Сообразив о чём подумал, я внутренне содрогнулся. Нет, до такой степени мазохизма мне ещё далеко, и до зимы я, пожалуй, точно не дотерплю, скорее, сорвусь с катушек и устрою немчуре знатный карачун.
Ещё когда снимал комбинезон, нащупал какой-то твёрдый округлый предмет в его боковом набедренном кармане. Вот те раз! Ещё один подарочек. Алюминиевая фляжка, армейская. Покоцанная, но вполне пригодная для эксплуатации. Как же её никто спёр? Ведь наверняка видели соседи, что у танкиста имеется столь ценная вещь.
Скорее всего, просто не успели. Или думали, что ещё жив? А это как-никак воровство. Шлем сдёрнули, а до фляги не добрались: для этого ведь нужно было перевернуть труп и отстегнуть клапан кармана.
В импровизированную котомку мародёра комбез уже не влезал, а выбрасывать из забитого под завязку узла что-либо было невероятно жалко. Пришлось обмотать и завязать штанины и рукава вокруг пояса, чтобы не соскочил.
Ну вот, теперь ты дед у меня не только начинающий предатель, но и матёрый мародёр. Раз назвался груздём
Рядовой Трофимлюк уже оклемался и, слегка прихрамывая, помог мне отнести труп танкиста на телегу, которая уже в пятый раз успела обернуться за новыми мертвецами.
Недополицаи неторопливым шагом двинулись к нам, оставили свой угловой пост. Ни один из немецких конвоиров так и не сдвинулся со своих постов. Интересно, они настолько доверяют шайке Вайды? Или думают, что пересечение границы с СССР снижает вероятность риска побега заключённых? Думаю, скорее на жаре разморило. И выходить из густой прохладной тени пакгаузов попросту лень.
Эх, поучить бы фрицев с недополицаями бдительности. Да, жаль, нельзя
Гляжу знатно прибарахлился, Теличко,тройка недополицаев, поигрывая дубинками, встала на дороге перед телегой, а их предводитель хмуро уставился на меня.
Так, а чего ж добру-то пропадать, господин Вайда? Сейчас пойду и сменяю вещички на еду у поляков. До Рейха ведь ещё не скоро доедем? Но вы не сомневайтесь, господин Вайда. Я правила знаю: большую часть из уважения к вашей ответственной службе, для поддержания, так сказать, боеспособностипроизнося свою речь, я явственно услышал противный шорох языка, облизывающего задницу недополицаевской сволочи.
Демонстративно развязал узелок с отобранными вещами и ботинками, развернув края, чтобы было хорошо видно содержимое,а то выбирайте, что душеньке угодно.
Вайда хмыкнул, поворошил тряпьё дубиной. С его губ не сходила брезгливая гримаса.
Ещё с мертвяков я шмотьё не носилладно, догоняйте, доходяги! А ты, Теличко, как наменяешь шамовки, притащи на ворота,и Вайда со своей сворой, прибавив шагу, поспешили в Отстойник.
Ну и с-сука же ты, хохол,послышался рядом осипший голос одного из пленных. Усатый солдат, что был во второй паре носильщиков, буравил меня воспалёнными глазами. Он хотел сказать ещё что-то, но зашёлся в приступе нехорошего кашля.
Не суди, да не судим будешь,решил я отделаться общей фразой и стал нагонять еле плетущуюся телегу. Но успел услышать вдогонку: «Гха! Ходиоглядывайся, с-сука»
Буду, товарищи, обязательно буду оглядываться! Даже побуду для вас хохлом, да хоть моджахедом! Мне сдохнуть из-за глупой гордости и бравады сейчас ну никак нельзя. А вы поносите последними словами, ненавидьте меня ото всей своей советской души. На здоровье! Я выдержу, с меня не убудет
Пшепрашам пана?решил я попытать счастья с возницей, надеясь на пяток-другой польских слов в моём туристическом арсенале.
Цо?повернувшееся ко мне красное лицо крестьянина, изборождённое глубокими морщинами, выражало одновременно страх и любопытство.
Пан муви по российску?
То такмалы,кивнул дед
Я водрузил на лавку рядом с возницей свой узел с вещами и похлопал по нему.
Хорошие крепкие ботинки, отец! Сносу не будет. Штаны, гимнастёрки. Вот ещё,я снял с пояса танковый комбинезон,тканькрепче не найдёшь, очень прочная материя. Менять на еду хочу. Картошка, хлеб, сыр, сало, лук, репа, брюква.
Крестьянин прищурился, лишь на несколько секунд его глаза скользнули по содержимому узла. Я знал, что брать. Большая часть обмундирования на покойниках давно превратилась в тряпьё, а хороших пар обуви не набралось и полудюжины. Но война есть война. Третий год Польша под немцем. Хорошая крепкая обувьэто настоящая валюта.
Панвесчьи мьёртвых как совесчь естем?
О, как! Этот водитель кобылы решил меня усовестить?
Не тебе отец о совести говорить! Сам сегодня весь день невинно умерших в муках возишь. Небось в канаву у дороги сваливаешь? На прокорм бродячим псам?!слегка надавил я голосом.
То так,тяжело вздохнул дед, втянув голову в плечи.
Я скрипнул зубами. Пожилого поляка понять можно: подневольный, мобилизовали под страхом расстрелапоследнюю лошадёнку под это дело запряжёшь. Вон она у него рёбрами сверкает. Да и на площади рядом с Отстойником трудно было не заметить старый помост с виселицами.
Послушай, отец,пришла мне в голову идея,возьми вещи так, под слово. Попроси своих земляков дать еды кто сколько может. Пусть женщины принесут, я договорюсь с полицаями! Ну а если нетпусть возьмут их в уплату вашему ксёндзу, пусть, как стемнеет, организует похороны наших по-христиански, по-божески. Сделаешь?
Старик уставился на меня, вскинув густые спутанные брови.
Не естес комисажем?
В жопу комиссаров, дед! Ребят по-человечески похоронить надо. И место крепко запомнить. После войны родственникам показать.
После войны?!поляк даже рот раскрыл, то ли не понимая, что я ему толкую, то ли, видимо, решив, что пленный русский спятил от голода и лишений.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут! Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими,тихо, но так, чтобы дед слышал каждое слово, произнёс я и перекрестился.
Телега всталадед резко потянул вожжи. Поляк размашисто перекрестился, непривычно, всей ладонью. Он развернулся, привстав, подтянул к себе узел и кивнул со значением, коснувшись козырька кепки сухими пальцами: «В жопу комиссаров, жолнеж! Зробье вшистко!»
Затем дёрнул поводья, плюхаясь на лавку:
Но! Холера яснаи перегруженная телега поехала вдоль перрона.
* * *
В Отстойнике, на первый взгляд, всё оставалось по-прежнему. Солнце стояло ещё высоко и до наступления вечерней прохлады оставалось добрых три-четыре часа. Со стороны железнодорожных путей слышались многочисленные беспорядочные удары: чаще глухие, изредка с металлическим звоном. Видимо, шла та самая замена колёсных пар.
Приблизившись к воротам, я натолкнулся на взгляд конвоира, который чуть не застрелил парня, обозвавшего меня фашистским прихвостнем.
О! Руссишь кляун! Айнен гутен джоб гемахт?
Гут, гут, херр дойчер шеф. Гут гемахт,пришлось, натянуто улыбаясь, согласиться с тем, что работа была просто отличная.
Оха-ха!театрально рассмеялся конвойный и отвернулся к своим сослуживцам.
Только приблизившись, я заметил несколько небрежно сваленных у воротных столбов трупов со следами огнестрельных ранений на гимнастёрках. Среди тел, обезличенных смертью, узнаваемо белели грязные кальсоны.
Грудь немедленно сжало тисками от досады на идиота, но я старался идти по прямой, заметив, что ворота Отстойника широко распахнуты, а пленные, несмотря на довольно небольшую площадь загона скопились почему-то на противоположной от входа стороне.
Народ расположился на голой земле, в основном привалившись друг к другу спинами. Разговоров было почти не слышно, пленные позволяли себе лишь настороженные робкие поглядывания в сторону немцев.
Разыскав среди них Ивана, я присел рядом прямо на успевшую схватиться сухой коркой грязь.
Чего расскажешь, Вань?
Шёл бы тыПетросвоей дорогой.
Обязательно пойду, Вань. В своё время. А пока сил надо набраться,я понизил голос,не всё следует принимать так, как оно кажется на первый взгляд, товарищ красноармеец.
Иван вскинул на меня непонимающий взгляд.
Ты, Вань, всё правильно делаешь. Продолжай и дальше посылать меня, матери, если хочешь,продолжил я вполголоса,особенно ежели при остальных. Только сам пока выводов делать не спеши. Ты ж не дурак? Приедем в лагерь, дай бог, там я тебе кое-что объясню. Лады?
Иван, продолжая смотреть на меня, молча и едва заметно кивнул.
Договорились? Ну вот и ладушки. Чего тут случилось-то, пока мы трупы таскали?
А ты будто не знаешь, фрицевский прихвостень?!громко ответил Иван, не забыв мне хитро подмигнуть. Актёр из моего сослуживца был так себе. Но много ли надо неискушённым зрителям?Ты, падла продажная, пока прохлаждался, немцы над нами поизгаляться решили. Притащили из паровозной колонки два ведра с водой и кружкой, поставили перед воротами. А сами те ворота открыли и стали в сторонке. Мол, водички кто попить не желает? Солнце ж печётлужи все повысохли. Ну, пара молодых не выдержала и к выходу потянулись. А немчура скалится и кивает, мол, гут, гут вассер. И ржут, с-суки! Тьфу!Иван катнул желваками,а до вёдер тех всего шагов десять от входа, значит. Только парни мимо створок прошли, тут их@б твою матького в затылок, кого в спину. Короче, обоих и застрелили. Федька Мышкин, ну тот, что на тебяначал кричать на конвойных, мол, нелюди, сволочи и прочееда ещё комьями земли в них кидался. А те уворачиваются да лыбятся: «Гут, гут зольдат!»орут. И эдак ручкой его подзывают и на ведро с водой указывают. А Федька не видит перед собой ничего, словно с цепи сорвался да как кинется на ихнего ефрейтора, что сигареты тебе отдал. Ну тот его штыком в живот
И что, Иван, начальство на выстрелы не прибежало?
Уха ты почём знаешь? Ну даявился охвицерик. Да только видно было, что конвойные ему всё по-своему обсказали. К бабке не ходи! Пленные же за территорию ограды вышли. А значитпобег!
Умный ты, Вань. Соображаешь
Иди нахрен, Петрушка! К своим немецким господам. Подпевала фашистский.
Какой ты уж больно сообразительный, Вань. Случайно, не партийный?
Ивану хватило ума не отвечать на подначку. Он молча и демонстративно пересел к противоположной части проволочной изгороди.
А мне отдыхать было рано. Что ж, думал использовать свою находку для более важных дел. Но жизнь ломает любые планы.
Дело в том, что при обыске мертвецов, кроме обычных вещей мне здорово подфартило: попалось золотое обручальное кольцо и цепочка, выпавшие из кисета, обнаруженного в нагрудном кармане гимнастёрки. Как, каким образом довольно молодому артиллеристу удалось, находясь в плену, сберечь столь ценную вещь?! Неясно. Подобные вещи в довоенном СССР, насколько мне помниться, были большой редкостью. Особенно в городах, где и браки-то частенько не регистрировали. Не говоря уж о венчании. Видимо, сельский парнишка был. Да не из обычной семьи Земля ему пухом. Я кольцо даже на зуб незаметно попробовал, думал медь золочёная. Ан нет! И пробавсё чин чином. И вещи новыеметал цепочки и кольца не успел даже потускнеть.
Оставалось сообразить, как подвигнуть конвоиров осуществить выгодный для меня товарообмен. Развлечение с расстрелом ведь они придумали не просто так. Падлы конченные. Вертухаи вермахтовские. Ублюдки арийские.
Это понятно. Но и они, как ни крути,люди. Со всеми своими достоинствами и недостатками. И им охранять толпу пленных на солнцепёке наверняка обрыдло до чёртиков. Вон как их ефрейтор на мою клоунаду среагировал. На пустом месте упаковку сигарет заработал.
Надо быть честным, не совсем на «пустом». Рисковал я тогда прилично. Но вот было же что-то такое в глазах того немца? Сумасшедшее. Будто бы он тоже о чём-то таком догадывается. О бесконечной игре Жизни и Смерти на войне? Ублюдок конченныйа что? Можно ведь и на этом сыграть. Мда-аа оно мне надо?
Надо, Гавр, надо! Вечером, даст бог, поляки с харчем придут. Как договариваться через колючку, если эти, в фельдграу, палят ради развлекухи? Долю Вайде я уже пообещал. Но ведь и представителей «высшей расы» надо принимать в расчёт. Значит, надо договариваться уже сейчас. Золота жалко. А, и хрен с ним! Легко пришло, легко и уйдёт. Вот что сделать, чтобы в меня не выстрелили, едва я шагну за ворота?
Есть одна мысль. Ничего нового. Удивляяпобеждай! Ну, не подведи, Александр Васильевич! Мудёр ты был и нам завещал маленько.
Я встал перед створами ворот. Аккуратно снял с себя сначала ботинки, стащил обмотки, затем штаны, гимнастёрку с пилоткой, потом пришёл черёд изрядно пропотевшего исподнего.
Флягу постарался незаметно засунуть под ворох одежды. Вот будет кому-то пожива, если меня всё же пристрелят! Страха почти не было. Была уверенность в своих силах. Несмотря на никуда не девшееся чувство голода, я ощущал себя вполне способным в ситуации, доведённой до крайности, даже раненым добежать до конвоиров и посворачивать им шеи, словно цыплятам. Что ж, полагаю, до этого не дойдёт.
Поэтому я сейчас шагал в костюме Адама, широко и счастливо улыбаясь заинтересованно уставившимся на меня ублюдкам в фельдграу, чувствуя, как приятно обдувает лёгкий летний ветерок мои сжавшиеся от напряжения причиндалы.
Гутен таг, херы зольдаты,я сделал на невидимой границе ворот что-то отдалённо похожее на реверанс, покрутив пустой правой ладонью у лица за неимением шляпы,у меня к вам дело, их хабе гешефт, йа, йа! Хороший обмен, гут тауш, ченч, суки позорные! Натюрлих!я растягивал улыбку на сорок четыре зуба до скрипа в затылке, пританцовывая в полуприседе.
Явно обалдевшие от моего представления немцы начали похохатывать и тыкать в меня пальцами. Я же решил ковать железо пока меня не обожгло.
Обмен, гут тауш, вассерголд, вассерголд!указывал я пальцем на стоящие вёдра.
Давешний ефрейтор перестал смеяться и с недоверием уставился на меня.
Голд?
Йа, йа, голд!
Ком цу мир, кляун!он небрежно поманил меня ладонью. При этом его сослуживцы навели на меня винтовки.
Я медленно подошёл к ефрейтору и с поклоном положил на его ладонь цепочку. Золото во все времена оказывало на людей поистине магическое действие. И сейчас не подкачало. Конвоиры, уже не обращая на меня внимания, уставились на ладонь своего начальника. Прямо сейчас я мог лишить бытия этих мудаков в три движения. Спокойно, Гавр, спокойно. Я для них всего лишь голый клоун.
Вассер?
Йа, йа, вассер. Цвайуказал я на стоявшие вёдра.
Гут,важно кивнул ефрейтор, пожав плечами и отправляя цепочку в нагрудный карман кителя.
Филен данк,отозвался я, шагнув под пристальными взглядами к вёдрам. Подхватил кружку большим пальцем и взялся за ручки, ожидая ежесекундно выстрела в спину. Но ничего не произошло. Мне дали уйти.
Я благополучно вернулся к стопке своей одежды. Уж и не помню, как оделся, лишь звякнувшая о подбитые ботинки фляга вернула в реальность. Я оттащил вёдра к месту, где обосновался Иван, семеня мелкими шажками, боясь пролить хоть каплю живительной влаги.
Вань, раздели на общество, проследи, чтобы всем по паре глотков хватило,и немедленно завалился на свободный кусок земли, подложив локоть под голову и натянув пилотку на глаза.
Адреналиновый шторм схлынул, оставив противную дрожь в пальцах. Я всё ещё жив! Коммерческое предприятие «Миротворец и &» провело в этом грёбанном мире свою первую сделку. Салочки со смертью, мля
Глава 7
Глава седьмая.
Не всякий смотрящий видит.
Турецкая поговорка.
Уснуть несмотря на усталость, так и не удалось. Мешало не отпускающее навязчивое напряжение. Время провёл в бесплодном ожидании очередной новой подлянки или резкого изменения обстановки. Н-да-ане ожидал от себя такой несобранности, словно впервые в жизни идёшь по осколкам стекла.
Видимо, нескольких суток пребывания в плену оказалось недостаточно, чтобы привыкнуть к пребыванию в положении перманентной угрозы для жизни. Скорее всего, виноват в этом слишком резкий временной переход. В 1915-м я хотя бы повалялся неделю в беспамятстве, да и потом в общении с отцом Афанасием более плавно вошёл в ключевую реальность.
А здесь? Даже толком проверить свои способности не могу. Всё время на виду. Как в зоопарке, честное слово!
Слышь, Петро!Иван потряс меня за плечо, прервав сеанс самобичевания,на, держи, твоя доля!
Стараясь не думать о множестве полных всякой заразы ртов, что касались до меня края переходящей кружки, я выцедил те несколько глотков воды, что мне полагались.
Уф, хорошо! Жаль, что мало. Вань, всем хоть досталось?
Всем понемногу. Кто жив пока