Но на третий день я прихожу к выводу, что должна что-то предпринять. Каждая клеточка моего тела жаждет получить ответы. Ответы на вопросы, ради которых я здесь.
Я только вошла в квартиру после ежедневной вылазки и тут же напрягаюсь. У входа стоят чемоданыколичества вещей хватит на пару месяцев, и в воздухе стоит сладкий аромат, что-то вроде амброзии с жимолостью. С кухни слышится звонкий смех.
Кровь стучит в висках, я всем телом вжимаюсь в стенку. Зейн не упоминал, что кто-то приедет. Я хватаю тяжёлый декоративный подсвечник с комода в холле и бесшумно прохожу через гостиную на кухню, где к моему огромному удивлению оказываются Зейн и Ариан.
Ариан первой замечает меня, стоящую в дверях с поднятым над головой подсвечником. Её рот удивлённо раскрывается. Зейн оборачивается и видит, как я приготовилась к бою. Он быстро побегает ко мне и выхватывает подсвечник из руки.
В этом нет необходимости, бормочет он.
Что ты здесь делаешь? требую от него ответа. Я же сказала, чтобы ты не приезжал.
Мне напомнить, чья это квартира? сквозь зубы отвечает Зейн. Я могу приезжать сюда, когда захочу.
Я вспыхиваю всем телом. Чувствую себя дурой. Ну конечно, это его жильё, и у него есть полное право поставить меня на место.
Ариан бросается ко мне.
Привет, Сиенна, рада тебя видеть, говорит она, слегка меня обнимая. Я чувствую, какая она худая. Пожалуйста, не злись на Зейна. Это была моя идея устроить тебе сюрприз.
Сюрприз, определённо, удался, замечаю я.
Ариан улыбается, показывая идеальные белые зубы.
Как хорошо! Я просто обожаю сюрпризы. И знала, что ты будешь рада.
Выдавливаю улыбку.
Я рада, разворачиваюсь к Зейну и говорю:Зейн, можно тебя на минуточку?
Зейн переводит взгляд с меня на Ариан и обратно и кивает. Схватив его за руку, я тяну его в гостиную, посылая Ариан доброжелательную улыбку.
Как только мы оказываемся там, где она не услышит, я шиплю:
Что ты здесь делаешь? И почему с ней?
Прости, говорит он. Она и так собиралась поехать в Рубекс, а я хотел проведать тебя, и мне показалось это хорошей идей. Ну, уже не такой хорошей.
Я же сказала тебе не приезжать. Ты хоть представляешь, насколько теперь всё будет сложнее? С ней под боком? Это рушит к чёрту все планы!
Знаю, и мне, правда, жаль, он делает паузу. Но есть хорошая новость: она будет занята своими делами в городе. Тут на неделе будет какая-то масштабная свадебная выставка, которую она с нетерпением ждёт.
Я мотаю головой, слишком злая, чтобы говорить. Это не грёбаные каникулы. Мы здесь не ради развлечений, не ради свадебных выставок. У меня есть две важные задачи. Устранить Рэдклиффараз. И вернуть Треядва.
Ой, да не переживай обо мне, ядовито выпаливаю я. Я обо всём позабочусь, пока ты шляешься с Ариан по выставкам, планируя вашу будущую свадьбу. Как я могу стоять у вас на пути, я собираюсь уйти, но Зейн хватает меня за руку.
Сиенна, стой. Всё совсем не так, и ты это знаешь.
Вырвав руку, я иду по коридору.
Сиенна, стой, куда ты пошла?
Наружу. Мне нужно подышать.
Но мы не закончили разговор, возражает он.
Я слышу, как Ариан зовёт Зейна из кухни. Я выхожу через главную дверь и бью по кнопке вызова лифта. Зейн следует за мной.
Нет, говорю я. Мы закончили.
Двери раздвигаются.
Просто выслушай меня
Я захожу внутрь, и двери начинают закрываться. Зейн протягивает руку, чтобы остановить лифт, но затем медленно убирает, словно мысленно заставил себя отпустить меня. Он сжимает губы в жёсткую линию, в глазахсмесь злости и разочарования. Я смотрю себе под ноги, пока двери не закрываются окончательно.
Я стою в лифте, прислоняясь спиной к стене, тяжело дыша. Сердце отбивает неровный ритм о грудную клетку, руки трясутся. Я уже жалею, что решила выйти, и часть меня хочет вернуться назад и извиниться. Но потом я вспоминаю про Ариан, которой Зейн разрешил приехать, и ярость пламенем вспыхивает в груди.
Он мог найти предлог, чтобы отказаться от поездки. Или хотя бы чтобы она не приезжала в его квартиру. Но нет, он этого не сделал. А значит, подсознательно хотел, чтобы она была здесь. И да, это слегка ранит.
Мне нужно остыть. Небольшая прогулка должна помочь.
Я нажимаю кнопку подземного этажа и жду. Лечу вниз так быстро, что желудок взлетает, уши закладывает, а мозг проясняется.
Мне нужен план. Я никак не смогу подобраться к Трею, пока Рэдклифф на свободе. В то же время сам Рэдклифф наверняка ходит с охраной в поисках остатков «Грани», что может затруднить доступ к нему.
Покинув здание, я замираю, решая, куда пойти дальше. Я знаю, что парк располагается по левую руку, но хочу посмотреть и другую часть города. Я иду вдоль дороги, прочь от пентхауса Райдеров. Я снова выделяюсь из толпы в своих тёмных штанах и футболке, в то время как все остальные девушки одеты по последней модев сверкающие юбки, металлические корсеты и острые каблуки.
Я прохожу отели, другие высотки, не менее впечатляющие, и деловые центры. Время от времени, между кварталами я вижу проблески залива. Мне очень сильно захотелось подойти ближе, и я сворачиваю по одной из улиц. Пересекаю ещё один перекрёсток, и от океана меня отделяет лишь металлическое ограждение. Облокотившись на перила, я глубоко вдыхаю солёный воздух.
Я закрываю глаза и запрокидываю голову. Солнце греет моё лицо, а океанский бризохлаждает кожу. Я думаю о том, какой мирный здесь океан, несмотря на гудки, звучащие время от времени вдалеке, как вдруг кто-то хватает меня сзади. Я собираюсь закричать, но звук заглушает ладонь, накрывшая мой рот.
Ну и ну, мисс Престон, говорит голос, который я знаю даже слишком хорошо. Рад нашей новой встрече.
Не успеваю я начать сопротивляться, как что-то прокалывает мою шею, и весь окружающий мир погружается во тьму.
14. СИЕННА
Моё тело будто сделано из свинца. Я не могу пошевелиться. Ни ногой, ни рукой, ни даже веками. Глаза просто отказываются открываться. Зато работают все остальные органы чувств. Я слышу приглушённые голоса то ближе, то дальше. Я чувствую запах дезинфицирующего средства. Мой рот пересох, будто в него запихнули тысячу бумажных полотенец. Когда я пытаюсь поднять руку, мои пальцы дёргаются, и я слышу шелест простыней.
Моё правое веко принудительно открывают, и я вижу ярко-красный свет, состоящий из нескольких колец, как у мишени. Пальцы, держащие моё веко, отпускают его и переходят к левому. Нет ни боли, ни напряжения, только полное онемение с головы до пальцев ног.
Я фокусируюсь на голосах вокруг меня. Один мужской, глубокий и, как ни странно, он кажется мне знакомым. Это не голос Рэдклиффа, я уверена, но не могу определить, чей он. Или где я его уже слышала.
Так вы говорите, что она сама вызвалась на изменение ДНК? говорит первый голос.
Второй я не узнаю.
Да. Просто налетела на Рэдклиффа с мольбами. Сказала, что она сирота и что-то про психическое заболевание в её семье. Не хочет унаследовать или что-то вроде того.
Они говорят обо мне. Я пытаюсь заставить себя открыть глаза, собирая всю силу воли в области век. Они открываются узкими прорезями, и яркий белый свет бьёт по глазам. Вздрагивая, я крепко зажмуриваюсь, прежде чем попытаться ещё раз.
Комната размыта, как в тумане. Белые лампочки свисают с потолка, согревая моё тело, как искусственное солнце. Всё здесь белое и стерильное.
В зоне видимости возникает силуэт, и хотя он тоже расплывчатый, я пытаюсь сфокусироваться на лице человека. Это мужчина, джентльмен в годах, одетый в белый лабораторный халат с седыми прядями в тёмных волосах. Он наклоняется ближе, когда замечает, что я открыла глаза, и моё горло пересыхает ещё сильнее, если это вообще возможно.
Я несколько раз моргаю, мои веки такие тяжёлые, будто их измазали мёдом. Я надеюсь, что лицо изменится, станет иным, но оно остаётся таким же. Те же карие глаза, те же седеющие волосы, те же складки у рта.
Нет. Это не может быть правдой. У меня, должно быть, галлюцинации.
Я пытаюсь открыть рот, чтобы спросить, что за наркотик они мне вкололи. Сказать им, что у меня глюки. Но не получается. Ни рот, ни язык не слушаются. Разум где-то вне зоны досягаемости, за пределами здравого смысла.
Мой папа мёртв. Я видела его сразу после смерти. Видела, как хоронят его тело.
И всё же этот человектот, который сейчас кружит надо мной, осматривая внимательным взглядом врача, выглядит в точности как мой отец, вплоть до крошечного шрама на подбородке.
Я не могу дышать. Я. Не могу. Дышать. Я сейчас задохнусь.
Пытаюсь сделать вдох, но такое чувство, будто целая тонна кирпичей давит мне на грудь. Рот открывается и закрывается, как у рыбы, но я не могу выдавить ни слова. Ни слова, ни воздуха.
Участившийся пульс. Её организм сопротивляется.
И конечно же, я узнаю этот голос. Голос человека, который убаюкивал меня, когда мне снились кошмары в детстве; человека, который показал мне, как найти Большую Медведицу на ночном небе; человека, который вне всяких сомнений является моим отцом.
Мои глаза закатываются, и темнота поглощает меня.
***
Я парю над своим телом, глядя вниз на бледную рыжеволосую девушку, лежащую на полосатой простыни. Девушку с медальоном на шее.
Темноволосый врач проверяет показатели жизненно важных функций, в то время как две женщины в медицинских халатах ведут записи на бумажных планшетах. Помещение белое, стерильное и совсем не гостеприимное.
Когда мужчина втыкает в меня иглу, подключая к капельнице, я не чувствую вообще ничего. Тело на столе рефлекторно дёргается, но это не я. Эта девушка не может быть мной, потому что я сейчас тут. Разве я могу быть в двух местах одновременно?
На мгновение я чувствую себя так, будто мне удалось вырваться, сбежать, но я не знаю, от чего именно. Это чувство свободы, которое я не могу объяснить. Но когда мужчина поворачивается, и я замечаю страх в его глазах, мольбу, чтобы девушка на столе начала дышать, всё вновь обрушивается на меня, как нахлынувшая волна океана, и накрывает осознанием правды.
Я ни откуда не сбежала. Понимание этого вернулось ко мне и дразнит, терзает меня.
Мой папа жив.
В это мгновение я чувствую себя так, словно меня пнули в грудь и выбили весь воздух из лёгких. Я смотрю вниз и вижу, что этот человекмой папапроводит сердечно-лёгочную реанимацию.
Каждый миллиметр моей кожи от пальцев рук до пальцев ног сжимается, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот вырвусь из телесной оболочки. Мою грудь сдавливает, словно её зажали в железный кулак. Я жмурюсь, пытаюсь закричать, но не вырывается ни звука. Последнее давление, легчайший поток воздуха, и моё тело вновь становится тяжёлым, когда я хватаю ртом воздух, долго и судорожно.
Тише, тише, девочка. Дыши. Медленно и глубоко, говорит мужчина.
Когда я открываю глаза, то вижу, как он внимательно смотрит на меня с робкой улыбкой, приподнимающей уголок его губ. Эта улыбка такая родная, что у меня слёзы набегают на глаза. Я так скучала по этой улыбке, безумно тосковала по нему самому. И вот теперь он здесь, всего в шаге от меня, а я просто лежу и плачу.
И всё же я пытаюсь заговорить.
Папочка, шепчу я, но выходит слишком тихо. Он не слышит. Смочив губы языком, я пытаюсь снова:Пап?
Он наклоняет голову, сочувственно улыбнувшись, и оглядывается назад.
Вы сказали мне, что эта девочкасирота. Что у неё нет родителей.
Так и есть. Она никто.
Подождите. Я узнаю этот голос. Это человек, которого я ненавижу больше всего на свете. Человек, разрушивший мою жизнь.
Тогда почему она зовёт отца? на папином лице появилось скептическое выражение.
Должно быть, она просто дезориентирована. Мы вкололи ей приличную дозу анамарина.
Я пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть егочеловека, которого я ненавижу, но моя шея как будто деревянная.
А зачем вы вкололи ей анамарин? спрашивает папа.
Она сильно нервничала. Мы подумали, это поможет ей успокоиться.
Лжец.
И вы утверждаете, что она добровольно согласилась? папа ещё раз проверяет мой пульс. Я чувствую его тёплые пальцы на своём запястье.
Именно так. Она сказала, что хочет помочь сделать наше общество лучше.
Фонарик светит в мои глаза, заслоняя обзор и вызывая тёмные пятна.
Ты нас изрядно напугала, бормочет папа, и я понимаю, что он обращается ко мне. Но почему он не рад меня видеть? Почему не заключает в объятья, не шепчет, что всё будет хорошо? Почему он делает вид, что не знает меня?
Пожалуйста, держите меня в курсе о её самочувствии следующие несколько дней, говорит Рэдклифф, его голос постепенно звучит всё ближе. Когда он склоняется над койкой, я пытаюсь отвернуться, но он всё ещё здесь, всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и я не могу пошевелиться. Когда мы с тобой покончим, шепчет он мне на ухо, ты забудешь собственное имя и уж тем более всё, что было у тебя с Треем Винчестером.
Страх сдавливает грудь, когтями впивается в горло. Я пытаюсь плюнуть в него, но мой рот плохо слушается, и слюна течёт по подбородку.
Рэдклифф хохочет, отстраняясь.
Вижу, ты не растеряла свой пыл, он подмигивает мне. Это только вопрос времени.
Я смотрю, как он ковыляет до двери, его титановые ноги проглядывают из-под края брюк. Дверь закрывается за ним, и я поворачиваюсь и выжидающе смотрю на папу, уверенная, что он бросит свой спектакль, раз Рэдклифф ушёл. Но он слишком занят, сидя за экраном компьютера и анализируя данные с диаграммами.
Пап, шепчу я, стараюсь привлечь его внимание. Он не слышит меня, и я пытаюсь снова, уже громче:Папа.
Он поднимает удивлённый взгляд. Почти как в тумане он поднимается со стула и подходит к моей койке.
Папа, хрипло шепчу я, это я, Сиенна.
Просто расслабьтесь, Сиенна. Как только я просканирую ваше тело и вашу ДНК, мы начнём процедуру.
Мои глаза распахиваются. Процедура? Что ещё за процедура?
Я тихо хнычу.
Помоги мне, пожалуйста.
Я чувствую, как он кладёт руку поверх моей.
Всё в порядке. Тебе нечего бояться. Обещаю, ты не почувствуешь боли. Все этапы процедуры будут под наркозом.
Слёзы наполняют мои глаза. Почему он говорит всё это? Почему не признаёт, что знает меня?
Пап, шепчу я, предпринимая новую попытку. Я хочу домой.
Его глаза становятся печальными.
Но, милая, ты же сбежала из дома. Помнишь?
И тогда осознание обрушивается на меня. Правда, которую я отрицала. Реальность, в которую я отказывалась верить.
Мой папа жив. Но он не помнит меня.
15. ЗЕЙН
Когда Сиенна не вернулась к девяти часам, я разозлился. К десятиначал беспокоиться. К полуночи я уже паниковал.
Ариан уже давно отправилась спать, а я всё нервно расхаживаю по гостиной, жду, что вот-вот входная дверь откроется, Сиенна войдёт и извинится, что так задержалась и что заставила меня волноваться.
Но она так и не приходит.
К утру, когда её всё ещё нет и на линк она не отвечает, я уже знаю, что делать. Я приберёг это на экстренный случай, но думаю, что её исчезновениеэто как раз такой случай.
На своём линке я активирую маячок в её медальоне. Конечно, подвеска с бабочкойэто красиво, но ещё она связывает меня с ней, как я и сказал ей на станции. Появляется карта, и я выбираю показать её локацию. Красный мерцающий огонёк показывает, что она находится прямо в океане, недалеко от берега.
Какого чёрта?
Я приближаю. В этом самом месте находится здание, и мне быстро удаётся выяснить, что это Ведомство Интеллекта и Генетики, то есть ВИГ.
Медленно выдыхая, я откидываюсь на спинку кресла. Видимо, она сумела проникнуть внутрь прошлым вечером и теперь собирает информацию о Трее. Если я туда вломлюсь, то могу испортить все её планы.
Лучше подождать.
16. СИЕННА
Густой туман стелется вокруг меня, а я как лодочка, затерявшаяся в бескрайнем океане, не вижу ни берега, ни маяка. Туман поднимается и поглощает мою лодочку. И я тону в этой дымке, теряя всякие ориентиры. Иногда голоса будят меня, но у них нет тел. Одни слова и никаких лиц.
Приходя в сознание и снова его теряя, я уже не помню ни про время, ни про место. Есть только онемевшие конечности и боль в сердце, будто мне постоянно делают уколы и анализируют ДНК.
Иногда я вижу сны. О фениксах и бабочках, но не имею ни малейшей догадки, почему они всегда появляются вместе, как будто тесно связаны между собой. Мне также снятся светлые локоны, холмистые луга и смех на ветру. Временами я задаюсь вопросом, а сны ли это вообще, или мои ожившие воспоминания. Хотела бы я знать наверняка.