И, кажется, пол под ногами качается.
Пару минут гости подождут, неожиданно Уэлси прижимает меня к простенку между окнами. Я хочу тебе кое-что сказать, Фреа.
Что бы это ни было, но оно не может подождать до завтра? когда я буду мыслить более связно.
Нет, не может. Я решил И мой отец одобрил Фреа, я собираюсь просить у лорда Ренье твоей руки.
И пусть себе просит
Только завтра Что?!
Ты хочешь жениться на мне?
Никогда, ни за что! Да лучше я брошусь в воды Рай, чем выйду замуж за этого этого!
Что тут такого? в голубых глазах искреннее удивление. Мы знаем друг друга с детства, наши замки расположены по соседству.
Но я мы подходящих возражений, которые Уэлси принял бы, как назло, не вспоминается. Прости, но я я тебя не люблю.
Полюбишь. Со временем.
Его? Худого, белобрысого, с надменным лицом и снисходительным рыбьим взглядом свысока вопреки довольно скромному происхождению?
Папа не даст своего согласия.
Лорд Ренье выполнит любой твой каприз, Фреа, тебе достаточно лишь попросить, голос Уэлси становится вкрадчивым, бледное лицо приближается ко мне. Пытаюсь отстраниться и ударяюсь затылком о стену. Поэтому просто скажи папочке, что ты от меня без ума
Только безумной и надо быть, чтобы выйти за него замуж О боги!
Губы Уэлси впиваются в мои, слюнявят с упоением жадным, мерзким, а язык Какая гадость! И это поцелуй, от которого, говорят, особо трепетные, чувствительные юные леди падают в обморок? Где описываемое любовными романами наслаждение? И в обморок не упадешьнеизвестно, что может сделать Уэлси с моим бесчувственным телом, и вместо удовольствия подкатывающая к горлу тошнота.
Хватаю Уэлси за узкие плечи, собираюсь с силами и отталкиваю его. Уэлси отодвигается неохотно, и я с размаху влепляю ему пощечину. Выходит звонко, громко, по всей пустой галерее эхо прокатывается.
Если ты еще раз заговоришь о предложении или снова полезешь ко мне со своим языком, я все расскажу папе, а папа этого так просто не оставит.
Значит, отказываешь?
И как ты догадался?
Пожалеешь.
Никогда!
Юбки в охапку и подальше от этого слизняка. Я вихрем мчусь до конца галереи, взлетаю по скрытой в нише винтовой лестнице на второй этаж и бросаюсь к ближайшему окну. Снизу доносятся крики и топот. Неужели Уэлси всерьез рассчитывает поймать меня? Никто не знает Нуалон лучше меня, из всех наших домов замок этот мой самый любимый, самый родной, изученный вдоль и поперек, словно зачитанная до дыр книга. Распахиваю одну створку, забираюсь на подоконник и вылезаю на карниз снаружи. Створку закрываю, аккуратно спускаюсь с карниза на узкую полоску выступа в полуметре под окном, держась в стороне от падающего из проема света. Неудобно, ногу можно поставить только боком, и то каблуки туфелек норовят соскользнуть, пышная юбка сильно мешается, стесняя движения. Ничего. Зато Уэлси и в голову не придет искать меня за окном. Всего-то и надо, что подождать несколько минут, пока он не уйдет. Когда в детстве мы с Катериной играли в Нуалоне в прятки, это место было самым надежным укрытием. Сестре никогда не удавалось меня здесь найти, а сама Катерина боялась выбираться на стену.
Фреа! Фреа!
Оконная створка прикрыта неплотно. Уэлси пробегает в одну сторону, замираетгалерея освещена хорошо, вся как на ладони и меня там нет. Значит, я или спряталась, или очень быстро бегаю и успела скрыться в другом ее конце. Бегун из Уэлси тоже неважный и, хотя он время от времени ездит с отцом на столь обожаемую старшим лордом Пирсоном охоту, развлечение это ему мало по нраву. Столичные мужские клубы с выпивкой, азартными играми и кутежами доставляют Уэлси много больше удовольствия.
Фреа! Демоны побери! шумный вздох, и Уэлси уходит.
Стою, вжавшись спиной в стену. Свет из окон первого этажа выхватывает реку внизу.
Минута. Другая. Можно возвращаться и пусть это ничтожество только попробует еще со мной заговорить!
Я отлепляю одну руку от стены, медленно, осторожно поворачиваюсь к окну
Негромкий хруст, левая нога внезапно проваливается в пустоту, резко, неумолимо увлекая за собой все тело. Пальцы правой руки скользят беспомощно по неровной поверхности, но ухватиться не за что
С визгом я срываюсь в стремительные воды Рай. Короткое падение выбивает воздух из легких, сердце колотится отчаянно у горла. Ожидание удара и неизбежной боли оплетает паутиной липкой, душащей, и, кажется, вся моя недолгая еще жизнь должна пронестись у меня перед глазами, однако я не успеваю ничего вспомнить, ни о чем подумать.
Ощущение рук на моем теле, странных, шершавых. И река, и замок вдруг в мгновение ока оказываются где-то далеко-далеко вниз, а вокруг расстилается бескрайнее пространство лунного света и воздуха, словно я лечу
Я лечу?
Лечу! Действительно лечу и даже слышу взмахи крыльев но едва ли у меня успели вырасти крылья.
Пожалуйста, только не кричи.
Надо кричать? Поворачиваю голову, смотрю на того, кто держит меня на руках. В бледном сиянии полумесяца существо выглядит черным, будто выточенным из цельного куска мрамора. Короткая грива, встрепанная и жесткая на вид, развевается на ветру, непроницаемо темные глаза изучают нежданную ношу обреченно, с толикой смиренной печали. Приплюснутый нос, мощная, чуть выдающаяся вперед челюсть хищного зверя. За широкими плечами мерно взмахивают огромные кожистые крылья летучей мыши.
Смотрим друг на друга, ждем. Существомоих криков, вероятно. Я же просто любуюсь.
Кричать будешь? спрашивает существо наконец.
Отрицательно качаю головой. Бросаю взгляд вниз. С высоты птичьего полета Рай кажется весенним ручейком в обрамлении темной зелени парка по обоим берегам, Нуалон же и вовсе походит на мой старый кукольный домик, маленький, хрупкий.
Страшно?
Ни капли. И я опять качаю головой в подтверждение.
Значит, обойдемся без воплей? слышу недоверчивое удивление в голосе.
Киваю.
Тогда держись.
Я едва успеваю обхватить существо за шею.
Стремительный полет вниз, свист ветра в ушах. Прижимаюсь к твердой груди, но глаза не закрываю. Хочу все видеть, все прочувствовать! Река приближается неумолимо, замок мелькает на границе поля зрения белым призрачным видением. Еще чуть-чутьи мы нырнем
Но нет, у самой воды существо будто отталкивается от речной глади, лишь чуть-чуть коснувшись темного зеркала, и вновь взмывает ввысь, поднимается над крышей и башенками Нуалона. Замедляет постепенно ход, облетая замок кругом, и наконец опускается на один из гребней крыши в центральной части. Осторожно ставит меня на ноги.
Я знаю, кто ты, меня переполняют детский восторг, пьянящая жажда скорости и безумное желание повторить все. Ты горгулья!
Горгул, вообще-то.
Это очевидно. Еще он высокий, одетый в обычные черные штаны, выглядевшие несколько странно, непривычно на существе из сказок и легенд.
Я о вас читала! Вы охраняете древние замки, некогда принадлежавшие детям мира Воздуха. По старым преданиям, когда они покинули наш мир, они оставили горгулий сторожить тайные сокровища, что откроются лишь избранным, я никогда не видела ожившую горгулью, только каменные изваяния в столице. И вдруг настоящая горгулья!
Только Нуалон не украшали каменные статуи и построили замок всего четыре века назад.
А я в отпуске, горгул пожимает беспечно плечами. Отдыхаю.
О-о, откликаюсь растерянно.
Ловлю клыкастую усмешку.
Фреа, решаю представиться. Леди нельзя знакомиться самой вот так запросто, но это же горгулья. Не думаю, что ему есть дело до светского этикета. Леди Фреа Роза Ренье.
Ром. И позвольте спросить, леди Фреа, что вы делали на том карнизе, с которого столь неэлегантно рухнули?
Я? Пряталась.
От кого?
От предложения руки.
Даже вспоминать неприятно. Особенно мерзкие ощущения от поцелуя.
Без сердца?
Леди редко кто предлагает еще и сердце, боги, о самом главном и позабыла! Ром, благодарю за спасение.
Пустяки, отмахивается горгул небрежно. Тебя подбросить?
Куда?
Вниз, вверх, в твою комнатукуда скажешь.
Мне еще рано в комнату, смеюсь я. Праздник в самом разгаре и папа обещал фейерверк в мою честь и
Внезапно улыбка горгула исчезает, выступающее из прядок гривы круглое мохнатое ухо дергается раздраженно.
Ром? что-то увидел? Услышал?
Горгул резко наклоняется вперед, расправляет крылья.
Ром? Только не оставляй меня здесь одну! спуститься-то отсюда я смогу, но в бальном платье будет весьма неудобно, а без платьякрайне неловко.
Я подсажу тебя в окно галереи, и оттуда ты сможешь
Что происходит? Это и мой дом, я хочу знать, в чем дело, требую правды я.
Ром обхватывает меня за талию, прижимает к себе и прыгает с крыши.
Безо всякого предупреждения! Писк, жалкий, испуганный, вырывается сам собой, руки цепляются судорожно за шею спутника. Горгул облетает первый этаж, скользя неслышно под высокими стрельчатыми окнами, откуда льются свет, музыка и голоса, и устремляется к дальним, обычным прямоугольным окнам. Приближается к одному, замирает.
Библиотека, маленькая, уютная, пахнущая сандалом и полная историй чудесных, скрытых под обложками великого множества книг на полках стеллажей, поднимающихся до сводчатого потолка. В глубине теплится неяркое ровное сияние светового кристалла на подставкепапа предпочитает окружать себя и нас всеми удобствами, которые только может предложить наш мир. Возле столика с кристаллом сам отец, высокий, с зачесанными назад светлыми с проседью волосами.
Все готово?
Да, шелестит странный шипящий голос и из тени у дальней стены выступает существо.
С длинными белыми волосами и черными глазами, кажущимися пустыми провалами на лице бледном, с резкими чертами. Черный плащ с воротничком-стойкой окутывает высокуювыше папы, фигуру.
Кто это? Смерть, какой ее изображают в детских книгах?
Я заберу ее в семь. Надеюсь, существо делает паузу, бросает неожиданно ироничный взгляд на моего отца, обойдется без последствий бурного праздника?
Она знает и будет готова, отвечает папа холодно.
Хорошо. Не хотелось бы возиться с девушкой с похмелья.
О ком они говорят? Откуда папа знает существо это, и кто оно такое? Не читала о подобных ему
Ужас пронзает сердце ледяными клыками.
Речь о обо мне?! Но папа любит меня нас обеих Он никогда бы не отдал
Папа смотрит на удлиненный белый кристалл в лапках подставки.
Второе?
Существо усмехается хрипло, достает из кармана плаща черную коробочку, протягивает. Папа оборачивается, забирает почти не глядя.
Уверен? Вещь тонкая и непредсказуемая, стопроцентной гарантии здесь никто не даст
Я не сомневаюсь в твоем мастерстве, перебивает папа. И я не желаю повторения
Ром отстраняется вдруг от окна, разворачивается, взлетает к крыше. Сквозь клыки пробивается злое рычание.
Кто это? спрашиваю и сама едва слышу собственный голос.
Один из Белых теней.
Кто?
Демон. Вы называете их пожирающие жизнь.
Те, кто питаются силой ведунов. Демон из мира Огня.
И папа его знает.
Горгул проносится над крышей Нуалона, опускается к окну галереи на первом этаже, но с другой стороны.
Он меня почуял, добавляет Ром, толкая свободной рукой чуть приоткрытую створку. Поэтому лучше тебе вернуться на праздник, а мне исчезнуть.
Я я не понимаю, о чем они говорили
И о ком? И почему папа так спокойно беседовал с пожирающим жизнь?!
Я тоже. Но вряд ли из этого разговора последует что-то хорошее, ибо от Белых теней ничего хорошего ждать не приходится, горгул ссаживает меня на подоконник, улыбается криво на прощание. Быть может, еще увидимся, Фреа.
До свидания, Ром. И благодарю еще раз.
Горгул взлетает и мгновенно растворяется в сумерках.
Фреа? Где ты пропадаешь?
Оборачиваюсь к встревоженной Катерине.
Опять смотрела на звезды и мечтала? делает сестра справедливое при иных обстоятельствах предположение, приближается, берет за руку, помогая слезть с подоконника. Ну вот, погляди, на кого ты похожа: платье помялось, с прической будто ветер поиграл.
Так и есть.
Я порывисто обнимаю Катерину. Не буду думать о демоне сейчас. И о том, что может связывать его с папой, тоже. Сегодня мой день. Не хочу омрачать его страшными предположениями.
Тери, Уэлси пытался сделать мне предложение
Лицо, бледное, словно сама смерть, обрамленное белыми волосами, выплывает из тьмы вокруг, поводит в воздухе белыми же, оканчивающимися черными когтями руками и бескровные губы растягиваются в удовлетворенной усмешке.
Да, друг мой, уже скоро. Даже странно, что он до сих пор спит. Сколько ей исполнилось?
Восемнадцать.
Слышу папин голос, но самого отца не вижу.
Что это?
Сон? Явь?
Кошмар наяву?
Отчаянно хочу проснуться, но не могу. Не чувствую ни рук, ни ног, тело будто онемело, оно не подчиняется, пока разум мой бьется в панике, запертый в клетке оболочки неподвижной, беспомощной.
Хороший возраст. Не передумал? Двери нашей школы всегда открыты
Не передумал. Приступай.
И тело пронзает острая, режущая боль
Утром я просыпаюсь в кровати в своей спальне и долго пытаюсь понять, что за кошмар мне приснился. В окно заглядывает солнце, обещая пригожий день, из парка долетает пение птиц. Переворачиваюсь на другой бок и замечаю розовую коробочку на столике возле кровати. Еще один подарок? Внутри на тонкой золотой цепочке покоится каплевидный изумрудный кулон под цвет моих глаз и лежит карточка, заполненная папиным почерком.
«Моей красавице. Обещай никогда не снимать его».
Обещаю.
Спустившись к завтраку, я узнаю, что рано утром сестра, не попрощавшись ни с кем, кроме отца, покинула Нуалон. Папа сказал, у Катерины пробудился дар, и ее отправили учиться в ведунский корпус.
Глава 2
Восемь лет спустя
Дезире
Воздушный пассажирский корабль рейса Лира-Лидия-Брийск неспешно заходил на посадку. Как обычно, пассажиров вежливо попросили не подходить к бортам, а лучше вообще покинуть палубу, дабы не мешать экипажу. Я, правда, в каюту возвращаться все равно не сталаза несколько часов полета тесный закуток с сомнительными удобствами надоел по самое «не могу», да и хочется уже поскорее сойти на твердую, надежную землю. К тому же остановка не конечная, дальше корабль идет в столицу княжества, в Герре же выходят только я и еще около дюжины человек, нетерпеливо мнущихся возле вынесенного на палубу багажа.
Невысокий молодой человек в черном, явно дорогом костюме, с головой выдававшим в хозяине представителя высшей аристократии, торопливо прошел к фальшборту, задумчиво посмотрел на крыши расстилающегося внизу города и площадку станции, потом через плечо оглядел ожидающих окончания посадки, заметил меня и чуть поклонился, приветствуя. Я вежливо улыбнулась в ответ. С чего это вдруг столько внимания моей скромной персоне? Одета я обычно: черные штаны и черная же кофта поверх блузки, на ногах сандальки, потому как лето, каштановые волосы выбиваются из-под черной шляпки. Уж точно не леди. Молодой человек как-то воровато прошмыгнул обратно к каютам. И что за перстенек у него на левой руке? Темный, с приметным изображением стилизованного солнца. У Фабиана точно такой же, хоть он его никогда при мне не надевал. Солнцеэмблема ведунского корпуса Вальсии, перстни с этим символом выдавались по окончанию обучения всем адептам корпуса. Выходит, опознал во мне почти коллегу? И что вальсийскому ведуну потребовалось в маленьком и не особо значительном Брийском княжестве? Тут и одного выпускника славного корпуса Вальсии за глаза хватает.
Впрочем, мне-то какая разница?
Наконец под отрывистые, резкие звуки сигнальных гудков корабль тяжело, неповоротливо сел, опутался сетью фиксирующих канатов, к борту подкатили деревянный трап, и я в числе первых сошла на землю.
Ну здравствуй, работа, милая работа. Всегда приятно возвращаться к своим трудовым обязанностям после двух недель отпуска вот бы вообще их не видеть!
Я пересекла пыльную посадочную площадку, нырнула под козырек павильона для пассажиров, где собрались немногочисленные встречающие и отбывающие. Иногда я ненавижу свой маленький рост. Люди толпятся вокруг, а мне ничего не видно! А Фабиан, между прочим, клятвенно обещал меня встретить.
Я остановилась и подпрыгнула. Потом еще раз. Ихоть кто-то у нас пунктуальный и слово держит! таки заметила поднятую над головами людей табличку с выведенным крупными буквами именем «Диз». Решительно протолкалась вперед.