Пора готовиться?
Всегда пора, Никанор Бальтазарович устроился в кресле, которое к окну развернул. Жизнь сложна и непредсказуема
Из кармана он достал портсигар, а из него извлек черную тонкую сигаретку, которая больше подходила бы какой-нибудь дамочке, из тех, которым нравится шокировать общество дурными привычками. А вот мундштук был белый, украшенный парой янтарных капелек.
А потому завещание никому-то еще не повредило. Но если вы за сердце беспокоитесь, то зря. Работать будет, особенно если беречь себя станете. И носить амулетик один стабилизирующий.
У меня уже есть.
И неплохой весьма, согласился Никанор Бальтазарович. Вот только пустой.
Как?
Марк Львович утверждал, что заряда хватит по меньшей мере на месяц, а то и более.
А вот так тоже любопытно, с чего бы выглядит неповрежденным на первый взгляд. Позволите? он протянул руку, и Демьян вложил в нее заколку для галстука, которая на этой темной ладони показалась вовсе крохотной. Никанор же Бальтазарович, пристроивши свою сигарку на край столика, подхватил заколку двумя пальцами, сдавил, поднес к глазам и прищурился. Разглядывал он ее столь пристально, что поневоле захотелось тоже взглянуть.
А смысл?
В нынешнем своем состоянии Демьян ничего-то, помимо платины с камнем, не увидит. И даже странно, что эта вот слепота, неспособность различить мало-мальски стабильные потоки, не беспокоит его. Как и неспособность дотянуться до собственной силы.
Любопытно, да следов вмешательства не вижу, хотя это еще не значит, что их нет. Ваш приступ? С одной стороны логично, что, не имея собственных сил, организм потянулся к заемным, с другой приступ не был столь силен, да и инфаркт, не сказать, чтобы совсем уж инфаркт, скорее предынфарктное состояние, вызванное серьезным истощением организма. В том числе на нервной почве. Нет, я бы сказал, что имело место воздействие, но вот какое? Никого у себя не принимали?
Нет.
А не у себя?
Тоже нет.
И с дамами не знакомились?
Нет. Прежние вот за столик присесть напросились. Ефимия Гавриловна Рязина, кажется, память с готовностью отозвалась.
Ага, мещанского сословия, купчиха серьезная женщина. Вдова. После смерти супруга приняла его дела, которые пребывали в некотором запустении, скажем так и сумела выправить, и даже развернуться. Ныне состояние ее насчитывает без малого семьсот тысяч рублей, а может, и того поболе. Да делами она большею степенью и занимается. Имеет дочь Анну, абсолютно, как сказывают, безголовую особу, у которой из интересов шляпки да танцульки на первый взгляд.
А на второй?
Как знать, как знать запонка легла на стол. У каждого человека найдется, чего и от первого взгляда скрыть, и от второго.
Сигаретный дым пах ванилью. И вновь же запах не вязался ни с местом, ни с человеком, ибо не положено целителю иметь подобной вредной привычки.
А что о той, третьей? И парень, он рядом сидел. Если что-то и сделал, то мог
Парень Бухастов Аполлон Иннокентьевич. Из купцов. Батюшка его знатным дельцом был, но скончался не так давно. Сердце, что характерно, подвело. Сынок все-то больше по заграницам проживал, но после вернулся на родную землю что он в Австриях делалнам неизвестно. Пока. Да и после там нас не любят, не спешат сотрудничать, а эти заграницы, я вам скажу, еще тот рассадник.
Он выдохнул дым через ноздри.
Но как по мне, не наш это типаж уж больно резво стал он отцовское состояние просаживать. И скачки, и картишки, и девицы нетяжелого поведения, но с большими амбициями. А любые миллионы имеют обыкновение заканчиваться. Ныне, сколь слышал, парень решил озаботиться поиском подходящей невесты. Чтоб с состоянием вот
Он щелкнул пальцами.
А Демьян согласился, что Гезлёввполне себе подходящее место для поиска подобных невест. Вон девиц сколько, выбирай по нраву.
Что до другой вашей знакомой, то тут все куда как интересней, да Василиса Александровна Радковская-Кевич.
Что?
Пуговка выскользнула из пальцев. Мелкая какая, юркая, а Никанор Бальтазарович смотрит и, как показалось, с насмешечкой.
Демьян слышал о Радковских-Кевич. Старый род. Крепкий род.
Богатый.
Славный, что чистотой крови, что силой, что службой государю, за которую не единожды награждался. И выходит
Третья дочь, самая младшенькая из девочек, правда, Александр еще моложе, но он нам мало интересен. Студиозус, только из тех, правильных, которые опора трону и так далее старшая сестрица Марья, в замужестве Вещерская
Княгиня.
Княжна, поправил Никанор Бальтазарович. Но да, княгиней она рано или поздно станет. Наследник у Вещерских один, так что
Василиса не походила на особу столь родовитую. Да, чувствовалось в ней нечто иное, отличающее ее от простых смертных, к которым себя причислял Демьян, но да мало ли на землях русских дворян?
Немало.
А вот такихединицы.
Вторая по старшинству Анастасия. Ныне во Франции проживать изволит, куда уехала работать зря, конечно. Наши ныне локти кусают, что упустили. А почему? Потому как не верили, что от бабы в работе польза быть может. Пускай вот кусают может, еще вернется. Вернут. Если найдут, что предложить.
Пуговицы закончились.
И рубашку Демьян заправил аккуратно, всецело сосредоточившись на нехитром этом действии.
В брак она не вступала, но донесли, что вполне себе открыто, в духе времени, сожительствует с неким Безье, французом по рождению, и тоже ученым исследуют методы накопления и передачи силы. Это то, что удалось узнать.
А
А вот Василиса если позволите, гадкий утенок в лебяжьем семействе, он усмехнулся, и Демьяну стало обидно. Какой из нее гадкий утенок?
Женщина.
Миловидная. И спокойная. И
Во-первых, особыми талантами она не обладает. Ну или скрывает их весьма тщательно. Во-вторых, крайне неудачлива в личной жизни пять помолвок было и все пять не состоялись.
Почему? Нет, всякое случалось, но разрыв помолвки всегда был поводом для сплетен. Да и пятно на репутации а тут пять раз?
И Демьян получил ответ на немой свой вопрос.
В свете упорно гуляют слухи о проклятье, хотя Радковские категорически отрицают, что оно существует. И даже обследование проводили, только слухам что? Слухам на науку плевать.
Пиджак вдруг показался тесным.
И нелепым.
Измялся вот, будто Демьян в нем акробатические экзерсисы устраивал, а не мирно прогуливался и в ресторане сиживал. На брюках пятно возникло, невесть как появившееся. Да и сам он
Факты же весьма интересные. Первый жених ее бросил перед самою свадьбой. Любовь там у него приключилась, как говорится, всей жизни. Скандал вышел знатный, но Радковские подсуетились и вторую помолвку устроили. Да только и тут не вышло. Опять же перед самою свадьбой катался верхом, свалился и шею сломал вроде как со всеми случается, но тут уж кто-то сплетню пустил, что и первый жених вовсе не сбежал с горничной, но умер, а от света это скрыли. А чем дурнее выдумка, тем она живучей. Радковские третью помолвку объявили
Никанор Бальтазарович стряхнул пепел в стеклянную чашу.
и даже почти до венчания дело дошло, только вот по дороге в церковь кони понесли, коляску опрокинуло, да не просто так, а на мосту. Невесте ничего, ни царапинки, а жених утонул. Вот.
Странная история.
И целитель кивнул, с мыслью соглашаясь, что и вправду странная.
Расследовали, будьте уверены, со всем возможным тщанием. И ничего-то не нашли. Но с четвертой помолвкой Радковские уже не спешили. Отослали девицу по Европам путешествовать, а уж когда вернулась, то и объявили о скором замужестве
Демьян покачал головой.
Стало вдруг жаль Василису, которой, верно, немало пришлось пережить. Люди злы. И жадны до сплетен. И наверняка не щадили ее, но пытались вытянуть подробности, узнать нечто такое, что другим неизвестно.
На ужине перед свадьбой жених косточкой подавился. Повара недоглядели, но
Насмерть?
Нет. Перепугался только и скоренько помолвку расторг. А тут уж кто-то додумался, что, мол, в проклятье дело, в прабабке их, которая из степняков была. Именно потому, дескать, и проклятья обнаружить не способны, что магия иная, кровь иная а сами видели, внешне девица от родни крепко отличается да
И что за прабабка?
Была у них в роду история, о которой Радковские крепко вспоминать не любят. Дед нынешнего князя в набег пошел. Оно-то ладно, дело молодое, по тем временам обыкновенное. Да только он с набега девицу привез, с которой и обвенчался, хотя ж вся родня против была. Кому нужна в роду дикая степная кровь? Правда, Радковский, как после выяснилось, не дурак был. Позвал целителей, чтобы ту кровь запечатали, оттого и рождаются Радковские светлыми да голубоглазыми, как должно.
На сказку походило, из тех, что так любила сестрица слушать, про грозных воинов и девиц распрекрасных, про любовь до самой смерти и после нее даже.
Ей бы понравилось.
Но верно что-то там не до конца сладилось, вот время от времени и прорывается кровь степная. А где она, там и проклятье последний жених, из бедных да благородных был. Вещерская отыскала. И она же свадьбою занялась, только
Опять не вышло.
Руку сломал. И скоренько жениться передумал. Верно, понял, что никакое приданое жизни не стоит. Вот так-то могла ли она что-то сделать? Как знать семья старая, свои секреты имеет. И хотел бы сказать, что безопасно вам рядом с этой дамой, да не могу.
Это Демьян и сам понимал.
Ни кровь голубая, ни вереницы предков благородных от революционной заразы не спасали. А потому потому он постарается от всяких подозрительных девиц держаться подальше.
И вовсе
Возьмите, из кармана Никанора Бальтазаровича появилась подвеска вида самого легкомысленного: розовая жемчужина в оправе из белого золота. Оправа эта, хрупкая весьма, оплетала камень этакою паутинкой. Серег вы не носите хотя
Не ношу, мрачно заявил Демьян.
А придется.
Может
Нет, идея, пришедшая в голову Никанору Бальтазаровичу, показалась ему донельзя удачною. И вон, глаза загорелись нездоровым целительским энтузиазмом, спастись от которого, как подозревал Демьян, не в силах человеческих. Так будет удобнее всего. И контакт с физическим телом, и энергетические узлы вы бы знали, сколько в ушах энергетических каналов.
Демьян не знал.
И знать не желал.
Ну же, дорогой мой, не упрямьтесь. Вы столь скучны, что этакая малость просто несколько оживит образ барышням понравится.
Не думаю.
И не думайте. Найдется, кому подумать за вас. Вы, главное, рекомендации целителя исполняйте. Сидите смирно, больно не будет и не кривитесь. Слышали, сам цесаревич серьгу вдел.
Цесаревич на то и цесаревич, что ему позволительно, что серьгу, что цепку, что хоть алмаз в лоб. А Демьянчеловек служивый, ему этакие вольности не по чину. Да и в родном управлении всерьез принимать перестанут, не говоря уже о людях авторитетных, с которыми время от времени приходилось иметь дело.
Больно и вправду не было.
И прокола-то Демьян не ощутил, только прохладу и тяжесть серьги, что повисла этакою капелькой. Ее тянуло потрогать, но стоило поднять руку, как Демьян получил по пальцам.
Что вы как маленький в самом-то деле? с упреком произнес Никанор Бальтазарович. Дайте себе время. Привыкнете и еще удовольствие получать начнете.
Привыкать к этакому безобразию Демьян не собирался, давши себе слово, что потерпит его дела ради, а по возвращению домой всенепременно избавится.
К слову, вы верхом ездите? поинтересовался Никанор Бальтазарович, отстраняясь. Он склонил голову налево, потом направо.
Хмыкнул довольно.
Езжу.
Хорошо или так?
Хорошо.
Чудесно тут весьма пристойные конюшни имеются, прогуляйтесь завтра с утреца.
Насколько с утреца?
А вот как встанете многие балуются, места у нас красивые, просто дух занимает и не дичитесь, Демьян Еремеевич, не сторонитесь знакомств. Мало ли, с какими людьми судьба сведет?
Совет прозвучал почти приказом.
И Демьян склонил голову. Что ж, всяко лучше, чем бесцельно по пляжам бродить.
Глава 11
Василиса злилась.
С нею это случалось редко, то ли в силу характера, то ли по привычке, пониманию, что ничего-то злостью не изменить. И надо лишь вдохнуть поглубже и сказать себе, что надо погодить, и все непременно наладится.
Но сегодня
Она злилась.
И злость эта требовала выхода. Даже Ляля, ощутив неладное, поспешила заняться делами, ибо, пусть и невелик был дом, но запущен до крайности. И восстанавливать его придется долго.
Так она сказала.
И исчезла.
А Василиса спустилась на кухню.
Огляделась.
Расставила склянки с приправами, открыла крышку, вдохнула острый пряный аромат орегано. А вот шалфея надо будет свежего на рынке глянуть. И посеять розмарин. Прежде тетушка выращивала его на подоконнике, в глиняных, облитых глазурью, горшках. Куда подевались и они?
Или прячутся где-то в доме?
Там же, где прячутся чудесные куклы и старые формы для выпечки, покрывшиеся снаружи толстым слоем окалины, а изнутри выскобленные, вычищенные до блеска. И чугунные сковородки, про которые тетушка говорила, будто достались они ей от свекрови, а тойеще от ее матушки, и потому не было в мире сковородок лучше. За годы чугун напитался маслом, сделался гладок и темен, обзавелся тем характерным блеском, что выдает и вправду качественную посуду.
Василиса вздохнула и, вернув склянку на полку, обняла себя.
Огляделась.
Продать это место? Зачем? И почему именно сейчас, когда оно понадобилось Василисе? И когда она решила, что станет тут жить? И вовсе не месяц-другой, и даже не крымский сезон с золотой его осенью, что пахнет спелыми яблоками, но совсем?
Как Марья вовсе
Василиса присела у кофра и вытащила мятый пакет. Корица в палочках. А рядомта самая драгоценная ваниль, которую привозят по особому заказу прямо из Петербурга. Темный, черный почти какао-порошок с горьковатым запахом. И другой, тоже порошок и тоже какао, но посветлее. И запах у него сладковатый.
Надо испечь торт.
Торты всегда успокаивают, а Василисе требовалось успокоиться.
Марья
И почему она промолчала там, дома? Почему не сказала сразу, позволив надеяться на отъезд? Не желала скандала? Но когда Василиса скандалила? Не хотела показать себя жестокой перед Александром? Но он, думается, только одобрил бы. Он ведь не хотел, чтобы Василиса уезжала.
Она смахнула слезу и села на стул.
Пакет с какао остался на коленях. Темное лучше выбрать, то, которое почти черное, острое, с резкою перечною нотой. И усиливая ее, Василиса добавит в тесто щепотку красного перца. Пожалуй, получится интересно, как тот шоколад, который ей из Мексики привезли.
Барышня? Ляля осторожно заглянула на кухню. Я вот за молочком послала. Яйца-то с мукою загодя привезла, знала, что не утерпите, а за молочком вот послала. Еще пахты велела взять и сыворотки.
Она остановилась на пороге кухни, замерла, вытянув шею.
Спасибо, слезы высохли, и Василиса нашла в себе силы улыбнуться.
В конце концов, дом не продан и даже не выставлен на продажу.
А Марья
Она позвонила, когда небо за окном посерело, готовое вспыхнуть всеми оттенками золота. И Василиса вышла на террасу, развернула старое тетушкино еще кресло, в котором та любила сиживать. И, забравшись в него, поняла, что если не совсем счастлива, то почти.
Стрекотали кузнечики.