Это не ваша книга.
Пока мысли пытались упорядочиться, она засмеялась и даже просияла. Я упускала что-то важное, что она видела, а янет.
Подождите, сказала я. Давайте с самого начала.
Ха-ха, давайте! Смотрите, вас не было чуть дольше, чем обычно, а сейчас вы сдаете книгу, но не ту, что брали.
Она так выразительно на меня посмотрела, что извилины поднатужились, и я, наконец, спустилась из космоса на землю, и поняла, какую романтическую развязку ждет библиотекарь. Я засмеялась, вспоминая ту неловкую ситуацию в столовой.
Ну, конечно! Мы обменялись за ужином. Потому что книга уже закончилась, а вечер только начинался! выпалила я.
Как мило, ужин Хотя в правилах вроде запрещено
Это не то! Это ужин, в столовой, перебила я. Как бы это объяснить
Вы о том, что вы потеряли семью, он потерял семью, и вы держитесь вместе, потому что понимаете друг друга?
Улыбка мгновенно сошла с моих губ. Я не могла видеть себя со стороны, но уверена, что лицо резко побледнело. К горлу подошел ком, и я не сразу и уже измененным голосом, но тихо спросила:
Это так очевидно?
Видимо, мое выражение достаточно живописно отразило изумление, потому что она поспешила объясниться:
Ах, простите, если я взболтнула лишнего. Я заметила, что ее глаза округлились, а уши вспыхнули. У меня ваши личные дела и строгие инструкции насчет общения. Психологияштука сложная, мы проходили специальный курс перед тем, как нас взяли на должность. У меня информация на всех, кто в анкетах изъявил желание получать бумажные книги. Таковых оказалось сравнительно немного, но мне хватает работы. И поэтому же я ваши данные знаю наизусть, все еще извиняющимся тоном говорила она.
Но они мои личныепыталась протестовать я.
Да, но вы подписали разрешение. Теперь все ваши счета за рестораны, салоны, магазины, телефоны, принадлежат им. Они знают о вас все, что когда-либо попало в базу, включая скорость роста, набор веса, болезни, роды, свадьбы, смерти. Все прошедшее через государственные системы и учреждения, все данные, выложенные в фото, видео или аудио формате. Вся ваша жизнь у них на сервере: все, что вы когда-либо прилюдно делали или говорили, все ваши улыбки, слезы и пьяные выходки.
Хватит! не выдержала я.
Вы думаете, нам легко? Первые три месяца были простыми: все были милыми, общались с удовольствием, задавали вопросы, спрашивали совета. А потом пошли сокращения, и началось В меня запускали мои же книги! Один чуть не уронил стеллаж, пока искал нужное издание, чтобы доказать, что он ответил правильно, а ответ не засчитали и он потерял три балла, из-за которых его и отчислили. Сумасшествие. Боюсь представить, что у вас там наверху происходит! и почти шепотом добавила. Но вы двоеЯ замерла при этих словах. Знакомая из столовой рассказала, что вы вместе сидите, и я сравнила ваши анкеты. Представьте мое удивление, когда я прочла одно и то же у двоих совершенно разных людей. Признаюсь, прочитав впервые, я не сдержалась. Я даже не знаю, что говорить в таких случаях. Кажется, что заученные фразы сюда не подходят.
Ее прорвало так, что она, забыв о камерах, выпалила все, что накопилось. Парализованная ее словами, я не реагировала, даже не моргала, думая только о том, почему ожидала, что личное будет личным, когда сама же не читая подписала разрешение на все, что они просили. А значит, на использование и распространение личных данных среди всех заинтересованных лиц, имеющих соответствующий доступ.
Они следят за нами, прячась за камерами и наблюдая на экранах, обсуждают нас, когда мы не можем их слышать. Мы для нихразвлечение, интерактивное шоу, увлекательный сериал. Они оценивают и сравнивают нас, делая ставки, кто попадет в финальную группу. Мне стало тошно, и захотелось просто уйти.
Слова здесь лишние, ответила я ей. Я не буду ничего брать.
Я все-таки сказала что-то не то, вдруг сказала она, заметив мой отрешенный взгляд. Простите, я не хотела вас задеть. От этого эксперимента ждут определенных результатов, и их достижение на грани невозможного. Руководство, да и все мы находимся под огромным давлением. У каждого этапа есть свои критерии прохождения. Малейшее отступление, и ты за бортом. Так просто смотреть на цифры и вычеркивать имена, когда ты сидишь в уютном офисе с прекрасным видом. А мы смотрим в лицо каждому из вас. Мы видим людей, живых, мечтающих. Нас бросили на растерзание людям, которым они подарили надежду, а нас заставляют бесцеремонно ее отбирать, она тяжело выдохнула. Я сидела в холле, регистрировала волонтеров. Я видела их горящие от предвкушения глаза. Поставив все подписи, они считали, что уже достигли звезд. Несколько месяцев они строили иллюзии, рассыпавшиеся в одночасье, когда их пнули под зад за недостаток в полбалла.
Я стала понемногу успокаиваться, слушая неожиданную исповедь библиотекаря. Одновременно ждала извинений и сочувствовала специфике ее работы.
Но невозможно взять всех, и кто-то должен быть лучше.
Да, это верно. Но нельзя просто так взять и исключить человеческий фактор. Как бы далеко не зашли технологии, мы остаемся людьми, она хотела добавить что-то еще, но передумала. Поэтому мы переживаем за каждого, с кем удается познакомиться поближе, и стараемся поддерживать. И вы с Максимом выделяетесь. Об этом говорят даже преподаватели.
Максимом? переспросила я.
Да, так его зовут. Того, чью книгу вы сдали. Вы не знали?
Я помотала головой.
Мы еще не дошли до обмена именами, пока только книгами, сказала я и сама посмеялась удачной шутке. Максим, еле слышно повторила я.
Мне с именами всегда сложно. В основном, когда знакомишься, сначала звучит имя, а потом складывается впечатление о человеке, которое ты потом переносишь на всех тезок. У каждого имени свой образ, основанный на конкретных словах и поступках его первого или яркого носителя. Здесь получилось наоборот, я сначала узнала человека и лишь сейчас услышала его имя. Непривычно ассоциировать сложившийся образ с внезапно возникшим ярлыком. Будто съел банку варенья и только потом узнал, из каких оно было ягод.
Максим. Ему идет.
Кстати, по поводу книг. Это вам, сказала девушка и придвинула серьезную пачку толстых томов. Меня попросили снизить ваш спрос на художественную литературу, хотя вы и так справляетесь с учебой, и выдать вам учебные материалы на ближайший курс лекций.
Спасибо, сказала я и собралась уйти.
Заходите, я всегда вам рада, бросила она вдогонку.
Я успела прихватить стопку со стола, поэтому улыбка в ответ на последнюю фразу казалась немного вымученной, но была абсолютно искренней. Покряхтев у входа, я уже собралась выйти в стеклянные двери.
Что вы делаете? С ума сошли? крикнула она, заставив меня остановиться. Пачка была высокая и затрудняла быстрое реагирование. Библиотекарь подбежала ко мне, гремя небольшой тележкой, и стала перекладывать в нее книги с моих рук. Они же тяжелые. Я с полки-то с трудом по одной доставала, а вы все сразу на себя нагрузили.
Даже мысли не возникло.
Для этого я здесь и сижу, чтобы думать за вас.
Мы обменялись прощаниями, и я выкатила тележку в коридор. Прохаживаясь по пустым и однообразным коридорам, я не встретила ни единой души, будто созвали экстренное собрание, о котором мне не сообщили. На всякий случай я проверила браслет, но он ничего не показал. Для полной картины безлюдья не хватало только перекати-поля. Еще в лифте я начала рассматривать то, что ждало меня в ближайшие месяцы. Свеженапечатанные издания пахли краской и клеем, отличаясь только цветом обложки.
Зачитавшись, я не заметила, как доехала до своего этажа, также оказавшегося пустым. Приближаясь к своей двери, я вдруг сильно толкнула тележку вперед, колесо подкосилось, и она перевернулась, разбросав книги в разные стороны. Моя дверь была уже близко, поэтому я не стала возвращать книги обратно, а просто сложила их друг на друга и донесла до входа. Скинув книги на пол, я подождала, пока сработает биометрическое сканирование, происходившее каждый раз, когда кто-то подходил к комнате. Замков на дверях не было, но зайти в чужие апартаменты было нельзя. Система определяла и впускала только запрограммированного хозяина, доступ был и у персонала. Остальным же вход был воспрещен: даже при открытых дверях включался защитный экран и выпускал небольшой электрический заряд при попытке проникновения.
Когда дверь открылась, я занесла часть книг. К моему удивлению и умилению над столом красовалось полочка, удобная по высоте и расположению, смонтированные в мое отсутствие. Первые учебники заняли свое место и украсили спартанские условия. Я начала обживаться, будто находила новую себя.
Это, конечно, я понимаю сейчас, а тогда просто радовалась прибитым полочкам.
Когда я пошла за очередной партией книг, из комнаты напротив вышел новый сосед. За доли секунды я почувствовала радость от открывающейся двери, предвкушая знакомый взгляд, и разочарование, когда вышедший человек оказался незнакомцем. Максима отселили.
Мужчина был высоким брюнетом, подтянутымхотя на данном этапе всем неподтянутым пришлось покинуть проектс грубовато вытесанными чертами лица, сильно выделявшимися на бледном лице. Но этот взгляд я где-то уже видела. Холодный, пронизывающий и злой. Светло-голубые глаза с черной радужкой, очерчивающей обесцвеченную середину, казались безжизненными и пустыми, будто только и ждали, чтобы поглотить тебя без остатка. Они вызывали неприязнь и отторжение.
Сосед поздоровался, а дальше с ним произошла метаморфоза. Веки чуть опустились, рот растянулся в полуулыбке, правая рука сделала взмах, и пальцы пробороздили густые волосы ото лба к затылку. Он оперся на левую ногу, правую перекрестно поставил на носок, согнув ее в колене, и сложил руки на груди.
Я настолько не ожидала такого поворота, что неосознанно застыла на месте с открытым ртом, а в голове пронеслось сравнение с мультяшным превращением из обычного человека в супергероя. Он говорил и говорил, но я даже толком не вслушивалась в его слова, продолжая таращиться на него как на нелепую пародию. Он так утрированно пытался произвести впечатление после первой же минуты знакомства, что я просто отказывалась воспринимать его всерьез. Немного отойдя от шока, я, так ничего и не сказав, невозмутимо подошла и наклонилась к книгам.
Эй, подожди, вдруг сказал он. А я тебя уже видел.
Очень возможно, мы здесь почти полгода, сказала я не поворачиваясь, чтобы скрыть тревогу.
Нет-нет. Я помню тебя еще до занятий. Где же я мог тебя встречать? задумался он, но я чувствовала ложь в его интонации.
Набрав достаточно книг, я повернулась к нему боком, заметив, как он смотрит на меня, враждебно прищурив глаза. Дрожь сначала появилась в руках, медленно передвигаясь по телу, пока не перешла в мышцы ног. У меня появилось плохое предчувствие, заставившее сердце биться чаще. Еще до того, как он сказал вслух, я вспомнила тот самый момент, чуть не сбивший меня с пути: столкновение. И будто в ответ на мои мысли, он произнес свою догадку:
Точно! Не с тобой ли мы столкнулись на площадке перед входом?
Книги выпали из рук. К счастью, я успела дойти до стола, и со стороны казалось, что это было сделано специально. От гнетущего воспоминания руки теперь тряслись так, что невозможно было поднять книгу, не позволив ему заметить эту дрожь. Но я также понимала, что придется собраться с силами и найти слова для ответаво-первых, он не отстанет, а во-вторых, мы будем часто сталкиваться и следовало сохранить худой мир.
Возможно, сказала я, начав расставлять книги. Мне пришлось делать резкие движения, чтобы скрыть неуверенность хватки, поэтому справилась я быстро. Зато когда повернулась и пошла к выходу, вдруг сообразила, что ответить на переполнявшие меня забытые чувства той грубой встречи. Помню, как пыталась отдышаться после нескончаемых ступенек, опершись на столб, когда какой-тоя сделала театральную паузу, чтобы намекнуть на его непристойное поведение, индивид сбил меня с ног, раскрыв весь свой потенциал в красноречии.
Пламя гнева понемногу утихало, позволяя внутренней силе выйти на первый план. Я чувствовала, что сейчас могла убить взглядом, но на него это как будто не действовало.
Возможно, я перегнул палку, сказал он играючи. Но точно помню, что ты появилась из ниоткуда и сама бросилась мне под ноги.
Удивительно, одно событие и такие разные воспоминания, процедила я сквозь зубы.
После последней фразы я повернулась к стене, показывая, что разговор окончен. В конце коридора показался Максимя узнала его по походке и мгновенно забыла о присутствии другого мужчины. Не подавая вида, что заметила его, направилась к книгам. На мгновение обратилась в слух, чтобы всем телом почувствовать вибрацию его шагов. Он ускорился и первым добрался до оставшихся лежать на полу фолиантов. Поравнявшись со мной, он присел и поднял последние три экземпляра.
Лучше по одной, сказал он, и в этой фразе он передал все, что хотел сказать. А я все поняла.
Где-то за спиной прозвучало «Еще увидимся!», и, закрываясь, зашуршала входная дверь. Но мне уже было все равно.
Максим терпеливо стоял у самой кромки двери. А я медленно относила их по одному и тщательно выбирала для него место, затягивая простое действие, насколько это было возможно. Но вот последняя книга встала на полку, и я замешкалась, испугавшись, что не увижу его, когда обернусь.
А он улыбался и крутил в руках небольшую книгу. Я сразу узнала ее по обложке. Даниил Гранин «Искатели». Изначально меня привлекло название. Ведь кто мы, как не искатели знаний, путей и смысла. И название оправдало содержание. Я читала, задерживая дыхание и закусывая губу, срываясь за книгой в любую свободную минуту.
Маша сказала, что я не могу вернуть не свою книгу и подсказала, где я могу найти вас, он запнулся, но добавил, Аня.
Мое имя прозвучало так деликатно, будто было под запретом или большим секретом.
Это она вам тоже подсказала, Максим?
Он кивнул и улыбнулся шире, услышав свое имя.
Дело в том, что я не могу получить новые книги, не сдав старые. Даже если они не мои.
Несправедливо. Придется вам помочь. В библиотеку?
Он сделал движение руками, приглашая прогуляться.
После вас.
Мы медленно и молча шли к лифту в конце коридора. С книгами в руках казалось, что расстояние до моей комнаты было бесконечным, и с каждым шагом я только удалялась от нее. Но сейчас тот же путь стремительно сокращался, когда чертовски хотелось его продлить. По дороге я подняла оставленную тележку, обронив «долгая история», и скрип колес разбавлял неловкую тишину.
Остановившись напротив скользящих дверей, мы робко уставились в еле различимые отражения в металле. Максим нажал на кнопку, но двери сразу не открылись, хотя на электронном табло светился номер нашего этажа. Я машинально посмотрела в коридор и заметила соседа. Он, не стесняясь и не прячась, следил за нашими действиями, скрестив руки на груди.
Максим пробовал снова и снова, но двери не реагировали. Меня передернуло, когда вдали послышался свист. Этот звук проникал в голову и воздействовал на спокойствие, но я не понимала, почему тело так разрушительно воспринимает все, что делал новый сосед. Не удержавшись, я посмотрела направо. Он с ехидной ухмылкой медленно приближался к нам.
Я даже представить не могла, почему он так странно себя вел. Будто я ему насолила в прошлом, и сейчас у него появилась возможность отомстить. Но в моей памяти не было такого лица. Зачем он цеплялся ко мне и не оставлял в покое, ведь я ясно дала понять, что не хотела общения?
Дистанция сокращалась, но тут звякнул лифт, и даже не посмотрев на Максима, я протиснулась в открывающуюся кабину. Тележка гремела и затормозила меня, только врезавшись в стену. Взгляд и свист плотно засели в голове, натягивая струны нервов. Я крепко сжала ручку, за которую держалась, и закрыла глаза. По телу бежала мелкая дрожь. Мне казалось, что я и дышать перестала на те долгие секунды, пока закрывалась дверь. Не утерпев, я обернулась, как раз вовремя, чтобы остановить руку Максима, потянувшуюся придержать дверь для приближающегося мужчины. Максим вопросительно посмотрел на меня, но доверился и опустил руку. Мокрые следы пальцев остались на его рукаве, и мне стало стыдно.
Молча мы спустились на нижний уровень. После пережитого мне стало трудно дышать в закрытом пространстве, выступил пот, и одежда прилипла к телу, я чувствовала, как кровь не доходит до мышц, и они начинают неметь. Голова кружилась, пришлось зажмуриться, чтобы не упасть. Ноги стали ватными, и меня одолевала слабость. Казалось, эта поездка никогда не закончится, но сигнал о прибытии вывел меня из ступора. Я бросилась вон из лифта, врезалась в стену мокрыми ладонями и, не найдя сил устоять, сползла вниз.