В день, когда я прилетела в Киев (мы делали пересадку в Париже), Сейдж сдал меня на поруки Кимуре. Патернал, помнится, встречал нас в Борисполе с Джейми, Бирсен и двумя парнями из триариев. Прямо скажем, в нынешних условиях это более чем скромный эскорт. Однако один лишь Ким чего стоит Горе-самурай встретил меня распростертыми объятиями, крепко прижал к себе, обернувшись спиной к терминалу, и быстро оглядев аэропорт, оценивая ситуацию. После чего быстро сунул меня на заднее сиденье бронированного BMW, рядом с двух сторон уселись Сейдж и Джейми, за руль сел сам Кимура, а подле негоБирсен. Еще одна «бэха» ехала следом.
До дома патернала мы добирались окольными путями, путая след, как сказал Джейми, «для профилактики».
В доме в Лесниках меня ожидал необыкновенно теплый прием. Украшенная цветами и шариками гостиная, детки Кима в полном составе (время было вечернее, никто уже не спал), подарки и смертный, который на гитаре исполнял для меня все песни, которые я заказывала. Я была рада увидеть их всех, особенно Сашу, которая практически не отлипала от меня весь вечер. Помимо всего прочего, у Кима появились двое новых подопечных: парень и девушка. В суматохе приветствий, расспросов, пересказов новостей я так толком и не поняла, откуда они и чьими были, уловив лишь то, что с обоими новичками приключилось что-то невеселое, даже трагическое.
Впрочем, я оговорилась. Среди детей Кима я не увидела Ваню. И каждый раз, когда я хотела спросить, где он, меня кто-то перебивал, и я тут же об этом забывала.
Не было и Эристава.
Чуть позже приехали Адриан и Северус, а с ниминекий кобелеватого вида парень, с кудрявыми рыжими (не такими яркими, как у Сейджа, но все же) волосами, желто-карими раскосыми глазами, похожий не то на красивого тролля, не то на страшненького эльфа, в целом жезапоминающийся, яркий, хитрый и стебный. По крайней мере, у меня о нем сложилось такое впечатление. Весь в черном, в рубашке, расстегнутой до пупка, с медным браслетом-змеей на запястьеотчего-то, глядя на этого парня, я вспомнила книгу Айры Левина «Ребенок Розмари». Тот самый пресловутый ребенок, отмеченный числом Зверя, тоже был рыжеволос и желтоглаз. Адрианом его звали, вспомнила я.
Рыжего звали Леонардо Блази, он был ребенком Маны и мастером Харькова. И, наблюдая за ним, чуть расхлябанно двигающимся, немного развязно хохочущим, слегка развратно облизывающим клыки, я мысленно ставила рядом с ним Софию и Леттерию. И становилось до ужаса любопытно: а как же выглядят и что из себя представляют другие дети Маны? Несомненно, он выбирал их, не с бухты-барахты обращал, да и не из жалости, как Кимура, например. Вспомнилась «греческая звезда» Кассиани. Тоже, видно, особая была девушка.
Глядя из-под ресниц на Ману, полностью одетого и по обыкновению зализанного, я не сумела подавить вскипающую в душе волну сладкой истомы и беспричинной нежной радости. Именно рядом с этим мертвым парнем, в этой опасной полупустой квартире я чувствовала себя на своем месте.
А Ингемар Совсем другое чувство охватило меня при мысли о нем. Я ему небезразлична.
Боюсь, он мне тоже.
В тот вечер у Кима Мастер Киева приехал довольно поздно. С ним был Иван. Мой белокурый мальчик, полный бурной радости, как двухмесячный щенок, облобызал меня, затискал и вместе с Сашей привычно не выпускал из-под своей опеки.
Что-то в Ванечке стало другим. Исчез из голубых глаз вечный спутник егофатализм, обреченное знание того, что ему в жизни не светит ничего, кроме затрещин, зуботычин, матов и насмешек. Влияние Кима благоприятно сказывалось на Ване, решила я.
С Ингемаром я поздоровалась наспех, лишь бросив на него взгляд и сказав: «Здравствуй, Ингемар». Он махнул мне рукой с холодной понимающей улыбкой, наблюдая, как Иван душит меня в объятиях. Ингемар не изменял себе: белые брюки и рубашка, сливочный жилет, бежевые ботинки. Вампирам, конечно же, жара нипочем, но викинг выглядел весьма по-летнему.
Вопросы, что Ваня делал с Ингемаром, и где они были, лишь на секунду появились в моем усталом мозгу и исчезли тут же. Впрочем, эти вопросы я еще задам Мастеру.
В суматохе встречи, после бессонного перелета, да после пары бокалов вина я вскоре захотела спать. Чувствуя себя ужасно уставшей, я ускользнула из гостиной словно бы в туалет. На деле же я направилась в комнату Саши и Кима, где, сбросив легкую тунику, улеглась на кровать. На мне были крошечные шорты и весьма фривольный топ, и даже этих двух лоскутков в условиях киевской жары было много.
Лиловое шелковое покрывало на постели приятно холодило тело, и я блаженно потянулась и зевнула, предвкушая долгожданный отдых. Но тут дверь отворилась, и в комнату без слов и стука вошел Ингемар.
- Ой, - вырвалось у меня, и я машинально схватила подушку и обняла ее, ища защиты.
Ингемар взял одной рукой массивное дубовое кресло, стоявшее у двери, поставил его у кровати, сел в него. Сам чуть подался вперед, оперевшись локтями о колени. Раньше я всегда видела его в закрытой одежде. Теперь же тонкая льняная рубашка с коротким рукавом не прятала его колоссальных мышц. Руки были перевиты змейками темных вен. Кисти Ингемара больше походили на ковши экскаватора. Наверное, ему удобно было держать даже самые тяжелые и большие мечи. Я представила, как князь играючи управляется с каким-нибудь скандинавским молотом или топором.
Он высок даже по современным меркам. Наверное, при жизни Ингемар нагонял страх одним своим видом. Но меня-то князь не тронет, не ударит. Так почему же я так трясусь перед ним?
- Я рад, что ты вернулась, - сказал Ингемар. Его взгляд скользил по мне, князь будто не мог наглядеться.
- Я тоже рада. Я скучала, - я хотела было уточнить, что скучала «по вам», но в последний момент струсила. Неизвестно, как мой нежданный собеседник отреагирует на это.
В последний раз мы виделись с ним на свадьбе Траяна. Ингемар был без Евы, но в предсвадебной суматохе мы не смогли повидаться. Эстелла Инноченти, невеста Мастера Европы, очень хотела впихнуть меня в розовое платье подружки невесты, но я попросила в качестве небольшой привилегии возможность надеть то платье, которое выберу сама. Эсте считала меня талисманом их с Траяном любви, а также горько сожалела, что не приехали Саша, Ваня и Ксеня, выкравшие ее и притащившие ко мне. Именно в признательность за мою помощь она и разрешила мне быть в голубом.
Невеста Мастера Европы была сущим ангелом. Я не знаю ни одного человека, придерживающегося таких идиотских идеалистических взглядов на жизнь, и при этом не выглядящего идиотом. Эсте поражала своей цельностью и чистотой. Я провела с ней немало времени. Две недели перед свадьбой мы практически спали в одной постели и ели из одной тарелки, занимаясь всякими мелочами. У Эсте были пять помощниц, плюс повар, полностью занимавшийся банкетом (для приглашенных смертных). Также у нас в плюсе была Траянова детка Меучча, своей мудрой непреклонной ручкой незаметно направлявшая нас, бестолковых и неопытных, в нужную сторону.
Поначалу мы барахтались в грудах образцов ткани и визитках стилистов, порой упивались, дегустируя напитки и закуски. Мы в панике ездили по узким римским улочкам от одного флориста до другого, не находя желанных композиций в их каталогах. Ни я, ни Эсте не умели рисовать, я не владела итальянским, Эсте не владела словом, поэтому все чаще приходилось мне звонить Меучче. Траянова невеста боялась ее. И, глядя порой во внимательные холодные глаза Траяновой старой подруги, я представляла, почему Эсте так трусит перед ней. Наверное, когда-то Меучча обижала ее.
Как бы то ни было, но я стала не столько ценным помощником, сколько необходимым буфером между Эсте и пугающим ее миром вампиров. В доме Траяна, где до свадьбы жила Эстелла, она приходила спать в мою комнату, если в эту ночь ее жениха не было. И если в доме был кто-то из кровососов.
Так к чему я Ах да. В голубом платье отличного от нарядов подруг невесты дизайна, заработав эту привилегию сами теперь понимаете чем, я узнала от Ингемара лишь то, что он любит голубой цвет и мне идет в этом платье. Все. Он не пригласил меня потанцевать ни разу на банкете. Помнится, наш мастер тогда сидел в компании аппетитной черноволосой смертной-итальяночки и периодически прикладывался к ее белой высокой шее. У него были шансы пригласить меня, и он видел, что порой я пропускала танцы.
Но не пригласил.
А теперь сидит тут и глядит на меня не привычно, волком, а так, будто Будто хочет не сожрать, а проглотить целиком.
- По мне?ну, этот вопрос был задан вообще наивным тоном. Видимо, Ингемар не подумал.
- По Киеву, - сдержанно сказала я.
- Я тоже, - я ждала, что он добавит что-то еще, но князь молчал.
Мне стало неловко. А, казалось, уже привыкла к тому, что для вампиров я объект желания. Почему-то у Ингемара это желание выглядело иначе, чем у других. Оно пугало и озадачивало.
В какой-то момент я поняла, что его чувство ко мне глубже и сложнее, нежели простая похоть, порожденная запахом моей крови. Да что там, я всегда знала это. Но, Боже, мне куда легче прикидываться ничего не понимающей. Легче, чем сказать себе страшные и дикие слова: «Он любит меня».
И это было в самом деле странно и дико. Мой супругя о Манебыл убедителен в своей страсти ко мне, в своем стремлении обнести меня колючей проволокой и приватизировать, в своих словах и откровениях, в том, как от открывал мне душу. Но он никогда не казался любящим меня. И тем паче, никогда не говорил мне о любви, как и я ему.
Другие вампиры, заглядывающие мне в рот, жадно пожимающие мою руку, крепко и долго обнимающие меня были еще менее убедительны. Голос моей крови делал их такими, знала я. Будь я смертной, они и взглядом бы меня не удостаивали.
Ингемара чувство ко мне вынуждало быть другим. Именно такне горячая смесь, текущая по моим сосудам, не благородство его духа. Князь был вампиром не только по своей природе, но и по всем помыслам. И тем не менеене лги себе, деткаон любит тебя. Не знаю, наверное, только Гай и Ингемар питают ко мне не замутненные ничем другим чувства.
Обо всем этом я успела подумать за те несколько секунд, пока Ингемар жадно глядел на меня. К щекам прилила кровь, мне стало стыдно за свои смешные мысли.
- Что не так?видно, Ингемар почувствовал мое смущение.
- Как там Ева?спросила я, намереваясь остудить Ингемара упоминанием его супруги.
Мастер встал. Я крепче сжала подушку, размышляя, стоит ли мне звать на помощь.
Он приблизился. Я задрала голову, глядя на него. Выражение желто-серых глаз князя было недвусмысленным. Я ждала его действий. Зачем-то же он подошел?..
- С возвращением, - сказал Ингемар, своей ручищей касаясь моей макушкикак когда-то давно Поглаживающим движением переместив ладонь на мой висок, он наклонился и поцеловал меня в лоб.
И все. После этого князь вышел из комнаты, вернув кресло на законное место у двери. Я так и не поняла, зачем именно он приходил. В лобик меня чмокнуть, что ли? А чего ты хотела, Гайка? Чтоб он грязно домогался тебя, как когда-то?.. Предпочтя оставить этот неудобный вопрос без ответа, я легла спать.
Наутро меня разбудил какой-то шорох. Открыв глаза и обретя мало-мальскую ориентацию в пространстве, я увидела в изножье кровати Кимуру. В руках у него был фотоаппарат. Секундой позже я поняла, что с двух сторон от меня кто-то лежит, при этом обнимая меня.
- С добрым утром, - сказал Ким.Извини, не удержался, вы так мило смотритесь
Я с трудом выползла из-под рук и ног Саши и Вани, Мастер Правобережья помог мне встать. На нем были серые джинсы и белая майка. Ким в любом наряде выглядел так, будто только что сбежал с подиума, даже в этом.
- Кофе?предложил он, не обратив внимания, что я так и не ответила на его приветствие.
- Было бы славно
По пути он показал мне сделанные им фото. И впрямь, выглядело мило: Саша и Ваня прильнули ко мне, в то время как я лежала, сложив руки на груди. Как покойница, подумалось мне. Мысль была неприятной, и я отстранила руку Кима, держащую фотоаппарат.
На кухне у окошка стояли Эристав и одна из новенькихневысокая, ладно сложенная девушка с длинными светлыми волосами. С изумлением я увидела ее ауру: золотистая плотная оболочка с вкраплениями бирюзового, словно бы покрытая черной газовой тканью. Золото бывает у людей, способных переламывать даже фатальные события, у отмеченных божьей искрой, у духовных лидеров и просто людей, каждодневно творящих добро и бросающих его в воду. Бирюзовыйдовольно редкий цвет в ауре, но ничего особенного, иначе я запомнила бы. Но эта органза
Гай говорил, что у дампиров полторы ауры. Неизвестно, почему ребенок вампира и человека получает такую. У обычных смертных изредка встречается двойная. Некогда Гай говорил, что есть сведения о том, что у дампира обнаружили две с половиной ауры. Впрочем, мой отец считал, что эти слухи были лишь порождением истерии вокруг дампиров, на тот момент в очередной раз достигшей пика. Моя «упаковка»традиционно золотистая, испещренная, как ржавчиной, пятнами коричневого цвета. И толстый слой шоколадане легкая газовая ткань, а грубая черная органза поверх.
Да эта светленькая дампир?! Шокированная, я уставилась на девушку, застыв у входа. Вчера я не заметила этого! Какой пассаж Но откуда они взяли еще одного?! Саша, я Теперь она. Десятки возможных вариантов в один миг оформились в моей голове. И среди этого множества я сразу же выбрала один и ухватилась за него: это Мана! Сто процентов гарантии даю, что это он ее нашел, чтобы мне досадить. Или еще почему. Но точно неспроста девушка здесь.
Вообще я заметила, что если где-то что-то неспроста и напрягает меня, то во всем виноват, как правило, Мана Депрерадович. Есть у него такая неприятная особенность. Во мне проснулись веселая злость и какая-то цитата: «Взять бы хворостину хорошую да как ни на есть отстегать» Ну почему?! Почему он не может быть как все, простым, понятным, без двойного дна Без каких-то махинаций, блефов, без его вечного стремления к действиям, смысл которых мне малопонятен Вот взять бы как ни на есть
Пока я, шокированная, размышляла над увиденным, Ким не тормозил. Отложив фотоаппарат, он сказал:
- Эрис!
Пара у окна стояла в каких-то неестественный, напряженных позах, я только потом начала это понимать, когда Эристав со злостью, а девушка с испугом и облегчением глянули на мастера.
- Кто тебя впустил?
Не успев отойти от одного потрясения, я охренела от этого вопроса нашего милого гостеприимного Кима. Ох, сдается мне, что за время отсутствия в Киеве я пропустила очень многое.
- Выход там, - Ким не стал дожидаться ответа грузина, он посторонился, освобождая дорогу.
Так странно Эристав очевидно был уязвлен, его темные глаза забегали, он моргнул несколько раз виновато, будто нашкодивший подросток.
- Я хочу остаться.
Я следила за этой сценой, не дыша и силясь понять, что именно сейчас наблюдаю. Соперничество двух вполне мирных и разумных вампиров из-за девушки, скорее всего. А Саша? У Кимуры ведь есть Саша! Но еще один дампир никому не помешает, верно? И с позиции силы мастер Правобережья взял эту девушку, приглянувшуюся также и грузину. Хевсуру, вспомнила я, но не суть. Нет, тут точно замешан Мана. Эристав вполне может действовать по его указанию. Потому-то и не было вчера мастера Левобережья в доме Кима. Нет, ну что происходит, хотела бы я знать?!.
Когда молчание, повисшее в кухне, стало невыносимым, Эристав сорвался с места и, пронесшись мимо меня, вылетел из дома. Я изумилась. Раньше грузин почитал за честь поболтать со мной. За долг, я бы сказала. Чутье подсказывало мне, что в этой истории я все-таки в зрительском зале, а Маны нет ни в оркестровой яме, ни в будке суфлера.
Блондинка смотрела на Кимуру с непередаваемым выражением.
Бессильная ненависть была в ее взгляде. Девушка сжимала кулаки, чуть ссутулившись, будто в любую секунду готовясь наброситься на азиата. Я испугалась. А вдруг она из тех дампиров, как любил выражаться Адриан, которые бегают по потолку?
- Ким, - сказала я максимально ровным голосом.Может, познакомишь нас?
Девушка перевела свои горгоньи глаза на меня. У меня возникло стойкое ощущение, что ей очень хочется вот прямо сейчас взять и уебать мне по лицу. Ничего хорошего в этом не было. В доме киевского патернала мне более чем хватало Ксени, вызывающей головную боль. А эта мадмуазель прямо источает гнев и враждебность. Ей будет сложно мне понравиться.
- Это Гайя, - спокойно сказал Кимура.Это Анна.
Это было глупо, но в тот момент я подумала о том, что она как моя матьдампир, блондинка и Аня. И даже роста они были примерно одинакового. И нет, я не смогу относиться к ней плохо.