Нелли отбросила покрывало и встала с постели, направившись в душ. Приведя себя в порядок, она рассмотрела несколько вероятных путей получения информации и тут же от них отказалась. Их семейного адвоката можно было исключить: Трент Уинделлсамо воплощение осмотрительности. От него никто и никогда не узнавал о делах клиентов. Виктор уже продемонстрировал нежелание говорить об отношениях с Эммой, и Нелли не хотела пробудить его подозрительность, настаивая.
Просто на всякий случай.
С Виктором она ходила по тонкой грани, не проявляя слишком сильный интерес к его частной жизни, которая не касалась ее, а именновсе за исключением их отношений, состоящих из ужина и постели. Будучи последней в длинном списке любовниц, она имела возможность наблюдать за женщинами в жизни Виктора, которые продержались дольше всего. Поэтому когда его внимание сосредоточилось на ней с помощью небольшого толчка с ее стороны, Нелли знала, как поддержать отношения легкими, забавными и нетребовательными.
Пока это работало.
И она не собиралась все рушить, конечно, если не потребуется.
Она будет жалеть, если потеряет Виктора как любовника. Он был очень умелым.
Поэтому она не могла спросить его, если только не останется другого выбора. Он ясно дал понять, что не хочет говорить об этом, а давить на негоне очень хорошая идея.
Эмма была единственным шансом. И Нелли знала, где именно она будет находиться сегодня. Обычно она очень занята, поэтому Нелли придется подобрать время, чтобы приблизиться к ней.
Это ничего. Вик собирался встретиться с ней, поэтому ей необходимо быть подвижной. Нелли все время, принимая душ, одеваясь и выпивая кофе с тостом, размышляла, стоит ли рассказать Эмме про записку. Вероятно, это признание поможет Эмме открыться. Или может привести к противоположной реакции.
Все будет зависеть от обстоятельств.
Было восемь утра, когда на столик Наварро доставили записку от Эммы. Она извинялась за Джесси, которая улизнула раньше, чем обычно. Она знала о присутствии Наварро, и Эмма пыталась уговорить ее поговорить с коллегой, но у нее возникло тревожное чувство, что сестра намерена закончить начатое.
Наварро вздохнул, не удивившись. Джесси была в свободном полете и насколько он слышал, весь Бэррон-Холлоу сегодня сойдет с ума.
Черт.
Она умышленно выбрала время, когда ускользнуть очень легко. Наварро находился в столовой около часа и сначала позавтракал, поскольку был уверен, что Джесси не появится. Он заставил себя открыться, раскрыть все чувства, как учил их Бишоп, в поисках любого признака опасности для Джесси или кого-то еще.
Агенты Особого отдела между собой называли это «паучьим чувством»усиление пяти обычных чувств до такой степени, которой не могли достичь обычные люди. Даже среди агентов и сотрудников Убежища данная возможность разнилась в силе. Даже со своими способностями не каждый экстрасенс мог овладеть этим умением.
Наварро же справился с этим.
Ощущение можно сравнить с открыванием двери: зрение, слух, осязание, все чувства становились невероятно чувствительными, иногда даже болезненными и всепоглощающими.
Он продолжал смотреть на кофе, потому что знал: оторви он взгляд, вся комната покажется ему слишком яркой. Кроме того, он пытался сконцентрироваться, выйти за пределы помещения. Но первую минуту или две он пытался пробиться через внезапно громкий разговор находящихся в комнате и возле стойки регистрации. Пытался не обращать внимания на запахи цветов на столах, духов и одеколонов гостей, аромат бекона, яиц и лука
Сосредоточившись, он оставил все это позади.
И на краю сознания практически за пределами досягаемости и всего лишь на мгновение, он ощутил что-то холодное и темное.
А затем ощущение прошло. Его уши заложило, будто он спускался с большой высоты, а в голове запульсировало, и он знал из горького опыта, что боль будет мучить его несколько минут, а затем медленно сойдет на нет.
Великолепно. Просто великолепно. Он почувствовал что-то холодное и темное, хотя и так знал о его существовании.
Где-то. В ком-то.
Отлично, чемпион.
Ему необходимо найти Джесси. И понять, что она знает или подозревает.
Пока он не видел Эмму, но был практически уверен, что она уже встала и ушла, помогая готовиться к фестивалю, который начнется всего через пару часов.
Столы в большой комнате стояли достаточно далеко друг от друга, чтобы обеспечить гостям уединение, но он выбрал столик на двоих, стоявший так, чтобы обеспечить свободный обзор лестницы и нижней площадки.
Смирившись с необходимостью отследить Джесси и Эмму в переполненном людьми городе, он пил кофе, ожидая, пока не пройдет головная боль, и посматривал на других гостей Рейберн-Хауса. До этого времени он не особо уделял им внимание.
Половина столов занята, хотя гостиница заполнена полностью: было очевидно, что некоторые гости предпочитают либо заказывать завтрак в номер, либо едят где-то в городе. Или же просто спят.
Здесь сидело несколько пар, по большей части в возрасте, разговаривающих или пьющих кофе в тишине. И одна молодая пара, очевидно, проводила медовый месяц. Это было очевидно, поскольку они с трудом могли оторваться друг от друга. И только тогда ему пришло в голову, что именно эту пару он, должно быть, уловил вчера вечером.
Наварро оторвал взгляд от их приватной, как они считали, ласки под столом и продолжил наблюдать за другими гостями в комнате.
В зале сидели двое одиночек, которых он заметил и ранее: женщина в возрасте, проводящая все время за книгой, и мужчина, который разделил свое время между библиотекой во время жары и креслом-качалкой на крыльце в прохладную погоду. Ну хотя бы не он один стремится к одиночеству.
Трое исследователей паранормального сидели за столом в противоположной стороне комнаты, тихо разговаривая. Наварро показалось, что женщина по-прежнему выглядит устало, но она улыбалась, а ее глаза ярко сияли, поэтому он решил, что она относится к тем, кто всегда выглядит хрупко и болезненно. Или же она намеренно притворялась, что в порядке.
Затем она медленно повернула голову, заметно побледнела, и он заметил, как расширились ее глаза.
Не успев подумать, он повернулся в ту же сторону и решил, что его глаза тоже расширились.
В дверном проеме столовой стояла женщина. Она была высокой, худой, светловолосой. Лет двадцать с небольшим. Одета обычно, но определенно по-зимнему. Она могла быть еще одной гостьей или местной жительницей, которая заскочила в Рейберн-Хаус, по непонятной причине надевшая вязаный жакет в июле.
Только вот она не имела отношения ни к тому, ни к другому.
Наварро мог видеть ступенисквозь нее.
Ее он не узнал.
Продолжая наблюдать, он немного поднял чашку с кофе и увидел, как она сделала шаг в комнату, затем еще один, ее взгляд остановился на столе с исследователями. При третьем шаге, все в ней затуманилось. А к четвертому шагу, будто легкий ветерок рассеял туман. Она исчезла.
Когда Наварро посмотрел туда, куда смотрела девушка, он видел, что брюнетка улыбается и разговаривает с мужчинами, будто ничего не случилось.
Ничего совершенно.
Бишоп.
Наварро. Слушай, у меня вопрос.
И какой же?
Кто-нибудь из твоих работает здесь, в Бэррон-Холлоу? Наварро находился в достаточно большом саду позади Рейберн-Хауса, бродил по тропинке, вымощенной кирпичом и вьющейся между клумб, горшков и кашпо с цветами. Он был достаточно далеко от дома, чтобы избежать лишних ушей.
Хотя и сомневался, что хоть кто-то мог слышать разговор, когда всего в нескольких кварталах отсюда раздавались звуки, подобные Армагеддону. Фестиваль набирал силу.
Ты же знаешь, мы не можем направить агентов на место без доказательств федерального преступления или приглашения от местных правоохранительных органов.
Это не ответ, ответил Наварро.
А почему ты спрашиваешь?
Наварро знал Бишопа и понимал, что получит ответ не раньше, чем Бишоп готов будет дать его.
Черт побери.
Я спрашиваю, потому что в группе исследователей паранормального, остановившихся в Рейберн-Хаусе, состоит как минимум один настоящий медиум. Она видела дух совсем недавно.
Ты уверен?
О да.
И почему это?
Я тоже ее видел.
Бишоп не был очень уж сильно удивлен этой информацией, в отличие от Наварро.
Ее?
Молодая блондинка, одетая в зимнюю одежду. Значит, это не ее останки я обнаружил. Мне сказали, что в гостинице много привидений, поэтому есть вероятность, что онаодна из постоянных призраков. И медиум определенно видела ее.
Последовала минутная тишина, а затем Бишоп задумчиво проговорил:
Ты не видишь призраков.
Раньше да. Но ее я видел. И медиум тоже, хотя позже она и сделала вид, что ничего не заметила. Наварро замолчал, а затем добавил:Минуту или две до того я испытывал паучье чутье, пытаясь прочувствовать место, может, как раз в тот момент я открыл дверь к чувству, о существовании которого не подозревал.
Да, это более чем возможно, ответил Бишоп. Ты можешь находить мертвых. И являешься ясновидцем. И когда объявятся твои способности медиумаэто, вероятно, вопрос времени. Такое обычно случается во время расследования, когда мы в полной экстрасенсорной готовности.
Вполне логично. Наварро сразу же сменил тему. Но, как я уже сказал, женщина тоже ее видела. Она действующий медиум.
И снова молчание затянулось, пока сам Наварро его не прервал.
Может, я ошибаюсь, но не много исследовательских групп оказывается настоящими экстрасенсами. По крайне мере, такой силы. А если и так, то ты знаешь о них.
Существует очень много групп, изучающих паранормальные явления, уклончиво ответил Бишоп. Просто посмотри в интернете.
Бишоп, я только что видел призрака. И медиум тоже. Я прямо тебя спрашиваю, онаодин из твоих агентов или детективов или, как ты их там зовешь, «наемных» сотрудников?
Нас не приглашали, спокойно ответил Бишоп.
Наварро медленно вдохнул и выдохнул.
Слушай, я просто хочу знать, кто может встать у меня на пути, когда все станет по-настоящему ужасно. Я предпочитаю работать в одиночку, а мне уже надо беспокоиться об одном сотруднике Убежища и я не хочу спотыкаться о твоего человека, когда мы оба преследуем одну и ту же цель.
Не думаю, что ты сделаешь это. Ты пока не нашел улик, указывающих на серийного убийцу в Бэррон-Холлоу?
Нет, ничего определенного.
Если Джейн Доу была убита, местная полиция точно должна знать об этом преступлении.
Да, но без возможности установить личностьа никто из местных или приезжих не пропадал в подходящие временные рамкия сомневаюсь, что они очень уж много усилий прилагают к расследованию. Так мне и сказал шеф полиции. Штатный судмедэксперт не сможет дать им достаточное описание Джейн Доу еще несколько недель, даже месяцев, если слова шефа о лаборатории верны.
У него будет отчет быстрей, чем он думает.
И как скоро?
К понедельнику.
Наварро был поражен: практически невозможно сделать официальные вещи за выходные на День независимости. Но он просто спросил:
Это мне поможет?
Вот ты и дашь мне знать, ответил Бишоп.
Полная экстрасенсорная готовность?
Не начинай, Тони. Я не в настроении. Несмотря на слова, голос Бишопа был практически рассеянным.
Однажды, задумчиво проговорил Тони, кто-нибудь даст тебе по лицу. Раньше я считал, что это будет Гален. Но сейчас я склоняюсь к Наварро.
Бишоп взглянул на него, но не ответил.
Серьезно, босс, у тебя сводящая с ума манера преподносить информацию, особенно агентам и оперативникам, пытающимся проводить расследование. Тони задумался на мгновение, а затем добавил:Или же наоборотне преподносить информацию.
Наварробольшой мальчик, спокойно ответил Бишоп. Он сам все поймет.
Я не спорю с этим. Просто думаю, что он может прийти по твою душу, когда все это закончится.
Это зависит от того, как все обернется, ответил Бишоп.
То есть ты не знаешь? Тони внимательно посмотрел на собеседника.
Я не видел окончания.
Уловив едва слышимое ударение на местоимение, Тони сразу же отреагировал:
Но кто-то другой видел?
Перешли мне тот файл, хорошо, Тони?
Вздохнув, Тони переслал документ, но не смог не добавить:
По крайней мере, скажи мне, что здешние секреты никого не убьют.
Если бы я только мог. Голос Бишопа стал серьезным. Я действительно хотел бы.
Если бы Эмма поддалась разочарованию, то к разгару фестиваля была бы готова кричать. Но ей это было не свойственно, хотя беспокойство за Джесси росло, как и разочарование от того, что сестра вела себя слишком неуловимо. Она глубже упрятала свои чувства и занялась делами.
Фестиваль был главным событием для Бэррон-Холлоу и привлекал толпы в центр, а посетители приезжали даже издалека. Рейберн-Хаус был заполнен, как и полдюжины небольших гостиниц и крупный сетевой отель на трассе.
Центральная улица была перекрыта с обеих сторон, заставлена палатками, киосками и столами, демонстрирующими работы местных мастеров, а еще больше палаток, грузовиков и тележек предлагали разнообразную еду и безалкогольные напитки. Также на улице стояли два фургонас мороженым и фруктовым льдом.
Четвертого июля в празднованиях всегда присутствовал патриотический элемент: различные красные, белые и голубые праздничные флаги на стационарных объектах, людях и даже на собаках. Лиззи, не любившая громкий шум, осталась в гостинице с Пенни, которая также предпочитала тишину полуорганизованному хаосу фестиваля. В воздухе гордо развивались флаги, футболки и шляпы были разукрашены, как и кожа некоторых посетителей. И практически каждая группа исполняла необычные вариации национального гимна.
Небольшой городок празднует День Независимости.
Было ясно, солнечно и жарко, около тридцати пяти градусов. А значит, временами куда менее устойчивые, нежели у Эммы, характеры вспыхивали.
Привет, Эмма, участники группы «Три контакта» не ответили, можем ли мы попользоваться их усилителем? Наш, черт с ним, только что сгорел.
Эмма, нашему барабанщику плохо, кого мы можем взять?
Эмма, ты должна сказать майору Шарпу, что, при всем уважении, мы не можем продолжать играть гимн! Зрители устают стоять.
Эмма, чьего ребенка только что вырвало в чехол от гитары Бо?
Эмма
Это была забавная работенка. Большую часть времени.
Опытная Эмма со всем справилась. Она вынуждена была оставаться достаточно близко к зданию суда большую часть времени, но пыталась обращать внимание на то, что еще происходит на фестивале.
Например, с ее сестрой.
Джесси не предложила помощи с фестивалем и скорей всего избегала сестру, но, гуляя по центральной улице все утро, она хотя бы внешне проявляла интерес и веселье. Эмма видела, как сестра ела хот-дог, позже попробовала мороженое и позволила одному из художников нарисовать флажок у себя на щеке.
Эмма видела, как Джесси говорит с несколькими людьми, проявляя некую напряженность. Виктор был первым, и, что бы ни было сказано между ними, оба не выглядели счастливыми. Позже Эмма увидела, как сестра говорит с Нелли Холт, а несколькими минутами позже с начальником Нелли, Сэмом Конвеем.
Поскольку из-за меняющейся толпы Эмма периодически теряла из виду беседующих, она не представляла, как долго длился каждый разговор и говорила ли еще с кем-то сестра. Но что-то в позе и осанке Джесси указывало на то, что все разговоры были запланированными и таким образом сестра складывает воедино крупицы информации, которые ей необходимы.
Чтобы восстановить воспоминания?
Или помочь указать на убийцу?
Эмма не знала, и это сводило ее с ума. Она постоянно ощущала тревожное чувство, осознавала, что есть подводные течения, которые ей необходимо понять, и не важно, как много готова рассказать сестра. Занимаясь делами, она пыталась решить, почему ее страх за Джесси сопровождается странной, холодной и нервной тревогой по большей части за себя. По крайней мере, она так думала. Будто что-то на краю ее сознания ожидало, когда же она посмотрит на верного человека или вещь в правильном направлении, чтобы увидеть и понять необходимое.
Но что бы это ни было, оно оставалось неуловимым.
Она совершенно не видела Наварро, отчего ей становилось еще более тревожно, потому что она полагала, что он ищет Джесси. Хотя она и подозревала, что у него был талант сливаться с толпой при желании, но полагала, что уж краем глаза должна была заметить его хоть раз.