилась сильная, тупая боль.
Мне кажется, что ад именно тут, не выдержав, сказала она, и холодный воздух противно ударил по зубам. Посуди сам, в Андагаре все ужасы создают люди, а тут сама природа против нас.
Ну не скажи, ответил ей Генри, иногда мне кажется, что с природой разобраться проще, чем с людьми.
Как будто подтверждая слов Генри, из-за тяжелых и плотных туч на короткий миг вылезло солнце. Мари огромным усилием остановила лошадь, и встала под маленький проблеск света, пробивающийся между вытянувшихся деревьев. Подумать только, как изменилось настроение. Мари будто вернули каплю ее энтузиазма. Конечно же, сразу за лучиком света снова пришла непроглядная тень, усугубленная снегом.
Так и тянуло остановиться, разжечь костер и нагреть на огне какой-нибудь отвар, но северяне ясно выразилисьесли выпить горячего, температура снаружи покажется еще холоднее. Оставалось только скрипеть зубами, и пытаться согреться движениями. Именно поэтому Мари погнала лошадь еще быстрее. Даже при этом умудряясь ехать аккуратно, боясь упасть. Впереди виднелось обгоревшее дерево, и Мари, от нечего делать, крикнула напарнику:
Кто быстрее до него?
Генри такого не ожидал, но вызов принял.
Вскоре напарники на огромной скорости неслись по заснеженному лесу. Получалось услышать хруст снега, и иногда, когда под копыта попадался лед или земля, в тех местах, где весь снег снесло порывом ветра, раздавалось стучание копыт.
Учитывая отношения Мари и лошадей, не удивительно, что первым пришел Генри. Однако даже когда до дерева добралась Мари, напарники не спешили ехать дальше. На выгоревшей до черного цвета коре проглядывались вырезанные символы. Некоторые напомнили буквы из книги о северных растениях, некоторые были похожи на маленькие примитивные рисунки.
Что это?
Это, Генри подвел лошадь как можно ближе и пригляделся, молитвенное дерево?
Блеснул вырезанный знак на дереве, который Генри перевел как «благословление предков».
Ладно, неважно, поехали. Не нравится мне оно.
Дальше ехали как обычно, но Мари больше так сильно не замерзала. Она предположила, что, наверное, просто уже привыкла к холоду.
Впереди начали вырисовываться очертания маленького поселка. Гораздо больше, чем тот, из которого ехали напарники, но несравнимо крошечного по сравнению с южными городами. Небо слегка посветлело, и уже точно можно было сказать, что на дворе не ночь. Деревья редели, видимость увеличивалась, и вот, перед взором Мари и Генри оказалась деревянная калитка. Весь поселок был окружен таким же деревянным забором, достающим Мари, самое большее, до середины бедра. Генри же он и вовсе доставал немного выше колена. За оградой вовсю кипела жизнь.
Мари удивило то, что такой гениальный кузнец предпочел жить в этом месте. Северный город, рисунок с которым Мари углядела в книге, что Генри читал прошлым днем, был в несколько раз больше. Неужели кузнец не мог выбрать себе место для жизни получше? Именно этот вопрос она, размышляя, и задала Генри.
Не думаю, что ему это нужно, Генри пожал плечами. Все, кому его услуги сильно нужны, доберутся и не в такую глубинку. Посмотри на нас.
Генри и Мари спешились и прошли в ворота. Если ему еще можно простить ярко-черные волосы, поскольку у него даже после Андагары осталась довольно светлая кожа, то Мари безбожно выделялась на фоне селян своими яркими волосами и загорелой кожей. В столице Ниверии люди не отличались строго северной внешность, поскольку там было много метисовтак было во всех больших городах. Но в таких глубинках, как эта, кровь особо не разбавлялась. Так что все селяне могли похвастать светлой кожей и светлыми волосами.