Что случилось? с тревогой спросил Максим, выкатывая мою тележку.
Немного душно, вытерла я пот со лба.
Больше похоже на паническую атаку, сказал он, присаживаясь на одно колено.
Сейчас все пройдет.
Его глаза бегали, пока он о чем-то судорожно думал. Приняв решение, он сказал:
Вставайте, попросим у Маши сладкого чая, предложил он, протягивая мне руку.
Не могу, выдавила из себя я.
Я помогу.
Он придвинулся вплотную, сам перекинул мою руку вокруг своей шеи, обхватил за талию и резко дернул вверх. Казалось, он совсем не прикладывал усилия, чтобы поставить меня на ноги. Я поймала его сочувственный взгляд:
Сможете идти?
Я кивнула, но совралая почти не чувствовала конечностей. Однако мы добрались до библиотеки с переменным успехом.
Маша, можно стул и сладкого чая? спросил Максим, как только двери разъехались в стороны.
Мне стало смешно от того, как она на нас посмотрела. На ее лице смешались все эмоции: радость от нашего появления, удивление от того, что нас было двое, и оцепенение от непонимания, что происходило. Максим догадался, что без объяснения библиотекарь не сдвинется с места, и решил действовать сам. Увидев стул, он отнес меня и аккуратно усадил. Убедившись, что со мной все хорошо, он вышел и через минуту вернулся со скрипящей тележкой, в которой лежала книга. Он вытащил ее и положил на конторку.
Что происходит? наконец обрела голос Мария.
Ане срочно нужен чай. С сахаром.
Одну минуту, она поняла, что без чая ей ничего не расскажут и встала из-за стола. Заблокировав электронный замок на входе, после чего стекло потеряло свою прозрачность, и в библиотеке стало заметно темнее, она сбегала в смежную комнату и через несколько минут вернулась с кружкой, из которой шел пар и торчал хвостик чайного пакетика.
Спасибо.
Я сразу отпила и обожглась, но продолжила маленькими глоточками цедить сладкий напиток. Меня даже не остановил странный привкус.
Выкладывайте, приказала она, и они оба посмотрели на меня.
Обычный приступ, пробурчала я. На меня иногда находит.
Они не возникают из воздуха, с упреком сказал Максим. Кто тот парень?
Я отхлебнула побольше, чтобы потянуть время, ведь мне совсем не хотелось говорить о новом соседе. Но они смотрели на меня с таким сочувствием и заботой, что я решила поведать, что творилось в душе. Сделав еще глоток, рассказала о неприятном происшествии, закончившимся знакомством с Максимом.
Если бы не вы, я быкто знает. В общем, меня бы здесь не было. А сейчас он появляется и ведет себя, будто ничего не случилось. Вдобавок следит за мной и пытается влезть между нами.
У меня опять задрожали руки, да так, что я немного разлила кипяток. Маша схватила салфетку и подбежала. Выхватив кружку, она протерла ее и поставила на пол, затем повернулась ко мне и промокнула пятно. Она выбросила использованную салфетку, а я закрыла глаза руками и постаралась успокоиться.
Боже, как стыдно. Вы не должны были этого видеть, расстроилась я.
Раздвинув пальцы, я увидела, как Максим отводит взгляд, в котором читались боль и неприязнь. В этой ситуации он ничем не мог помочь, и меня осенило, что именно поэтому ему и было плохо. Старые раны давали о себе знать, и мне нужно было срочно прийти в себя, чтобы не напоминать ему о прошлых муках. Я потянулась за чашкой и почувствовала, что мышцы окрепли, дрожь прошла, и озноб исчез. Мне становилось лучше, и я залпом допила остатки чая. Тепло разлилось по телу, создавая ощущение сытости и прилива сил. Голова расслабилась, и волнения утихли.
В этом состоянии было столько знакомого уюта, что я мысленно перенеслась к себе домой. Я сидела перед панорамными окнами, согреваемая закатным солнцем. Было так хорошо, что я облокотилась на стол, но вместо холодного дерева кожа почувствовала мягкую ткань. Я посмотрела вниз и увидела черную скатерть. Вокруг зашумели люди, и когда я отвлеклась на них, на столе появились блюда и напитки. Кто-то подсел рядом и протянул чай. От него шел тот самый аромат, который я пыталась вспомнить.
Осознание пришло так быстро, что жаром ударило в голову. Сцена с похорон и вкус чая с коньяком заставили меня дернуться на стуле как при пробуждении. Оказывается, незаметно для себя я провалилась в сон. Но теперь глаза были широко открыты, а сердце пульсировало внутри, сотрясая все тело.
Я пойду, резко встала я, судорожно соображая, как избавиться от алкоголя в крови. Я совсем забыла про кружку, которая соскользнула с пальцев и съехала на колени, и теперь полетела вниз. К счастью, линолеум смягчил падение, и она не разбилась.
Максим тут же подскочил, и взял меня под локти.
Как вы себя чувствуете?
Да все в порядке, Максим. Жить буду, ответила я чуть более вальяжно, чем собиралась.
Тут он с подозрением повернулся к Маше.
Что было в чае?
Он застал ее поднимающей мою кружку, и она не сразу отреагировала, оттягивая момент истины.
Сахар, она виновато посмотрела на него.
Кроме сахара.
Ну, может быть, капелька коньякасказала она тихо.
Что?! крикнул ей в ответ Максим. Он отпустил меня и перешел в наступление на Машу. Я украдкой сделала несколько шагов к выходу. Вы с ума сошли! Скоро ужиней нельзя появляться в таком виде.
Мне нельзя не поэтому, вставила я, опершись на стекло и еле контролируя губы. Они повернулись и сосредоточенно ждали продолжения. Я несколько месяцев пила не просыхая. Я чертова алкоголичка!
Маша поняла, что натворила, и стала оправдываться. Ее голос истерично запищал и раздражал уставшие нервы. Максим уже не слушал ее, а приближался ко мне. Его руки поглотили меня в своих объятьях. В этот момент надо было плакать, излиться в его жилетку, показать свою слабость и позволить ему помочь мне. Но слезы не шли. Он хотел что-то шепнуть, но я сделала шаг назад, разрывая связь. Мне нужно было срочно уйти.
Маш, она наконец догадалась и быстро совершила нехитрые манипуляции, чтобы я покинула библиотеку. Я знала, что Максим за мной не пойдет, потому что ему нужно было забрать учебные книги.
Коньяка было не так много, чтобы сбить меня с ног, но достаточно, чтобы наполнится отвращением к капелькам пота, через которые алкоголь постепенно покидал тело. Я застегнула спортивную курткунадо было ускорить этот процесс, шла ритмично, высоко поднимая колени. Ощущение липкости теперь преследовало меня, легкая хлопковая ткань становилась влажной. Не оставляя следов в лифте, я вышла на своем этаже.
Коридор оказался пустым, и это безмолвие отзывалось в сердце. Я слышала только собственные шаги, стараясь ступать еще тише, почти крадучись. Однако мое присутствие тут же выдал браслет, оглушающе просигнализировавший, что наступило время ужина. Еще мгновение, и из раскрывающихся дверей народ потянулся в столовую. С толпой я дошла до своей, а потом растолкала несколько человек и прижалась к стене, чтобы эта вереница не потянула меня за собой. Только я повернулась лицом к сканеру, и он тут же впустил меня внутрь. На заплетающихся ногах я добрела до кровати. Очень хотелось лечь, но прежде требовалось помочь организму избавиться от заразы. Выпив залпом два стакана воды, я бросила пропитавшуюся потом одежду в корзину и пошла в душ.
Я вспомнила об ужине, когда от обильного питья желудок сжался, вызывая чувство голода. Но глаза уже закрылись, а движения сковались приближающимся сном.
Меня окружала чернота, разбавленная красными лампочками-индикаторами спящих электроприборов, и я подумала, что впервые встаю в темноте. Обычно свет поэтапно насыщал комнату, когда срабатывал будильник. Но я видимо проснулась намного раньше, и какое-то время сидела на краю кровати в кромешной тьме, пока не сработал датчик движения. В фальш окне забрезжил искусственный рассвет, и все части комнаты наполнились тихим светом.
До завтрака было еще далеко, но легкость и вместе с тем пустота внутри требовала наполнения. Я подумала о том, что знания смогут отвлечь, и подошла на полочку с книгами, решив окунуться в науку. Проведя рукой по изданиям, я выхватила одно из них и наугад открыла где-то в середине. Карта звездного неба.
Белые точки на темно-синем фоне, соединенные тонкими линиями и подписанные курсивом, казались настолько реалистичными, что мне невольно вспомнились угольные ночи в Крыму. Детство, проведенное на берегу моря, счастливые дни под ярким солнцем и в соленой воде, из которой нас с синими губами родители выгоняли палками. А вечерами мы с другими детьми сбегали от родителей, надували матрасы и долго всматривались в чернильное небо, усыпанное звездами. Здесь на диких пляжах не было ни единого фонаря, поэтому так четко был виден свет далеких планет. Звезда могла давно погаснуть, но ее отражение все еще подмигивало нам из открытого космоса. Мне было шестнадцать, и эта любовь прошла со мной через всю жизнь.
Безобидное воспоминание невольно вызвало улыбку. С открытыми глазами я представляла, как передо мной расстилался бескрайний космос, скрывающий от невооруженного взгляда неизведанные вселенные, слышала шелест волн, треск поленьев, запах шашлыков и голос мальчишки, с упоением рассказывающего основы астрологии, которые он узнал от своей тети, работающей в обсерватории, и показывающего пальцем на красную горошинку Марса или золотую жемчужинку Венеры. Мы спали совсем чуть-чуть, чтобы встретить самый удивительный рассвет в моей жизни с поднимающимся над горизонтом Солнцем и бледнеющей Луной.
Если бы не та ночь, все могло сложиться по-другому, и я могла пропустить сообщение об открытии. Но даже решив участвовать в эксперименте, за недостатком знаний и привязанности могла не пройти дальше первого этапа. Однако я здесь, и именно потому, что случилось со мной в жизни и каких людей повстречала. И каких потеряла. Но не потеряла надежды и всем сердцем стремлюсь к ним вновь, пользуясь шансом одним на миллион, чтобы еще раз их увидеть.
За спиной послышался шорох открывающейся двери, и я поняла, что замечталась и не заметила, как настало время утреннего посещения. Мне хотелось еще ненадолго застрять в воображении, сохранив образы и чувства, а единственное место, где мне в это время никто бы не помешал, была столовая. Я закрыла книгу и встала из-за стола. Проходя мимо девушки, я приложила два пальца ко лбу и «отдала честь».
В коридоре сновали люди в халатах. Казалось, я попала в утопический мир, где все подчиняются единому ритму, где каждое движение кем-то продумано, где каждый шаг кем-то назначен. В театре это смотрелось бы уместно, но здесь я чувствовала себя лишней и, стараясь не мешать, аккуратно прошла к лестничному пролету. Лифтом пользовался персонал, и не хотелось влезать в слаженную работу одного большого организма. Я спускалась по ступенькам, на ум пришло несколько прочтенных в юношестве утопий. Меня рассмешило, что сейчас моя реальность была очень похожа на них. Волны эха разлетелись по пустой шахте перехода между этажами.
В приподнятом настроении я вошла в столовую. Помещение не было пустымМаксим уже сидел за нашим обычным столиком с книгой в руках. Он меня не заметил, углубившись в чтение и попивая странного цвета непрозрачный напиток из высокого бокала. Я хотела тихонько проскользнуть на террасу и дождаться там завтрака, но двери кухни с шумом открылись, и дружелюбный молодой человек громогласно пожелал мне доброго утра.
Посмотрев с упреком на загорелого темноволосого парня с горячими горными корнями, я невольно оглянулась. Максим тоже поднял голову, и несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я вспомнила, как близко он был ко мне вчера, мы почти касались носами. Похмелье рождало неприятное чувство, будто я что-то сделала не так, тягостный осадок портил утреннее воодушевление, а хуже всего, меня поедал стыд, да так, что было неловко смотреть в глаза.
Он молчал, и я не смогла прочитать его мысли. Но с его лица вдруг исчезло напряжение, будто он все это время чего-то ждал и наконец дождался. Его бледные губы расплылись в улыбке.
Как голова?
На месте.
Это хорошее начало.
Я кивнула и улыбнулась в ответ. Повернувшись обратно, я наткнулась на внимательный взгляд молодого человека, терпеливо ждавшего, пока я протяну свой браслет для сканирования. Компьютер считал данные, и на экране, скрытом за барной стойкой, высветилась информация по моему утреннему рациону. Парень не сдержался и приподнял бровь от увиденного. Меня бросило в краску от мысли, что он догадался об употреблении запрещенных напитков, и доложит начальству. Исчезнув за дверьми кухни, он оставил меня в легком ужасе от возможных последствий. Несколько раз я порывалась выйти на террасу, делая шаг вперед, но не могла определиться, дождаться парня или вынудить его вынести мне завтрак на балкон, и пружинила обратно.
Сдавшись и оставив все попытки сдвинуться с места, я повернулась к сканеру. Сначала я переплела пальцы, потом разъединила, затем постучала по столу ногтями, невозможно было привести руки в состояние покоя, пока я не нащупала браслет. Надев его несколько месяцев назад, как все, я уже не чувствовала чужеродных материалов. Запястье быстро привыкло к постороннему предмету, как обручальное кольцо через неделю становится частью пальца. Браслет постоянно пикал, звенел, булькал, объявляя о начале или конце мероприятия, о любых изменениях в расписании, звал на завтрак, обед и ужин и все записывал.
Только сейчас, стоя почти в полном одиночестве, я впервые по-настоящему задумалась о назначении устройства. Пытаясь понять, какую информацию может передавать тоненький ремешок, я обратила внимание на небольшую стеклянную полоску на столесканер. Что он считывал? Давление? Сердцебиение? Выплески гормонов? Насколько далеко зашли технологии? От любопытства я пыталась заглянуть в экран, но не успела ничего рассмотреть, как хлопнули двери кухни и молодой человек с улыбкой и подносом ворвался в поле зрения.
Вам тоже витаминный коктейль, восполняющий пропущенный ужин. Приятного аппетита! это было произнесено громко, почти торжественно.
Поблагодарив, я приняла из его рук предназначавшийся мне высокий бокал с напитком такого же странного цвета, что и у Максима, и направилась на террасу.
Первый же порыв ветра сдул мысли, переключив чувства на восприятие окружающего мира, живого и неукротимого. Даже в темноте студеного утра с исключительно чистым небом для наблюдения за видимыми звездами я не смогла вернуться к тому же теплому чувству, рожденному детским воспоминанием.
Насыщенность синевы не предвещало скорого появления солнца, но после продолжительной жизни при электрическом свете я и забыла, когда последний раз выходила на улицу. Пронизывающий ветер растрепал волосы, и поставив бокал на парапет, я выхватила из стоящей в углу корзины один из пледов, чтобы спрятаться от наступающего декабрьского холода.
Слишком углубившись в учебный процесс, который давался с перебоями на бессонные ночи и провальные тесты, я позабыла о простых человеческих радостях, не придавая значения важным деталям. Мысленно вернулась на балкон в нашей бывшей квартире, куда выходила подышать свежимнасколько это возможно в большом городевоздухом и на несколько минут раствориться в белом шуме. Это делала и сейчас.
Трубочка коснулась губ, и я наконец отпила. Коктейль был из овощей и фруктов, немного специй и на основе кокосового молока. Я уловила яблоко, чернику, имбирь, яркий тыквенный оттенок, сельдерей и медовые нотки для сладости. Парень выложил инь-ян черным и белым кунжутом на пенке. Гармония и равновесие. Это бы очень пригодилось.
На удивление консистенция, выглядевшая непривлекательно, была вкусной. Изысканно подобранное сочетание разных продуктов смешивались в праздник для гурмана. На мгновение я вспомнила кафе, в которое мы много лет ходили семьей. Тут же всплыла в памяти и Ольга. Когда я сдавала вещи, еще раз проверила телефон, но последнее сообщение ей так и не было доставлено. Мне вдруг стало интересно, чем она занялась, когда «пошла дальше».
Максим подошел к перилам. Он смешно щурился от сильного ветра. Достав из корзины еще один плед, я протянула ему.
Это точно пригодится, сказал он и поблагодарил.
Он поставил свой бокал рядом с моим и тепло закутался.
Чуть не спалились, сказал он, смотря вдаль.
Ага, как дети, ответила я.
Как вы себя чувствуете?
Бывало и хуже.
Может, уже на ты?
Наверное, пора.
Мы молчали, но я ловила себя на мысли, что хочется задавать вопросы. Мне было интересно знать, понравилась ли ему книга, которую брал он. Понравилась ли ему книга, которую ему отдала я. Что произошло, когда я ушла, и почему он тоже пропустил ужин. Но все они вели к главному вопросу, который я озвучивать не хотела.
Желание спрашивать означало желание знать больше. Желание знать больше означало интерес. А интерес Кроме того, что это означало возрождение чувств, это смещало внимание с главной цели. Сердце колотилось, стало тяжело дышать. Я растеряно посмотрела на Максима. Он будто почувствовал мой взгляд, и в следующее мгновение его руки уже лежали у меня на плечах. Он испытующе искал что-то в зеркале моей души и, прочитав мои опасения, шумно выдохнул: