Синдр:
Не выдержал я, нервы сдали. Схватил эту дурынду упертую в охапку и, вместо того чтобы на присмотренную мною полянку закинуть, пробежал с нею до другой, тоже подходящей. Немощь до нее как раз за часик бы дохромала, а завтра бы вообще идти не смогла.
Сегодня мы прошли примерно в два раза больше, чем вчера. Точно-то никак в лесу не поймешьтропа и тропа, бредем и бредем. Так что только на свое ощущение времени рассчитывать приходится. Ну и пытаться как-то это ощущение с наглазковым измерителем расстояния соединять. Вот на глазок выходило, что хорошо так прошагали, для чахлы. И если в таком темпе идти будем, то еще через три дняФрайдер.
И там я ужом извернусь, а добуду лошадь. Хоть однудля поганки. Потому что иначе я к концу нашего путешествия озверею, даже на болотной жиже гадать не надо! Сам чувствую, как зверею.
С чего ты решил, что можешь так со мной обращаться?! Кто тебе позволил?!..
Сиди уже Никто не позволил! Давай ногу твою посмотрим, пробурчал я, отмахиваясь от возмущенной малолетки.
Вот понаблюдал я за ней внимательно, и меня как обухом по голове. Девчонка она еще совсем. Избалованная кем-то девчонка. Может, совсем мелкая, я в людях не очень разбираюсь. Правда, она что-то там про детей гор и неба говорила, но, может, это такой вид людей? Типа как гномы, только тощие и бледные? Очень тощие
Ножка у поганки была маленькая, целиком в мою ладонь помещалась. Я сапожок с нее стянул и от души помянул всю троллеву родню по матери до пятого колена.
То ли надела изначально утром криво, то ли пока шланога вспотела и вывернулась. Но стерла она себе кожу на трех пальцах чуть ли не до мяса. А все туда же
Первым делом развел костер, сбегал с котелком за водой, потом пошел нужные цветы искать и с лешими пререкаться. Один, старенький, сжалился, притащил из своих запасов ромашку с календулой. Так что запихнул я поганку больной ногой в миску с отваром, строго-настрого велев сидеть как прибитая, а сам пошел подорожник искать и яйцо сырое.
Вернулсясидит. Лицо недовольное, словно не она себе сама все до мяса стерла, а неведома кикимора. Вынул, вытер, подорожник приложил, травинкой обмотал, из собранных яиц и остатков мяса тетерева мешанину яичную сварганил, пленку из-под яичной скорлупы на стертое место поганке приклеил, а засохший подорожник выбросил Уф!
С братьями-сестрами младшими никогда столько не возился! А тут прямо нянька. Непонятно только, за что мне это счастье на голову свалилось. Вот чего меня на тех квакш смотреть понесло? Нашел бы ее кто-то другой
И тут чахла эта таким странным, хрипловатым голоском выдала:
Спасибо. Только ты молчи и не говори ничего. Ты такой милый, когда молчишь и обо мне заботишься.
Я чуть не подавился! Закашлялся Но говорить ничего не сталне мог потому что. Вот сидел такой у ее ног, любовался на тот беспредел, что она за один день пути устроила, обдумывал, надо ли на ночь чем-то заматывать или так сойдет и надо же! Милый когда молчу. Вот хорошо не умер, пока кашлял!
Ну а потом побрел дальше «ухаживать», потому что это хромое же еще и кормить надо! Правда, ела она как птенчик, по сравнению со мной, так что кормить в первую очередь надо было меня.
Вот я и отправился добывать нам пищу. И только уже возвращаясь обратно, с заячьей тушкой в руках, осознал, что улыбаюсь. Забавная она. Страшненькая, бледненькая, но забавная. И гонор этот ее меня уже не раздражает, а веселит. И вообще привык я к ней за сутки.
А когда она в спальном мешке ко мне прижалась и опять что-то про «милого и совсем не страшного» мне прямо в грудь щекотно так профырчала, я совсем растаял. Погладил поганку по ее пушистым волосам и от щедроты души даже имя ее вспомнил:
Спи Каарис.
***
Утром нога у чахлы выглядела гораздо лучше, чем вчера, но все равно надевать на нее сапог я бы не рискнул. Снова все сотрет, или просто болеть будет. Кожа у этой пигалицы нежная больно. Не знаю даже, как такое в горах могло вырасти! И ручки нежные, и вся она хрупкая. Каждый раз, когда ветер чуть сильнее делается, я нервничать начинаю, что ее унесет. И ведь нет чтобы радоваться!..
Может, ее к нам тоже ветром принесло? Иначе ж непонятно, как она до нас добралась. Босиком. Ничего себе не стерев при этом.
Но только я приготовился устроить поганке допрос, как она опять меня огорошила. Я ж ее вчера, считай, в младшие сестры записал, а она вдруг ногой своей у меня перед носом так крутанула и большим пальцем мне от плеча и по груди провела, нежно так, щекотно совсем не по-сестрински оно вышло! А я еще про поцелуй внезапно вспомнил зачем-то. Ну и в лицо этой бледной немощи посмотрел, и прям внутри все полыхнуло!
Взгляд у нее такой был, что сразу все глупости про маленькую сестренку ветром выдуло. Нет, сестренки так уверенно-оценивающе не смотрят! Да так не каждая орчанка-то поглядеть умудрится. Ух, у меня сердце сжалось и потом застучало, словно не на поганку мелкую смотрю, а на Келду, например. Хорошо, что уже утро и нам дальше идти надо. Потому как, если б сейчас вот с таким настроем да вдвоем в спальный мешок, я б не выдержал!
Пока пигалицу на себе таскал и ночами к себе прижимал, выяснил, что грудь у нее все же есть. Небольшая такая, в пол моей ладони. И попа имеется, а не сразу из туловища тощие ножки-спиченки торчат. Только маленькое все, но и сама немощь не крупная же. Хотя у троллих грудь и попа наливные! Про орчанок вообще лучше не думать Здесь же взгляд и гонор!
В общем, после завтрака посмотрел я на это чудо бледное, вздохнул тяжко и посадил ее себе на шею. Все равно, считай, уже и так там сидит, зато денек нормально прогуляемся. К завтрашнему утру нога у нее пройдет уже, тогда сама поплетется. Мешок под ее ноги просунул, хотя она сначала отбивалась, потом хихикала, потом принялась меня душитьэто она так держаться за меня решила, за шею. Чтобы мы точно никуда не дошли, так тут и померли оба. И еще толпу кикимор с лешими погубилите от смеха бы лопнули.
Сиди ровно, тогда не упадешь! Я мешок держать буду, ну и тебя заодно.
Ну и пошагал вперед, нормально, а не нога за ногу. И чего я раньше до такого не додумался? Чахла ж не весит почти ничего, мешок и тот тяжелее, по-моему. Сидит тихо, только иногда попискивает что-то восторженно. Красота ж!
Часть 1. Глава 9 (третий день в пути)
Ка-арис:
Сама не знаю, что на меня утром нашло. Может, я просто привыкла уже к чудовищу настолько, что стала воспринимать его своим? Он так красиво смотрелся на коленях рядом со мной! И вообще был такой милый, такой заботливый, так переживал обо мне!
За двое суток мне даже начал нравиться странный цвет его кожи, зеленовато-серый, как ветви моих любимых елей. Пах он, правда, как чудовищевечерним лесом; шкурой пойманного на последней охоте дикого зверя, которую только-только начал обрабатывать скорняк во дворе замка; дымом костра И самцом, озабоченным поиском самки. Мускусный запах возбужденного дикаря, от которого прямо в глазах мутнело, если принюхиваться.
Кожа у него была грубоватая, даже на груди. Не шершавая, а просто жесткая, как ладони у отца или Тха-ариса. Когда я провела по его коже пальцами ноги, чудовище зажмурилось от удовольствия И это было так мило!
А когда он посадил меня к себе на плечи и пошагал вперед по тропинке, быстро, уверенно, едва придерживая меня своими огромными ручищами, я поняла, что победила! И что теперь могу считать страшилище своим. Конечно, он не мой народ, но все равномой.
Он так резво шагал, сделав всего один небольшой перерыв на обед, что под вечер, еще до заката, мы вышли из леса. Но потом еще где-то с час шли по широкой дороге до высоких стен, ограждающих небольшой городок.
Почти у самых ворот дикарь все же спустил меня на землю. Хотя я уже приготовилась въехать по-королевски, сидя даже не на лошади, а на зеленом ручном монстре.
Вот только охрана у ворот при виде нас напряглась и отказалась пускать в город.
Что значит «плата за вход»? А за выход у вас платы нет? возмутилась я, пока притихшее чудовище пыталось понять, о чем вообще речь. Вам не полагается взымать плату за вход! Сколько жителей в городе?
Тебе-то какое дело, девка? решил поспорить со мной один из охранников, тот, что помладше. А вот старший нахмурился и задумался. Правильно!
Если вы нарушаете закон и берете плату за вход в город, в котором меньше ста тысяч человек, это еще простительно. Конечно, если вы при этом платите налог
Валите давайте, мой друг пошутил насчет оплаты, процедил старший стражник и распахнул ворота.
Я гордо прошествовала вперед, таща за руку дикаря. Тот изо всех сил старался делать вид, что ничего интересного не происходит, но при этом крутил головой во все стороны, иногда смешно втягивая ее в плечи, буквально на несколько секунд. Потом гордо выпрямлялся и снова делал вид, что не видит вокруг ничего достойного его внимания.
Денег у нас нет?! шепотом поинтересовалась я, уже и так зная ответ. Значит, надо искать ночлежку.
В каждом уважающем себя городе должна была быть хотя бы одна ночлежкаприют для бедных путешественников, у которых каждая монетка на счету. Так было заведено во всех странах рядом с нагорьем Звезда Драконов. И я очень надеялась, что рядом с Гномьим хребтом все примерно так же.
Неведомо откуда добытую моим чудовищем карту, которую оно с гордостью иногда изучало, я тоже уже покрутила в руках. Ледяные грани! Эта карта была старше меня, точно! Границы стран на ней были еще доисторические, в смысле очень-очень старые. Без учета последних людских войн по разделу земли, случившихся лет так триста-четыреста назад, как раз во время великого эльфийского исхода.
Я уже давно напрягла свою памятьне зря же преподаватели пичкали меня и историей, и законами, и географиейи, главное, задействовала пространственное воображение. Так что теперь примерно представляла, куда меня занесло.
Я пересекла рукав Аза-аэйлин, всю Клаилию, Гномий хребет и упала в центре Иостриума. Страны, в которой когда-то давно жили эльфы. Ну вот, кроме эльфов в ней, оказывается, водились зеленые чудовища, называющие себя орками, и смешные ушастики, называющие себя троллями.
А у нас считается, что все человекоподобные, кроме людей и гномов, вымерли уже давно.
Интересно, а шелки в Эйлизиварском проливе тоже еще существуют? Отец как-то рассказывал о них и о том, что те ведут летопись нашего мира. Вот будет забавно, если они на самом деле не исчезли вместе с эльфами, а так и живут в этом проливе, записывая все, что происходит.
Мы с чудовищем словно поменялись ролями. Теперь я уверенно ходила по городским улицам и расспрашивала прохожих.
Человеческие языки в разных странах отличались незначительно, гораздо сложнее было с разнорасовыми. Но мне повезло, в Иостриуме почти все говорили на «людском», как и в Теспарии. Так что я чувствовала себя почти как дома.
А вот дикарь хоть и старался сделать вид, что это он тут большой и страшный, но все равно ясно было, как город его пугает. Зато он оказался очень сообразительным и не вмешивался, пока я выясняла, как нам дойти до ближайшей ночлежки. И потом послушно шел рядом, только по сторонам озабоченно крутился и принюхивался, словно зверь.
Люди на мое чудовище посматривали хоть и с опаской, но не как на диво дивное. То есть орки здесь не редкость экзотическая. Едва меня озарило этой светлой мыслью, я поймала пробегающую мимо женщину, обменялась с ней вежливыми поклонами и словами приветствия, после чего поинтересовалась, не подскажет ли она, где еще водятся такие же большие и зеленые, как мой спутник. Может, в городе есть какой-то особый район или хотя бы дом для таких вот дикарей.
А то ж! обрадовала нас женщина. Рядом с ночлежкой есть, для пришлых из леса. Туда всех пускают, и орков, и троллей. И гномы некоторые не брезгуют, и эльфы попадаются.
Я даже рот приоткрыла от удивления. Неприлично, конечно, но новость-то какая! Эльфы! Живые! Настоящие! У меня даже давящий постоянно где-то в груди тоскливый комок на время рассосался. Ну или размяк настолько, что я восторженно выдохнула. И само собой, несмотря на совет женщины пойти спать в обычную ночлежку, потому как там спокойнее, мы направились в заповедник для лесных обитателей. Яна эльфов посмотреть, а чудовище моесреди своих посидеть. Наверняка же ему со своими уютнее будет! Опять же, может, там его покормят, как своего?
Хотя, едва мы зашли в этот заповедник, стало ясно, что кормить нас здесь точно никто не станет. Но зато здесь готовы были поить, причем всех, причем абсолютно бесплатно. И что-то мне сразу как-то расхотелось смотреть на эльфов и захотелось туда, куда нам добрая горожанка идти советовала. В обычную людскую ночлежку. Потому что бесплатная выпивка бывает только в мышеловке!
Часть 1. Глава 10
Синдр:
Мне в городе нужна была только лошадь, ну и, наверное, переночевать. Лес-то закончился, а чтобы до нового добраться, надо еще час моим привычным шагом топать, а то и побольше. В темноте, да с чахлой на шееопасно. В такое время не только лешие да кикиморы под ноги могут выскочить, но и кто пострашнее.
Хотя поначалу я даже про лошадь позабыл, так сбежать из этого странного места хотелось. Кругом камень, деревьев нет почти, зато люди вокруг, такие же чуднЫе и мелкие, как моя немощь. Но, правда, не такие блеклые. Едой пахнет, но что-то мне подсказывалодаром тут не кормят, а монеток у нас с собой нет.
Завтра надо будет про цену лошади узнать и посоветоваться с кем-нибудь насчет работы. Лучше день потерять или даже два, но зато потом поганку на лошади везти. Все-таки на плечах ее тащить неудобно, хоть и не весит ничего. Просто случись что, опасность какая-нибудь, это мне ее скинуть надо, топор достать, рожу зверскую сделать
А лошадей я пару раз видел. Так что по крупу хлопнуи помчится она вскачь, как лосиха или олениха какая-нибудь. И пигалица на ней. Сразу минус одна забота. А потом я их догоню, пробегусь с ветерком, разомнусь.
В людскую ночлежку поганка почему-то идти не захотела, пошла в лесную. Правильно, конечно. В лесной мы спокойно выспимся среди своих, а что там у этих людей на умене разберешь.
Кормить нас никто бесплатно не стал. Но сказали, что наверху есть комнаты с кроватями. Нам полагается одна на двоих, потому что чахлачеловек и ей тут не место.
Вот ведь жабы болотные! Даром что городские
Да я, между прочим, сам до сих пор сомневаюсь, человек чахла или кто-то еще. Зато четко видно ж, что девчонка. Значит, ей отдельное место надо!
Уж не знаю, чего меня вдруг так зацепило. В лесу вместе в одном мешке спалии ничего, но тут прямо обидно стало за поганку. Ну да, мелкая, бледная, незаметная, но это ж не повод ее кровати лишать?!
Правда, как следует пошуметь мне сама поганка не дала, схватила за руку и потащила вверх по лестнице. Так что я только успел выкрикнуть напоследок, что нечего всех огульно человеками обзывать, если доказательств нету!
На втором этаже комнат было штук десять, не меньше, и в каждойкровати, рядами, вдоль стенок. Свободныхни одной!
На всех кто-то или спит, или сидит, или вещи чужие валяются. Еле-еле нашли вроде бы ничейную, только ложиться мне на нее совсем не хотелось! И пигалицу тоже перекривило всю, причем почти с самого начала наших поисков. Белье на этих кроватях серенькое и грязненькое, в комнатах пахнет немытыми ногами и чем-то непонятным, сладковатым, типа шамановой настойки, которую тот пьет, когда с духами предков говорить собирается. Посмотрел я, как лохматый и бородатый мужик, вроде не леший, а кто-то другой, не просыпаясь, волосы на голове постоянно чешет, и сам зачесался.
Схватил поганку, вытащил ее в коридор и предложил:
Давай в другую пойдем, ту, что для людей?
Чахла только вздохнула горестно и как-то виновато. Но пошла вслед за мной вниз. Только на последних ступеньках замерла, как зачарованная, и уставилась на парня в плаще и капюшоне. Он сидел один за столиком прямо у лестницы. Я бы его и не заметилхрупкий, мелкий, и волосы такие же белые, как у моей пигалицы.
Родня, что ли?
Ух как я обрадовался! Вот сейчас спихну ее своим, а сам обратно. Прочь из этого города, в родной лес. Подумаешь, ночь. Что я, по ночам не гулял, что ли?! Да и потом мне бы только полянку приглядеть приличную, костерок развестии все, спать завалюсь.
Эльф! с восхищенным придыханием выдала чахла, так и не отрывая взгляда от парня. Настоящий эльф!
Ну я эльфов никогда до этого не видел. Так что с чего вдруг поганка решила, что это тощее безобразиеэльф, не знаю. Только судя по запаху, это был эльфийский шаман. И встреча с духами предков у него планировалась такая очень многодуховая. Потому как готовился он к ней очень старательно, заливаясь огромными кружками.