Но вы здесь. Разве вы не должны были остаться в Ритине?
Волею высших сил связь с моим родом не исчезла и после смерти. И лишь за последней его дочерью я могу последовать куда угодно, лишь она может меня призвать, Эдмунд оборачивается ко мне, рассматривает пристально, задерживает взгляд на груди, и я понимаю, что видит он не мои девичьи прелести, но шрам. Сказать по чести, поначалу я принял было тебя за демоническую полукровку, так ярок был след, оставленный Белой смертью.
Я отступаю к кровати, опускаюсь бессильно на край постели.
Тот кошмар не был сном?
Фабиан сказал, что амулет изготовлен нечеловеком.
И пожирающий, беседовавший с папой тем давним вечером в библиотеке, мне не почудился, не одна я видела демона.
Но лишь я не хочу видеть того, что лежит едва ли не на поверхности, не хочу ничего знать о возможных папиных связях с пожирающим. Мне спокойнее в неведении, в собственном безмятежном мирке, добром, светлом, полном безоговорочного доверия папе, и я готова на многое, только бы не позволять правде разрушать его.
Так нельзя. Ренье ничего не боятся, и я не должна отворачиваться от действительности, какой бы она ни была. Я должна принять истину, должна понять, что происходит и почему так сложилось.
Однако спустя мгновение иллюзия рассеялась, и передо мной предстал чистокровный человек, та, кто привела меня сюда. Твой отец, Фреа Роза, старается защитить тебя так, как полагает верным, но при том ведет себя, словно глупец, впервые столкнувшийся с врожденным даром. Способность к управлению стихийной силой такова, что ее невозможно удержать, сковать навсегда. Большее, что может быть, в случае слабого дара он сам угаснет с течением времени. Но наш род никогда не был слабым, призрак качает головой и усмехается вдруг, глядя на мое лицо, побледневшее, растерянное, я отмечаю краем глаза свое отражение в зеркале. Тем паче, твоя мать была одарена. И ее мать тоже, как я уже слышал.
И что же? я с трудом слышу собственный голос, тихий, осипший будто. Я одарена?
Естественно, Эдмунд смотрит так, словно иного и быть не могло.
Я никогда
Дар не всегда пробуждается в раннем возрасте, а твой отец, не без помощи Белой смерти, я полагаю, они чуют даже спящий дар в человеке, сумел подгадать момент, не слишком ранний и не слишком поздний, подходящий для сокрытия.
Но зачем? Зачем?!
Это ведь глупо. Бессмысленно. Элан ведун, Катерина ведунья, оба получили соответствующее образование, они не скрывают ни дара, ни принадлежности к своим корпусам, и никто не осуждает их за это, не боится, не упрекает. Сейчас другое время! Нынче и высокородная леди может поступить в учебный корпус, даже принцесса крови может, нет нужды опасаться и таиться, как двадцать лет назад.
Почему я? Почему Катерине разрешили учиться, а мне нет? Почему именно меня скрывали, почему позволили пожирающему сделать со мною то, что он сделал? Почему папа поступил так со мною?!
Эдмунд бросает взгляд в сторону двери, хмурится.
Пожалуй, я знаю, что даст тебе ответы на некоторые твои вопросы, продолжает призрак тише. Тебе надо лишь следовать моим указаниям.
Хочу спросить, что за указания, однако Эдмунд растворяется, а спустя минуту дверь открывается, и в комнату входят Катерина, Лариса и Элан с подносом в руках.
Вот и завтрак, объявляет сестра нарочито радостно.
Улыбаюсь натянуто, осознавая, что мне сейчас и кусок в горло не полезет, что я желаю только одного.
Выяснить правду.
Глава 7
Дезире
Ради визита дорогого гостя я заранее заварила лучший чай, какой только нашла среди запасов и закромов, достала из буфета и вымыла до блеска чайный сервиз, лично подмела гостиную и наскоро смахнула там пыль. Отправить на уборку умертвие я не решиласьмало ли, как говорится? Вдруг постояльцы наши наткнуться ненароком на бедного мертвеца и что тогда? Хорошо, если это будет Фреаавось, дело ограничится визгом и успокоительными каплями, а если, не дайте боги, Катерина? Боюсь, со старшей Ренье станется закатить скандал с настоящими громом и молниями, а после действительно нажаловаться отцу.
Саффрон наотрез отказалась делиться пирожными, заявив, что и гости Мортона, и сам некромант вконец обнаглели со своими дурацкими требованиями и попытками лишить ее последних радостей в жизни, поэтому пришлось разложить по вазочкам конфеты и обычное печенье. Выходить к Строму Саффрон тоже не собиралась, на мою просьбу составить мне компанию в гостиной проворчала, что у ее народа с каменными никогда не было ничего общего и что добропорядочная девица из элле, если ей репутация дорога, не останется в одном помещении с самцом горгульи. Дескать, все они хамы, охальники и грубые мужланы, спящие и видящие, как бы лишить девушек-элле чести.
Ну да, а Саффрон у насобразец чистоты, непорочности и всех известных добродетелей.
По такому случаю я даже надела длинное светлое платье, более приличествующее леди моего положения и времени суток, и заколола волосы в строгий пучок. Правда, если Стром имеет полезную для агента привычку обращать внимание на мелочи, в том числе на внешний вид собеседника, то сразу смекнет, что дело-то и нечисто. Ладно у Блайски я была в вечернем наряде, как положено, но в остальных случаях горгул видел меня в штанах и блузке, одетой максимально просто и незатейливо.
Да и признаться, мысль, что придется врать Строму в лицо, почему-то вызывала неловкость и неприятие, как бывало, когда возникала необходимость лгать близким людям.
«Звезды» Фабиан и Мортон отогнали за дом, дабы отсутствие одной не так резко бросалось в глазавсе на ремонте, мол, и Фабиан вместе с ними за компанию. Девицы Ренье с кузеном вряд ли станут спускаться и развлекать гостя, так что к назначенному часу я осталась в гордом одиночестве, нервничающая, словно перед экзаменом.
Еще записка эта с извинениями. Понимание, что с утра пораньше горгул заходил в мою комнату, пока я спала. И, что совсем уж было лишним и совершенно неуместным, всякие размышления о крылатых извращенцах, подглядывающих за безмятежно спящими девами, и прочих непристойностях. Все из-за Саффрон! На кой вот она сказала, что горгулы якобы сексуально озабоченные? Они же не инкубы, в конце-то концов!
Стром оказался на диво пунктуален. Ровно в двенадцать дня раздался стук в дверь парадного входа, и я отправилась открывать.
И впрямь неловко.
Мы рассыпались во взаимных приветствиях, улыбаясь друг другу с чрезмерным старанием, отчего от этаких слегка перекошенных оскалов издалека веяло вымученной фальшью. Следуя инструкции, я проводила гостя в гостиную, сказала, что сейчас позову Мортона, вышла, поднялась на второй этаж, постояла там несколько минут и спустилась обратно. Вернулась в гостиную, сообщила, что Мортон в лаборатории, но вот-вот отвлечется от очередного крайне важного опыта и почтит своим вниманием того, кого же сам и пригласил, а пока, если Стром не возражает, я могу принести чай. Притащила с кухни заранее подготовленный поднос и горгул немедленно бросился ко мне, поднос забрал и поставил на кофейный столик. Я поблагодарила за помощьчую, губы уже сводит от этой слащавой неестественной улыбочки, и занялась разливом чая по чашкам. Мортон заверил, что обоняние у горгулий немногим лучше, чем у людей, все же они не оборотни в полном смысле этого определения, зато зрение хорошее и слух отменный, однако в человеческой ипостаси органы чувств притуплялись, не позволяя в точности понять, кто где находится в достаточно просторном старом особняке.
Предложив на выбор конфеты и печенье, я присела на край кресла, взяла свою чашку и сделала глоток душистого напитка в стремлении занять руки и скоротать время. Сколько Строму потребуется минут, чтобы сообразить, что некромант решил его обмануть? Пять, десять? Или мне все-таки удастся выторговать искомые полчаса?
И стоит ли уточнять, что извинения приняты?
Стром отпил немного чая, оглядел гостиную, чей унылый подзапущенный вид не могли скрыть даже мои попытки навести порядок и придать хотя бы каплю респектабельности.
Леди Грейн
Пожалуйста, зовите меня Дезире, перебила я, пытаясь потянуть время. Вы же не возражаете?
Нет, что вы. Я не возражаю. Совсем. Так как скоро спустится лорд Данмар?
Сказал, через пару минут. Ох уж эти опыты, верно?
Лорд Данмар сам пригласил меня и сам назначил время, в голосе собеседника послышался упрек в адрес недобросовестного некроманта. Не слишком-то это вежливо, приглашать гостей и не планировать свой день так, чтобы в указанное время иметь возможность уделить им свое внимание.
Только если речь не идет о Мортоне.
Леди Грейн то есть Дезире, Стром поставил чашку на столик, и я заподозрила, что операция, кажется, вот-вот с треском провалится.
Ваши извинения приняты, господин Гивенс, выпалила я.
А что? Тема хорошая, плодотворная и, главное, Стром сразу замер, посмотрел на меня пристально.
Лучше просто Ром если вы тоже не возражаете.
Ромэто хорошо выпить сейчас я точно не отказалась бы и плевать на ранний для крепких возлияний час.
Горгул же взгляд отвел и, похоже, вовсе смутился.
Пожалуй, теперь следует извиниться еще и за это, добавил он тише.
За что? растерялась я.
Надо было оставить записку в более нейтральном месте. На подоконнике, например.
Какая разница?
Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что я мог
Я и не подумала ничего этакого, опять вру.
Но теперь это ложь во спасение! Не признаваться же, что я подумала. А после слов Саффрон вообще такая чушь в голову полезла
Стыдоба сплошная, короче.
И понимаю, это не мое дело, но Ром вдруг глянул на меня исподлобья, пытливо как-то. Это же только ваша спальня.
Простите?
Эту комнату занимаете лишь вы, больше там никто не живет.
Да. И что тут особенного?
Немного странно жить под одной крышей со своим парнем, как говорит нынешняя молодежь, и при этом спать в разных комнатах.
Ханна, как представитель той самой молодежи, выросшей на благах, идеях и сленге Железного мира, непременно сказанула бы, что я прокололась.
Крупно прокололась.
Вы мне соврали, с непонятным удовлетворением констатировал Ром.
Да, не стала я отрицать очевидного.
Зачем?
Это имеет какое-то значение?
Не то чтобы имеет скорее неясно, зачем вы так сказали, Ром внезапно встал с дивана, заново осмотрелся, задержавшись на пыльной люстре под потолком. Давно он улетел?
Вот же демоны!
Кто? изобразила я дурочку.
Лорд Данмар. Неужели вы думали, я не замечу его отсутствия?
Заметит. Обязательно. Но по плану предполагалось сделать все, чтобы заметил как можно позже.
Я тоже отставила чашку, вскочила, а Ром, выйдя из узкого пространства между диваном и столиком, начал раздеваться.
Один не желает понимать, к каким последствиям могут привести его действия, другие ему в этом потворствуют судя по резкими, порывистым движениям, горгулу хотелось попросту сорвать с себя весь костюм, но то ли необходимость держать нечеловеческую силу под контролем, то ли бережливостьне напасешься ведь одежды, если всякий раз ее сдирать клочьями, вынуждали его последовательно расстегивать каждую пуговицу и избавляться от деталей облачения постепенно, не превращая их в груду лоскутов. В покое оставил лишь брюки. Не понимаю, вам настолько все безразлично или вы всецело с ним согласны?
Последними в сторону отброшены ботинки и носки. Да, мужских и уже не совсем свежих носков эта гостиная еще не видела.
Впрочем, как и настоящего горгула в истинной его ипостаси.
Нет, но подобрав юбку, я метнулась к Рому, и когда он повернулся боком ко мне, схватила его за руку в наполовину безумной, наполовину бездумной попытке остановить.
И все исчезло.
Пол, потолок, стены весь мир вокруг в мгновение ока растворился, словно его и не существовало никогда, уступив место серой пустоте. Отсутствие привычной опоры под ногами всколыхнуло панику, сбило дыхание и ускорило сердечный ритм, но я не успела ни испугаться как следует, ни в полной мере ощутить силу земного притяжения, если, конечно же, здесь вообще была гравитацияРом снова повернулся, на сей раз лицом ко мне, обнял свободной рукой, привлекая к себе. Я заметила в его глазах причудливую смесь удивления, недовольства, досады и беспокойства, почувствовала, как меня крепко прижали к твердому телу, не позволяя упасть куда бы то ни было. Взмах крыльев, прозвучавший в этом странном месте слишком уж громко, рывок вверх и серый мир исчез так же стремительно, в один удар сердца, как и нормальный мир до него. Не знаю, действительно ли там существовала сила тяготения, но в следующем месте она точно присутствовала в полном объеме. Мы провалились в неожиданно яркую, слепящую пустоту, будто с головой ухнувшись в прорубь. Короткое падение, удар обо что-то жесткое, выбившее у меня весь воздух из легких. Я полупридушенно охнула и застыла на этой неровной, не отличающейся мягкостью поверхности, боясь шевельнуться лишний раз и открыть глаза.
Тишина.
Только прерывистое дыхание касалось волос да чужое сердце стучало набатом под моей ладонью, прижатой к холодной поверхности.
Наконец то, на чем я лежала, дрогнуло и поерзало.
Духов ради, Дезире больше так не делай хрипло выдало мое нечаянное ложе.
Я все-таки открыла глаза и увидела стену. Щербатую каменную стену, где-то покрытую пятнами, где-то потрескавшуюся. Я подняла голову и запоздало сообразила, что лежала я на Роме, а стена перед моим носом являлась частью развалин замка, куда мы, судя по всему, и переместились.
Я не подумала, что ты вы можете перемещаться с с пассажирами, пробормотала я.
И посему в приступе наивности решила, будто смогу задержать горгула в гостиной.
Можем, Ром осторожно, не отпуская меня и не позволяя скатиться с него, сел. Но если вот так вот без предупреждения, то слишком рискованно пассажир может пострадать или вовсе потеряться между гранями.
Правда, я не пассажир. Скорее, заяц-безбилетник. И если бы вдруг потерялась в сером ничто, то некого было бы винить, кроме себя.
Прости, к подчеркнуто вежливому выканью ситуация как-то не располагала и потому поправлять саму себя я не стала. Я действительно не знала
Что уж теперь, Ром провел кончиками пальцев по моим волосам, выбившимся из пучка прядкам, воздуху в сантиметре от моей щеки. Все хорошо?
Да вроде бы, я почему-то улыбнулась. Зачем спрашивать, если ты и так проводишь диагностику?
На всякий случай. Я постарался смягчить падение при выходе из междумирья, но ты все же человек и так хрупка
Боги, еще немного, и я почувствую себя извращенкой. Сижу на коленях у существа, находящегося даже не в человеческой ипостаси, среди заброшенных руин, и глупо млею от его пристального, чуть встревоженного взгляда, словно мне пятнадцать лет, и я наконец-то осталась наедине со столь же юным кавалером, трепетно обожаемым со всем отчаянным, безоговорочным пылом первой любви.
Смутившись вдругв который уже раз? я отвела глаза, поспешно слезла с горгула. Путаясь в длинной юбке, встала, убеждаясь, что и впрямь пока вполне цела и относительно невредима. Ром плавно, бесшумно поднялся следом, потянулся, несколько раз сложил и расправил крылья. Затем огляделся, а пуще того, прислушался. Я, на всякий случай, тоже.
Ничего подозрительного я ожидаемо не услышала, смотреть особо не на чтосумрачно, вокруг стена в выбоинах, замыкающаяся в кольцо башни, узкие оконные проемы, давно лишенные стекол, высоко вверху через пролом в крыше виднелся кусочек голубого неба. На каменном же полу мусор и прочая труха, не сохранилось ни предметов обстановки, ни даже лестницы и перекрытий между этажами.
Ром нахмурился, оглянулся на меня.
Что? насторожилась я.
План Мортона был прост. По крайней мере, та часть его, что касалась отвлекающего маневра.
К полудню Мортон отправляется прямиком на развалины и ждет в каком-нибудь укромном месте поблизости сигнала от Фабиана. Фабиан, в свою очередь, дежурит возле особняка и, как только появляется горгул и я приглашаю его в дом, приятель тут же связывается с некромантом и сообщает, что горизонт чист. Даже если бы мне не удалось занять гостя дольше, чем на десять минут, Мортон все равно успевал пробраться на сами развалины и ознакомиться с местной версией источника. И, разумеется, от меня требовалось не только отвлечь агента Департамента, но и предупредить Мортона, что горгул нас покинул.