Образование дают, Джамарана, примиряюще улыбнулся Рашта. Наш царевич обучен читать и писать и разбирается в искусстве и науках. Но делами бога занимаются жрецы, а дело царясодержать храм в порядке. Царь раз в год является в храм, на Великий Праздник, просить бога о процветании своей страны. Царевичи же вовсе не обязаны сопровождать его.
Мой брат Эймир сопровождает отца на Великий Праздник, поскольку станет царем после него, вздохнул царевич, согревая в ладонях чашу с вином. Но Рашта прав: это не обязанность его, а лишь желание. Мне же этот праздник не по нраву: нет места танцам, нет места веселому пению, и музыкантам тоже нечем заняться. Это не праздник для народа и не праздник для душитолько жрецы и получают удовольствие от этого Никогда не общался со жрецами.
Как и я, фыркнул Рашта. Они надменные и какие-то странные все. Это дело царя.
А ты уверен, что никогда не станешь царем? вдруг спросила Джамарана, цепко ухватив взгляд Ардлета, в котором вдруг появилась непрошенная растерянность. Тыуверен? Мне кажется, ты слишком мало себя ценишь, царевич.
Конечно же я уверен! щеки юноши, истерзанные беспощадно палящим солнцем, отчаянно зарделись. Я третий сын своего отца. Передо мной есть царевич Эймир и царевич Хайет. И даже Хайет прекрасно осознает, что трон страны Айнар не ему достанется. Что до меня, то мной и не занимались особенно, зная, что трона мне никогда не видать.
Зачем твоему отцу тогда столько сыновей? усмехнулась Джамарана.
Затем, что если погибнет Эймир, у него будут еще два брата. Разумная предосторожность, но не необходимость, пояснил Рашта.
Ну хорошо, твой брат Эймир станет царем, так? Возьмет себе жену, родит еще кучу сыновей А вы со вторым братом что должны делать?
Хайет был воспитан как посол. И он справляется со своим делом превосходно. Он мягок и тактичен, влиятелен и обладает сокрушительным очарованием.
А ты? взгляд Джамараны вспыхнул лукавыми искорками.
Царевич Ардлетукрашение страны, промурлыкал Рашта.
Это так, развел руками Ардлет, украшение, не больше. Создан для услады глаз моего возлюбленного отца и драгоценных братьев. Песни мои вселяют им радость в сердца, танцы мои успокаивают их истерзанные заботами о народе души
И ты уверен, что никогда не станешь царем?
Да, я уверен в этом.
Так же уверен, как в том, что не станешь никогда послом?
Царевич Ардлет растерянно взмахнул ресницами.
И правда, вдруг посерьезнел Рашта. С Хайетом случилась беда. Непредсказуемая, внезапная Мы не можем знать свои судьбы, мой царевич. Если ты станешь царем Если даже не страны Айнардругой страны. Ты ведь можешь жениться. Может произойти что угодно Будешь ли ты к этому готов?
Никогда я не думал о таком, Рашта! И не готов думать
Не мешало бы уже начать, похлопала его по плечу мудрая Джамарана. Прежде чем задавать неуместные и опасные вопросы другим, попробуй это на себе.
Ты коварна!
Я женщина, а к тому же и разбойница. Чего еще ты ждешь от меня?
Я начинаю переживать за Рашту, со смехом проговорил ей в спину царевич. Вино совсем остыло. Разожги заново огонь.
Внешне царевич Ардлет оставался спокойным и умиротворенным и наслаждался вечером спокойствия в благодатном оазисе, но что-то затронули в его душе слова остроязыкой Джамараны. Снова и снова повторял он про себя их разговор и недоумевал, и удивлялся, и спрашивал себя: как же вышло так, что стал он вдруг послом, и вынужден будет вести разговор о вещах, в которых ничего не смыслит, с человеком, который ему неприятен? И как при этом держать себя, и что делатьне был он этому обучен. Конечно, многие уловки знал царевич, многие хитрости, но относились они все к обольщению да к веселью, но не к дипломатии и прочим серьезным вещам. А ведь царь Айнар упирал на то, сколь важен ему союз с Эшиа, сколь дорожит он тесной дружбой их стран, и сколь серьезна миссия, возложенная на Ардлета. В письме же, выданном ему как сопроводительное, ни слова не было о том, как подобает ему себя вести, что говорить и что делать. Там только было сказано, что податель сего есть тот, кем себя называет, и о болезни царевича Хайета, ожидаемого, было упомянуто, как и полагалось в подобных письмах. Но иных советов не было ему выдано. Сам же Хайет написал какое-то тайное, личное письмо, запечатал личной печатью и подложил к официальным бумагам.
Как может вчерашняя райская певчая птичка в один миг стать коршуном? Как может человек, никогда не помышлявший ни о чем подобном, необученный и растерянный, выстоять против хитрого и умного царя, славящегося своими победами на любом поле битвы.
Все это время Ардлета гнала в путь радость свободы, несокрушимая уверенность в собственной удачливости и неуязвимости. Все беды и болезни обошли его стороной, у него появились союзники и проводники, и до границы царства Эшиа оставалось совсем немного.
И червь сомнения закрался в чистое сердце царевича.
Но душевные терзания оставались скрыты в его душе, за очаровательной улыбкой и чистым взглядом никто не мог бы прочесть его смятения.
Что мне делать? вопрошал он небеса, скрывшись в тени густых зарослей. Звезды молчали в ответне дано было царевичу Ардлету читать в их сиянии свою судьбу. Быть может, изучи он это искусство, иначе бы сложилась его жизнь, но в тишине небес он слышал только тишину. И в стрёкоте цикадлишь стрёкот цикад. И в плеске ручья слышался ему лишь плеск ручья.
И сон его той ночью был беспокоен и тревожен, и видел он во сне стаю птиц с неземной красоты оперением, и взлетали они к востоку, откуда вставало карминовое солнце, но прутья из чистого золота вставали на их пути. И сон этот повторялся снова и снова, пока не забрезжил рассвет, и утром вновь продолжили они свой путь.
Совсем недолго осталось, мой господин и повелитель, улыбнулся Рашта, вглядываясь в горизонт. Ардлет вздохнул.
Скоро наше путешествие подойдет к концу, и это ознаменует наше расставание, мой Рашта. Рад ли ты своей свободе?
Я рад, мой повелитель, пусть и довелось мне пока вкусить совсем немного от этого плода.
Перестань тогда называть меня «повелителем», хорошо?
Это сложно.... и как тогда называть мне тебя?
У меня есть имя, в конце концов! темные глаза Ардлета полыхнули огнем. Называй меня моим именем.
Ардлет.
Именно так, милый мой Рашта.
Мне будет сложно привыкнуть к этому царевич, со всей возможной покорностью в голосе проговорил Рашта, но я буду очень стараться.
Царевич Ардлет улыбнулся ему так мягко, как только позволили ему душевные силы.
Прекрасная Джамарана подошла к ним неслышно, подобно львице в пустынном мареве, и положила руку на плечо Раште.
Вот мы и приблизились к границам страны Эшиа, сказала она, глядя в лицо Ардлету. Тот смутился от этого взгляда, посмотрел вперед и вверх, но ничего, кроме рдяного полуденного неба да бесконечности беспощадных песков не увидели его глаза.
Я ничего не вижу, Джамарана, хрипло ответил он. Уверена ли ты, что не сбились мы с пути, можешь ли ты поклясться мне в этом?
Незачем мне клясться тебе, о изнеженный цветок белокаменных оранжерей! Джамарана расхохоталась, запрокинув голову к небу. Да будет известно тебе, что знаю я эти места лучше, чем тылинии на собственных ладонях! Страна Эшиа начинается сразу за теми барханами, но до нее сутки путипо чистой, ничем не защищенной местности; и нет там ни одного укрытия, ни единого оазиса, а только безумные миражи готовят ловушку для заблудившегося путника! Мои люди не последуют за тобой туда, царевич, ибо гибелью это может обернуться для них. У царя Эшиа меткие стрелки, востроглазые, точные! Пробовали уже однажды мы подступиться к ним, больше уж не пожелаем! И не забудь украсить плечи драгоценным своим плащом, который ты столь предусмотрительно взял с собой, о юный цветок, проросший к солнцу сквозь беспощадные пески Белой пустыни! Возможно, увидев, как свет играет на благородных рубинах в золотых застежках, как стелется по ветру тяжелый шелк, воинственная стража царя Эшиа опустит мечи и луки и снизойдет до вопроса к тебе: кто ты такой?
Но мы не можем отпустить господина моего Ардлета одного! вспылил Рашта, увидев, с какой растерянностью обратил к нему взор царевич. Мы обещали сопроводить его до границ, о душа моего тела!
Это и есть граница, я утверждаю!