***
Сказать, что ей было стыдно, значит, ничего не сказать. Когда собиралась отдаться Трису, в общем-то, "не заморачивалась", и, вспоминая о том, как голая лежала на каменном столе, раздумывая о том, раздвигать ли ей ноги самой или нет, не испытывала никакого стыда. Тем более, не вгонял ее в краску опыт, приобретенный в отношениях с Источником. Было и было, и даже напротив, хорошо, что случилось так, а не иначе. Не любовь, разумеется, но переживания, как сохранила их память, скорее положительные, чем наоборот. Однако воспоминания о ночи, проведенной с Эвой Сабинией, Марией и Петрой, заставляли Габи испытывать нестерпимый стыд, и она никак не могла понять, в чем тут дело. То ли в однополой любви, то ли в том, что она очевидным образом "прогнулась", не решившись сказать принцессе "нет". Или, может быть, дело в том, что, не испытывая к участницам грехопадения никаких особых чувств, она получила от их общих игр море удовольствия? Но так или иначе, вспоминать обо всем этом было стыдно, но и не вспоминать не получалось.
И, тогда, тем же вечером, вернувшись домой и отчитавшись перед братом, что поучаствовала в девичнике, организованном Эвой Сабинией в императорском дворце, - и ничего ему, разумеется, не рассказав о том, что и как там происходило на самом деле, - Габи заперлась в своих апартаментах и попробовала напиться, чтобы заглушить охватившие ее чувства. Выпила стаканчик граппы, закурила, нервно прохаживаясь по своей гостиной. Зажгла в камине приготовленные слугами дрова, - в помещениях старинного палаццо было прохладно даже в летние дни, - раскидала крошечные капельки жаркого пламени по дюжине свечей, расставленных тут и там в серебряных шандалах и канделябрах, выпила снова и задумалась вдруг над своей странной, изначально поломанной, кривой судьбой.
Впервые после преображения в Э клана Мишильер, Габи остро почувствовала, насколько она одинока в этом мире. У нее не было ни матери, ни сестры или по-настоящему близкой подруги, чтобы поделиться своими переживаниями по поводу прошедшей ночи. Некому было рассказать о том, что ее смущает и отчего она испытывает стыд. Не у кого было спросить совета, как жить дальше. Не от кого было услышать слова утешения. Таков уж был ее одинокий удел. Впрочем, после третьего стаканчика, когда в голове образовалась некая туманная легкость, Габи сообразила вдруг, что выход, возможно, все-таки существует, поскольку ее переживания никоим образом не связаны с тайнами клана, да и человек, о котором она так неожиданно вспомнила, скорее всего, не только не станет над ней глумиться за ее простодушие, но и не навредит - не захочет, да и не сможет, - только-только начавшей складываться репутации Габриэллы - "холодной бессовестной суки клана Мишильер".
С недавних пор в палаццо Коро поселились около двух десятков кланников, не имевших возможности или желания жить наособицу, и среди них выделявшаяся своим возрастом, внешностью и магической силой - девятый уровень воды и седьмой уровень воздуха, - баронесса Конкордия де Грамон де Мишильер. Баронессой она была по мужу, но с мужем довольно давно вместе не жила. Дети ее уже выросли и, что называется, встали на крыло, и Стрикс, как называли ее в клане, приняла любезное приглашение тана поселиться в его доме. Учитывая ее особое положение в клане, - аристократка, чистокровная Мишильер, к тому же сохранившая за собой родовое имя, и сильная, но главное, весьма образованная и опытная колдунья, - Трис предоставил в распоряжение Конкордии апартаменты, размерами и роскошью не уступающие тем, в которых жила его родная сестра. К этой-то женщине и решила обратиться сейчас расстроенная Габи. Конкордия, так или иначе, являлась, имея в виду ее возраст, ее старшей родственницей. Опыта, в том числе и жизненного, ей было, по-видимому, не занимать, а клятва, принесенная на верность клану и его вождям, - то есть, Трису и его сестре, - защищала Габи от распространения нежелательных слухов. Оставалось лишь выяснить, захочет ли Стрикс с ней говорить на такую щекотливую тему, и, если все-таки захочет, то сможет ли понять и помочь. Но узнать это можно было лишь опытным путем, и поэтому, выпив еще один, четвертый уже стаканчик граппы, Габи взялась за телефон.
Конкордия оказалась на месте и незанята. Если она и удивилась столь позднему звонку, то ничем своего удивления не выдала, и, выслушав просьбу своего коннетабля, тут же пригласила ее зайти. Так что еще через четверть часа Габи вошла в гостиную "опасной" Стрикс, присела в кресло, закурила и, подавив смущение, попробовала объяснить, какого фавна с ней происходит. Седая женщина с сухим морщинистым лицом слушала ее, не перебивая и не задавая дополнительных вопросов.
- Думаю, - сказала она, когда истощился поток слов, - чаем здесь не обойдешься. Вы пьете коньяк, мой коннетабль?
- Пью... - Габи была растеряна и все еще не пришла в себя после рассказа, больше похожего на исповедь, а говорить, к слову, оказалось куда труднее, чем колдовать.
- Ну, что ж, это облегчает дело, - Конкордия не стала звать слуг и сама разлила коньяк.
- У колдунов, мой коннетабль, - сказала она, пригубив коньяк в бокале, - горячая кровь. В прошлые времена в хороших семьях девушек выдавали замуж лет в одиннадцать-двенадцать и уж точно до того, как они созреют. Иначе пришлось бы сбывать на сторону порченой, а это позор и стоит денег. Мы же по природе своей вакханки, даже самые холодные из нас, так что чуть не доглядели, а девушка уже успела раздвинуть ноги. Такова наша природа.
Если честно, Габи сомневалась, что ей подходит это описание, но, с другой стороны, ей всего восемнадцать лет, и росла она в совсем других условиях.
- Это как-то зависит от силы Дара? - спросила, чтобы разобраться с возникшим противоречием.
- Разумеется, - ответила пожилая женщина. - Я говорю о таких, как мы с вами, мой коннетабль, о сильных колдуньях. Магия разогревает нашу кровь, и чем сильнее магия, тем жарче пылает наше либидо.
"Ну, это многое объясняет, - согласилась Габи с колдуньей. - У меня-то сила появилась совсем недавно, но с Источником вышло более, чем хорошо!"
- Вы меня не так поняли, госпожа Конкордия, - сказала она вслух. - Вопрос не в сексе как таковом, а в том...
- Что вы, мой коннетабль, любились с женщинами? - впервые улыбнулась Стрикс. - В этом дело?
- Да, - призналась Габи.
- Ну, я, собственно, к этому и веду. Еще коньяка?
Габи не заметила, как выпила свой бокал до дна. Все-таки полностью восстановить утраченный было контроль не такое простое дело.
- Да, спасибо, - поблагодарила она.
- У вас это случилось в первый раз? - спросила Конкордия, разливая коньяк.
- Да...
- А с мужчиной, уж простите мне столь интимный вопрос, вы спали?
- Да, - подтвердила Габи. - С мужчиной я спала, но пока только с одним.
В сущности, это даже не являлось ложью, ведь Источник явно не женщина.
- Понравилось?
- Да, - коротко ответила Габи, которой не хотелось вдаваться в подробности.
- Тогда, вернемся к женщинам.
"Да уж, давайте лучше о них!"
- В отличие от обычных людей, мой коннетабль, - начала между тем рассказывать пожилая колдунья, - среди магов редко встречаются чистые гомосексуалисты, но зато бисексуальны едва ли не все колдуны. Во всяком случае, колдуньи. Так что, ничего страшного с вами не случилось. Вы всего лишь оказались в нужное время в подходящем месте и в правильном настроении. Да и компания, хоть вы и не назвали имен, полагаю была именно та, что надо. Вот у вас все и получилось. Сожалеть здесь не о чем. Стыдиться, тем более. И, если вам все понравилось, то вознесите благодарение богам и добрым духам. Колдунам хороший секс не помеха, в особенности колдуньям. От него исходит не только телесное удовольствие, но и немалая польза для нашей магии. Ну, а за более подробными объяснениями я бы посоветовала вам, мой коннетабль, обратиться к книгам. На эту тему в последние полста лет не писал только ленивый...
Глава 6.
Август 1939
1. Габи
Идея поговорить с баронессой де Грамон оказалась не только правильной, но и продуктивной. Похоже, что в лице этой немолодой колдуньи Габи нашла наконец недостающую часть семьи. Своего дома у нее никогда не было, как не было и настоящей родни. Зато, став сестрой Триса, Габи обрела не только имя, колдовскую силу и богатство, но и старшего брата. Однако, учитывая обстоятельства их знакомства, глава клана Мишильер не мог считаться для Габи полноценной заменой матери и отца. Формально, разумеется, он являлся ее семьей, но чего-то ей в этом "партнерстве" все-таки не хватало. Чего конкретно, она, впрочем, не знала, и более того, не имея соответствующего жизненного опыта, Габи вообще не отдавала себе отчета в том, что ей, и в самом деле, чего-то недостает.
Однако, посетив этим вечером баронессу, она поняла наконец, чего ей так остро не доставало в этой вновь обретенной семье. Ей нужен был кто-то, кто мог бы взять на себя роль "старшей женщины". Не мать, разумеется, но, может быть, хотя бы тетка? У любой молодой женщины должен быть кто-то, - старшая родственница, родная сестра или близкая подруга, - с кем при нужде можно обсудить, как повседневные пустяки, так и серьезные жизненные проблемы. А Конкордию де Грамон даже просить ни о чем не пришлось. Она сама сделала шаг навстречу. Возможно, ей тоже нужен был кто-то, о ком можно заботиться и с кем приятно делиться своим жизненным опытом. Так что звонок Габи пришелся, как нельзя кстати, и для одной, и для другой. Тем более, что обе они были плоть от плоти клана Мишильер, - хотя Габи, как ни странно, даже в большей степени, чем Конкордия, - и обе являлись очень сильными колдуньями. Все-таки понять сверходаренную магессу легче тому, у кого и у самого сила Дара приближается к верхнему пределу. Поэтому не странно, что за разговором под коньячок засиделись они с баронессой далеко за полночь и расстались с явной неохотой, почувствовав друг к другу особого рода симпатию, какая возникает порой между "тетушкой в годах" и "молоденькой племянницей".
- Спасибо вам, дама Конкордия! - сказала Габи, уже стоя в дверях.
- Не о чем, мой коннетабль, - улыбнулась в ответ женщина. - Знайте, что я всегда к вашим услугам.
- Тогда, может быть, вы могли бы перестать называть меня "мой коннетабль"?
- Это невозможно, - покачала головой старая колдунья. - Даже, если бы вы были моей родной дочерью, я не смогла бы нарушить традицию. Вы Э клана Мишильер, этим все сказано. А вот меня, мой коннетабль, вы можете называть просто Конкордией. Мне это будет приятно.
- Я даже не знаю, что сказать, - честно призналась Габи, растроганная словами старой колдуньи. Как ни странно, здесь и сейчас, в этих стенах, наедине с баронессой де Грамон, она вдруг с облегчением почувствовала, что может не держать лицо.
- Не говорите ничего, мой коннетабль, - покачала головой женщина. - Со мной вы можете не прятаться за свой ледяной щит, хотя не думаю, что у вас это теперь получится. Я имею в виду, не прятаться. Вы слишком далеко ушли по этой дороге, да и возвращаться вам не с руки. Коннетабль клана не может себе позволить дать слабину, тем более, показать эту слабость на людях. Так что вернуться к себе прежней - уж не знаю, какой вы были там и тогда, когда были маленькой девочкой, - вам, мой коннетабль, уже не удастся. Но, если вы сможете наедине со мной хотя бы иногда и на надолго опускать свой щит, вам наверняка станет легче переносить то давление, которое вы испытываете из-за своего положения в клане.
Что ж, эта женщина поняла ее куда лучше, чем можно было от нее ожидать, и объяснила то, что, словно бы витало в воздухе, но о чем Габи то ли не знала, то ли не хотела знать.
- Спасибо, Конкордия, - сказала она вслух. - Если позволите, я иногда буду заходить к вам на чашку чая или бокал коньяка. Мне это, и в самом деле ... не повредит...
Разговор с баронессой де Грамон в какой-то степени ее успокоил. Однако сказать, что охватившее Габи ранее днем смятение чувств окончательно ее оставило, было бы большим преувеличением. И, разумеется, в таком состоянии нечего было и думать о том, чтобы просто напиться и уйти спать. Альтернатив безмятежному сну было, впрочем, и слишком много, если судить по "предложению", и слишком мало, если раскинуть умом. Можно было бы, например, продолжить начавшийся еще накануне загул. Вызвонить Марию или еще кого-нибудь из новых "полуподруг" и удариться во все тяжкие. Слава богам, в столице - да еще и во время Турнира, - полно ночных клубов, бурлесков, больше похожих на колониальные стрипбары и оттого работавших исключительно по ночам, и плебейских варьете с настолько вызывающе вульгарным репертуаром, что правительство вынуждено было проводить еженедельные облавы, которые, впрочем, искоренить это бесстыдство были не в силах.
Еще можно было бы спуститься в самые глубокие казематы замка и заняться там делом, нетерпящим суеты. Магия - она ведь очень разная бывает. Иногда достаточно просто чего-нибудь захотеть, и оно приходит к тебе, как какая-нибудь архимедова "Эврика", как божественное озарение или подарок великих предков. Но все-таки чаще хорошее колдовство - это, прежде всего, тяжелый труд. Талант и сила, разумеется, нужны - как без них! - но ими, как, впрочем, и магической интуицией, надо сначала научиться пользоваться. Взять хотя бы такое простое на вид, но крайне эффективное колдовство, как "Зеркало Лигейи". Речь там идет не о количестве воды, из которой ты формируешь щит, - хотя и это, конечно же, не пустяк, - а о том, как увеличить силу поверхностного натяжения так, чтобы создать тонкое и достаточно большое по площади "одностороннее зеркало", способное, одновременно, и отразить средней силы огненную молнию, например, "Дротик Роты", и устоять под мощным ударом воздушного молота, именуемого "Кулак Борея". Такое колдовство требует последовательного применения пяти разных заклинаний, представляющих собой латинские предложения длинной от четырех до девяти слов. Все эти заклинания сначала надо выучить наизусть и последовательно реализовать, произнося одно за другим с максимальной четкостью. Затем то же самое нужно проделать, "озвучивая" заклинания строго про себя, и даже не шевеля при этом губами. После этого колдун начинает упорные тренировки, постепенно наращивая скорость произнесения заклятий, и наконец на последнем этапе овладения новым колдовством требуется сократить все предложения-ключи до возможного минимума. Это последнее можно, пожалуй, сравнить с техникой стенографии, хотя любое сравнение лишь частично передает смысл того, что пытаются таким образом описать.
Габи - при ее огромной силе и природном таланте к обучению, - была в этом смысле настоящим уникумом. То, что другой маг мог разучивать месяцами, она осваивала максимум за пару недель. На "Зеркало Лигейи", к слову сказать, у нее ушло всего три дня, однако это не значит, что она могла себе позволить праздность. Ей еще предстояло выучить слишком много невероятно сложных заклинаний и овладеть не меньшим количеством весьма хитроумных колдовских приемов, чтобы позволить себе расслабиться. Так что сейчас она могла бы заняться расширением своего магического репертуара, тем более, что упорный труд, - включая сюда и учебу, - всегда ее хорошо успокаивал, отвлекая от трудных мыслей и разнообразных переживаний.
Итак, у Габи было, как минимум, два варианта развлечений на предстоящую ночь, но, раздумывая над тем, что бы ей такое предпринять, она вдруг с полной очевидностью поняла, что у нее есть еще одно дело, которым нельзя пренебрегать и которое не стоит откладывать. Точно так же, как ей нужно было излить душу кому-нибудь вроде баронессы де Грамон, ей было остро необходимо обсудить случившееся с Источником. Возможно, подсознательно она знала об этом с самого начала, оттого и не исчезал мешавший ей жить душевный непокой. Она должна была все рассказать Золотому человеку. И не важно, что, скорее всего, он все уже узнал сам. Принципиальным моментом была именно ее собственная искренность и откровенность. Ведь Источник мог на нее попросту обидеться. У него могло возникнуть чувство ревности, и потом неизвестно еще, как он вообще относится к сапфизму и прочей трибадии. А раз так, то и альтернатив у нее не осталось. Габи следовало лечь в постель, закрыть глаза и позвать Золотого человека, что она и сделала буквально через четверть часа.
Разделась, выпила на посошок стаканчик граппы Стравеккья и "отправилась искать". Впрочем, искать долго не пришлось. Едва Габи смежила веки, как Источник оказался рядом с ней. Он снова седел в кресле, которого на самом деле не существовало, и благожелательно смотрел на спящую Габи, которая, и, в самом деле, уже спала.
- Я занималась любовью с женщиной, - сказала Габи, бросаясь в бездонный омут правды. - И не с одной, а сразу с несколькими.
- Понравилось?
- Извини!
- Тебе не в чем извиняться, - покачал головой Золотой человек. - Возможно, это твое.
- Мое? - переспросила Габи, обескураженная его словами.
- Почему бы и нет? - Вопросом на вопрос ответил Источник. - Тебе же понравилось?
- Да, - призналась Габи, - но...
- Что тебя смущает?
- Разве это нормально любиться с женщинами? - второй раз за ночь задала Габи самый главный вопрос.