Я смогу совмещать, Высокочтимый Мост, заверил он меня, прислоняясь к краю своего металлического стола. Признаюсь, я просто хотел увидеть твою реакцию, когда я треснула его по руке, он добавил:Они пообещали вызывать меня на сессии только тогда, когда это не будет мешать моим обязанностям в Адипане, продолжая слегка улыбаться, он позволил своим серым глазам немного посерьёзнеть и добавил:Но это правда великая честь. Я немного оскорблён тем, что ты так не считаешь.
Издав невольный смешок, я порывисто обхватила его руками, притягивая в объятия. В моём голосе звучал и смех, и остаточное раздражение.
Ты реально придурок, сообщила я ему.
Этот факт уже был озвучен, Высокочтимый Мост, сказал он, улыбаясь в ответ. Твоим мужем, между прочим.
Несмотря на свой новый статус, Балидор воздержался от голосования по поводу Касс, не назвав причин такого решения. Но он всё равно присутствовал на обсуждениях. Он сказал мне, что они просмотрели различные отклонения от возможного хода событий, затем обсудили увиденное. Видимо, ход событий выглядел наиболее многообещающим, если Касс играла в нём какую-то роль.
Конечно, добавил Балидор с загадочным выражением на лице, самые худшие сценарии также включали в себя Касс.
Примерно в то же время Балидор сообщил мне, что он получил ответ от таинственного лидера Детей Моста.
Он мало что сказал мне, только передал, что она предпочла представиться мне лично. Она также хотела лично объяснить мне, кто она такая, и почему до сих пор не показывалась.
Честно говоря, это показалось мне раздражающим и претенциозным.
Однако поскольку она также предложила одолжить нам разведчиков и помочь с поиском людей и видящих из Списка, я согласилась на её условия.
Найти место встречи оказалось сложнее.
Нам пришлось сторониться Сингапура, поскольку Сингапур был городом Тени, пусть и менее крупными само собой, мы не хотели слишком близко подбираться к Дубаю. Мы также решили не соваться в Джакарту и куда-либо в Индонезию, потому что канал Драк передавал сообщения об экстремальном терроре. На Тиморе и в Таиланде дела, видимо, обстояли не лучше.
Филиппины и Новая Гвинея всё ещё страдали от чрезвычайно сильных наводнений. Мальдивы полностью ушли под воду после разрушения их защитных полейпризнаюсь, это расстроило меня, потому что мне очень хотелось их увидеть. Мы подумывали об Австралии, но Дети Моста заявили, что это может оказаться проблематичным для них. Мы знали, что несколько месяцев назад Австралия вообще ввела запрет на видящих, так что нам всё равно лучше туда не соваться.
Балидор предложил Шри-Ланку.
Шри-Ланка довольно сильно пострадала от штормов, но судя по докладам, неплохо справлялась с вирусом. Туда хлынули беженцы из Южной Индии, но ни один из городов Шри-Ланки не пострадал от прямого заражения их водных запасов, так что там сохранялась относительно защищённая зона.
И мы всё равно не пробудем там долго.
Поскольку нам нужно минимизировать количество остановок, Локи и его команду мы тоже подберём в Шри-Ланке. Они уже разработали маршрут, который позволит им совершить небольшой перелёт, дозаправить «Чинук», остановившись для этого в Пакистане, и потом отправиться в маленький аэропорт к северу от частично затопленного национального парка Яла, где сохранилось несколько открытых пляжных зон.
Как только авианосец окажется в зоне досягаемости, они посадят «Чинук» на палубу, но мы как минимум будем знать, где их искать, если что-то пойдёт не так.
Как я и сказала, мы не собирались задерживаться надолго.
Теперь, когда Балидор выполнял моё требование минимизировать секреты между основной сердцевиной руководящей команды, я не слишком переживала из-за Детей Моста. Я посчитала их всего лишь группой религиозных фанатиков, которые меня не интересовали.
Я думала, что встречусь с этой женщиной, она расскажет мне свою маленькую историю, мы заключим какой-то либеральный союз, я позаимствую часть её разведчиков, ибо Балидор утверждал, что у некоторых из них имеются свежие сведения о Дубае и его протоколах безопасности и на этом всё.
Я должна была догадаться, что ничего не будет так просто.
***
Мы высадились где-то к югу от Аругам-Бейместечка, которое, по словам Джона, в прошлом было довольно популярным среди сёрферов.
Теперь оно казалось практически опустевшим.
Большая часть побережья выглядела разрушенной цунами или просто странными погодными явлениями в сочетании с поднявшимся уровнем воды. Балидор говорил мне, что большая часть Шри-Ланки утратила часть берегов, как и любой другой остров или прибрежная зона, населённая людьми, но не имеющая сдерживающего поля.
Остатки курортного отеля слегка возвышались над пляжем, не так далеко от места нашей высадки.
Балидор сообщил мне, что он выбрал эту зону отчасти потому, что юго-восточные районы Шри-Ланки были почти полностью эвакуированы. Он утверждал, что это делалось не столько из-за вируса, сколько из-за хаотичных погодных условий и человеческих пиратов, которые воровали женщин, детей, еду и топливо с берегов.
В любом случае, было довольно зловеще стоять здесь, на потёртой бетонной плите, испещрённой поваленными деревьями. Одежда, одеяла и толстые куски пластика окружали ветви и стволы деревьев. Старая рекламная вывеска торчала из песка, выцветшая до приглушенного серого цветана металле виднелись лишь слабые очертания женщины, пившей какой-то прохладительный напиток.
Пока мы ждали, я слышала лишь птиц и звуки разбивающегося прибоя.
Я всё ещё не привыкла к тому, каким тихим стал мир в эти дни. Когда исчезло столько звуков, которые ранее генерировало человечество, всё вокруг окуталось неподвижностью Земли, которая дезориентировала меня даже в сочетании со звуками животных и птиц, струящейся воды и ветра.
Я не помнила, когда в последний раз слышала летящий по небу самолётпо крайней мере, если этот самолёт не принадлежал нам. Мы почти никогда не натыкались на другие корабли, если только не подбирались слишком близко к городам Тени. Незнакомцев я видела исключительно во время полевых операций.
Как-то зловеще было находиться на земле вне военной вылазки, наблюдать, как наша моторная лодка качается на волнах с одним лишь Джорагом, который маневрировал судном и держал его наготове на случай, если понадобится убираться отсюда в спешке. Я наблюдала, как на горизонте собираются тёмные облака и чертовски надеялась, что во время нашего присутствия здесь не начнётся землетрясение.
Стоявший рядом Ревик хмыкнул.
Я с улыбкой взглянула на него.
И тут же окинула его повторным взглядом, пристальнее обычного всмотревшись в лицо.
Он нервничал.
Я ощущала его нервозность. С тех пор, как мы договорились об этой встрече, он вёл себя странно, и хоть я усиленно старалась не связывать это с Даледжемом, это было непросто. Во-первых, Ревик даже немножко перебарщивал с попытками притвориться, будто всё нормально. Из-за этого я ловила себя на том, что чуть сильнее обычного закрываюсь от него щитами, и это тоже не помогало.
Я постаралась сосредоточиться на том, зачем мы здесь и как можно сократить эту встречу.
Джон, Врег и несколько других уже плыли на второй лодке, направляясь севернее, чтобы найти Локи и его команду, а также послать им сигнал, когда будет безопасно поднять «Чинук» в воздух и посадить его на авианосце.
Прямо перед уходом Джон сказал мне, что они не возьмут с собой Данте.
Видимо, кое-какие техники и даже Джон с Врегом хотели удивить её, приведя к матери.
Однако я знала, что дело не только в этом.
Они также не хотели рисковать, вытаскивая Данте на потенциально враждебное побережье.
Хотя ей было всего шестнадцать, но она всё явственнее становилась настоящим начальником техников, хотя формально эта роль принадлежала Викраму, в основном из-за его возраста и продолжительной службы в Адипане. После потери Гаренше они все чувствовали особенное желание оберегать свою ловкую девчушку-подростка.
Конечно, отчасти это было личным.
Чёрт, да по большей части это было именно личным. И всё же у них имелись веские основания, чтобы подкрепить военными причинами своё желание оберегать.
Жаль, что я пропущу их воссоединение, поскольку команда Локи должна очутиться на авианосце ещё до нашего возвращения. Мы решили провернуть это одновременно, а не последовательно, чтобы минимизировать риски и продолжительность пребывания здесь, а также предоставить каждой группе потенциальную помощь на случай, если кому-то из нас понадобится подкрепление.
По этой же причине Врег и Джон планировали патрулировать прибрежные воды на лодке после того, как проводят команду Локи и остальныхпросто на случай, если что-то пойдёт не так.
Не то чтобы мы ожидали неприятностей.
Я старалась не сосредотачивать свой свет и внимание на Ревике, но сложно было сделать это, когда я чувствовала, что его нервозность усиливается и ударяет по моему свету таким зарядом, что я снова покосилась на него. Он не ответил на мой взгляд, но явно отреагировал, и в итоге я отвернулась.
Когда я ощутила приближение группы aleimi-светов, я и сама занервничала.
Накинув на себя более жёсткий, лидерский плащ и придав лицу менее дружелюбное выражение, я скрестила руки на груди, выжидая.
Я не знала, чего ожидать, когда Дети Моста наконец-то вышли из-за деревьев, но одна лишь их численность ошарашила меня.
Взглядом я насчитала как минимум сорок видящих, и большинство из них хорошо закрывалось щитами.
Разведчики.
Ну, не все, конечно. Но у большинства определённо имелись характерные отпечатки.
Я заметила в этом строе Даледжема и невольно нахмурилась. Я помрачнела ещё сильнее, когда заметила, что он смотрит на Ревика, и его зелёные с фиолетовым глаза отражают солнечный свет.
Отведя взгляд от его тёмных волос и лица с высокими скулами, я заставила себя осмотреть остальную группу, заметив, что они довольно сильно разнились меж собой по возрасту, хотя большинству, наверное, было где-то двести-триста лет.
Посередине я видела женщину, которая могла быть старше.
Она не ощущалась как разведчик.
У меня не имелось подтверждения этим фактам, но почему-то это ощущалось правдивым.
Она выглядела молодой, ибо большинство видящих выглядели молодо. Я бы дала ей сорок с небольшим, если бы она была человекомможет, даже моложе. Как и многие видящие, она обладала слегка азиатскими чертами, а её ярко-зелёные глаза были на несколько оттенков темнее моих. Ближе к цвету глаз Даледжема, но им недоставало фиалкового ободка, из-за которого его радужки так выделялись.
Что касается того, что она не ощущалась разведчицей, тут я была более уверена, но это сложнее объяснить словами.
Она просто не ощущалась как разведчица.
Её свет обладал какими-то другими качествами. Он был не то чтобы мягким, но и не обладал той наэлектризованной, лазерно-острой агрессией, которую я ассоциировала с разведчиками. Он также ощущался более открытым, возможно, более прозрачным, чем свет большинства разведчиков.
Почему-то она показалась мне знакомой.
Поначалу я не могла определить, почему и кого она мне напоминала. Я знала, что никогда не встречала еёпо крайней мере, с тех пор, как узнала, что я видящая, и получила доступ к фотографической памяти видящих.
Рядом с ней стоял мужчина.
Через несколько секунд я осознала, что уставилась и на него тоже.
У него были голубые глазаочень, очень светлые бирюзово-голубые глаза, которые как будто сияли своим собственным внутренним свечением. Он был красив, его светло-каштановые волосы выгорели до блондинистых оттенков на солнце. Светлые волосы были настолько нетипичны для видящих, что я невольно уставилась на него, на черты его загорелого лица, которые настолько походили на человеческие, что почти напоминали мне Балидора.
Однако глаза выдавали в нём видящего даже более явственно, чем его рост. И ещё его манера двигаться, даже если не считать неподвижности его света, от которой захватывало дух.
Он тоже не ощущался слишком молодым.
Он мог быть как старше, так и моложе женщины; я до сих пор не понимала процесс взросления и старения видящих достаточно хорошо, чтобы хоть с какой-то точностью угадывать их возраст.
Я почувствовала очередную искру реакции в свете Ревикаболее напряжённую, более многогранную. Я старалась не коситься на него, но ощущала где-то там извинение, почти угрызения совести, причём такие сильные, что они окрашивались страхом может, даже паникой.
Затем он потянулся к моей руке, и я наконец взглянула на него, наполовину ожидая увидеть, что он пялится на Даледжема. Но нет.
Вместо этого он смотрел на женщину в центре группы, ту самую, на которую смотрела яс зелёными как лес глазами и длинными прямыми чёрными волосами.
Ревик крепко сжал рукой мою ладонь, и его разум внезапно открылся, выпалив слова такой быстрой чередой, что разобрать её было почти невозможно.
«Боги, Элли, послал он, и та паника по-прежнему нарастала в его свете. Элли, дорогая. Мне так жаль. Бл*дь, я так сожалею, что не сказал тебе. Я не мог. Я не мог тебе сказать. Она заставила меня поклясться в этом. Когда ты только родилась, бл*дь, она заставила меня поклясться в этом. Я тогда ещё совсем тебя не знал. Я так сожалею, Элли. Прошу, прости меня»
Я уставилась на него, хмуро поджав губы.
Сожалеет? О чём, чёрт возьми, он сожалеет? Что он не сказал?
Моё непонимание лишь усилилось, когда я обдумала его слова, затем проследила за его взглядом до зеленоглазой женщины.
В этот раз я задержалась на её лице.
И тут что-то щёлкнуло.
Теперь я не могла развидеть это, внезапно понимая, почему её худое лицо показалось таким знакомым.
Она выглядела как я.
Прокручивая в голове слова Ревика, я уставилась на неё, затем на высокого, светловолосого и голубоглазого видящего, который стоял рядом с ней и улыбался мне. Они оба были похожи на меня, пусть и по-разному. Я видела себя в их лицах и даже в их телах, особенно в её фигуре.
Затем до меня дошло, что они оба тоже смотрят на меня.
В смысле, они смотрят только на меня, игнорируя всех остальных в нашем отряде, включая Ревика.
Я также осознала, что у них обоих в глазах стоят слёзы.
В тот краткий момент времени и понимания боль рябью пронеслась по моему свету. Некая часть меня отреагировала прежде, чем мозг осознал происходящее, и воспламенила огонь в какой-то поломанной, окутанной тенями, потайной трещине в моём сердце, о существовании которой я даже не догадывалась.
Затем я сделала то же самое, что сделала Лили, когда впервые узнала меня.
Я разревелась.
Глава 32Матери и дочери. Часть 1
Не уверена, как именно мы очутились там, где очутились.
Такое чувство, будто меня кто-то вёл в каком-то тумане, будто люди разговаривали со мной, но я не могла осмыслить их слова. Ладони нежно тянули меня за собой, прикасались к моим рукам, плечам, вели меня вместе с группой. Я чувствовала пальцы Ревика, переплетавшиеся с моими.
Не знаю, отключилась ли я по-настоящему или в буквальном смысле слова испытала провал в памяти.
Но какая-то часть меня определённо отсутствовала.
Когда я наконец-то смогла достаточно сосредоточиться, чтобы слушать или запоминать увиденное, я сидела на одеяле, расстеленном поверх травы. Вокруг меня лежали другие одеяла, и видящие сидели на них со скрещёнными ногами и на коленях, деля меж собой напитки и еду.
Я слышала, как они говорили о Дубае.
Я слышала, что они обсуждали покупателя в Дубае, который коллекционирует видящих из Списков Смещения. Я слышала, как они говорили о самих спискахСписках, которые, видимо, моя мать (в смысле, моя биологическая мать, о существовании которой я до сих пор не догадывалась) поместила в нью-йоркское банковское хранилище, чтобы я их там нашла.
Эта информация раз за разом прокручивалась в моей голове.
Она крутилась и крутилась, в некотором роде бессмысленная, но в то же время такая осязаемая, что мой разум невольно зациклился на ней как на самом важном. Моя мать составила, нашла или украла оригинальные Списки Смещения. Она поместила их в ячейку хранилища нью-йоркского банка, зная, что в какой-то момент я увижу сон и найду их.
А значит, что она же поместила туда книгукнигу, которую никто не мог прочесть.
Я давно не думала о той книге. Я даже не знала, где она находится.
С таким же успехом она могла быть уничтожена, когда отель в Нью-Йорке подвергся натиску цунами, или же её могли потерять во время эвакуации.
Я уставилась на песок, стараясь думать сквозь это, заставить это что-то значить.
Я ощутила пальцы Ревика на своей коже и посмотрела на него, не в силах осмыслить его присутствие рядом с собой. Мы практически полностью заняли открытое пространство, хотя я не помнила, как мы сюда пришлиместо располагалось сразу за поломанным рядом пальм, отделявшим нас от пляжа.
Я видела океан за изогнутыми грациозными стволами.
Это мог быть один из моих сновкак мы сидим здесь и смотрим на волнующийся океан.
Ревик устроился рядом со мной на одеяле, наши ноги соприкасались, его рука сжимала мою ладонь почти слишком крепко, а пальцы другой руки гладили меня по обнажённому предплечью. Я не пыталась высвободиться, но осознала, что уставилась на наши сомкнутые руки, словно они почти сбивали меня с толку вместе с гладящей ладонью, на которой было надето кольцо моего человеческого отца.
По другую сторону от меня и немного впереди сидела женщина с тёмно-зелёными глазами, которая так всматривалась в моё лицо, что глядеть на неё было тяжело. Она и мужчина с волнистыми выгоревшими на солнце волосами смотрели так, будто тоже не знали, что со мной делать.
Я не могла вынести эмоции, исходившие от них двоих.
В отличие от Лили, я испытывала сложности с тем, чтобы сделать это чисто из своего света и сердца.
Я ловила себя на том, что вместо этого пытаюсь думать, осмыслить это.
Списки. Она оставила Списки Смещения, чтобы я их нашла.
Я выбросила этот факт из головы, зная, что он не имеет значения. Моя голова болела. Я ощущала печаль. Я чувствовала проблески чувства вины, горя и иррациональности, словно даже просто сидя здесь с этими людьми, я предаю своих человеческих родителей.
Ревик их знал.
Я не была уверена, что чувствую по этому поводу. Наверное, ещё рано определяться со своими чувствами, но я ощущала в его свете панику, переплетавшуюся с парализующими угрызениями совести из-за того, что он мне не сказал.
Я наблюдала, как женщина, представившаяся моей матерью (и по имениКали), наклонилась к Ревику. Она дотронулась до его руки и сказала что-то на не знакомом мне языке. По звучанию напоминало какой-то азиатский язык, но это не походило на любые наречия, которые я слышала в Китае.
Мужчина, представившийся моим отцом, напрягся, наблюдая за взаимодействием его жены с Ревиком. Я видела, что он смотрит на Ревика с нескрываемым недоверием, и почувствовала, как мои мышцы напряглись.
Уйе. Он сказал, что его зовут Уйе.
Я видела, как в его голубых глазах проступает насторожённость, пока Ревик и его жена разговаривали. Я ощущала там безошибочно узнаваемую агрессию вместе с напряжённым испытующим взглядом.
Однако заметив, что я смотрю на него, он улыбнулся. Эта улыбка отразилась и в его светло-голубых глазах, заставив их заплясать.
Вьетнамский, сказал он.
Я тупо уставилась на него, стараясь игнорировать продолжающийся разговор между моей матерью и Ревиком, хотя Ревик крепче сжимал мою ладонь и почти зло отвечал женщине-видящей.
Уйе жестом пальцев указал на Кали и Ревика, снова улыбнувшись и предложив мне полную тарелку чего-то, похожего на кусочки жареной рыбы.
Язык, объяснил он. Они говорят на вьетнамском.
О, выдала я, не зная, что ещё тут ответить.
Они встретились в Сайгоне, добавил он. Твоего мужа отправили туда по работе.
Я кивнула, всё ещё не придумав никакого ответа.
Ладно, сказала я. Спасибо.
Мужчина-видящий, Уйе, наклонился ко мне, сжимая мою руку ладонью и посылая обжигающую вспышку жара в мою грудь. В ней жило столько любви, что я почувствовала, как моя грудь напрягается, силясь это принять, а сердце пропустило удар, пока я отчаянно пыталась оттолкнуть это и в то же время принять. Взглянув на него в следующий раз, я с трудом не расплакалась, увидев слёзы в его светло-голубых глазах.
Он не отпускал мою руку, и пока он держал меня, я осознала, что опять вспоминаю его.
Честно, я не была уверена, хочу ли этого. В смысле, хочу ли я вспоминать.
Он послал мне очередной насыщенный импульс жара.
«Мне так жаль, дочь», пробормотал он в моём сознании.
Когда я подняла взгляд, в его глазах по-прежнему стояли слёзы, но он улыбнулся мне, хоть и казался растерянным. Я понимала, что ему хочется обнять меня, но он не знал, стоит ли это делать, так что продолжал сжимать мою руку и протягивать мне тарелку рыбы свободной рукой.
Тебе нужно поесть что-нибудь, произнёс он, всё так же улыбаясь.
Абсурдность этого момента заставила меня издать фыркающий смешок. Он тоже рассмеялся, но когда я подняла взгляд, он снова плакал.
Я мельком уловила интенсивность его печали и в этот раз закрыла глаза, отворачиваясь.
Я вытирала лицо тыльной стороной ладони, когда осознала, что Ревик и женщина уже не разговаривают. Я чувствовала, что вместо этого они смотрят на меня, и беспокойство разными разрядами выплёскивается из их светов.
Затем Кали робко потянулась ко мне, сжав другую мою руку, к которой не прикасался её мужту, которую Ревик поглаживал пальцами.
Надеюсь, ты не станешь злиться на Ревика, сказала она мне по-английски.
Почему-то главное, что я из всего этого уловилаэто то, что у неё идеальное американское произношение с западного побережья. С таким же успехом она могла проживать в Калифорнии.
Надеюсь, ты знаешь, что я заставила его дать мне клятву молчания, добавила она. Я заставила его поклясться, что он не скажет тебе про нашу с ним встречу или что-либо о том, кто я. Или что-то о твоём отце.
Я кивнула, но не смотрела на Ревика.
Он всё ещё сжимал ладонь той моей руки, которую держала Кали.
Теперь они все трое прикасались ко мне, все трое окутывали своим светом, словно боялись, что я могу взорваться или исчезну; возможно, убегу.
Убежишь, да, сказала Кали, робко улыбаясь и вытирая глаза. Она крепче стиснула моё предплечье двумя ладонями. Думаю, это будет более точным нежели взрыв.
Я просто тупо уставилась на неё.
Я знала, что я мало говорю. Я не знала, что они ожидали от меня услышать.
«Ты не обязана ничего говорить», твёрдо послал Уйе.
«Совершенно не обязана», добавила Кали, крепче сжимая мою руку своими длинными пальцами.
Лишь Ревик продолжал молчать.
Почему-то смотреть на него или ощущать что-то от него было сложнее, чем с этими двумя видящими, которых я знала, но не знала.
Я чувствовала, что Кали хочет рассказать мне разные вещи.
Я ощущала частицы этого в её свете, образы её и Уйе на периферии моего зрения. Я чувствовала, что они смотрели каналы, где транслировалось моё лицо. Я чувствовала, как они наблюдали за мной из Барьера и работали с разведчиками встречались с Вэшем в Азии, пока Ревик присматривал за мной на другом краю света.
Я чувствовала их до этого, идущих по пляжу, который я узнавала из собственного детства. Я видела набережную Санта-Круз и длинный пирс, с которого они смотрели на океан. Почему-то от ощущения их там, даже беглым проблеском, у меня во второй раз перехватило дыхание.
Образ шёпотом унёсся прочь, растворившись во тьме моего сознания.
Они были рядом.
Всё это время они были рядом, но никогда не подходили ко мне.
Я чувствовала, что они и это хотят объяснить. Я ощущала, что им не хватает слов, в основном моему отцу. Но я чувствовала, что он всё равно хочет попытаться.
Но почему-то я хотела объяснения не от него.
А от неё.
Балидор говорил «она», когда упоминал лидера этих людей. Теперь я без тени сомнений понимала, что он имел в виду Кали.
Я нахмурилась, и мой взгляд сфокусировался обратно. Только тогда я осознала, что в эту паузу уставилась на Даледжема, наблюдая, как он смотрит на нашу странную четвёрку, сидящую в стороне от остальных. Его губы хмуро поджимались, а выражение лица я и вовсе не могла прочитать.
В этот раз он смотрел не на Ревика.
Он смотрел на меня.
Оторвав взгляд от его изумрудно-зелёных и фиалковых глаз, я посмотрела на Кали и тут же пожалела об этом. В её взгляде содержалось даже больше печали, чем я видела в Уйе. Та радость, которую я заметила во время её разговора с Ревиком, померкла вместе с дразнящим блеском, который я видела и слышала, пока она говорила на том другом языке.
Всё это исчезло, когда она посмотрела на меня.
Увидев, как усиливается печаль в её глазах, пока она смотрела на меня, я покачала головой и прочистила горло. Однако я не заговорила. Я просто смотрела в песок.
Отчасти мне действительно хотелось убежать.
Я даже не знала, куда бы я пошла, но что-то в этой ситуации казалось чрезмерным, слишком быстрым и в то же время недостаточным.
Далеко не достаточным.
Ты пройдёшься со мной? спросила Кали, по-прежнему сжимая мою руку.
Я ощутила нежелание от Уйе, вспышку желания защитить от Ревика, но лишь кивнула, всё ещё не глядя ей в глаза.
Ладно, мой голос звучал онемевшим.
Она плавно поднялась на ноги, двигаясь как струящийся воздух.
Я поймала себя на том, что разглядываю её длинное зеленоватое платье. Внезапно остро осознав свои чёрные армейские штаны и рубашку, а также то, что шея сзади вспотела под длинными волосами, убранными в отнюдь не женственную бойцовскую косу, я поднялась куда более неуклюже, выпустив руку Ревика и присоединившись к ней.
Она жестом показала мне шагать вперёд, улыбаясь и прося идти первой. Я невольно взглянула на Ревика, наблюдая, как он с прищуром смотрит на Кали.
Вспомнив, как Уйе наблюдал за Ревиком, пока тот говорил с женой Уйес моей матерью, тихо пробормотал мой разумя почувствовала, как мой свет закрылся ещё сильнее.
Напрягшись, Ревик взглянул мне в лицо, словно почувствовал это.
Однако я не могла вынести его взгляд.
Я всё ещё просто стояла там, когда Кали, похоже, сообразила, что я не знаю, куда идти.
Она протянула руку, чтобы взять мою ладонь.
Я позволила ей, не слишком задумываясь. Я посмотрела на наши сплетённые пальцы, когда она аккуратно взяла меня за руку, и молча последовала за ней, когда она потянула меня прочь с открытого пространства, где сидели все, дальше мимо полуразрушенной полосы повреждённых пальмовых деревьев, в сторону пляжа и неровного побережья под высоким песчаным гребнем.
Я знала, что этот гребень наверняка отмечал уровень воды, поднявшейся после последнего цунами.
И всё же меня поражало, что некоторые деревья остались стоять, совершенно не пострадав, тогда как другие беспорядочно валялись на песке, как разбросанные зубочистки.
Глядя на заваленный обломками пляж, где белый песок проглядывал лишь там, где не было растительности, поваленных пальм или обломков древесины и мусора, я почувствовала себя ещё более странно, будто я вообще находилась не здесь. Я отняла свою руку у Кали после того, как мы прошли примерно десяток шагов, и сунула обе руки в передние карманы штанов.
Шагая рядом с ней, я ощущала себя очень юной, и не в хорошем смысле.
Мы шли уже некоторое время, а она по-прежнему ничего не говорила.
Наконец, взглянув на неё, я вновь увидела в её глазах слёзы. Почему-то это вызвало у меня желание бросить её здесь. Я внезапно почувствовала себя обременённой этим всем, этой бл*дской необходимостью терпеть все их эмоции, когда я со своими-то справиться не могу.
Прости, сказала она, прикоснувшись к моей руке.
Она убрала свою ладонь, когда я вздрогнула, но я вновь почувствовала в ней боль и отвернулась.
Я подумала, что нам стоит поговорить, сказала она. В стороне от остальных. Сегодня у нас мало времени, и к сожалению, есть дела, требующие нашего внимания, её голос слегка надломился, и даже не глядя на неё, я чувствовала, что она смотрит на меня. Прости, Элисон. Я не хотела вот так шокировать тебя. И это правда не вина твоего супруга. Надеюсь, ты это знаешь.
Но это вызвало у меня прилив настоящей злости. Злости, которую я до сих пор не могла до конца понять.
А может, просто не хотела.
Пожалуйста, не лезь в наши с Ревиком отношения, сказала я, чувствуя, как в мой тон просачиваются холодные нотки. Я понимаю, что вы с ним знакомы. Я понимаю, что он тебе нравится, и поэтому ты хочешь его защитить. Но честно говоря, я не желаю ничего об этом знать.
Я почувствовала, как она вздрогнула от моих слов.
И всё же после краткой паузы я ощутила, как она соглашается.
Само собой, произнесла она. Приношу свои извинения, сестра.
Поморщившись от выбранного ею обращения, я осознала, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не наорать на неё. Может, я просто была сбита с толку. Ошеломлена. А может, со мной происходило нечто иное, нечто куда менее осознанное.