В любом случае, по большей части я просто хотела убраться отсюда нахер.
Что ты от меня хочешь? я стиснула зубы, глядя на воду. Ты и твои «Дети Моста». Чего именно вы хотите от вашего Моста?
В мои слова просочился сарказм, хотя я сама того не хотела.
Стараясь сделать свой тон вежливым, я в итоге лишила его любых эмоций.
Балидор говорил, что у тебя есть люди, которые знают Дубай, я прочистила горло, одной рукой показав неопределённый жест и продолжая смотреть на воду. Я сосредоточилась на белом завитке тёмно-синих волн, разбившемся на пляже. А именно разведчики. Балидор сказал, что по твоему мнению, они могут нам помочь.
Да, тут же сказала Кали, кивнув в манере видящих. Даледжем только недавно там был. Так же один из наших других разведчиков
Но я издала невесёлый смешок.
Не смогла сдержаться.
Остановившись как вкопанная на песке, я уставилась на воду, в неверии качая головой. Взгляд, которым я наградила её в этот раз, был откровенно враждебным.
Даледжем, произнесла я. Ну конечно.
Кали нахмурилась, остановившись вместе со мной.
Я видела, как она осторожно всматривается в моё лицо. Я не потрудилась скрывать злость.
И что же я могу сделать для тебя сестра? спросила я с жёсткими нотками в голосе. Полагаю, ты захочешь что-то взамен от меня? Что именно?
Ты обижена, слёзы навернулись на её глаза. Я понимаю это, Элисон. Правда.
Очень в этом сомневаюсь, ответила я.
В моих словах прозвучала нескрываемая горечь.
И всё же, думаю, я сказала это для того, чтобы заткнуть её, заставить перестать говорить, а не для того, чтобы срываться на ней. Осознав, что сама плачу, я вытерла лицо рукой, посмотрев обратно на воду. Покачав головой, я бросила на неё жёсткий взгляд.
Не утруждайся, сказала я ей. Просто скажи, чего ты от меня хочешь. Как ты уже подметила, у нас мало времени.
Я чувствовала, как она противится моим словам, возможно, даже моему свету в каком-то месте, которое я не могла видеть. В итоге она лишь кивнула.
Я чувствовала, что она не совсем сдалась, но возможно, она отступила временно.
Всё не так просто, ответила она. И дело не столько в том, чего мы хотим от тебя. Скорее, мы бы хотели предложить свою помощь теперь, когда у нас есть такая возможность.
Она помедлила, словно дожидаясь моего ответа.
Когда я ничего не сказала, она продолжила, повысив голос ровно настолько, чтобы её было слышно поверх ветра, разносившего песок над пляжем и трепавшего её длинные тёмные волосы.
Вероятно, ты не знаешь этого обо мне, сказала она. Но я пророчица, Элисон. Настоящая.
Я подняла взгляд.
Я должна была это знать, но она всё равно умудрилась меня удивить. Я знала, что она Элерианка. Она была в Списке Смещения, а Уйе там не оказалось, значит, мой биологический отец не был элерианцем то есть, он сарк. Или же онто последнее имя из двух, вымаранных в списке элерианцев.
По какой-то причине я знала, что это не он.
Я не спрашивала, является ли она телекинетиком, но поймала себя на том, что сомневаюсь в этом. Я не смогла бы объяснить, почему, но что-то в её свете наводило на мысли, что у неё нет этого компонента, как и у Фиграна, единственного настоящего пророка, которого я встречала помимо неё.
Кали не ощущалась как разведчица. Её свет казался совершенно лишённым того воинского штампа, к которому я привыкла, поскольку им обладало большинство знакомых мне видящихдаже мой приёмный брат Джон, особенно с тех пор, как они с Врегом образовали настоящую связь.
Почему-то вспомнив Джона и глядя на эту женщину, я снова нахмурилась.
Почему я позволяю этой ситуации сбить меня с толку?
Я знаю, кто моя семья.
Применить это утверждение к мужчине-видящему, Уйе, который смотрел на меня с такой любовью в глазах, оказалось сложнее. Может, проще было оттолкнуть ту, которая так сильно походила на меня, посчитала возможным прикасаться к Ревику прямо на моих глазах, хотя это явно тревожило его супругу.
Элли, она схватила меня за руку и удержала, хотя я напряглась и с трудом заставила себя не вырываться из её пальцев. Элисон, её голос дрогнул. Глаза наполнились слезами. Я люблю тебя больше жизни. Знаю, сейчас тебе так не кажется, но всё, что мы сделали, абсолютно всё это делалось ради тебя, моя дорогая.
Но я знала эту цитату.
Я слышала, как она слетала с губ моего мужа, и я знала, кто научил его этому.
Зло вытерев лицо рукой, я отошла от неё на шаг.
Кали неохотно отпустила меня.
Чего ты от меня хочешь? повторила я.
Она вдохнула, словно стараясь собраться. Посмотрев на меня ещё несколько секунд, она вздохнула, и ветер унёс этот звук от нас обеих.
Я ощутила, как импульс горя выплеснулся из её света, но теперь уже более отдалённый.
Элисон, сказала она. Я не просто оставила Списки Смещения для тебя. Я их написала. Или, правильнее будет сказать я их записала. Примерно сто лет назад они пришли ко мне непрерывным потоком. Это длилось месяцами. И это было настоящей агонией. Я записывала всё подряд. Я сделала лишь две копии.
Я уставилась на неё.
Мой разум силился переварить эту информацию, а она беспомощно пожала плечами, повернув голову так, чтобы ветер сдувал волосы с её лица, развевая их длинными прядями за её спиной.
Она была прекрасна. Красивая и мягкая, совсем не похожая на меня, как бы наши черты ни вторили друг другу.
Неудивительно, что Ревик смотрел на неё.
Я заметила, как она дрогнула.
Взгляд зелёных глаз вернулся ко мне.
Я предлагаю забрать твоих людей в безопасное место, сказала она. Кое-где на суше, подальше от Тени и его карантинных городов. В безопасности. Я могу сделать это для тебя. Потому что ты сама пока этого не можешь. Пока что.
Посмотрев на неё и подавляя злость, которая норовила вновь заструиться по моему свету, я увидела, как она поджимает губы. Эти зелёные глаза не отрывались от меня, поблёскивая жёсткой решимостью.
Элли, произнесла она, и в этот раз её голос звучал нежнее, вопреки её выражению. Вскоре корабль уже не будет безопасным местом для вас.
Поколебавшись, она осторожнее всмотрелась в моё лицо.
Он не будет безопасным местом для Лили, её взгляд не отрывался от моих глаз. Твёрдый, бескомпромиссный. Как только ты сделаешь то, что намереваешься сделать с ними обоими, он придёт за вами. Это лишь вопрос времени.
Между нами воцарилась тишина, нарушаемая лишь ветром.
Глядя ей в лицо, в эти ясные, переполненные светом глаза, я поверила ей.
Я поверила ей и почти ненавидела её за это.
Глава 33Матери и дочери. Часть 2
Даниэлла Анита «Данте» Васкез уставилась на имя в человеческом Списке Смещения, нахмурившись.
Она никогда прежде не читала эту часть списка.
Ну, или каким-то образом пропустила это имя, мельком пробежавшись взглядом во время их поздних ночных сессий, подпитываемых сахаром, кофеином и синтезированными перекусами.
Теперь она уставилась на список имён, написанных поверх виртуального ландшафта, где она работалаландшафта, созданного ею самой и состоящего из множества физически невозможных зданий, которые были настолько высокими, что почти встречались верхушками в небе. Там также присутствовали летающие динозавры, розовый снег, падающий из пурпурных облаков, закаты практически в любое время суток, говорящие роботы.
Данте смотрела сквозь всё это на трёхмерный ярко-оранжевый текст (поскольку оранжевый в настоящий момент был её любимым цветом) и сосредоточилась на одном единственном имени.
Данте уставилась на это имя, поджимая губы.
Должно быть, Викрам наблюдал за ней.
Что такое, кузина? мягко спросил он.
Данте переключила фокус внимания.
Когда она сделала это, виртуальный ландшафт отступил, открывая куда более бесцветное и неинтересное техническое помещение, которое окружало её в реальности. Комната двадцать на десять была наполнена полуорганическими столами, прикрученными болтами к полу и оснащёнными встроенными экранами и стульями из мёртвого металла. Здесь воняло, и не только океанским воздухом и ржавчиной. Временами запахи людей и видящих откровенно заглушали всё, особенно в период планирования крупных операций, потому что многие работали по пятнадцать-двадцать часов без перерыва.
Помимо рабочих мест остальное здесь было просто, ну вещами.
Техническими штучками, в основном.
Полуорганические машины, провода из мёртвого металла, тюбики желе или «кальмаров», как видящие-компьютерщики называли витки полной органики. Кто-то даже впихнул в угол помятый шкафчик с оружием и боеприпасами, хотя он неудобно выступал вперёд и вечно всем мешался. Бронежилеты, спасательные жилеты и надувные шлюпки лежали на том же шкафчике неровными кучами.
Некоторые вещи не относились к категории «практичных» или «технических».
Наборы для пинг-понга лежали на нескольких столах для тех случаев, когда видящим и людям становилось скучно, и они играли за столами. Маленький холодильник, примостившийся в углу, был набит закусками (в основном фаст-фуд и штуки с большим содержанием кофеина).
Пластиковые динозавры лежали на столах или торчали, где попало, приклеенные к мониторам. Миниатюрные машинки усеивали пол там, где они построили гоночный трек из старых труб. Пластиковый пляжный мячик, который кто-то нашёл во время вылазки на берег и притащил сюда, просто чтобы побесить всех, лежал возле холодильника. Ряд подносов стоял под фито-лампамиэтот эксперимент Вик-мэн и остальные затеяли в попытках вырастить «кальмаров», сращивая клонов высокофункциональной органики с помощью органического вещества, собранного с мёртвых животных.
Из-за последнего комната воняла ещё сильнее, чем из-за пота видящих.
Данте привыкла к запахам, так что они на самом деле не тревожили её, но всякий раз, уходя на какое-то время и возвращаясь, она испытывала шок от того первого облака вони от «кальмаров» и пота, ударявшего в нос, когда она переступала порог.
Большинство не-техников жаловалось на это каждый раз, когда им приходилось заглядывать сюда по какой-то причине. Но Данте привыкла, что техников воспринимали с какой-то комбинацией пренебрежения, раздражения, непонимания, страха и благоговения.
В человеческом мире было почти так же.
И всё же, в этом случае в словах «нормальных» был смысл. Подумав о «кальмарах», забродивших в том резервуаре, Данте сморщила нос, взглянув на вытяжные вентиляторы.
Не уклоняйся, кузина, пожурил Викрам. Тебя что-то беспокоит. Я бы предпочёл не считывать это с твоего света.
Данте скрестила руки на груди, повернувшись к нему лицом.
Ты не сказал мне, что моя мама в Списке, заявила она, выпятив подбородок. Вот почему ты послал Джакса, Локи и остальных искать её в Квинсе?
Глаза Викрама сделались пустыми.
Они сделались настолько пустыми, что Данте понялаон не имел ни малейшего понятия, о чём она говорит.
Она опустила руки, несколько растеряв напористость.
Ты действительно не знал об этом? О том, что она в Списке?
Викрам покачал головой, его лицо выглядело осунувшимся.
Он встал на ноги, подходя к ней. Осознав, что он хотел увидеть это своими глазами, она передала данные, на которые смотрелафактически отсканированную версию человеческого Спискана монитор стола, возле которого она стояла.
Она часто работала стоянервная привычка, к которой они все, похоже, привыкли, потому что наконец-то перестали говорить ей расслабиться. Ей нравилось ходить туда-сюда и думать, не сидеть на месте, чтобы мозг не затекал вместе с задницей.
Ты уверена? спросил Викрам, и в его голосе отразилось то беспокойство. Мы искали её имя, кузина. Мы проверили много месяцев назад.
Данте почувствовала, что её плечи расслабились по-настоящему.
Замужество, Шерлок, ответила она немного нетерпеливо.
Что? он уставился на неё, и в фиолетовых глазах отразилось непонимание.
Вы не искали её по девичьей фамилии, так? Данте показала на одно из имён, светящихся оранжевым на мониторе. Она взяла фамилию моего папы, когда вышла замуж, Вик. При рождении её не звали Джина Васкез. Её звали Джина Джастисия Блэк. Это фамилия моего дедушки. Он был индийцем чероки или типа того.
Не индийцем, сказал Викрам, погрозив ей пальцем. А индейцем. Или коренным американцем. Для этого есть более подходящие слова, кузина.
Данте закатила глаза.
Не надо тут обижулек. Ты тоже не «индиец», неважно, где бы ты ни родился.
Викрам перевёл на неё взгляд, затем улыбнулся и прищёлкнул языком, как будто вопреки собственному желанию.
Справедливо, сказал он. Но это он погрозил ей пальцем, качая головой и внезапно сделавшись похожим больше на индийца, чем на видящего. Это всё равно неправильный термин, кузина.
Она издала фыркающий смешок.
Поняла.
Его взгляд вернулся к монитору.
Она мертва, верно? спросила Данте в воцарившейся тишине. Поэтому вы, ребята, ничего мне не сказали. Вы нашли её, и она мертва.
Викрам поднял взгляд, широко раскрыв глаза от шока.
Нет! торопливо возразил он. Нет, кузина! Нет! Совершенно наоборот! Она очень даже жива. Никто тебе не сказал? Они сегодня возвращаются, он сверился с временем в углу экрана. С минуты на минуту.
Данте уставилась на него, опустив руки.
Что?
Голос и выражение лица Викрама сделались раскаивающимися.
Я очень, очень сожалею, моя прекрасная кузина. Я правда думал, что они проинформировали тебя, иначе бы я успокоил тебя намного раньше
Позади него Джейден фыркнул с раздражением и неверием.
Викрам и Данте оба повернулись.
Синеглазый человек бросил на Викрама явно раздосадованный взгляд.
Отличная работа, придурок, сказал он. Это должно было стать сюрпризом.
Что? акцент Викрама вновь сделался очень индийским. Что это значит?
Сюрприз. Понимаешь? Сюрприз. Они должны были позвонить мне, как доберутся сюда, а я должен был придумать какой-то повод вывести Данте на палубу и удивить её. Вот почему они ей не сказали придурок.
Глядя на них обоих и словно внезапно почувствовав, что эта идея не так крута, как ему изначально казалось, Джейден расправил плечи и скрестил руки на груди.
Не смотрите на меня! сказал он оправдывающимся тоном. Это не моя идея. Это всё Чинья и Ниила. Они собирались записать ваши реакции и всё такое. Мне показалось, что они не ожидали найти её живой. Все предвкушают воссоединение.
Данте и Викрам продолжали хмуро смотреть в его сторону.
Затем Данте взглянула на Викрама.
Это что ещё за тупое дерьмо? спросила она. Они не сказали мне, что моя мама жива, потому что хотели записать, как у меня случится сердечный приступ, когда они выведут её на палубу, потому что я думала, что она мертва? она нахмурилась ещё сильнее. Что, бл*дь, они сказали моей маме? Потому что если они сказали ей, что я мертва или типа того, она выбьет из вас всех дерьмо.
Воцарилось молчание, во время которого Джейден просто смотрел на неё.
Зло выдохнув, Данте направилась к двери комнаты, громко топая и сжимая кулаки. Когда она проходила мимо его рабочего места, Джейден поднял руку и виновато заговорил:
Эй, Данте прости. Это правда была не моя идея.
Проигнорировав его, она распахнула металлическую дверь. Она уже боролась со слезами, но сумела сдержать их, пока не добралась до гальюнатак все тут называли туалетыи протиснулась в овальную дверь, находившуюся через несколько помещений от комнаты техников.
Усевшись в джинсах на опущенное сиденье унитаза, она заперла дверь, сложила руки на коленях и позволила себе заплакать.
Придурки, пробормотала она, упираясь лбом в руки.
***
Данте не поднялась на палубу, когда сработала сигнализация о приближении.
Она не хотела подниматься туда, чтобы её по-дурацки засняли, как в каком-то послеобеденном шоу из телика, где все должны радостно вопить и обниматьсяиными словами, где всё такое банальное, тупое и совершенно не в стиле Данте и её мамы. Она не хотела, чтобы другие охали и ахали, или смотрели на то, какой побитой выглядит её мама после тех плохих вещей, которые с ней произошли.
Она не хотела видеть, как все видящие странно обращаются с её мамой.
Она беспокоилась, что они могут плохо обращаться с ней. С самой Данте они нормально общались, потому что она шарила в технике. Что, если они не сочтут её маму особенно «полезной»?
Но на самом деле, бл*дь, неважно, как они воспримут её маму.
Она вообще не хотела это видеть, если окажется, что она ошибалась по поводу своих друзей видящих если окажется, что они вовсе не такие люди, какими она их считала. Она знала, что будет вне себя от бешенства, если кто-нибудь что-нибудь не так сделает её маме, особенно после того, как все онивключая саму Дантебросили её в том кошмаре в Квинсе. У неё дым из ушей повалит, и глаза сделаются чокнутыми, как в тех комиксах, которые нравились Джейдену.
Она не хотела, чтобы её новые друзья посчитали её старую жизнь никчёмной.
Она не хотела возненавидеть их в итоге.
Данте представила, как её мама выходит из вертолёта напуганной, орёт, думая, что все ледянокровки морочат ей голову. Её мама, наверное, месяцами читала каналы и искала изображения, видела всё то безумное дерьмо, что происходило в мире. Она видела замки, обнесённые колючей проволокой и возглавляемые похотливыми полководцами, которые продавали детей даже моложе Данте и Пип в обмен на боеприпасы, воду, травку и что угодно.
Что ещё хуже, вдруг это случилось с её мамой? Что, если с ней произошли плохие вещи, от которых она не смогла оправиться? Что, если её мама теперь сломлена?
Дети стали валютой, а вместе с ними женщины и девушки.
Данте была не глупой. Её мама, может, и старая, но она секси-старая, а не жирная и неряшливая. Все её приятели-задроты начали тупить и заикаться в присутствии мамы Данте практически сразу, как только достигли полового созревания. В любом случае, старость и уродство уже не имели значения.
Если её мама выжила, она повидала кое-какое нешуточное дерьмо с тех пор, как на Манхэттене ввели карантин.
Но эти ледянокровки вернулись туда. Они вернулись туда в поисках её мамы, зная, что наверняка никогда не найдут её. Понимая, что она наверняка мертва. Они даже не знали, что её имя было в Списке, но всё равно туда отправились.
Они сделали это для неёдля Данте.
Должно быть, за этим стоял Викрам.
Это должен быть Вик-мэн, хотя она понимала, что он никогда не сознается. Должно быть, он попросил одобрения у Моста, Меча или обоих. Должно быть, они одобрили, иначе этого не произошло быДанте это знала, потому что понимала, как тут всё устроено. Но какая-то её часть всё равно оставалась подозрительной и сердитой, ища подвох.
Она не хотела думать о том дне, когда в последний раз видела маму.
Они ввязались в крупную, дурацкую, затяжную ссору. Данте помнила каждое слово. Она орала на свою маму у раковины, на той крошечной, жёлтой как блевотине кухне, где на занавесках были пятна от дыма, а на выкрашенных белой краской шкафчиках виднелись вмятины.
Тем утром она сказала много дерьмовых словреально дерьмовых.
Конечно, её мама сама начала. Мама услышала, как она встала в шесть утра, и выбралась из кровати, чтобы наехать на неё прежде, чем Данте уберётся за дверь. Мама знала, что она не затевала ничего хорошегоона всегда знала.
Это чёртово материнское шестое чувствоона просто знала. Она знала, что Данте собирается уйти с Пип и Мэвисом, чтобы сделать что-то незаконное, и попыталась не дать ей переступить порог.
Она орала, что федералы уже один раз арестовали Данте за её «компьютерное дерьмо». Она припомнила того ледянокровку, который её допрашивал, и тот факт, что Данте едва не разрушила себе будущее и шансы получить работу.
Данте отметала все аргументы, которые мама швыряла в неё.
Она назвала её «вышедшей в тираж содержанкой средних лет», которая думала, будто кого-то может одурачить, тайком уходя в два часа ночи на «свидания» с неудачниками, которых она встречала в дерьмовых барах по соседству.
Подумав об этом теперь, Данте чувствовала, как её живот скручивает маленькими тугими узлами, и дышать стало почти невозможно.
Конечно, она не могла вечно прятаться от этих ледянокровок.
Они нашли её, она в этом и не сомневалась.
Её завалили тоннами дерьмового «беспокойства», когда она не пришла на палубу, а потом отказалась выходить из гальюна или отвечать тем, кто заговаривал с ней через дверь. Они пытались говорить с ней ласково, сурово, призывать к рассудку.
Они пытались посылать ей световые штуки, которые морочили голову и играли с её настроением.
Они пытались вызвать у неё угрызения совести из-за того, как сильно мама хотела её увидеть.
Но её мама ни разу не приходила.
Вик тоже не приходил.
Приходил Тензи. Приходила Мика. Приходили Ниила, Анале и Иллег. Джакс пришёл позже, когда Данте поняла, что уже стемнело, и её желудок начал болеть. Она просто хотела, чтобы все они ушли. Ей было стыдно, она сердилась и просто хотела, чтобы её оставили в покое.
Вскоре после того, как она громко подумала об этом, они так и сделали.
Коридор за гальюном сделался очень тихим.
Ещё примерно через час Данте уже не могла терпеть.
Она сильно проголодалась и потихоньку начинала осознавать, что не сможет остаться здесь вечно, и что её мать действительно не придёт за ней. Она жалела, что не является ледянокровкой и не может наорать на маму мысленно. Анале говорила, что мама хотела видеть её, но и это начинало казаться чушью. Так что Данте вышла из гальюна, и не увидев никого в коридоре, засунула руки в карманы и громко подумала в адрес Вик-мэна, каким-то образом зная, что он где-то рядом, поскольку только он не стучал в дверь гальюна.
«Где она, Вик?»громко подумала она.
Когда никто не ответил, она вставила гарнитуру в ухо, открыла канал и послала ему сигнал уже таким способом.
Когда он ответил, его голос звучал странно почти сурово.
Очень непохоже на Вик-мэна, даже если не считать бесцветного аватара, который он ей показалсхематичный человечек, нарисованный белым светом на чёрном фоне. Данте знала, что ледянокровки странно относятся к семье и уважению к старшим, так что, может, дело в этом. Может, она действительно сумела разозлить Вик-мэна.
Что тебе нужно от меня, кузина? спросил Викрам.
Где моя мама?
Воцарилось молчание.
Его виртуальный аватар пожал плечами.
Я могу отвести тебя, кузина, сказал он. Или могу объяснить на словах. Что предпочтёшь?
Она спрашивала обо мне?
Воцарилось очередное молчание.
Это почему-то ощущалось более напряженным.
Вик, она нахмурилась, грызя кутикулу на большом пальце. Она спрашивала обо мне или нет?
Ты прекрасно знаешь, что она спрашивала о тебе! взорвался он с нескрываемой злостью. Ты что творишь, кузина? Ты знаешь, что очень сильно её обидела! Очень, очень сильно! И всех тех видящих, которые привезли её сюда ради тебя! Ты ранила их всех!
В этот раз Данте умолкла.
Она ощутила вкус крови и осознала, что стиснула палец зубами так сильно, что прокусила кожу. Вытерев губы, она нахмурилась и смазала кровь с пальца на джинсы.
Ты мне скажешь или нет? повторила она.
Тишина.
Данте видела, как его аватар просто стоял там, в пустом чёрном пространстве.
После очередной паузы она увидела, как аватар вздохнул и провёл своей палочкой-рукой по белому шарику-голове.
Знаешь, я забываю, насколько ты юна, сказал он откровенно ворчливым тоном. Сегодня ты вела себя как разбалованный ребёнок. Стереотипный человеческий подросток. Я не привык к такому поведению от тебя.
Что? она фыркнула. Ты теперь мой папаша, Вик-мэн?
Близко к этому! рявкнул он, удивив её и эмоциями, и словами. Ты меня сегодня опозорила, возлюбленная кузина! Ты опозорила меня так, будто ты действительно приходишься мне дочерью! Более того, я очень разочарован в тебе и очень печалюсь о твоей матери, которая расплакалась, когда мы сказали ей, что ты не хочешь подниматься! Я не думал, что ты можешь так бесчувственно поступать со своими близкими! Да ещё и с таким эгоистичным пренебрежением!
В глубине души Данте хотелось огрызнуться.
Она чувствовала, как к её горлу подступает тирада о том, что он ей не отец, чёрт возьми, и он может попросту отвалить со своим «позором», разочарованием в ней, и вообще пускай валит нафиг.
Однако она этого не сказала.
Правда в том, что его слова ранили. Они ударили по ней в такой манере, которая удивила её хотя бы болью. Эти слова ранили сильнее всего, что она слышала с тех пор, как оказалась здесь.
Она также осознала, что действительно воспринимает его почти как отца.
Достаточно близко к роли отца, как он и сказал.
Она чувствовала всё это и даже воображала, что Вик-мэн тоже всё это чувствует. Однако не могла заставить себя извиниться.
И всё же она тихонько шмыгнула, вытирая нос.
Ты мне скажешь? спросила она, ненавидя то, что говорила тоном маленькой девочки. Или мне спросить у кого-то другого?
Он вздохнул, прищёлкнув языком. Она почувствовала, как часть его злости ушла, и затем он заговорил ворчливым тоном.
Я к тебе сейчас приду.
Нет, Вик. Ты не должен
Я к тебе приду, твёрдо сказал он. Я уже вижу тебя
Любопытная варвара, пробурчала она.
Через камеры, кузина, перебил он, снова раздражаясь. Я не лез в твой разум. Но я пойду вместе с тобой. Я не дам тебе во второй раз шокировать свою мать. Она всё ещё адаптируется к реалиям своего нового положения.
Данте закатила глаза, но спорить не стала.
В любом случае, он наверняка прав. Её мама наверняка была как на иголках из-за того, что её окружала куча высоких людей с разноцветными глазами и высокими скулами, которые часто пялились, отпускали непристойные шуточки, выглядели азиатами-но-не-азиатами и людьми-но-не-людьми, передвигались в той странной плавной манере, которая делала их больше похожими на животных.
Данте ничего этого не озвучила. Скрестив руки на груди, она просто ждала, пока Вик войдёт в этот коридор из зелёного и серого металла.
Вик появился из-за угла буквально через несколько секунд.
Оказавшись на одном уровне с ней, он закатил глаза в манере видящих, затем рукой и кивком головы указал на коридор, откуда только что вышла Данте. Развернувшись на пятках после того, как он прошёл мимо, Данте последовала за ним, шагая быстро, но по-прежнему держа руки небрежно скрещёнными на груди.
Никто не сказал ни слова, пока они не проделали примерно сотню шагов.
Затем, как только они прошли через четвёртый овальный люк-проход, Викрам пихнул её плечом. Данте споткнулась, вскинув руку, чтобы удержать равновесие.
Раздражённо посмотрев на неё, она сбилась с шагу, увидев, что в его глазах блестит веселье.
Когда она удивлённо рассмеялась, он тоже улыбнулся.
***
Им пришлось миновать ещё шесть таких овальных дверных проёмова может, семь, Данте вроде как сбилась со счетапрежде чем они добрались до центра судна.
Четыре нереально крутые металлические лестницы привели их на нужный уровень, а затем ещё шестьсот-семьсот шагов по жилым коридорам довели до нужной секции корабля.
Теперь Данте нервничала.
Она действительно на ходу заламывала руки, хотя думала, что такое бывает только в комиксах и фильмах. Она также радовалась, что Вик настоял и пошёл с ней.
Глупо было так реагировать.
Реально глупо.
Это её мама. Даже если Данте по-настоящему задела её чувства, отказавшись подниматься на посадочную палубу, это всё равно её мама. Но от мысли о том, что её мама плакала, становилось только хуже, так что она выбросила эту мысль из головы.
Когда они наконец-то добрались до нужной двери, она снова стала заламывать руки и вздрогнула, когда задела большой палец с прокушенной кутикулой.
Её грудь сдавило, будто там что-то застряло.
Чтобы отвлечь себя, Данте разглядывала жилую зону корабля, похожие на люки двери, низкий потолок с трубами и электрическими кабелями, выкрашенными в серый и белый цвета, с синими водопроводными трубами и красными живыми проводами.
Это не помогало. По правде говоря, она ощущала какую-то тошноту в нутре.
Но когда Вик взглянул на неё, положив ладонь на дверную ручку, она лишь кивнула ему.
Прежде чем он успел повернуть эту ручку, она передумала и схватила его за руку.
Эй, позвала она. Ей кто-нибудь сказал? О том, что она в Списке?
Викрам нахмурился, затем покачал головой.
Нет, кузина. Я ещё не сообщал остальным. Я подумал, что лучше подождать пока твоя мать лучше освоится.
Данте кивнула. Она неохотно отпустила его руку, осознавая, что этот вопрос был как минимум отчасти способом потянуть время.
Но Викрам уже отворял дверь.