У остальных сотрудников, казалось бы, мое внезапное хорошее настроение вызывало тревогу, и, клянусь, они посматривали на меня чаще, чем обычно. Что было бессмысленно, потому что все, что я делала, это работала над паззлом и смотрела в окно, скучая по свежему воздуху. И по пончикам. У меня появилось страстное желание съесть пончик, только потому, что я не могла их получить.
После завтрака, я собрала все свои вещи. Даже глупый блестящий спортивный костюм и пару пушистых носков. Экземпляр «Дивного нового мира», и мое рукописное тысячи пятьсот двадцати двух словное эссе, каждое слово сосчитано, просто чтобы убедиться. Три раза.
Я была готова уехать.
Медсестра Нэнси отметила мои упакованные вещи и аккуратно застеленную кровать поднятой бровью, но ничего не сказала, в то время как меня проверяла.
К обеду, я неудержимо заерзала. Постучала вилкой по столу и уставилась в окно, наблюдая за видимой частью автомобильной стоянка, ища дядю. Или тетю. Каждый раз, когда я поднимала глаза, то замечала Лидию, смотрящую на меня с молчаливой хмуростью на лице, а теперь еще и с постоянной гримасой боли. То, что было в ней не так, становилось все хуже; она завоевала мою симпатию. И я не могла прекратить удивляться, почему они не дали ей более сильное обезболивающее. Или давали ли они ей вообще что-нибудь.
После обеда я уже около часа как работала над паззлом, когда грохот в крыле мальчиков повторился, и испуганные санитары помчались в том направлении. Когда они побежали, знакомая мрачная паника охватила меня, сжимая грудь, словно кулаком, так, что я не могла дышать.
Отчаяние поселилось во мне, горькое и отрезвляющее. Нет! Не надо! Я выхожу сегодня...
Нет, если закричу снова. Нет, если им придется снова пристегнуть меня к кровати. Нет, если они должны будут накачать меня таким количеством лекарств, что я просплю еще часов пятнадцать.
Мое сердце перекачивается кровь так быстро, что закружилась голова. Я осталась сидеть на своем месте, в то время как другие пациенты потихоньку подбирались к широкому дверному проему. Крик еще не вырвался. Возможно, если я останусь спокойной, он не вырвется. Может быть, я смогу контролировать его на этот раз. Может быть, сработают таблетки.
Внизу в зале, что-то глухо стукнулось о стену, и темная паника расцвела во мне, в результате чего мое сердце наполнилось тяжелым горем, которого я не понимала.
Лидия встала с кресла спиной к крылу мальчиков. Ее глаза были закрыты, а она сама дрожала. Пока я, застыв, смотрела, она упала, согнувшись пополам. Колени врезались в виниловые плитки. Она уперлась одной рукой об полдругую прижав к очевидно разрываемому от боли животуи тихо вскрикнула. Но никто не услышал ее из-за разносящегося по коридору звука ломающегося дерева. Никто, кроме меня.
Я хотела помочь ей, но боялась пошевелиться. Крик все больше возрастал во мне, пробивая себе путь наружу. Горло напряглось. Я схватилась руками за стул, мои пальцы побелели от напряжения. Таблетки не сработали. Означает ли это, что мои приступы паники не было ни шизофренией, ни депрессией?
С широко раскрытыми глазами, я смотрела, как Лидия поднимается, опираясь о край стола, чтобы удержаться. Прижав одну руку к животу, она свободную руку протянула мне, слезы стояли в ее глазах.
Давай,прошептала она, затем хрипло сглотнула.Если ты хочешь выбраться, пойдем со мной сейчас.
Если бы я не сдерживала свой крик, я бы задохнулась от удивления. Она может говорить?
Я сделала глубокий вдох через нос, а затем отпустила стул и вложила свою руку в ее. Лидия потянула меня с удивительной силой, и я последовала за ней через всю комнату, мимо группы пациентов, вниз в зал девочек, а все остальные смотрели в противоположном направлении. Она остановилась на полпути вниз, снова согнувшись от боли, в то время как ужасающая визг разорвал воздух с другой стороны коридора.
Это Тайлер,выдохнула она, когда я подняла ее и свободную руку, сжав в кулак, прижала к сжатым губам, физически сдерживают крик.Новый парень. Ему так больно, но я не могу принять так много...
Я не понимала, что она имеет в виду, но не могла спросить. Я могла только тянуть ее вперед, двигаясь как можно дальше как для ее выгоды, так и для моей. Все, что было не так с ней, каким-то образом было связано с Тайлером, поэтому, безусловно, расстояние было полезно как ей, так и мне.
В конце коридора мы ввалились в мою комнату, в то время как крик стал громче. Лидия захлопнула дверь ногой. Мои глаза слезились. Глубокие причитания начались глубоко в моем горле, и я не могла их остановить. Все, что я могла сделать, это держать рот закрытым и надеяться на лучшее.
Лидия упала на мою кровать и протянула руки ко мне, сейчас ее лицо было бледным и влажным от пота, несмотря на кондиционер.
Скорее,сказала она, но как только я сделала шаг вперед, страшная серость ворвались в комнату из ниоткуда.
Отовсюду. Это произошло внезапно, она смывала все цвета, сгущаясь с каждой секундой, высокий визг просочился из моего горла. Я вскарабкалась на кровать рядом с ней, и воспользовалась своей рубашкой, чтобы вытереть слезы с лица. Это было настоящим! Туман был настоящим! Но осознание этого принесло с собой истинный ужас. Если это не галлюцинация, то что, черт возьми, происходит?
Дай мне свои руки.
Лидия ахнула и согнулась от боли. Когда она подняла взгляд, я свободной рукой схватила ее за руку, а другой закрывала свой рот.
Обычно я стараюсь заблокировать их,шептала она, отбрасывая липкие каштановые волосы с лица.Но у меня нет сил для этого прямо сейчас. Это место пропитано болью...
Заблокировать что? Что, черт возьми, происходит? Неопределенность разрасталась в животе достаточно быстро, чтобы конкурировать с темным страхом моего неконтролируемого причитания. О чем она? Неудивительно, что она никогда не разговаривала.
Лидия закрыла глаза, борясь с волной боли, затем она открыла глаза, и ее голос стал таким мягким, что мне пришлось напрягаться, чтобы услышать его.
Я могу позволить боли струиться естественночто проще всего для нас обоих. Или я могу взять ее у тебя. Такой способ быстрее, но иногда я забираю слишком много. Больше, чем просто боль. - Она снова вздрогнула, и ее взгляд переместился к чему-то за моим плечом, как если бы она могла видеть через стены, отделяющие нас от Тайлера.И я не могу вернуть ее обратно. Но в любом случае, это легче, когда я прикасаюсь к тебе.
Она молча ждала, но я могла только пожать плечами и отрицательно покачать головой, чтобы продемонстрировать замешательство, мои губы были все еще вплотную запечатаны, чтобы сдержать крик рвущийся изнутри.
Закрой глаза и позволь боли течь,сказала она, и я повиновалась, потому что я не знала что делать.
Вдруг моя рука почувствовала и жар, и холод, как будто меня лихорадило и озноб одновременно. Пальцы Лидии дрожали в моих, и я открыла глаза, чтобы увидеть, что она содрогается всем телом.
И попыталась вытянуть мою руку, но она схватила ее другой ладонью и крепко меня держала, даже когда ее зубы начали стучать.
Д-держи глаза з-з-закрытыми,заикалась она.Н-н-неважно что произойдет.
Испугавшись, я закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы держать мою челюсть закрытой. Чтобы не видеть туман в глубине моего сознания. Чтобы не чувствовать гущу текущей агонии и отчаяния проходящую через меня.
И медленно, очень медленно, паника началась отступать. Сначала это происходило постепенно, но затем словно несогласованная лента звука просачивалась через меня, утончаясь в хрупкие, как человеческий волос, нити. Хотя паника еще была внутри меня, но сейчас она была слабее, и блаженно управляемая благодаря всему, что она делала.
Я осмелилась взглянуть на Лидию, ее глаза были закрыты, лицо искажено болью, на лбу блестел пот. Ее свободная рука схватила в горсть мешковатую футболку, прижимая ее к животу, словно она была ранена. Но не было ни крови, ни какого любо другого намека на рану, я внимательно ее рассмотрела, чтобы убедиться.
Как-то она смогла отвести панику от меня, и это заставило ее почувствовать себя хуже. И как бы сильно я не хотела выбраться из Лейксайда, я не желала получить свою свободу за ее счет.
Я все еще не могла говорить, поэтому я попытался вытащить мою руку, но глаза Лидии открытой с первым же рывком.
Нет!Она вцепилась в мои пальцы, слезы стояли в глазах.Я не могу остановить это, и борьба делает только больнее.
Боль не убьет меня, но, только взглянув, можно понять то, что она делает, может убить ее. Я дернула еще раз, и она тяжело сглотнула, потом резко покачала головой.
Мне больно, Кейли. Если вы отпустишь, мне будет больнее.
Она врала. Я могла видеть это в ее глазах. Она слышала моих тетю и дядю и знала, что если у меня будет другой приступ, дядя Брендон не сможет меня вытащить отсюда. Лидия легла так, чтобы я не могла вырваться, даже если она делала для себя хужеможет быть, убивала себяс каждой частичкой паники взятой от меня. Сначала я позволяла это ей, потому что она, казалось, решилась сама на это. У нее, очевидно, были свои причины, даже если я их не понимала. Но, когда чувство вины стало слишком много, я снова попыталась вырваться, она сжала мою руку так сильно, что причинила боль.
Она достигает вершины...прошептала она, и я напрасно искала в ее глазах перевода. Я все еще не знала, о чем она говорит.Она сдвигается. Боль Тайлера закончится, и начнется твоя.
Начнется? Потому что если до сих пор были игрушки...
Но прежде, чем я смогла закончить эту мысль, руки Лидии обмякли в моих, и она расслабилась так внезапно, что казалось, будто из нее выкачали воздух. На долю секунды она улыбнулась, очевидно, без боли, и я уже решила, что все закончилось.
Он ушел,сказала Лидия тихо.
Затем паника действительно ударила меня.
То, что я чувствовал раньше, было лишь пробным просмотром. А началось главное событие. Настоящая сделка. Как в торговом центре.
Тоска взорвалась во мне шоком для всей моей нервной системы. Легкие болели. Горло горело. Слезы лились из глаз. Крик взорвался в моей голове так быстро и энергично, что я не успела даже подумать. Я не могла сдержать его внутри.
Причитания начались снова, сильнее, чем когда-либо, и мои челюстиуже болящие от напряженияне могли противостоять новому давлению.
Отдай мне это...сказала Лидия, и я открыла глаза, чтобы увидеть, что она смотрит на меня с серьезным выражением лица.
Она выглядела немного лучше. Немного сильнее. Не такая бледная. Но если она возьмет больше моей боли, она снова ослабнет. Быстро и сильно.
К сожалению, я была не способна сосредоточиться на этом. Я не знала, дать ли ей чего она хочет, а тем более, как это сделать. Я могла только одолевать крик, рвущийся из меня как электроэнергия, и надеяться, что он не вырвется.
Но моей надежде не суждено сбыться. Причитания усилились. Они сгущались, пока я не решила, что задохнусь. Зубы выбивали дробь, я дрожала, так мне было холодно. И не могла удержать его. И не могла позволить этому произойти.
Слишком много. Слишком медленно,простонала Лидия.
Она была напряженна, словно любое маленькое движения приносило боль. Ее руки вновь задрожали, и ее лицо превратилось в непрерывную гримасу.
Мне жаль. Я должна принять ее.
Что? Что это значит? Ее боль была очевидна, и она хотела больше? Я вытащил свою руку, но она вновь схватила ее в тот момент, как мой рот распахнулся. Я не могла больше бороться.
Крик взорвался в моем горле с мучительным взрывом боли, словно меня рвало гвоздями. Но не было ни звука.
В мгновение, когда я начала кричатьдо того как звук мог быть услышаннымиего засосало обратно внутрь меня, втащив глубоко в кишки. Мой рот захлопнулся. Эти гвозди, измельчающие мне горло, снова затянулись вниз. Он вбегал внутрь меня, мой неслыханный визг, неуклонно вытаскиваемый из меня, и в...
Лидию.
У нее начались судороги, но я не могла оторвать ее пальцы от моей руки. Ее глаза закатились так высоко что я видела только нижнюю дугу ее зеленой радужки, и все же она прижалась ко мне, вытягивая последний крик из меня и в нее. Затягивая мою боль вместе с ним.
Исчезла агония моих поврежденных легких, моего саднящего горла и ударов в голове. Прошло ужасное горе, отчаяние, что так охватывало меня, что я не могла думать ни о чем другом. Исчез серый туман; он мерк вокруг нас, пока я пытался освободить свою руку.
И вдруг все кончилось. Ее пальцы отпустили мои. Ее глаза закрыты. Она упала на спинупо-прежнему содрогаясь в конвульсияхпрежде чем я успела поймать ее. Она ударилась головой об изголовье, и когда я взялась за подушку, чтобы подложить под голову, я поняла, что из ее носа течет кровь. Капая на одеяло.
Помогите!Я издала первый звук с того времени, как все это началось.Кто-нибудь помогите мне!Мой голос звучал глупо. Невнятно.
Почему так трудно говорить? Почему я чувствую себя так странно? Словно все движется замедленно? Словно мой мозг упакован в хлопок. В моем направлении по коридору застучали шаги, дверь распахнулась.
Что случилось?потребовала медсестра Нэнси, две женщины санитарки заглядывая через плечо.
Она...Я моргнула, пытаясь сосредоточиться в густом облаке путаницы.
Она взяла слишком много...Слишком многое из чего? Ответ был там, но он был так размыт... Я видела его, но не могла сфокусироваться.
Что?медсестра Нэнси встала на колени у постели над девушкой: Лизой? Лией?и оттянула ее веки.
Уберите ее отсюда!Она крикнула одной из санитарок, указывая на меня рукой.И принесите носилки. Мы ее забираем.
Женщина в ярко-синем халате привела меня за руку в зал.
Иди сядь в общей комнате,сказала она, а затем протиснулась мимо меня.
Я медленно побрела по коридору, с одной стороны хватаясь за холодную, шершавую стену для опоры. Словно пытаясь удержаться над водой, в то время как волна за волной накатывают на меня. Я погрузилась в первой пустой стул, который нашла, и спрятала лицо в руках. Я не могла думать. Не могла даже вспомнить...
Люди вокруг меня все говорили, шептали фразы, а я не могла ничего понять. Даже имена не признавала. Так что я схватилась за первую знакомую вещь, которую увидела: паззл разложенный на столе у окна. Это был мой паззл. Я работала над ним, перед тем как случилось что-то плохое. Прежде чем ...
Холодные руки. Темный туман. Крик. Кровотечение.
Я разместила три пазлинки, когда два санитара прокатили носилки мимо палаты медсестер и через главный вход.
Еще один?спросил охранник, держащий дверь открытой.
Эта еще дышит,сказал санитар в фиолетовом.
Эта? Но чем сильнее я пыталась вспомнить, тем размытее получилось изображение. Я поместила еще две пазлинки, когда кто-то позвал меня по имени. Я подняла голову от паззла, чтобы увидеть другую медсеструее звали Джуди; это я вспомнилакоторая стояла рядом с моим дядей. Который стоял рядом с моим чемоданом.
Кейли?Дядя Брендон обеспокоенно хмурился, глядя на меня.Готова ехать домой?
Да. Это было предельно ясно. Но мое освобождение пришло с горьким привкусом вины и печали. Случилось что-то ужасное. Что-то связанное с девушкой на моей постели. Но я не могла вспомнить что.
Я последовала за дядей Брендоном через главную дверьту, которая должна была гудетьпотом остановилась. Двое мужчин наклонились над носилками перед лифтом, на которых неподвижно лежала девушка с темными волосами. Один человек постоянно сжимал мешок, присоединенный к маске на лице. Пятно крови окрашивало ее в щеку. Ее глаза были закрыты, но в моей сломанной памяти они были ярко-зелеными.
Ты ее знаешь?спросил дядя Брендон.Что с ней случилось?
Я вздрогнула, когда ответ всплыл в моей туманной голове. Может быть, когда-нибудь я буду знать, что это значит, но в тот момент я знала только то, что это правда.
Она взяла слишком много.
Конец книги.