Что с тобой, милая? Ты словно спала наяву. Я звала тебя, а ты даже не слышала.
Ничего, мама, слово сорвалось с губ легко и привычно.
Женщина просияла и обняла меня, а я с непонятной уверенностью поняла, что другой матери никогда не знала. Уткнувшись лицом в плечо Хельги, ощутила надежную силу ее объятий. С радостью подумала о том, что сегодня обрела дом и семью.
Глава 2
Рунгерд
Устроившись на крыльце теперь уже родного дома, я наслаждалась вкусом большой краюхи свежеиспеченного ржаного хлеба и козьего сыра. Корочка была восхитительно хрустящей, а сыр солоноватый. Никогда не пробовала ничего вкуснее, почему-то еда казалась диковинной и непривычной. Чем же я питалась раньше? Напрасно пыталась уловить проблески воспоминаний, они оказались надежно спрятаны. От излишних усилий заболела голова, и я благоразумно решила принять все, как есть. Может быть, когда-то все вспомню, а сейчас нужно просто принять эту новую жизнь.
Позади меня раздался надтреснутый недовольный голос:
Вот послали норны на нашу голову наказаниебелоручку.
Я едва не выронила хлеб и обернулась. Встретилась взглядом со старухой, которую видела на кухне. Хельга представляла ее, как тетю мужа. Как же ее звали? Никак не могла вспомнить. Старуха была сильная и рослая, седина настолько сливалась со светлыми волосами, что казалась почти незаметной. Возраст выдавали глубокие морщины и отсутствие нескольких зубов в верхнем ряду. Я напряженно рассматривала женщину, отчего ей, похоже, стало не по себе. Она раздраженно крикнула:
Чего пялишься? Ну и глазища у тебя. Насквозь прожигают.
Я удивилась ее заявлению, у нее самой взгляд был тяжелым и пронизывающим. Мне оказалось нелегко его выдержать, но я это сделала из чувства противоречия.
Ты работать думаешь? Нужно замести в доме и полы помыть. Давай, быстро. Тут у нас бездельников не терпят.
Недожеванный кусок ржаного хлеба встал поперек горла, я закашлялась и едва не задохнулась. Старуха сильно ударила меня по спине, отчего я выплюнула застрявший комок. Сквозь слезы посмотрела на нее.
За женщиной в проеме двери показалась статная фигура Хельги, которая удивленно переводила взгляд с меня на женщину.
Чего это ты буянишь, Асне?
Вот, оказывается, как зовут старуху. Теперь уж точно запомню.
Да вот, пробурчала Асне, пытаюсь новую внучку к труду приучать.
Но она еще маленькая, заметила Хельга. Может, пускай пока играет в свое удовольствие. Успеет еще наработаться.
Твое дело, я заметила, что под взглядом старухи Хельга опустила глаза. Но потом не жалуйся, что девчонка окажется неумехой и лентяйкой.
Я решилась влезть в разговор:
Да мне не трудно. Я, конечно, все сделаю.
Хельга улыбнулась и ласково потрепала меня по щеке.
Умница моя.
Мне дали огромную метлу, которую я едва удержала в руках, и приказали вымести сор. Я старательно махала непонятным орудием. Наверное, мне раньше такого делать не приходилосьметла то и дело выскальзывала из вспотевших ладоней, а пыль клубилась столбом. В носу зачесалось, и я стала чихать, никак не могла остановиться. Наблюдавшая за моими действиями Асне хмыкнула и забрала метлу.
Иди лучше на кухню. Гуда там пирожки лепит, поможешь ей.
Я с радостью отбросила ненавистный предмет и ринулась в кухню, где вовсю кипела работа. За грубым деревянным столом стояла дородная молодая женщина, усердно орудующая скалкой. Как зачарованная, я уставилась на нее, глядя, как бесформенный комок теста превращается в тонкий блин. Заметив меня, Гуда ласково улыбнулась и подозвала.
Пришла помочь?
Я кивнула, а она протянула скалку:
На, попробуй.
Оказалось, что и это, с виду простое занятие, мне не по зубам. Тесто все время прилипало к скалке и не желало раскатываться.
Ничего, научишься, приободрила Гуда и вновь принялась за свое занятие.
Я села на табурет. Положив подбородок на столешницу, внимательно следила за тем, что делает Гуда. Это мне быстро наскучило. Лениво переводила взгляд на хлопочущих по хозяйству женщин. Как же здесь душно и неприятно. С тоской вспоминала чудесную полянку возле ручья и больше всего на свете желала снова там очутиться. Непроизвольно улыбнулась, и Гуда дружелюбно сказала:
Чему улыбаешься, малышка?
Я взахлеб стала рассказывать, как мне было хорошо около ручья, случайно обмолвилась и о мертвом лесе. Воцарилась напряженная тишина, работа прервалась. Со всех сторон на меня устремились испуганные взгляды.
Ты ходила в мертвый лес? голос Хельги казался обеспокоенным.
Вы и вправду его так называете? удивилась я. Мне там было очень страшно.
Никогда больше не ходи туда, воскликнула Хельга. Это проклятое место.
Почему? стало безумно интересно.
Это владения темных альвов.
Что-то заставило болезненно сжаться сердце, кровь прилила к щекам, а перед глазами пронеслась кровавая пелена.
Кто такие темные альвы? с трудом выговорила я, а Хельга принялась рассказывать.
Странно, что ты ничего не знаешь. Ну да ладно Нашим миром правят могущественные норны, богини судеб, а свои решения передают нам через темных и светлых альвов. Те следят за миропорядком и вмешиваются в дела людей, сами оставаясь невидимыми. Только служители альвов имеют право заходить на территорию, где царит их магия. Мертвый лесодно из владений темных альвов. Страшно подумать, что они могли с тобой сделать. Многие считают легенды сказками, но все равно обходят проклятые места стороной. Как тебя занесло туда, Рунгерд?
Я пожала плечами. Что могла сказать? Что это первое, что помню? Как бы они тогда на меня посмотрели? Гуда робко вмешалась в разговор:
Может быть, темные альвы наказали девочку, отняв память?
Эта версия показалась всем правдоподобной. Тут же всплыли истории про безумцев, решивших поиграть с судьбой и зайти на территорию альвов. У меня голова шла кругом от обилия новой информации. Может, это действительно, так? Я вошла в проклятый лес, и темные альвы заколдовали меня. Жаль, правды так и не узнаю, по крайней мере, сейчас.
Закончившая с уборкой Асне вошла на кухню и обвела всех недобрым взглядом:
Это еще что такое? Вы чем тут занимаетесь? Скоро мужчины придут обедать, а у вас еще конь не валялся.
Пристыженные женщины вернулись к прерванным делам, а старуха приказала мне идти на улицу. Я с облегчением выбежала из душной кухни и занялась исследованием территории. Облазила все закоулки: конюшню, хлев для коров и коз, еще одно строение, похожее на дом, но победнее. Наверное, здесь живут работники. За мной с веселым лаем носился огромный коричневый пес, то и дело норовящий лизнуть в лицо. Мы с ним быстро подружились, я назвала его Ульв. Это имя означало «волк», хотя добрая и ласковая псина вряд ли заслужила столь грозное имя. Потом я нашла амбар, наполненный сеном и мешками. Соорудив горку из сена, взбиралась на нее и с веселыми воплями скатывалась вниз. Визги, наверное, далеко было слышно, судя по тому, что вскоре мое уединение нарушили. В амбар вошли три мальчика. Один примерно моего возраста, а двое остальныхна несколько лет старше. Все светловолосые и высокие, хотя для меня любой сейчас показался бы высоким. Я как раз скатилась с горки и, сидя на полу, смотрела на них.
Ты кто такая? Откуда взялась? высказал общее недоумение один из мальчиков.
ЯРунгерд. Хельга сказала, что я теперь ее дочь.
Челюсти ребят отвисли, это показалось таким забавным, что я даже в ладоши захлопала.
Ну, что ж, отойдя от потрясения, произнес тот же мальчик. Тогда ты теперь моя приемная сестра. Меня зовут Стейнмод, а это мой братТорольв.
Торольв казался моим ровесником, и меня это очень обрадовало.
А это наш двоюродный брат, сын дяди Хрута и тети Уны, Снорри.
Снорри выглядел самым старшим, держался холодно и независимо.
Что ты делаешь? с любопытством спросил Торольв, доставая из моих волос соломинку.
Я удивилась глупому вопросу.
Катаюсь с горки. Присоединяйтесь.
Торольв не заставил себя упрашивать, к нему вскоре присоединился и Стейнмод. Снорри презрительно фыркнул и покинул нашу маленькую компанию. Я почему-то нисколько не расстроилась.
К обеду все домочадцы, включая работников, собрались в большой комнате за столом, сооруженным из установленных на табуреты досок. Я сникла, подавленная таким количеством людей, которые с любопытством меня разглядывали. Скоро история моего приключения в мертвом лесу стала известна всем. Вновь вспоминали бесконечные легенды на эту тему. Большинство из них казались совершенно невероятными, и не исключено, что придумывались прямо в процессе рассказа. Я почти не слушала разговоров. Гораздо интереснее было разглядывать этих громадных грубых мужчин, напоминающих сказочных великанов.
Главу семьи, Фрейвара, я уже знала, как и младшее поколение. Муж Уны, Хрут, был настоящим колоссом, выделяясь даже среди остальных. Он мне не понравился: необъятное брюхо колыхалось, когда он оглашал помещение громовыми раскатами хохота, маленькие свиные глазки казались на редкость неприятными. В довершение всего от него ужасно воняло. Этот запах доносился даже до меня, сидящей через несколько человек от него. Похоже, купался он в особых случаях или просто источал нестерпимый смрад сам по себе. Из некоторых реплик я поняла, что у Фрейвара когда-то был еще один брат, Регин, который погиб в военном походе вместе со старшим сыном Хельги, Арнбьерном. Это несчастье до сих пор тревожило всех. Теперь новым наследником владений семьи считался восьмилетний Стейнмод, хотя он нисколько не кичился этим, вел себя просто и бесхитростно. Вот Снорри, сын Хурта и Уны, казался маленьким принцем, так он задавался. Я сразу невзлюбила Снорри, как и его родителей. Почему-то уже тогда безошибочно распознавала, какое у окружающих сердце: доброе или злое. Или, может, это ОНА помогала мне разбираться в людях? Все так странно переплелось в голове, что я не могла понять, какие образы посылает ОНА, а какие возникают у меня самой.
После долгого обеда, длившегося около двух часов, мужчины вновь разошлись по делам: кто работать на ферме, а ктона охоту и рыбалку. Я надеялась, что мальчики останутся здесь и составят мне компанию, но надежды не оправдались. Они тоже мужчины, и поэтому не могут сидеть под материнской юбкой, а должны заниматься мужскими делами. Я же стала помогать женщинам убирать со стола, при этом разбила кувшин и получила за это оплеуху от Уны. Разревелась вголос, не столько от боли, сколько от обиды. Хельга меня обняла и дала печенье. Слезы тут же высохли, и я вприпрыжку умчалась из дома.
Теперь единственным товарищем для игр остался Ульв. Он рассказывал о нехитрой собачьей жизни, а я с интересом слушала и отвечала.
Чье-то покашливание прервало нашу идиллию. На меня пытливо смотрела Асне.
Ты чем это занимаешься?
Ничем, я пожала плечами. С собакой играю.
Мне показалось, что ты с ней разговаривала.
Ну да, просто дурачилась, внутреннее чутье посоветовало скрыть от нее правду.
Асне вроде поверила и, покрутив у виска, прошла обратно в дом, а я не осмелилась продолжать прерванное занятие. Хотя разговор с псом оказался познавательным. Я узнала, что Хурт любит выпить и потом частенько поколачивает жену и дочь. При этом сына никогда не трогает, и тот полностью поддерживает отца, считая, что именно так и нужно вести себя с женщинами. Снорри любит издеваться над теми, кто слабее: часто обижает маленького Торольва и детей работников. Ульву тоже нередко доставались пинки от высокомерного чудовища. Собака предпочитала убегать, стоило Снорри появиться поблизости. Какой же злой и нехороший мальчишка. Я решила, что больше не позволю ему издеваться над слабыми. Хотя что может сделать маленькая девчонка?
Незаметно наступил вечер. После семейного ужина от стен отодвинули лежаки, и все покотом легли в одной комнате. Только Фрейвар и Хельга удалились в отдельную комнату, ту самую, в которой я очнулась утром. Я лежала рядом с Гудой и не могла уснуть. Мешали непривычные звуки: храп мужчин, сопение и вскрикивания, шорохи по углам, наверное, от мышей. В голове промелькнул образ огромной белой кровати под балдахином, мягкой и удобной, на которой сладко потягиваюсь. Или может, это не совсем я? Как странно, но я уже скоро перестану удивляться странностям.
Под тяжелыми шагами заскрипели половицы. В неясном лунном свете, проникающем через несколько маленьких окошек, разглядела Хурта, громко рыгнувшего по дороге. Наверное, решил выйти по нужде. Я закрыла глаза и попыталась заснуть, у меня даже начало получаться.
В сознании возник душераздирающий визг и жалобное поскуливание. Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Я, не разбирая дороги, понеслась к выходу, наступая на чьи-то руки и ноги.
Во дворе открылась жуткая картина. На земле лежал дергающий передними лапами Ульв, задние лапы оставались неподвижны, а позвоночник неестественно искривлен. Над собакой стоял изрыгающий проклятья Хурт:
И откуда ты только взялся, псина вонючая? Придется добить, чтоб не мучался.
Он вытянул из поленницы кусок дерева и размахнулся. Ульв пискнул и попытался отползти, но ему не удалось. Глотая слезы, я ринулась к нему и заслонила собственным телом.
Не надо, пожалуйста, не убивайте Ульва.
Хурт выругался и свирепо уставился на меня:
Вот еще защитница нашлась. Это же пес шелудивый. Лучше, чтобы мучился?
Я упрямо замотала головой, давая понять, что не позволю причинить зло другу. Хурт сплюнул и вернулся в дом, не обращая больше внимания ни на меня, ни на собаку. Я, рыдая, гладила коричневую короткую шерстку Ульва, почти физически ощущала его боль. Пес жалобно скулил, а по его смешной вытянутой мордочке текли слезы. Я обняла его и стала утешать:
Маленький мой, бедненький Потерпи немного
Собака лизнула мне лицо горячим шершавым языком и задрожала от боли. Откуда во мне это взялось, не могу сказать. Почувствовала непостижимую уверенность, что могу это сделать. Руки легли на искалеченную спину Ульва, и каким-то совсем взрослым голосом я начала произносить слова, смысла которых не до конца понимала:
Силы неба призываю,
Духов жизни умоляю.
Волей альвов и судьбы
То, что мертво, оживи,
То, в чем рана, исцелись,
К новой жизни пробудись.
Пес конвульсивно дернулся и затрепетал под моими ладонями, засветившимися нестерпимо-ярким белым сиянием. Свет струился все дальше, постепенно охватив все тело собаки. Сломанные кости Ульва срастались, позвоночник выправлялся на глазах. Вскоре пес уже стоял на собственных лапах, дружелюбно виляя хвостом и издавая веселый лай. Я поднялась на ноги и отвела взгляд от Ульва. Только тут заметила Стейнмода, маленького наследника одальсбонда Фрейвара, который широко открытыми глазами смотрел на меня.
Я прошу тебя, не говори никому, попросила я тихо, чувствуя безмерную усталость.
Он нервно сглотнул, а затем кивнул, продолжая стоять неподвижно. Мои ноги подкосились, и я упала на землю. Мир исчез.
Глава 3
Рунгерд
К чести Стейнмода, он и впрямь никому не рассказал о том, что видел в ту ночь. Но с того дня я заметила, что он относится ко мне по-особенному. Не раз обращала внимание, как Стейнмод пристально смотрит на меня. Когда же я вскидывала глаза, смущался и отводил взгляд. Но меня это не беспокоило, лишь бы молчал. Остальные не подозревали о моих способностях, воспринимали, как обычную девочку. Иногда самой казалось, что так оно и есть. Я любила играть с приемными братьями и детьми работников, вместе с ними получала нагоняи и подзатыльники за шалости.
Незаметно летело время, я стала своей в одале Фрейвара. К сожалению, традиционные женские обязанности стали для меня непосильной задачей. Несмотря на все старания, попытки убрать или приготовить еду заканчивались маленьким бедствием. Я или разбивала посуду или делала пищу непригодной к употреблению. Уже со счету сбилась, сколько получила тумаков и проклятий от Асне. Она постоянно читала мне нотации и поучала. Возражать я не смела, ведь упреки были вполне заслуженными.
Зато во мне открылся талант к садоводству. Стоило приложить руки к посадке семян или уходу за растениями, как урожай превосходил самые смелые ожидания. Заметив это, сородичи сделали это моей основной обязанностью. Так что я с удовольствием возилась в земле, отлынивая от уборки, готовки и шитья. К тому же, оказалось, что у меня неплохой голос. Как-то подтянула песню, которую завели на одном из застолий, и все были поражены моими вокальными данными. С тех пор приходилось часто развлекать гостей, я даже сама сочиняла музыку и стихи. В общем, я заняла свою нишу в семейном укладе, и такая жизнь меня вполне устраивала.