Эту немудреную историю знал в деревне каждый и как-то так, почти привычно для всех, многие над мальчишкой посмеивались. Оно, может, и привычно и для всех и даже не со зла, но для самого-то парняой, как обидно!
Но, возможно, именно поэтому, что жить он был научен и среди насмешек, мальчик оказался более свободен в общениименьше задумывался, что о нем скажут, да подумают. Так что и тогда, когда они только въехали в деревню всем своим разномастным кортежем, и он единственный из всей деревенской ребятни не побоялся проводить господ до замка, так и теперь, когда они вынуждены были на время поселиться в деревне, именно Вербен особенно не терялся рядом с ними.
А теостальные, да как тогда, когда в первый раз девочку-госпожу увиделирты пораскрывали и замерли в отдалении, так и сейчас, когда ей пришлось с ними бок о бок житьсторонились боязливо, но шушукались не скрываясь.
Так что, на следующий день, когда Лисса поднялась утром с постели и Корра нигде в доме и его окрестностях не обнаружила, а на вопрос к дину Фазну о своем опекуне получила ответ, что: « Дык, господин еще с зарей мужиков загнал дорогу к замку чистить, а сам в город подался», она и столкнулась с Вербеном.
Ну, ни то что бы столкнулась парень сам, понятное дело, во дворе дома старосты оказаться никак не мог. Но те двое мальчишек, которые там находились, на все вопросы Лиссы, кроме стеснительных «пык» да «мык», ничего вразумительного ответить не могли. И пришлось ей идти по деревни и выглядывать в других дворах кого поразговорчивей.
Впрочем, на ее счастье далеко ей идти не пришлосьуже, считай, за следующим забором возле колодца она разглядела знакомого темноволосого вихрастого пацана, что накануне провожал их к замку. Тот ее надежды, что найдется все-таки кто-то более разговорчивый, чем чрезмерно впечатлительные сыновья дина Фазна, оправдалобратился к ней сам, когда перелив воду из одного ведра в другое и развернувшись, увидел ее.
Чё госпожа хотела? не очень вежливо спросил он девочку, но поклон все же изобразил.
Проводи меня в замок! как-то само собой получилось не просьбу высказать, а приказ отдать, и даже подбородок вздернулся надменнону, не привыкла графская наследница, что бы с ней так разговаривали.
Я матери помогаю, как-то укоризненно, как малому ребенку объясняют, ответил ей Вербен. Она у меня, чей не молодка ужебез моей помощи не обойдется.
В общем-то, Лисса понимала, что если и дальше будет разговаривать в категорически-приказном тоне, то парень никуда не денетсяоставит свои ведра и поведет ее туда, куда она скажет. Но что-то задело ее в словах Вербена. Возможно, подразумевающаяся под описанием его действий забота о матери или то, что своим тоном он дал понять, что ейдевочке из графской семьи, такое понимание, как эта самая забота, недоступно в принципе
Лиссе стало обидно и тоскливо от его слов. Бабкины капельки, которыми ее пичкали до вчерашнего дня, постепенно развеивались в своем действии. Вспомнилось вдруг, что с похорон отца прошло всего-то ничего, а матери у нее и не было считай, да и Корр, который в ее восприятии был эдакой ниточкой привязывающей к ней прошлое, и до сегодняшнего утра неотлучно находящийся рядом, куда-то делся. И такое тянущее чувство одиночества на нее накатило, что захотелось, что бы хоть кто-то отнесся к ней по-доброму, пусть даже с такой вот покровительственной заботой, но чтоб именно к ней чтоб был человек рядом, который сделает для нее что-то не по приказу, а просто по просьбеиз душевного расположения.
И пришло откуда-то понимание, что если хочешь от человека чего-то получить, то как бы надо и ему что-то дать. А в конкретном случаехорошее доброжелательное отношение.
А когда закончишь, отведешь? уже без гонора спросила она.
Отведу, тоже без претензии и упрека в голосе просто ответил парень. Проходите госпожа, на солнышке вот посидите пока, а я вам сейчас молока и пирогов вынесу.
Во дворе, правда, Лисса одна не осталась, и пройти в дом подождатьтоже отказалась, а вышла туда, откуда весь большой огород был как на ладони. И усевшись прямо на траву, постелив под попу все равно ненужный на таком солнце камзол, принялась наворачивать сладкие пироги с малиновым вареньем и разглядывать открывшуюся ей картину.
В общем-то, то, что она наблюдала, никакого сокровенного смысла, редкости происходящего, или хотя бы какого-то мало-мальски достойного интереса ни для кого не представляло. Ни для когоконечно, но не для графской дочери! Вот скажите на милость, когда бы и где она могла наблюдать, как простая селянка огород поливает? Как минута за минутойболее часа, не останавливаясь и не отвлекаясь, маленькими шажками продвигается женщина вдоль грядок и понемногу плескает воды из ведра под какие-то мелкие кустики. Как сын ее, раз за разом бежит вдоль этих самых грядок поднося ей полные ведра, а потом спешит обратно к колодцу с пустыми а тем временем солнце неумолимо поднимается все выше, припекая голову все сильнее
В какой-то момент Лисса не выдержала и, не задумываясь насколько смешной вид будет иметь, достала из кармана носовой платок и накинула на голову. И совсем уж машинально прилегла, когда разморенное жарой на самом солнцепеке и непривычное к столь раннему подъему тело запросило примостить его в более расслабленную позу.
Проснулась она от того, что рядом с ней кто-то потихоньку разговаривал:
Вот ведь беда-то! тихо, придушенно как-то, воскликнул женский грудной голос. Что ж теперь будет-то, скажут ведь, что это мы не уберегли госпожу! Вон как раскраснеласьэто ж от солнца, а у нее вишь какие щечки-то нежные. Это тебе не наши девки, к полю привычные, у них-то давно уж мордахи пообветрились! все продолжал журчать над ней тихий причитающий голос.
А Лисса лежала и глаз не открывалаинтересно же, что еще о ней скажут.
Да ладно, мамань! Я господина опекуна ейного виделнормальный вроде дядька. Да и щеки у нее совсем не обгорели, а просто от жары такие красные. Платок вон додумалась же на голову накинуть, это уже другой голосзнакомый, пацанячий.
Лисса поняв, что больше обсуждений не будет, сподобилась глазки-то открыть, а потом и сесть решилась. Возле нее склонились Вербен и его матьполноватая женщина с миловидным лицом, возрастом, примерно, как дина Кленато есть, хорошо зим за сорок.
Что, разморило вас на солнышке-то, госпожа? Пойдемте-ка в дом, я водице солью холоднойумоетесь. Вам и полегчает, жалостливо сказала женщина, устало поднимаясь с коленей.
В общем, к замку они отправились только после того, как умылись, еще раз поели и вдоволь напились чего-то вкусного такого, прохладного и ягодного, чего Лисса никогда и не пила до этого. Вербен, пожав плечами, пренебрежительно назвал питье этоболтанкой, объяснив, что это простое варенье водой разведенное. Ну, и пусть, а Лиссе все равно понравилось!
К замку шли они той же тропой, что и накануне. Дорогу, которую еще вчера пытались расчистить, да так и бросили, поняв, что все равно за один день не осилят, сегодня взялись прорубать как положено и начали от воротной башни. Так что в том месте, где они сейчас шли, было безлюдно и тихо, только и слышались где-то с большого отдаления удары топора и мужские окрики.
Поняв, что мальчик первым с ней заговаривать не станет, а идти в молчании было скучно, Лисса начала разговор сама:
А вы, наверное, зря огород-то поливали. Бабушка Росяна, это знахарка, что с нами приехала, сказала, что у нее кости крутит, а значит, сегодня-завтра дожди пойдут.
Так мы это тоже знаем. Почти все старики погоду-то чуют. Но вчера еще ваш опекун сказал старосте, что раз такое дело, то он из города обязательно мага привезет, чтоб это дождик попридержать. Ему надо, чтоб дорогу расчистили, а то не одна подвода к замку не подойдет. А там уж как дело пойдетнеизвестно. Так что пока без дождей мы будем.
Так, суть да дело и разговор у них завязался. О чем? Да о том, чем в деревне живут, что на полях сажают. Что шерсть овечью только у них тут в какой-то особо редкий красный цвет красят. Что огромный Спасский лес, в котором замок стоит и к которому селенье прилегает, только с этого краю графам Силванским принадлежит, а все остальное королю. И, соответственно, по грибы, по ягоды надо знать, где ходить можно.
Вроде эти темы и не должны были бы так заинтересовать девочку десяти зим от роду и воспитанную графской наследницей. Но, толи парнишка так интересно рассказывал, толи осознание того, что все здесь ее госпожой зовут и хозяйкой считают, или, скорее всего, и то, и другое вместе, сделало свое делослушала Лисса рассказы мальчика с немалым интересом.
Так и до замка дошли. Но когда из-за холма с развалинами показалось трехэтажное целое строение Лиссе расхотелось к нему подходитьуж больно суматошным и колготным выглядел народ окружающий его. Люди суетились и носились вокруг здания, в него и из него, и даже с помощью приставных лестниц, по нему лазили, напоминая растревоженных муравьев на муравейнике. Так что, заведомо зная, что Корра сейчас там нет, девочка решила и вовсе туда не идти.
Отведи меня к этому вашему озеру, а? попросила она Вербена.
Так оно, в общем-то, не наше, а ваше, госпожа, ухмыльнулся мальчик и потянул ее опять в обход горы кирпичей.
С другой стороны от бывшего замка, откуда было невидно ни целого крыла, ни воротной башни, если чуть спуститься по едва различимой среди травы щербатой лестнице, взгляду открывалось и озеро. По незначительным размерамедва ли саженей пятнадцать до противоположного берега, его можно было-бы назвать обычным прудом, но заметный ток воды в правой его части и явно нерукотворное происхождение позволяло считать этот водоем все же, пусть и маленьким, но озерком.
Почти правильной круглой формы, озеро песчаным пляжиком примыкало к тому месту, где они с Вербеном спустились с лестницы. Слева и по дальнему краю вся его почти недвижимая гладь была устлана круглыми глянцевыми листьями кувшинки, и даже с десяток крепких желтеньких кубышек торчали средь них, ознаменовывая своим наличием первые дни лета.
Справа, от того места где они сейчас стояли, виднелся зев родника, когда-то, похоже, выточенный из камня в виде чего-то определенноготоли головы чудовища с разинутой пастью, толи какого-то цветка, из серединки которого и била струя. Но теперь определить было трудно, что там изображалось изначальнопористый серый камень оказался совершенно попорчен непогодой, только-то и давая намек, что когда-то был художественно обработан.
Дальше родника хорошо проглядывалось, как вода из озера устремляется в ручей, который хоть быстро и прятался с глаз в зарослях какого-то кустарника, но полностью рухнувшая часть крепостной стены в том же направлении явно указывала его дальнейший путь.
Золотистый песок под ногами искрился на солнце и зазывно намекал, что уже прогрелся, и будет совсем неплохо, если эти самые ноги, что стоят на нем, освободить от сапожек и дать им вольготно пройтись по нему. Лисса, не устояв перед этим призывом, разулась и пошла к тихой практически неподвижной кромке воды.
Искупаться бы помечтала она.
Госпожа, вода еще холодная. Третьего дня наши мальчишки пытались уже здесь купаться, да ноги ломотой прихватило, один чуть не потонул, предостерег ее Вербен, но от удовольствия пройтись босыми ногами по песку тоже не отказался.
Вода действительно, хоть и тихая, была еще довольно холодна, так что, как бы ни манило своими бликами солнце, переливаясь разводами по уходящему вглубь песку, дальше, чем по щиколотку, Лисса в воду не заходила. Парнишка бродил рядом, то замирая, то вдруг пиная воду ногой, стараясь достать толстеньких, доверчивых, но довольно юрких головастиков.
Потом они дружно сидели на берегу, вольготно откинувшись на локти, лицезрея размеренную жизнь маленького озера и грея замерзшие ноги в теплом песке. Темно синие, тоненькие, как выписанные пером стрекозы, кружили почти над самой водой. Криволапая пупырчатая жаба взобралась на лист кувшинки и теперь, не шелохнувшись, уже какое-то время покачивалась на нем. А серенькие мелкие птички с тревожным щебетом выпархивали то и дело из зарослей на противоположной стороне озера и суетясь, порхали на самыми ветками, а в кустах промелькивал чей-то рыжеватый боктоли одичавшего кота, толи лисицы.
Наверное, от такого простого и понятного ему времяпровождения, парень, наконец-то, осмелел и сампервым, заговорил, глядя на подкатанные до коленей штаны девочки:
Госпожа, а почему вы в такой, почти мужской одежде ходите? Я всегда думал, что женщины и девочки из знатных семей всегда только в таких платьях ходят? каких именно «таких» он показал, поводив растопыренными пальцами вокруг своих вытянутых ног, видимо в его представлении так можно было изобразить пышные оборки и кружева.
Впрочем, Лисса его поняла.
Такой наряд мне папа придумал, чтоб ездить на лошади по-мужски можно было свободно ответила она, разглаживая на ноге длинную рубаху-тунику с высокими разрезами и ласково коснувшись лежащего рядом на песке синего шерстяного камзола обшитого серебряным галуном, который тоже был достаточно длинным, но по фасону очень напоминал мужской.
А дальше Вербен, вроде, и не спрашивал а может и спросилЛисса потом и не помнила как сначала потихонькуслово за слово, а потом все более бурно и эмоциональновзахлеб, рассказала мальчику все. И про маму, которую и не помнила, и про жизнь с отцомих путешествия по стране, когда он собственно и придумал дочери это более удобное платье, чем девчачьи юбки в рюшах. Затем последовала история про мачеху, какой нехорошей и злой женщиной та оказаласькак сначала отдалила от Лиссы отца, потом сама что-то такое сделала, что граф сам от нее отказался, а она в отместку отравила его. Но никто, почему-то, очевидное доказывать не стал. И наказывать мачеху тоже.
Под первые слова собственной истории девочка загрустила, потом жалость к себе заставила и губы задрожать, а когда речь зашла о том, как новая папина жена ей жизни в родном доме не давала, так тут и слезы первые появились. Когда уж Лисса дошла, в рассказе своем, до болезни отца, то к этому моменту она рыдала так, что рукав рубашки, которым она вытиралась, был уже сырым.
Ну, а мальчик мальчик, конечно, был в растерянности, но искреннее горе собеседницы все же растревожило его, и сам не зная как, он уже через несколько минут ее рыданий, сам потянулся к ней и уткнул заплаканным лицом к себе в плечо. А рука его, тоже, вроде, сама по себе, опустилась той на голову.
Девочка плакала долго. Сначала рассказывала, бубня куда-то в шею жалеющего ее парня, а потом и вовсемолча. Так надо, наверное, быловедь, что не говори, а это первый раз, когда смогла она вот так, от души, выплеснуть свое горе.
В общем, после того, как парень оказал ей такую нежданную поддержку, относиться к нему как к слуге или подвластному крестьянину Лисса уже не смогла. Так что, считай, с ее стороны начало дружбе было положено. Ну, а когда обнаружилось, что во время всех этих перипетий ее обращение к мальчику вдруг сложилось в довольно мужественное и твердое «Верб», то искренняя привязанность и парня была ей обеспечена.
А на следующее утро нашлась и подружка для нее.
Стоило только проснуться, как в дверь, отведенной ей в доме старосты комнаты, постучали. На разрешение войти на порог ступили дина Ледяна и чем-то похожая на нее девочка, зим восьми.
Госпожа, это наша с дином Фазном младшая дочьДымянка. Она тут в комнате кое-что забыла, когда к тетке жить перебиралась. Вы уж не серчайте на нее, пусть заберет, обратилась к Лиссе хозяйка дома.
Тут в сенях что-то упало и, кажется, разбилосьтоли кот куда-то не туда залез, толи мальчишки неловкие что-то уронили, женщина охнула и быстро поклонившись, убежала на шум.
А они с девочкой остались одни. Глянув на гостью, вернее как раз на одну из хозяек занятой ею комнаты, Лисса поняла, что та сейчас от страха и смущения расплачетсяДымянка часто-часто моргала ресницами, а губы ее дрожали.
Проходи уже и бери, что тебе нужно, дала разрешение Лисса, пока девчонка не разревелась.
Та нерешительно ступила через порог и с заметным даже через страх интересом в глазах окинула взглядом, бывшую свою комнату.
« Хм, видно больше мать настращала», подумала Лисса, наблюдая за Дымянкой.
Смущение той рассосалось сразу за порогом, а страх таял в широко раскрытых глазах, ровно в том же количестве в каком в них разгоралось любопытство. Взгляд девочки перебегал с одной вещи госпожи на другую, а минуту назад дрожащие губы теперь уже сложились в восторженный звук «О», когда он натолкнулся на шелковые яркие платья, разложенные на кровати, которой не воспользовались. Не то чтоб сама Лисса собиралась менять удобные штаны на громоздкие юбки, но вот ответственные Лилейка и дина Водяна озаботились. После платьев взгляд девочки скользнул к столу и, пошарив там, стал не просто восторженным, но и удивленным. Кроме инкрустированных яркими камешками расчески и зеркала, на столе стояли еще небольшая дорожная масляная лампа фигурного серебра и чернильница резного хрусталя в золоте. А когда любопытствующие глазки натолкнулись на кинжал в ножнах, то тут уж и вопросы не удержались: