Глава 13
Ну давай же, чего ты ждешь? Флориан нетерпеливо боднул меня в плечо.
Я медлила прикоснуться к дневнику и лишь прожигала его взглядом. Почему дневник Лаирасула был заперт на любимую песню моей мамы? Откуда он мог ее знать? Но ведь Камелия рассказывала, что лунный принц хорошо относился к смертным. Может быть, слышал, как мама напевала ее в лесу, и ему просто понравилась мелодия?
В свете костра коричневая обложка дневника казалась мне красной. Словно кровь. Или маки. Эта мысль придала мне сил. Я протянула руку к дневнику, ожидая, что завязки сейчас обовьются вокруг пальцев, ужалив болью, но ничего не произошло. Положив дневник на колени, я осторожно открыла его и заскользила взглядом по ровным строчкам. Мы с Флорианом машинально приблизили головы друг к другу, чтобы читать было удобней.
Какая-то чушь, констатировала я спустя четверть часа. Дневник принца пестрел рассказами (в стихах и прозе) о пережитых им лунных ночах, причем для описания луны у Лаирасула нашлось нескончаемое количество эпитетов: величественная, бледная, холодная, золотая, мягкая, переменчивая. И так до бесконечности. Доходило и до совершенно абсурдных. Одно из таких бросилось мне в глаза, заставив громко фыркнуть:Упрямая луна, надо же такое придумать!
В нем пропал поэт, прокомментировал Флориан. Листай. Может быть, дальше будет что-то поинтересней. Вряд ли страх кражи этих писательских трудов заставил Лаирасула использовать магию слова.
Я послушно перелистывала тонкие и прозрачные, как засушенные листья, страницы дневника. Взгляд выхватывал отдельные слова в череде предложений, написанных уверенным, но слегка старомодным почерком с завитушками. Однако голова была занята другими мыслями. Если я ошиблась, и в дневнике ничего нет, где мне тогда искать венец? Ведь у меня всего неделя, чтобы не дать воинственному королю гномов уничтожить Лоссэ Таурэ. И вряд ли Норин будет так любезен начать отчет с завтрашнего дня. А это значит, что на поиски осталось всего шесть дней!
Разволновавшись, я пролистывала страницы быстрее, чем успевала хоть что-то прочитать. Внезапно мой взгляд зацепился за знакомое имя. Я замерла, вчитываясь.
«Мириам и я поклялись друг другу в вечной любви и верности. А большего я не могу и желать. И пусть она смертная, она достойна быть королевой Исил Наллэ больше, чем иные эльфийки из древних семейств. С ней я словно ожил, проведя в тумане свои прошлые, наполненные пустотой столетия».
Я лихорадочно зашелестела страницами, возвращаясь назад.
Листай вперед! Ты же виделаони поклялись в верности. Готов поспорить, этот прохвост и о своей брачной ночи со смертной здесь рассказал, нетерпеливо заявил Флориан.
Но я его не слушала, продолжая листать. Вот оно!
«Я встретил Мириам в лесу на берегу ручья. То утро было похоже на миллион других, что я пережил за свою долгую жизнь. Но в то же время оно было другим, потому что навсегда изменило меня. Я рисовал дуб над ручьем (он всегда напоминал мне большую рогатку), но тут услышал какой-то шелести прямо ко мне вышла девушка. Я смотрел в ее голубые глаза, похожие на воды ручья в солнечный день, и не мог произнести ни слова».
Я перевернула страницу и увидела карандашный набросок девушки с корзиной трав. В девушке без труда угадывалось родное лицо.
Это и есть та самая смертная? Флориан пристально вглядывался в рисунок. А она красотка. Не зря подцепила эльфийского наследника на раз-два.
Прояви немного уважения, это вообще-то моя мама, прошептала я, переводя потрясенный взгляд на Флориана. В его черных глазах отражались отблески пламени от костра.
Серьезно? То-то я смотрю, она мне кого-то напоминает.
В комнате Исилендила я тоже видела рисунки, но они были больше и в цвете. Еще он кричал что-то про девку, вскружившую голову наследнику. Я приняла эти слова на свой счет. Думала, он говорит обо мне и Элрике, но теперь ясно, что он имел в виду своего сына и мою маму! На рисунке она выглядит моложе, ей наверное столько же лет, как мне сейчас. Но как? Ведь мама никогда ничего мне не рассказывала.
Читай дальше. Может, это вовсе не твоя мама, а просто похожая на нее смертная, легкомысленно заявил Флориан.
Я скептически на него посмотрела, но не стала спорить, однако на следующей странице обнаружила еще один рисунок.
Это же мой дом! выпалила я, слишком потрясенная, чтобы разговаривать тише.
«Однажды мы вместе с Мириам сажали позади ее дома лекарственные травы (я хотел помочь, но оказалось, что моя сила не работает в мире смертных). Я был неосторожен и укололся о куст барбариса. Когда капля моей крови упала на землю и впиталась, на ее месте поднялся высокий красный мак. Мириам была очарована и напугана».
Надо же, какой любитель эффектов! фыркнул Флориан.
Я проигнорировала его комментарий, слишком зачарованная прочитанным. Чуть ниже, записанная маминой рукой (ее почерк я бы узнала из миллиона), обнаружилась та самая песня, которую я сама пела не так давно. Под стихотворными строками стояла приписка:
«Моему Лаирасулу. Пусть те капли крови будут единственными».
Моя мама любила эльфапотрясенно протянула я. Дневник выскользнул из моих рук. Да не простого, а лунного принца! Ну, дела! И что это значит?
Что в вашей семье все неравнодушны к эльфам? предположил Флориан.
Я щелкнула единорога по носу.
Ай! За что?
За несерьезное отношение! Часто ты слышал, чтобы наследники эльфийского престола влюблялись в смертных?
Флориан задумался лишь на секунду.
Лиатрис, насколько я могу судить, была не прочь приятно провести время со смертным. На твоем месте я бы так не обольщался.
Я припомнила историю про бывшую супругу Элрика, изменившую ему накануне свадьбы.
Не обижайся, но эльфы редко настроены серьезно по отношению к смертным, продолжал Флориан. Лаирасул, заскучав в Исил Наллэ, запросто мог выбрать твою маму, чтобы скоротать несколько месяцев своей бессмертной жизни. Такое редко, но случается. Особенно, когда красота эльфиек начинает приедаться.
Ты что, так делал? с интересом спросила я.
Вот еще! Мне хватало лесных и лунных эльфиек.
Хвастун!
Когда это правда считалась хвастовством? возмутился единорог.
Я не ответила, а, подняв дневник, снова уперлась взглядом в строчки. Не могла моя мама полюбить обманщика! Но почему тогда она вышла замуж за Генри? Что случилось? Неужели Лаирасул действительно ее обманул?
«Я по-настоящему счастлив. Скоро я стану отцом. Мириам словно изнутри наполнена светом, она стала еще прекрасней (возможно ли?). Я уверен, что будет дочь. Чувствую это, и Мириам тоже. Мы решили назвать ее Вивиан».
Дневник повторно выскользнул из моих ослабевших рук.
Исилендилмой дедушка, а Идрильтетка? Рехнуться можно, пробормотала я. Почему-то именно этот факт выбил меня из колеи. Ты хоть понимаешь, что это значит? обратилась я к замершему Флориану.
То, что с родственниками тебе не повезло. Это во-первых. А во-вторых, ты у нас, оказывается, полукровка, задумчиво сказал Флориан.
Я покосилась на него, Странно, но он не выглядел удивленным, скорее задумчивым и слегка раздосадованным.
И что мне это дает?
Ничего, так же, как и мне, загадочно сказал он.
Что ты имеешь ввиду?
Ты хоть понимаешь, откуда твой дар? От твоего царственного папаши, Лаирасула. Он слышал деревья и даже мог управлять погодой. Только он, готов поспорить, справлялся со своим даром куда как лучше.
Ты его знал? тихо спросила я. Моего отца?
Флориан качнул головой.
Немного. Но теперь я вижу, что у тебя его волосы, такой же безумный огненный оттенок. С Лаирасулом дружил Элрик, тебе лучше расспросить своего муженька, когда он очнется.
Я вспомнила картину во дворце Исилендила. И задорно улыбающегося на ней эльфа. Вот почему на маскараде Исилендил так странно смотрел на меня и допытывался, откуда я родом! Я напомнила ему сына. А еще эти его странные слова про храбрость, когда я пришла к нему в комнату. Пытаясь сморгнуть набежавшие слезы, я тупо смотрела в огонь. Флориан подтолкнул меня в плечо.
Читай, что там дальше. Про венец что-то есть?
Кивнув, я снова взяла дневник и, пролистав несколько страниц, на которых Лаирасул продолжал расточать комплименты моей маме, ухватилась взглядом за строчки:
«Сегодня я пришел к отцу, чтобы рассказать ему о своих чувствах к Мириам. Она должна стать моей королевой, а дочьнаследницей Исил Наллэ. Но отец и слушать не захотел. Кричал так, что из его парадного портрета вылетел сапфир и куда-то закатился, что не прибавило отцу настроения. По его словам, смертная женщина не пара потомку древних эльфийских королей, а наш ребенокпозор рода. Отец предложил мне выборили остаться в Лунной Лощине, навсегда забыв о Мириам, или убраться, забыв о своих корнях и тем самым уберечь от позора Идриль. Ведь если станет известно о моей связи с Мириам, на Идриль не посмотрит ни один знатный эльф. И откуда у мудрых столько глупости? Ведь любовьэто именно то, ради чего стоит жить любому существу на земле и неважно, из какого ты рода. Мы все равны перед богами».
Еще несколько столь же пылких рассуждений занимали страниц десять. Я читала, и у меня было странное ощущение: это написал мой отец Настоящий отец. И судя по тому, как он любил мою маму, меня он бы любил не меньше. И хотя мой отчим Генри был мне хорошим отцом, ему порой не хватало мягкости и ласки, что так необходимы при воспитании каждой девочки.
О, уже что-то интересное, смотри! голос Флориана вернул меня к действительности.
«После очередной ссоры с отцом, осыпанный его проклятиями, я принял решение уйти из Исил Наллэ. И так и сказал отцу об этом. Оказывается, все это время он думал, что моя любовь к Мириамнаваждение, навеянное молодостью и глупостью. Конечно, мне всего лишь триста сорок лет, но я уверен в том, что делаю. Вчера ко мне приезжал Элрик. Пытался образумить, как он выразился, меня. Говорил о том, что смертным доверять нельзя и человеческая девка просто запудрила мне мозги».
Сел на своего любимого конька, проворчал с интересом читавший Флориан.
«Я прогнал Элрика. Хотя в прошлом он и имел печальный опыт общения со смертными, но моя Мириам другая. Нельзя судить о цветущем саде по нескольким сорнякам.
Итак, я отрекся от своего рода, от своих корней, но в моем сердце нет места грусти. Чем была моя жизнь до встречи с Мириам? Пустотой. И бесконечной скукой.
Наша с Мириам дочь появится на свет в месяц сулимэ, в день Восхождения Луны, как и подобает истинной таурэтари. Родись она в Исил Наллэ, в ней бы проснулся мой дар, но мы не властны над написанной богами судьбой».
День Восхождения Луныэто еще что такое? спросила я единорога.
По летоисчислению смертных это 14 марта.
Все верно, кивнула я. Я родилась в этот день.
«В час иволги ко мне пришла Идриль. Она была встревожена и сказала, что отец замыслил ужасноеон нанял наемников, чтобы убить мою Мириам. Если я хочу спасти ее, то должен поторопиться. Я знаю, где отец хранит венец. И я один знаю о его тайных свойствах. Для отца это просто очередная безделушка, которая тешит его тщеславие. Для нас с Мириамвозможность навсегда спрятаться от моего отца, потому что черные алмазы сказали мне, что могут скрыть того, кто не хочет быть обнаруженным, а Мириам очень привязана к своей земле».
Мы с Флорианом быстро переглянулись.
Лаирасул еще и камни слышал? Ого! А я всего лишь ветками бросаюсь, и то не всегда попадаю в цель, обиженно протянула я.
Посмотрев в дневник, я поняла, что эта запись была последней. Я тупо уставилась в огонь, пытаясь переварить полученную информацию.
Где мой отец, Флориан? Что с ним случилось?
Понятия не имею. Это же твой отец. Да и меня больше интересует гномий венец. Куда твой папаша его запрятал?
Я встала и принялась нарезать круги вокруг костра, рассуждая вслух:
И почему моя мама ни словом не обмолвилась о Лаирасуле? Я ведь спрашивала ее о том, кто мой настоящий отец.
И каких сказок она тебе наплела?
Я хмуро посмотрела на единорога. Он все также сидел, сложив длинные ноги, и изредка помахивал хвостом.
Никаких. Она лишь говорила, что это было самое лучшее, что случалось с ней в жизни. И советовала никогда не выходить замуж без любви.
Послушная дочь, съязвил единорог.
Она вышла замуж за Генри, когда мне было десять, и выглядела вполне довольной.
Женщины очень коварны. И неважно эльфийка она или смертная, уверенно вставил Флориан. Да и ты фрукт из той же корзины. В Элрика не влюблена, а замуж за него вышла.
Я отмахнулась от единорога, продолжая стаптывать траву. В лесу стояла поразительная тишина. Вот только мне спокойно вовсе не было. Я напряженно размышляла, скользя взглядом по сторонам. Лаирасул, моя мама, дневник, рисунки, венец, дневник, лунные эльфы, Генри, Исилендил, красный в отблесках пламени дневник Красный, как кровь, как маки
Под красными маками встретимся вновь,
Сильнее, чем смерть, наша любовь.
Я замерла и со всей силы хлопнула себя рукой по лбу.
Ой, больно наверное, встрял Флориан.
Ну конечно! вскрикнула я и начала лихорадочно рассказывать:На земле, принадлежащей нам, есть небольшой участок, отведенный под кладбище. На нем пять могил. В двух родители моей мамы, они умерли еще до моего рождения. В третьеймама, в четвертоймой отчим. А вот пятая безымянная. Я как-то спросила маму, кто лежит в этой могиле, а она сказала, что там умерший за любовь. Я спросила ее: «А разве можно умереть за любовь?» Она ответила, что можно, если весь мир против. Я ничего не поняла, да и мама сильно расстроилась и остаток дня проплакала. Больше я никогда этот разговор не заводила. Но, сколько я себя помню, на безымянной могиле всегда росли маки. Всегда. Даже зимой. Мой отец, Лаирасул, мертв, Флориан. И, кажется, я знаю, где искать венец.
Глава 14
Ты настолько безумна, что собираешься раскопать могилу? пробормотал мне в волосы Флориан.
Посмотрим, ответила, стараясь унять озноб от такой перспективы.
Мы стояли на краю леса. Из-за деревьев я видела свой дом, озаренный лунным светом, с призывно горящим окнами главной комнаты. Дом, в котором я выросла, в котором мы с мамой провели столько беззаботных дней и были по-настоящему счастливы. А теперь в нем хозяйничает чужак, подлый вор, из-за которого я не могу вернуться под защиту родных стен. Во мне поднялась волна злости. И хотя Лаирасул ясно написал в дневнике, что его сила была бесполезна в мире смертных, я не теряла надежды попробовать свою. Вдруг сила полукровки имеет бо́льшую власть?
Видимо, ты действительно неравнодушна к Элрику, подначил единорог. Да настолько, что готова ради него потревожить мертвеца. А я думал, что про такую любовь только в стихах можно прочитать.
Эльфы не сделали мне ничего плохого, я не хочу, чтобы Норин уничтожил Лоссэ Таурэ. Ты видел гномов? Это же прирожденные убийцы, вполголоса сказала я, гипнотизируя взглядом дом. А ты вместо язвительных реплик мог бы мне помочь.
Я же объяснил, что не смогу покинуть лес. Он меня не выпустит. А даже если бы и смог, на живого единорога сбежались бы посмотреть из соседних деревень. Точнее, это сначала бы они смотрели, а потом подняли меня на вилы, чтобы продать шкуру, а за рог устроили бы настоящий бой, ведь всем известно, что рог единорогаФлориан резко осекся и замолчал.
А? Что там с твоим рогом?
Он очень ценный, буркнул Флориан.
До рассвета пара часов, никто бы тебя даже не заметил. К тому же твоя шкура настолько черна, что даже сейчас я тебя еле-еле различаю.
А чего мы вообще ждем?
Ждем, когда Маркус заснет.
А как же собаки? Он разве не выпускает их на ночь?
Они обычно спят в доме, в его ногах.
Посмотри-ка, кажется, он уходит, сказал Флориан, но я уже и сама увидела, как погас свет в окнах, а дверь скрипнула, выпуская человека в окружении трех рослых собак. Куда это он ночью собрался?
Понятия не имею, может, подружку завел. Но так даже лучше. Я смогу пробраться в дом и взять пару маминых вещей, если Маркус еще не все их растащил.
Силуэт Маркуса растворился в ночи. О его удалении от дома рассказал приветственный лай соседских псов.
Найди венец и сразу возвращайся, Флориан ткнулся мордой мне в щеку. Я не смогу помочь тебе, как в Исил Наллэ.
Усыпить Идриль и разозлить лунных эльфовэто ты называешь помощью? фыркнула я.
Неблагодарностьхудшая черта смертных, обиженно протянул единорог.
Зато здравомыслиелучшая, парировала я. Ладно, я пошла.