Белый Пенка плясал у ступеней. Это животное, видимо, было без ума от своей хозяйки, потому что бегать с Хельви на спиневсе равно что бегать без всякого груза. Не то что под тяжелыми мужчинами, обвешанными кучей гремящего железа. Пенка, либо привык к восхищению, либо по натуре был щеголем, он воспринимал всадницу не иначе как дополнительное украшение и обожал, чтоб Хельви сверкала, шуршала и пахла лимоном. У новой хозяйки был только один недостатокона не всегда хотела ехать туда же, куда предлагал Пенка. Тогда иноходец обижался, бил копытом, вставал на дыбы, словом, пытался объяснить, как она не права. Правда, у него еще ни разу не получалось убедить ее, но конь не отчаивался: в один прекрасный день она поймет и очень раскается. Потому что его маршрутысамые лучшие.
Сегодня Пенка предвкушал полную свободу. По лаю псов на длинных ременных поводках и дудению сотен рожков животное понимало, что предстоит охота. А значит можно будет скакать, куда хочешь, потому что хозяйка не слишком-то любит травлю и предпочитает вольные прогулки в лесу. Во всяком случае раньше она никогда не возражала, если он вдруг, заупрямившись, сворачивал с общей дороги.
Харвей вышел на крыльцо одним из последних. Он никак не мог примериться к погоде и осознать: стоит ли брать длинный плащ или ограничиться коротким. Солнце то сияло в полнеба, то забегало за мелкие белые облачка, предвещавшие дождь во второй половине дня. Наконец, Деми махнул на длинный плащ рукой и поспешил на улицу.
Он не смог скрыть своего восхищения при виде Хельви в зеленом шелковом платье для верховой езды с длинным, ниспадающим до земли шлейфом, расшитым дубовыми листьями. Маленький треугольный воротник у самого горла всадницы кончался крупным, каплевидно ограненным изумрудом, раскачивавшимся при каждом движении. Вспомнив вчерашний разговор о платьях, Харвей искренне пожалел, что больше никогда не увидит жену в этом наряде. «Такой дурацкий обычай пора менять. подумал он. Удивительно, как их скряга казначей еще не настоял?»
Четвертый туалет. поняв, о чем он думает, сообщила ему Хельви, когда Деми вскочил на своего вчерашнего, вполне мирного жеребца. Еще 12.
Мне вас искренне жаль.
По вашему лицу не заметно.
Харвей действительно пожирал ее глазами, полными чего угодно, только не жалости. Сейчас трудно было даже представить, что эта недоступная, поигрывавшая уздой лесная королева всего час назад прижималась к нему в постели сонным, мягким котенком и говорила нежные, добрые слова.
Странно, но ее теперешняя недосягаемость взвинтила его больше, чем утренняя взаимная близость.
На снежно-белом жеребце
Зеленою тропою
Ты мчишься в солнечном венце
Царицею лесною.
Вспомнил Харвей свои очень старые стихи, посвященные совсем другой даме, и поморщился: Хельви заслуживала большего. Если б они оба были свободными людьми Если б встретились где-нибудь на нейтральной территории
Королева дала знак выезжать со двора. Затрубил рожок, и охотники повалили в открывшиеся ворота. Даллин был небольшим городом, и окрестные леса сосновой стеной подступали к самым предместьям. Прожив всю жизнь в Беоте, Харвей только во время морских путешествий видел, чтоб дикая природа так откровенно торжествовала над цивилизацией. По дороге им попадались луга и целые пастбища, полностью залитые водой. «Наверное охота на уток была бы сегодня уместнее, чем на оленей. усмехнулся герцог. Интересно, далеко еще?» Вскоре доезжачие сообщили им о мощном олене-трехлетке, которого они выслеживали неделю и, наконец, подняли. Охота началась.
Собаки были спущены со створа, дружно державшаяся до того кавалькада всадников вытянулась вдоль гребня холма и помчалась по направлению к маячившему вблизи лесу. Рога надрывались, псы задыхались от визгливого лая.
Охотадело хорошее. Но в ней Харвея увлекало преследование зверя, а не его убийство. В конце Деми всегда жалел, что поддался азарту и принял участие в травле заведомо более слабого противника.
Сегодня олень вел преследователей не меньше полутора часов. Его песочно-желтая с темными подпалинами шкура то и дело мелькала среди зелени подлеска. Но зверь был либо слишком силен, либо слишком хитер, чтобы вот так просто отдаться в руки охотников. Даже собаки несколько раз сбивались со следа.
Уж не водит ли нас лесной дух? крикнул Лоше Вебран. Может, это олень святого Беды Затворника, который является раз в сто лет?
Тогда нам необыкновенно повезло! отвечал на скоку папаша Ламфа. Он приведет нас к подземной пещере с золотом! Так гласит легенда?
К пещере, а вернее берлоге, олень их действительно привел, но не с сокровищами, а с медведицей. Ломая ветки, он промчался в двух шагах, сбив копошившихся на солнышке медвежат. А за ним на ту же поляну вылетело не меньше десятка всадников, не удержавших лошадей, и, помимо злой воли, окончательно затоптавших детенышей.
Рев, который сотряс окрестный лес, был ужасен. Никуда не спешивший Харвей появился одним из последних, но то, что он увидел, заставило Деми резко натянуть узду. Разъяренная черно-бурая медведица, встав на задние лапы, изо всей силы ударила когтями лошадь, находившуюся к ней ближе всего. Это был конь дОрсини, он не устоял на ногах и рухнул, увлекая за собой всадника. Симон успел освободить ногу из стремени, но было уже поздно, рыцарь со всего размаха полетел лицом на землю, а когда повернулся, медвежья туша падала на него. Все произошло слишком быстро, чтобы кто-нибудь мог сообразить, что делать. ДОрсини закрыл глаза.
«Он счастливо женат. У него трое детей, и скоро будет четвертый». эта фраза всплыла у Деми в голове не тогда, когда он прыгнул, и не тогда, когда буквально вытолкнул оглушенного Симона из-под медведицы, а когда громадное тело зверя опустилось на него. Все, что герцог мог сделать, это выставить вперед согнутое колено, на которое пришелся главный удар, и обеими руками всадить в брюхо зверя широкий длинный кинжал. Харвей почувствовал, как ломается в теле медведицы клинок, ударившись о железные ребра. Дальше он мог защищаться только руками. Сдавив ими необъятную шею зверя, герцог напряг мускулы и взмолился, чтоб все поскорее закончилось.
Да бейте же ее! Бейте!
Тело зверя почему-то обмякло, и Деми через красный туман увидел, как с него стаскивают медвежью тушу. ДОрсини с окровавленным кинжалом в руках съехал на землю с хребта животного. От удара все его лицо было в земле, кое-где проступала кровь. Он склонился над Харвеем, навзничь лежавшим на траве, и приложил руку к сердцу герцога.
Я жив. сообщил ему лорд. Помоги встать.
Рыцарь немедленно подхватил его под руки.
Как вы, сир? Ребра целы?
Деми не сразу понял, что Симон обращается к нему, как к королю.
Не знаю Не уверен. Голова. герцог потер затылок.
ДОрсини все еще поддерживал его на ногах.
Приведите лошадь его величеству. крикнул он. Мы так никуда не дойдем.
Оба были помяты, но живы. Серый жеребец Харвея шарахнулся от хозяина в сторону, но его удержали и помогли Деми взобраться верхом. ДОрсини, прихрамывая, повел лошадь в поводу. Судя по взглядам, которые бросали на мужа королевы окружающие, он должен был чувствовать себя триумфатором. Даже горцы Дерлока не могли скрыть своего восхищения.
Чего они на меня пялятся? угрюмо спросил Харвей.
Вы заломали медведя, сир. отозвался Симон. У нас здесь никто так не умеет.
Брось пороть ерунду. возмутился лорд. Последний раз я видел медведя в плаймарском придворном зверинце, в детстве.
Но вы его заломали. упрямо повторил дОрсини. Идите посмотрите сами: шея свернута, и добавил чуть тише, Хорошо, что королева этого не видела.
Хельви действительно не была свидетельницей страшной сцены. Она преследовала оленя вместе с другой частью придворных и уже потеряла его след, когда великолепный трехлеток с ветвистыми рогами неожиданно выскочил на них, и охота вступила в свою заключительную фазу.
Когда королеве донесли, что случилось с лордом Деми и графом дОрсини, она едва не лишилась дара речи. Оба по-своему были ей необходимы, и обоих она чуть не потеряла в один день! Опрометью бросившись к легким шатрам, которые охотники разбили на просторной поляне для отдыха и позднего обеда, Хельви нашла обоих мужчин под присмотром придворного врача и обоим задала трепку.
Куда вас понесло?! Откуда вы взяли медведя в нашем лесу?! Это надо уметь! ее губы тряслись ни то от волнения, ни то от гнева. ДОрсини, ты бы видел свою исцарапанную рожу! Что у вас сломано? Что разбито?
Смертельных исходов нет. флегматично отозвался Харвей. Но я расшиб спину и, кажется, ноги. Что до графа, то у него все на лице.
Оба засмеялись.
Не вижу причин для веселья! сердито бросила королева, оборачиваясь к мужу. Из-за ваших увечий, сир, все свадебные праздники могут пойти прахом.
Расскажите об этом медведице. пожал плечами Деми. Мы ее медом из берлоги не выманивали.
Симон предпочел ретироваться из шатра, сделав лейб-медику знак последовать его примеру. «Женаты один день, а устраивают друг другу семейные сцены. удивился рыцарь. С Босуортом она бы даже пререкаться не стала. Цыкнула на него как следует, а то и пощечин надавала. И весь разговор».
Поздно вечером, уже по возвращении в город, Симон, убедившись, что Хельви, как и другие дамы, слушает большое представление менестрелей в нижнем зале, взял кувшин с вином, два кубка и поднялся в покои королевы, где рассчитывал найти Харвея.
Лорд Деми сидел у стола, разложив на нем какие-то незнакомые дОрсини по очертаниям земель карты, и покусывал кончик карандаша. Вторжение графа он воспринял как должное и указал ему на другое кресло за столом. Кивком головы герцог одобрил немое приглашение гостя наполнить чаши. Они молча выпили.
Я обязан вам жизнью. медленно сказал Симон. И я не знаю, как поступить.
Харвей поднял бровь.
Видимо, рыцарь колебался, не решаясь сказать чего-то.
Если вы не будете служить Беоту, наконец, выговорил он. Я буду служить вам.
Вот в чем дело. Деми грустно усмехнулся.
Я не служу Беоту. он покусал губу. Уже более месяца. И не представляю ситуации, в которой снова присягнул бы королю Дагмару.
Хорошо, если так, сир. кивнул дОрсини. Потому что в противном случае я окажусь связан долгом по отношению к человеку, которому не смогу доверять.
Они снова выпили.
А королева? спросил Харвей, прямо глядя в глаза гостю. Вы доверяете ей?
По губам рыцаря пробежала теплая улыбка, от чего его открытое лицо стало еще приятнее.
Конечно, кивнул он. доверяю и хотел бы, чтобы с ней ничего не случилось. Симон замялся. Хельвисамое беззащитное существо, которое я знаю.
Такой характеристики своей жены герцог ни от кого не ожидал.
Мне казалось, она сильный государь. протянул он.
Да, кивнул дОрсини, и в этом ее главная слабость. он снова поколебался, стоит ли вести с лордом Деми такой разговор, но поскольку они пили без закуски, то рождающееся между мужчинами в таких случаях доверие взяло верх. Она сломала свою жизнь у меня на глазах. сказал Симон. И черт возьми, если б Хельви один раз плюнула на Гранар, как наплевала на себя, может быть все бы еще и уладилось. Я очень хочу, чтоб она была счастлива. искренне добавил он.
Твое здоровье. Харвей поднял кубок. Что мы пьем?
Джин на вереске. Приятный?
Да, пожалуй. Только крепкий. лорд с усилием тряхнул головой. Я не уверен, что счастье Хельви имеет ко мне какое-то отношение.
ДОрсини остановил его жестом.
Простите, что лезу не в свое дело, сир, но я видел, как она с вами разговаривает. Вы равные. он грохнул кубком по крышке стола. Это дает ей шанс перестать командовать, заботиться, за всех все продумывать Противно смотреть, что она с собой сделала! Только сопли подданным не вытирает! дОрсини выразительно провел кулаком под носом.
Я закрою окно. Холодно. Харвей встал и заковылял по комнате.
Симон несколько мгновений с удивлением смотрел на него.
И на таких ногах ты прыгнул под медведя? Что у тебя с коленями?
Деми промолчал. Он вернулся к столу, снова налил кубки и после минутной паузы спросил:
Можно я задам тебе один вопрос? Если не хочешь, не отвечай.
ДОрсини кивнул.
Она любит Босуорта?
Симон пожевал губами.
Знаешь, он помедлил, Дерлока Хельви пошлет, когда захочет. Твое делокак скоро это произойдет. рыцарь снова задумался. Хотя сам Дерлок гораздо лучше, чем его репутация.
Видимо, на лице Харвея мелькнуло удивление, потому что дОрсини посчитал нужным объясниться.
Только Босуорт может держать в кулаке эту банду с гор. Но рано или поздно им надоест щипать зеленую травку, и они возьмутся за старое. Кто родился волком, не проживет овцой. Они убьют его, как уже однажды попытались сделать. И это будет черный день для Гранара.
Деми не очень хорошо услеживал за мыслью собеседника, потому что особенности отношений племен в Гранаре были ему пока глубоко не ясны.
Ничего, ты со временем поймешь. хлопнул его по плечу дОрсини. У нас все слишком сложно, запутанно. Тут горцы, тут норлунги, тут гранарцы, северные сальвы, теперь еще прибавилась часть твоих подданныхсальвы с запада. И каждый хочет отстоять свое. молодой рыцарь провел рукой по лицу. Раньше мне казалось, достаточно побелить Фаррад, Беот и потом все само устроится. Любой, кто предлагал мир, как выход, мир любой ценой, был для нас предателем. Стыдно вспомнить, как мы в остервенении кромсали мечами тело короля Филиппа. Как же! Он унизил Гранар! Снова поставил нас на колени! Прошло десять лет войны, прежде чем мы стали задумываться над причинами, по которым он поступал так странно Хельви поняла раньше других.
«Да, это действительно зрячая преданность». подумал Харвей.
Так ты устал от войны? вслух спросил он.
Как все. бросил дОрсини, снова пригубив кубок.
И не хотел бы больше воевать?
Придется. вздохнул рыцарь. Хуже всего, если внутри страны. Горцы, норлунги Какая разница? Как говорит Хельви: кровь у всех красная.
У тебя трое детей? спросил Харвей.
Скоро будет четверо. с явной гордостью заявил Симон. И видимся-то с женой раз в полгода, наездами. А она беременеет от одного моего дня дома! он сказал это с такой тоской, что Деми сразу понял, насколько граф соскучился по семье. Хельви дразнится, говорит, я жену ко двору не пускаю. Это не правда, вздохнул рыцарь. Двор-то все время кочевал. Разве беременная женщина вынесет такое? Первые полгода после свадьбы Элиан ездила со мной. И я был очень счастлив. А потом все, мы не рассчитали Пришлось отвезти ее в поместье. С тех пор видимся, когда Бог пошлет. И что ужасно, здесь в походе по несколько месяцев ведь не будешь себя держать монахом Так я потом все время боюсь не затащить ей какой-нибудь заразы. Нет, с меня хватит. он улыбнулся. Хочу жить в Гранаре, в своем доме, с кучей детей и, если воевать, то хоть с перерывами на Рождество и Пасху.
За твои светлые надежды. Хмыкнул Харвей. Не сказать, чтоб они мне не нравились.
Оба уже порядком захмелели и преисполнились друг к другу глубочайшей симпатии.
А правда, что ты плавал на Восток? спросил Симон.
Правда. кивнул Деми. Было дело.
Ну и как там?
Да везде люди живут.
А на Запад?
И на Запад. подтвердил лорд. Знаешь, мы совершили кругосветное путешествие, так что это все равно. Видишь сережку в ухе, Деми постучал пальцем по золотому колечку, такое вдевают себе все моряки, выжившие в кругосветном плаванье.
ДОрсини сощурил глаза.
В Южном Гранаре на Срединном море тоже есть корабли.
Никакое оно не срединное. заявил герцог.
Ну как же, вокруг него расположены все страны.
Ничего вокруг него не расположено. махнул рукой Харвей. Когда плаваешь, это понимаешь. Я потом покажу тебе карты, когда мы их распакуем. Знаешь, это ведь Хельви так нагрела короля Дагмара! На моих картах. Я думаю, он только потом понял, какого дурака свалял!
О чем ты говоришь?
Она выкупила мою библиотеку. пояснил Деми. Ну и там все: карты, описания земель, расчетные таблицы по фортификации. На память я бы многого не воспроизвел. А Дагмаролух. Он, видимо, сначала посчитал, что, если с моих карт есть копии в Адмиралтействе, то можно и отдать. А ты представляешь, какой это стратегический груз? Без них корабли и крепости строить было бы в сто раз труднее. Так что Хельви его обставила по всем позициям.