Представляю. протянул Симон. Но мне кажется, она это сделала не из-за карт.
Я тоже так думаю. мягко улыбнулся Деми. Ей, небось, еще пришлось выдержат схватку с вашим казначеем из-за лишних расходов?
О да! расхохотался рыцарь. Папаша Ламфаэто отдельная история. Поймешь, когда будешь строить. Король всех лавочников! Но без него, Хельви права, мы бы тут концы с концами не свели. После второй беотийской войны идет Королевский Совет, все счастливы, поздравляют друг друга. Притащился Ламфа с какими-то бумажками. Радостный, как на Пасху. Вот, говорит, господа, посмотрите, мы вписались в бюджет, который я заложил на войну, с положительным балансом! Ну, не израсходовали всех денег. То-то восторгу!
Дверь в комнату со стуком отворилась. На пороге возникла Хельви. Она несколько минут с удивлением рассматривала теплую кампанию, потом, ни слова не говоря, распахнула окно.
Ну я пойду. сразу засобирался Симон. Спокойной ночи, Ваше Величество. Спокойной ночи, сир.
Я так понимаю, сегодня день у тебя был посвящен дОрсини? осведомилась королева, когда дверь за рыцарем закрылась. Похвально, что ты так быстро взялся за дело, но выступления музыкантов тоже показались мне достойными внимания.
Деми ничего не ответил. Он понял, что порядком нагрузился и ждал, когда Хельви уйдет переодеваться, чтоб без помех и язвительных замечаний добраться до кровати.
На этот раз вербена была не нужна. Лорд заснул сразу, как провалился в глубокий колодец. И лишь посреди ночи ему опять начала сниться всякая чертовщина. Проклятая медведица помяла Деми ребра. Старые трещины разнылись, и до отвращения знакомая боль огнем побежала по грудной клетке.
Он лежал на ледяном полу, облитый водой с ног до головы, и не мог выдавить из себя ни слова. Свищ, похохатывая, прохаживался вокруг заключенного и всякий раз, когда Деми пытался разогнуться, заезжал ему сапогом по ребрам. Боль казалась адской. Но хуже всего: Харвей знал, что это сон, что надо закричать и проснуться, но голоса не было.
«Харвей! Харвей! кто-то тряс его за плечо. Проснись!»
Свищ взял ведро воды и окатил пленника.
Деми вскочил в кровати. Хельви сидела рядом с ним с пустым кувшином в руках.
Извини. виновато сказала она. Но ты не просыпался. Я сейчас принесу тебе сухую рубашку.
Королева вскочила и бросилась в гардеробную.
А сухую кровать ты тоже принесешь? мрачно спросил лорд. Знаешь, я давно не испытывал ощущений детства. Лужа под собойне самое приятное из них.
Я заменю простынь. отозвалась женщина. Но спать на твоей половине все равно будет нельзя. Двигайся ко мне. Здесь еще много места.
Я кричал? спросил он, скидывая одеяло и помогая ей расправить льняной холст.
Нет. Хрипел. отозвалась она. Так страшно.
Как тебе кажется, что подумает прислуга завтра, перестилая королевское ложе? Мы мылись или играли в кораблики?
Прислуге нечего соваться не в свои дела. Хельви не настроена была шутить. Она снова свернулась калачиком и, завладев для верности рукой Харвея, через несколько минут засопела носом.
Странно, он вскоре тоже заснул и спокойно спал до самого утра.
Глава 7
Неделя прошла быстрее, чем ожидал Харвей. Общее противостояние празднику необыкновенно сблизило их с Хельви. Иногда бывший адмирал ловил себя на мысли, как одинаково они с королевой оценивают многие вещи. Она любила варенье и не любила охоту, знала массу страшных историй про ночных существ, насмешничала над всеми и над собой в том числе, но, если задеть ее поглубже, была поразительно ранима и долго переживала неудачно брошенное слово. Ее завораживали рассказы о море, о землях, которых она никогда не увидит. Новобрачные нашли массу общих тем для разговора, но это не приносило Харвею радости, потому что рядом с королевой постоянно маячил Дерлок, и Хельви начинала заметно нервничать, как только его здоровенная фигура появлялась в отдалении.
Наконец, торжества кончились, и свита гранарской королевы засобиралась в обратный путь.
Мы поедем прямо в Гранар? спросил Деми молодую женщину, которая фурией носилась по комнате, разыскивая, куда задевала черепаховый гребень.
Нет. Это они поедут прямо в Гранар. обронила она. Мы потом к ним присоединимся.
Но мы выезжаем вместе. удивился Харвей. Да на возьми свою расческу и сядь, наконец.
Да, да, да. она отобрала у него гребень и пустилась искать ленты.
Было видно, что Хельви не привыкла делить свою гардеробную с кем бы то ни было и путалась среди его вещей.
Мы выезжаем вместе. У Лаодеграна наши пути с остальными разделятся, они направятся прямо в столицу, а мы совершим небольшое паломничество в Сердце Сальвы, к горной цепи Монтаньяр. Светлые короли древности оставили там великие дары, их никто не видит, но святость разлита в самом воздухе. Все государи после важных событий должны посещать Монтаньяр. Так принято. Поэтому мы едим, нравится тебе это или нет.
Вдвоем? удивился лорд.
До Лаодеграна нас проводит охрана, дальше вдвоем. беспечно отозвалась молодая женщина. Это безопасно, там же никого нет.
Путешествуя по чужой, разоренной войной стране, Харвей не верил в безопасность. Пусть думает, что хочет, но он на таких условиях даже к вратам небесным прихватил бы с собой пару пистолетов. Его сборы сразу приобрели смысл и направление. Шпага имени герцогов Сальвскиходна, палаш один, кинжалы два разного размера. Рожок с порохом, очень тяжелые длинноствольные пистолеты с кремневыми замкамидва. Арбалет на случай разных неожиданностейодин. Ох, не уверен он в этих стреляющих обрезках железамогут рвануть прямо в руке.
Ты приготовился к штурму святых мест? съязвила Хельви. Думаешь, добром тебя туда не пустят?
Деми не отвечал ей. «Молчи женщина. Пакуй свои тряпки».
Вообще идея поездки его утешала. Путешествиеединственное по-настоящему достойное дело в жизни. Ехать и смотреть. Смотреть и ехать. Невыразимый покой, даже если приходится время от времени ввязываться в стычки, спать на мешках и мерзнуть под открытым небом. Ничто не держит тебя, ты никому не обязан.
Хельви испытывала похожие чувства. Слово «дорога» производило на нее такое же впечатление, как слово «деньги» на разбойника. Если ехать предстояло ей, то сборы превращались в праздник королевского сердца. Если в путь отправлялись другие, на лице молодой женщины можно было прочитать едва скрываемую зависть, а в глазах светилась затаенная печаль: «Не я, опять не я».
Была ли она бродягой по натуре? Харвей этого не знал. Если и была, то очень странным, потому что домместо, куда можно вернутьсяимел для королевы равносильное дороге значение. Иначе не стоит и скитаться. У нее было странное понимание:
Сальв всегда дома, и всегда в пути. бросила она, запихивая в чахлый, расшитый цветным бисером мешок тонкое козье одеяло. Ну, кажется, все взяла.
А вещи? серьезно спросил Харвей. Без своих вещей тяжело.
Да, Хельви кивнула. Особенно сначала. Книги, бумага письменные принадлежностьбез них, как без рук. Я все время чувствовала какое-то неудобство, словно путешествую не целиком. Ну ты понимаешь?
Он кивнул.
Раздражало страшно. Потом привыкла. Мои вещичужие. Мой плащдОрсини. Все как-то само собой отсеклось. Только я и мое оружие. Сбоку. Лучше не тяжелое. Как часть меня. Тогда все в порядке. Ощущаешь свою целость. Вот без оружия уже хуже. Полная беззащитность, как голому на базаре.
Харвей рассмеялся. «Очень точное определение. Ходить куда-нибудь без оружия, лучше вообще не ходить, даже если ты не собираешься пускать его в ход. Но когда машинально кладешь пальцы на гарду, а шпаги нетвот это шок младенца, потерявшего в толпе ладонь матери. В первую минуту даже трудно поверить: куда подевалась твоя третья рука?» Именно поэтому Деми испытывал теплое чувство при воспоминании о том, как в Плаймаре королева вернула ему клинок Сальвских герцогов. Нервозности и неуверенности сразу стало в половину меньше.
Ну, мы готовы. провозгласила Хельви, оглядывая две неравноценные горки вещей.
Одна из нихнастоящий горный пиксостояла из ее обычных туалетов. Втораядовольно жалкий на взгляд Деми набориз походных принадлежностей. Плащ, одеяло, две чистые рубашки, какие-то умывальные глупости. Все. Остальное на себе. Сейчас они выезжали с сопровождением, а значит в традиционном платье для путешествий, принятом при дворе. Просто Хельви считала, что рыться в багаже дорогой будет очень неудобно. Лорд был с ней согласен. И хотя он собирался куда основательнее: в его наборе присутствовали и нитки, и иголки, и перевязочные средства, и даже сухие гранатовые корки от желудка (в пути всегда съешь что-нибудь из ряда вон выходящее) Деми был вполне доволен умением жены покидать в мешок минимум «необходимых» вещей.
Лошадь тоже не верблюд. рассуждала королева. Там горы. Дорога и без нашей поклажи будет трудной.
У Лаодегранамаленького предгорного поселкаони расстались с вооруженным эскортом и двинулись вглубь Центральной Сальвской гряды. Наконец, Хельви ощутила себя свободной и переоделась как хотела. Довольно простой мужской костюм для верховой езды, правда с теплым плащом и тяжелыми сапогами для ходьбы по камням. Нескрываемая радость, светившаяся на ее лице, когда они покидали деревушку, позабавила Деми. Она жила, дышала полной грудью, смотрела во все глаза, и едва сдерживала легкое возбуждение.
Харвей вдруг подумал, как тяжело ей будет перейти на обычное женское: «Ой, мой крошка ударил пальчик и плачет!» «У малыша попка совсем красная, не знаю, что делать!» «Я видела новую выкройку оборки, такая прелесть!» «Курицу на соли запекают без уксуса».
Ты умеешь готовить? осведомился он.
Да. беспечно бросила Хельви. Не бойся, голодным у костра не останешься.
Я не об этом. А шить?
Шить? поразилась она. Нет, конечно. Зачем мне шить?
А петь? не унимался Харвей.
Да ты что? королева даже придержала лошадь. Извини, дорогой, только хором и только после третьей, желательно виски. Чтоб ребята уже не слышали. Мне медведь не просто на оба ужа наступил, но еще и попрыгал.
«Н-да, подумал герцог, колыбельной на ночь для младенца от нее ждать не стоит».
Меня этому никто никогда не учил. буркнула она. Я говорю по-фаррадски, беотийски, фомарионски и ноглунгски. Знаю все сальвские диалекты и горский лучше остальных
Ну причину последнего Деми мог понять. Дерлок, наверное, по-гранарски сначала говорил с трудом.
Я понимаю в фортификации и картографии, могу на память цитировать кодекс законов королевы Эйфы, отменившей кровную месть, и хорошо разбираюсь в генеалогии гранарских родов. запальчиво бросила молодая женщина. Я знаю, что и по каким ценам ввозят в портах Срединного и Северного морей, могу просчитать налоги в голове и сказать, что неурожай на свеклу в Альгусе повлечет падение поголовья свиней в окрестностях Даллина.
Харвей расхохотался. Он чувствовал, что королева не на шутку обижена.
Мне кажется, я имею право не петь, не шить и не
И не что? он перегородил ей дорогу лошадью. Такой надутой маленькой девочкой, которой отказали в сладком, Хельви нравилась ему все больше.
И не выслушивать твоих дурацких вопросов. она хлестнула Пенку по крупу. Отстань от меня. Смотри, как хорошо вокруг!
Лорд не намеревался ей мешать. Совместное путешествие только началось и открывавшиеся вокруг картины занимали Деми еще больше, чем королеву, потому что он видел их впервые.
В предгорьях Центральной Сальвской цепи было действительно пусто. Безлюдные просторы поражали своей дикой красотой. Лишь кое-где к склонам холмов лепились небольшие деревушки, да торчали невысокие колокольни, редкие каменные кресты, указывавшие дорогу, и одинокие часовни над телом какого-нибудь павшего в горах воин, замученных язычниками святых или чудотворными образами, бог весть как завезенными в эти места.
Здесь дышалось легко, и необъяснимое веселье охватывало при взгляде на панораму, открывавшуюся вниз с высоты птичьего полета. У Харвея никогда не кружилась голова. У Хельви тоже. Но она призналась ему, что страшно боится подземных туннелей. Особенно узких, где надо пробираться ползком или боком.
Мне все время кажется, что обратно я уже не вылезу, сказала королева, что толща камня вдруг сдвинется и затрет меня.
«Мне бы твои страхи. подумал лорд. Боялась бы чего-нибудь попроще».
А плавать ты умеешь?
Да, и не плохо. кивнула она. У нас в Южном Гранаре очень теплое море. Грот стоит в прекрасной гавани, но если честно Хельви помедлила, на большой глубине, когда дна уже не видно, и наплывают такие черные тени
Это подводные камни или поля водорослей. пояснил он.
Но мне-то откуда знать? отозвалась королева. Иногда кажется, что это морское чудовище. Змей или осьминог. И оно меня сейчас схватит за ногу.
«Боже, хмыкнул про себя лорд. у этой девчонки голова набита страхами, как у крестьянки из дикого лесного края, которая в жизни не выезжала даже на ярмарку?»
Значит ты боишься плавать? уточнил он.
Нет. покачала головой Хельви. Я очень люблю плавать, особенно далеко, когда оба скалистых края бухты остаются уже за спиной и, повернувшись, можно увидеть большую панораму берега.
А как же темнота под ногами? удивился герцог. Там же глубина должна быть дай Боже!
Хельви улыбнулась.
Будешь смеяться. Я плаваю с ножом. В зубах. Потому что одевать на себя пояс в моредико.
Он действительно хохотнул, но сразу подавил смех.
И с ножом не страшно?
Конечно, против змея или осьминога ножне помощь. отозвалась Хельви. У него же, наверное, голова больше кухонного котла. Но, она покусала нижнюю губу, это ведь выдуманные страхи. Поэтому для защиты от них достаточно не бояться. А нож предает уверенности.
«Выдуманные». кивнул Деми. Он-то хорошо понимал и другую сторону, о которой Хельви молчала. Такие страхи смешны только на берегу. Как с ночными кошмарами. Кто боится привидений днем? А вот в море, когда ты один, да еще выплыл из бухты, темное пятно под ногами кажется шкурой гигантского чудовища настолько реально, что сердце может остановиться. Особенно если проплывающая мимо рыба заденет тебя хвостом по ноге!
Харвей бросил на жену короткий взгляд. «То, что она не пожелала из-за страха отказывать себе в удовольствии видеть берег с водыэто он даже нем мог подобрать подходящего определения. Это сильно!» Герцог с раздражением потер лоб. «Почему я кричу по ночам? Или хужене могу проснуться, хотя знаю, что это сон? И позволяю подонкам в сотый раз размазать себя по стене. Какой нож мне взять с собой во сне?»
Чего ты больше всего хотел тогда? спросила Хельви, догадавшись, о чем он думает.
Чтоб у меня были развязаны руки. процедил сквозь зубы Деми, которому было неприятно ее понимание.
Значит надо представить, что они у тебя свободны.
«Да, невесело усмехнулся герцог. Но полная беспомощностьмой главный кошмар. Без нее все остальное не имеет значения».
Не думай сейчас об этом. спутница виновато улыбнулась. Ты, например, не боишься плавать даже ночью.
Герцог дернул поводья Кайлота и с удивлением уставился на нее.
Откуда ты знаешь?
Хельви довольно засмеялась.
Луч луны ломается в волне,
Расцветают ландыши на дне.
От того и бел ночной прибой,
Что они всплывают над волной.
Глаза герцога еще больше округлились. Он не помнил этих стихов, но мог поклясться, что они вышли из-под его пера. Когда-то невыразимо давно
Не напрягайтесь. покачала головой королева. Вы написали это, когда мы были детьми, и ваша семья гостила у нас в Гранаре.
Повисла неловкая пауза, и чтоб нарушить ее, королева хлыстом показала на небольшое скопление глинобитных домиков, как ласточкины гнезда, прилепившихся к склону горы.
Смотри, вон деревня Мак Дуф. Это последний населенный пункт на нашем пути. Дальше людей почти не будет.
Дорога круто брала в гору. Харвей с удивлением наблюдал, как кряжистые сосновые деревья, в предгорьях стоявшие стеной, теперь буквально карабкались по серым отвесным утесам, вылизанным ветром. Один раз они ночевали в лесу. На следующий день ближе к вечеру их лошади миновали перевал и оказались в сравнительно плоской горной долине. Небо из-за серых облаков, дымом стелившихся по самой земле, казалось очень низким. Клочья тумана скрывали зияющие трещины и разломы. От холодного разряженного воздуха чуть кружилась голова. Непривычно было видеть пышные белые тучи, проплывавшие наравне с дорогой. Последние три часа, поднимаясь по склону, всадники двигались, как в сплошном белом молоке, и лишь, оказавшись на вершине, смогли оглядеться.
Здесь все было другим: и цветы, и деревья. Желтые камнеломки торчали их трещин серых валунов. Сосны казались приземистыми, трава необыкновенно сочной. Погода менялась каждую минуту: то холодный ветер, то необыкновенно яркое, жаркое солнце в просветах рваных облаков.