ПРОЛОГ
Снег пушистыми лапчатыми хлопьями тихо кружил в морозном мглистом воздухе. Устилал девственно чистым ковром темные зубцы утесов, нависающие гигантскими ломаными клыками над глубокой пропастью. Ветер зло гнал поземку по узкой дороге, вьющейся серпантином вдоль самого обрыва, завывал раненым зверем и сбрасывал в бездонную пропасть облака искристой белой пыли.
Тяжелые резные сани опасно занесло на крутом повороте, и из-под их полозьев с сухим скрипучим шелестом вырвался колючий фонтан снега, присоединившись к сонму летящих в белую бездну мягких снежинок. Повозка без лошадей выровнялась, а потом понеслась вперед еще быстрее, оставляя за собой длинный шлейф мутной дымчатой взвеси.
Тише, маленькая, среброволосая женщина прижала к груди приглушенно попискивающий сверток и успокаивающе коснулась его посиневшими обескровленными губами.
Убрав руку, зажимающую рану в боку, женщина бессильно перевела взгляд со своих окровавленных пальцев на багровое пятно, что неотвратимо расползалось по расшитому сложным узором карокану. Стиснув зубы, она выплела дрожащей рукой светящуюся вязь заклинаний и выбросила силовой аркан в бесшумно летящих за санями расплывчатых черных теней.
Мучнисто-белый воздух заискрился извилистыми линиями сотворенной магии. Талый снег мгновенно застывающей росой упал на дорогу, и призраки с широко расправленными крыльями, сотканными из тьмы, не успели соскользнуть в сторону, когда световая вспышка проглотила их, как глубокая рыбья глотка упавшую в воду муху.
Силы были на исходе. Гнать магией сани и отбиваться от бездушных слуг Морганы с каждым новым ярдом было все сложней. Желтые точки плыли перед глазами раненой волшебницы, а от тошнотворного привкуса железа во рту кружилась голова. Женщина чувствовала дыхание вечности на своем лице. Оно обжигало колючими иглами ее щеки, целовало губы смертельным холодом, звало тихим шепотом ветра за грань.
Насколько ее еще хватит, прежде чем она потеряет сознание и преследующие сани темные псы сбросят ее с малышкой в бездну? Тэлларис понимала, что ненадолго. Она проиграла эту битвубитву за свою жизнь. За свою но не за жизнь ее ребенка.
Девочка вновь зашевелилась в руках матери, плаксиво искривив розовые пухлые губки.
Я люблю тебя, мое солнышко, горькая слеза капнула на бархатистую щечку малышки, и она, недовольно поморщившись, завертела головкой, словно пыталась стряхнуть с себя холодящую кожу влагу.
Женщина поцеловала маленький, похожий на пуговку нос дочери, напоследок обласкав взглядом ее кукольное личико. Как же Тэлларис хотелось остановить время и подержать еще немного дочь у своей груди. Там, куда она уйдет, не останется памяти о сладком запахе молока, которым пропитано теплое беззащитное тельце, не будет ощущения счастья от слабого давления крошечных пальчиков, игриво захватывающих в кулачки пряди ее волос.
Есть ли за чертой жизни хоть какие-то воспоминания и чувства? Если да, то Тэлларис хотела запомнить именно этот мигмиг безграничной нежности и абсолютной, всепоглощающей любви, когда последний раз смотрела в глаза своего ребенка.
Ветер ударил в затылок женщины холодным крошевом колких снежинок, которые мгновенно набились в ее волосы, ставшие похожими на ледяные нити. Волшебница устало откинулась на застланное меховыми шкурами сиденье и, превозмогая боль, сделала глубокий вдох. Пальцы дрожали. Сила, что обычно лилась из ее источника полноводной рекой, сейчас выплескивалась рваными толчками, как и вытекающая из раны в боку кровь. Закусив губу, Тэлларис опутала вязью магии затихшую у нее на коленях дочь, и толстая пуховая шаль, в которую был завернут ребенок, хлопая стремительно меняющимися краями, плавно взмыла в воздух. Она поймала тонкими ворсинками летящие с неба снежинки, выгнулась причудливой волной, а затем обернулась полярной совой: огромной, лохматой, сердито нахохлившейся из-за бьющего ее в лицо колючего ветра.
Араинэ оуст сан аммэ, прошептали слабеющие губы. Спрячь ее подальше, выдохнула волшебница.
Птица величественно кивнула головой, медленно моргнув круглыми, как плошки, глазами с черной горошиной зрачка. Взмахнув серо-белыми крыльями, она подхватила сверток с девочкой и, взмыв в непроглядную пелену свинцового неба, слилась с танцующим снежным вихрем, все дальше и дальше унося свою ношу от мчащихся по узкой дороге во весь опор саней.
Тэлларис до последнего смотрела, как удаляется темная точка созданного ею духа-фантома. Слезы тонкими ручейками бежали по щекам женщины и прозрачными льдинками замерзали на пушистом меховом воротнике.
Живи и будь счастлива, моя девочка, прошептала колдунья, когда завывающая голодным зверем снежная пурга скрыла за своим величественным занавесом малейшее напоминание о новорожденной дочери.
Воздух лопнул, как мыльный пузырь, выпустив из белого тумана рваные черные сгустки, но прежде чем они успели обрести форму и расправить крылья, волшебница яростно ударила в них пылающей сферой, взорвавшейся с чудовищным грохотом.
Потревоженные от векового сна горы недовольно загудели, стряхивая со своих могучих плеч неподъемную шубу из снега. По шапкам, укрывающим вершины, пробежали кривые трещины, безжалостно вспарывая полотно слежавшегося наста.
Отколовшийся пласт с низким гулом заскользил вниз, выбрасывая в воздух облака снежной пыли.
Безудержная лавина, сметая все на своем пути, накрыла несущиеся над ущельем сани с волшебницей и безжалостно снесла их в пропасть, разбивая о серые камни, погребая под толщей холодных, как само дыхание смерти, сугробов.
Черные тени, подобно стервятникам, выискивающим падаль, бестолково носились над бездной, пытаясь найти хоть какие-то следы сгинувшей в ней волшебницы. Но снег все падал и падал, укрывая своим мертвенно-бледным покрывалом землю, и казалось, что этой зимней, оправленной в резьбу инея и мороза сказке нет ни конца, ни края.
Покружив над величественными утесами, мрачные твари, хлопая сочащимися сизым туманом крыльями, полетели на запад, минуя дремучие леса и широкие долинытуда, где среди серых, угрюмых скал одиноким уродливым шипом, проколовшим острым концом небо, возвышался и вязко терялся в клубящейся вокруг него непроглядной кисее тьмы зловещий черный замок.
Тени просочились сквозь его толстые стены и бесшумно понеслись по длинным узким коридорам, оставляя за собой тающий в сгущающемся полумраке дымчатый шлейф. Врываясь оголтелой стаей в просторный каменный зал, они завертелись безудержным смерчем под его стрельчатыми сводами, свились в гудящую пыльную воронку и тонкой убывающей струйкой впитались в огромный стеклянный шар, внутри которого таинственно клубилась непроглядная мгла.
Женщина, молчаливо стоящая в центре зала, сделала мягкий скользящий шаг вперед. Сверкающие на ее идеальной груди, тонкой талии и изящных щиколотках массивные украшения из золота и драгоценных камней издали переливчатый звук, который звенящим хрусталем рассыпался в сонной тишине, вызвав у колдуньи легкий самодовольный вздох.
Она была красива. Такой совершенной может быть только вышедшая из-под резца гениального скульптора мраморная статуя. Недосягаемо-прекрасная, безупречная и бездушно-холодная.
Черные, поглощающие свет волосы непроницаемым плащом укрывали ее тело, мягкими завитками стелясь по сверкающему холодным блеском полу. Тонкие кисти рук грациозно опустились на поверхность шара, и тьма внутри него всколыхнулась, вздыбилась взбесившимся ураганом, ударилась лютой волной о прозрачные стены, заскользив по ним грязными, вязкими потеками, и исчезла.
Внутри шара стало светло, как днем. Секундами льдинок в песочных часах зимы падал снег, устилая величественные горы кипенным покрывалом. С вершины одной из них снежным смерчем сорвалась яростная волна, смыв в глубокую пропасть мчавшиеся по самому ее краю сани.
Алые губы женщины тронула жесткая улыбка, зловещая, как ядовитый плющ, смертельной повиликой оплетающий тонкий росток.
Ты поставил не на ту лаитэ, Сармин, повернувшись к мужчине, растянутому на цепях, тягуче проворковала женщина. Но теперь у тебя есть выбор, волосы колдуньи темной рекой заструились по воздуху, выставляя напоказ ее совершенное гибкое тело, одетое лишь в загадочно мерцающие в свете горящих на стенах факелов украшения. Яили смерть.
Мужчина невидящим взором смотрел в пустоту стеклянного шара, туда, где белая лавина похоронила под ледяной толщей снега его жену и дочь, и в глазах цвета лесных фиалок стояли слезы, сквозь призму которых прекрасная женщина, идущая к нему навстречу, казалась уродливым монстром с вьющимися вокруг ее головы змеями вместо волос.
Все могло быть иначе, Сармин, женщина подошла к мужчине так близко, что теперь почти касалась его своей обнаженной грудью. Ты должен был выбрать меня, колдунья плавно перетекла за широкую спину пленника, мягко потершись об нее, словно большая урчащая кошка.
Сармин смежил веки, сглатывая подкатившее к горлу омерзение.
Я сделал свой выбор, Моргана, один раз и на всю жизнь. Но будь у меня возможность выбирать сотню раз, я и в сотый раз выбрал бы не тебя, а Тэлларис.
Прекрасное женское лицо исказила гримаса ярости, и взгляд темных, почти черных глаз, стал колючим и злым.
Из стен поползли уродливые тени, заполняя все пространство вокруг, дымно шевелясь и непрестанно двигаясь.
Вместе мы могли править этим миром, С-сармин, зашипела Моргана, со свистом выпуская воздух сквозь сжатые зубы. Вечно. А ты позарился на целомудренный взгляд и невинное личико. И где теперь твоя чистая и светлая Тэлли? Ты предал Темную Мать. За это и поплатился. Ты выбрал не ту лаитэ, великий одарин.
Я выбрал любовь, Моргана, Сармин поднял склоненную на грудь голову, устремив на колдунью пронзительный взгляд своих невероятных глаз. Тебе не понять.
Мы можем все исправить, жарко зашептала в его лицо женщина, обольстительно облизала свои губы, провела рукой по напряженному животу мужчины и, скользнув ладонью вниз между его ног, призывно выгнулась.
Громкий смех Сармина звонким эхом ударился о стены, распугав застывшие по кругу тени.
У меня не встанет на тебя, Моргана, окатив колдунью взглядом, полным презрения, насмешливо бросил он.
Ты пожалеешь, одарин, женщина вцепилась острыми ногтями в его красивое лицо, оставляя на смуглой щеке кровавые борозды царапин.
Я жалею лишь об одном, горько проронил Сармин, тоскливо вглядываясь в кружащийся в стеклянном шаре снег. Что не ушел за грань Небесного Чертога вместе с ними.
В кого ты превратился, великий одарин? Первый страж Темных Врат* мечтает о смерти? Бессмертный? Хотя Теперь уже бывший ядовито добавила Моргана.
Это иллюзия, лаитэ, криво усмехнулся, мужчина. Наше бессмертиеэто иллюзия.
Посмотри на меня, черные волосы колдуньи зашевелились гибкими лианами, свились в тугие косы, улеглись вокруг точеного лица причудливой короной. Это, по-твоему, иллюзия? женщина томно обласкала ладонями свою грудь, провокационно обвела пальцами темные ареолы сосков, скользнула по упругим округлым бедрам и бесстыдно раздвинула ноги, выставляя напоказ нежную плоть. Я прекрасна. Мое тело совершенно, и так будет вечно, одарин. Я бессмертна.
Ты тлен, лаитэ. Бессмертна лишь твоя душадуша, которую ты отдала Темной Матери за безупречное лицо и обольстительное тело, но твое тело осыплется прахом, как только Темная Мать найдет себе новую Хранительницу.
Не найдет, загадочно шепнула Моргана, медленно слизывая кончиком языка темные капли крови со щеки одарина. И ты мне поможешь. Ты дашь мне ту, чье тело, возложенное на жертвенный алтарь Двуликого, вернет мне мою душу и вознесет над всеми. Я стану Сумеречной Богиней. Всесильной. Вместилищем света и тьмы. Я буду править этим глупым миром. Вечно.
Ты убила мою дочь, стиснул зубы Сармин. Кого ты собираешься возложить на весы Вечности? Ты убила Хранительницу Света. Где возьмешь другую для ритуала?
Моргана, притворно вздохнув, прижалась щекой к груди одарина, вспоров на ней коготком кожу.
Свет скоро выберет себе новую Хранительницу, размазывая пальцем по груди Сармина его собственную кровь, промурлыкала колдунья. Такую же чистую и невинную, как твоя Тэлларис. И такую же глупую, гадливо добавила она. Мир полон наивных дурочек, готовых пожертвовать собой ради добра и света. Я подожду. А дочь Я подарю тебе другую, одарин, женщина, стремительно обхватив мужчину за шею, впилась в его губы долгим поцелуем.
Ты так же глупа, как и красива, Моргана, плюнул в ее лицо Сармин. Ты не поняла? Ты мне противна.
Женщина демонически улыбнулась, вытерлась тыльной стороной ладони и, раскинув в стороны руки, быстро зашевелила пальцами, выплетая черную сеть заклинаний, как затаившаяся в центре раскинутой паутины паучиха.
Рваные тени, безмолвно висевшие в воздухе, стремительно закружили по залу, наполняя его шорохами и сгущающейся тьмой.
Сармин яростно дернулся на удерживающих его цепях, жилы на мощной шее и руках натянулись, по лицу пошла синяя сетка вен, и толстые кованые звенья с жалобным скрежетом стали расходиться, поддаваясь его нечеловеческой силе.
Держите его, крикнула Моргана, вздымая вокруг себя ураган беспросветной тьмы.
Безликие слуги колдуньи голодной сворой набросились на плененного мага, впиваясь дымными жгутами и веревками в его руки и ноги.
Саммэ руатэ ост ин аххарэ, нараспев выкрикивала слова заклинания Моргана, и тьма кружила вокруг нее погребальным саваном, лизала жадными языками ее белое тело, танцевала черным пламенем у ее ног. Ты мой, одарин, рисуя когтями на вздувшейся от напряжения груди Сармина кровавые руны, шептала колдунья. Мой.
Я никогда не буду тебе принадлежать, отчаянно сопротивляясь, прорычал мужчина.
Ни тебе, ни той, кому ты служишь. Я добровольно отдал сердце и душу другой.
Колдунья разъяренно ударила в него тьмой, и алые царапины на коже Сармина стали пузыриться черными сгустками, вязкими и липкими, как расплавленная смола.
Мой, дико хохотала колдунья, глядя на то, как ее магия впитывается в сильное тело мужчины, пожирая его изнутри. Мой, победно выдохнула она, когда ярко-фиолетовые глаза одарина затянул непроглядный мрак, превратив в два черных омута.
Расстегнув пояс брюк застывшего холодной статуей мага, Моргана спустила их вниз и вожделенно прошлась ладонями по гладкой, упругой коже его живота, обрисовав кончиками пальцев четкий рельеф мышц.
А ты говорилне встанет, довольно усмехнулась колдунья, накрывая ладонью пах мужчины и чувствуя, как, твердея, наливается в ее руке его горячая плоть. Мне не нужны твои чувства, Сармин, заглянув в ставшие совершенно пустыми и безжизненными глаза, прошептала она. Мне достаточно твоего тела. А твое тело так легко заставить сделать то, что мне нужно. Думаешь, после всего я дам тебе уйти за грань к своей Тэлли? простонала Моргана, обхватив его руками и ногами, насаживаясь на вздыбленное мужское достоинство. Нет, выкрикивала в бесстрастное лицо одарина женщина, впадая в экстаз и пускаясь в исступленную скачку на его бедрах. Не-ет.
Она хрипела, извивалась змеей, терлась влажной, отяжелевшей от желания грудью о его неподвижное тело, но не находила в затягивающей бездне глаз одарина ни малейшего отклика на свою дикую, извращенную страстьлишь безразличную пустоту и топкую черноту.
На лице его не дрогнул ни один мускул, когда в момент разрядки женщина, откинув назад голову, надсадно закричала, выгибаясь дугой, а потом, цепляясь за него, как за спасительный канат в бушующем вокруг море тьмы, жадно целовала жестко сомкнутые губы.
Плевать, Моргана тяжело сползла на пол, глядя снизу вверх на своего безмолвного любовника. Я получила, что хотела. А ты Ты будешь служить мне вечно, мой верный пес.
Тело мужчины подернулось марью, судорожно изогнулось и стало истаивать, осыпаясь черным песком в раскрытые ладони жестокой волшебницы, а она безудержно хохотала, разбрасывая по сторонам иссохший прах, зависающий в воздухе мутной взвесью.
Пылинки сползлись в густую рваную тень, и та, взмахнув крыльями, понеслась по кругу вместе со стаей таких же верных Моргане темных псов.
* * *
Морозный воздух распушил длинную белую шерсть щенка рохра, бегущего во весь опор по зимнему лесу. Под толстыми, неуклюжими лапами громко и весело похрустывал снежный наст, и малыш, запрокидывая голову к небу, весело ловил открытой пастью летящие на землю снежинки. Холодные белые точки таяли на его синем языке, оседали прозрачной росой на черном блестящем носу. Маленький рохр игриво подпрыгивал, смешно тряс лохматой мордой, сбрасывая с себя снежинки, набившиеся в его густой мех, и повизгивал от удовольствия.