За тебя переживаю, Беля, Гроза мельком на нее взглянула и подивилась в очередной раз, какой радостью глаза подруги светятся. Словно невозможно тяжелый груз сбросила.
Да что мне будет. Мне худо только стать может от причитаний Драгицы. Как начнет, видит Макошь, удавиться охота.
Девушка свела брови серьезно, а после прыснула. С Грозой одновременно. Они обернулись обе на суровую наставницу, что так сидела у мачты, едва не до носа самого укутавшись в одеяло. И вид-то у нее был не слишком довольный. Да, небольшой, на десять пар весел, стругне княжеская просторная ладья, где и укрытие развернуть можно, и сесть вольготнее. Тут и шагу лишнего в сторону не сделаешь. Но уж убедиться довелось, что любой ватажник здесь умел по своему кораблю так бегать лихо, что иной раз другие по ровной дороге медленнее ногами перебирают. Вот и Рарог, на которого Гроза снова взглядом натолкнулась, вдругорядь ловко проскочил мимо рассевшихся на скамьях мужиков, мимо Драгицы, по пути спросив ее о чем-тоа та только скривила сухие губы, обдав его строгим взглядом.
Да старшому-то все равно было. Он направлялся прямо к девушкам.
Что ты, княжна, отогрелась? обратился к Беляне почти ласково. Но с прищуром таким, по которому сразу понятно становилось, что не за этим вопросом от кормы до носа шел.
Согрелась, благодарствую, улыбнулась та и отчего-то на Грозу покосилась.
А ты, Лиса? тут же повернулся вслед за ее взглядом Рарог.
Я воды не боюсь, та пожала плечом. А дождя уж подавно.
Боишься, не боишься, а мочит она тебя так же, как и других, рассмеялся парень. Потрепало нас малость, да то ничего. Река неспокойна еще. Вот летом разнежится, там и ходить можно будет гораздо легче.
Да только тогда нам с вами ходить не придется, Гроза усмехнулась, поправляя на плечах теплое покрывало. Не узнаем, как оно.
Взглянула на подругу, а та и потупилась вдруг, как будто неловко ей стало. Станет тут: под таким-то острым взглядом Рарога. Сразу видно, птица он непростая, хоть и казаться хочет балагуром. Да куда ж деваться ему, если саму княженку на струге своем везет.
Я попросить тебя хотел, княжна, заговорил вновь Рарог после недолгого молчания. Мы до берега вас добросим, а там уж князю о нас много не говори. И людям своим прикажи: они послушают. Вон как десятник ваш о тебе печется.
Хорошо, быстро согласилась Беляна, вскидывая голову. Но совсем-то не смолчишь. Боюсь, кто проболтается все равно.
Скажите, что купцы какие вас подобрали. А там и самим в то поверится.
Тут уж все верно: тем, кто на земле княжеской разбойничает, не хочется, чтобы в детинце о них много знали. Бок ладье починяти затеряются снова на бескрайних берегах Волани, а то и других рек: поди сыщи.
Скажем, совсем тихо выдохнула Беляна, отчего-то внимательно разглядывая лицо Рарога. Тот кивнул и, коротко покосившись на Грозу, вернулся к корме и присел у весла.
Ой, Беля, вздохнула Гроза. Не нравится мне то, как ты смотришь на этого татя.
Влюбилась, думаешь? резко развеселилась княжна. А чего бы не влюбиться? Вон парень какой справный. Высокий. Поперек плеч и руки не сомкнутся обхватить.
И на голос ее звонкий повернулись сразу несколько мужей. Заговорили тихо, заулыбались, как будто один вид девиц для нихока Дажьбожьего ярче. А Драгицата и вовсе орлицей в подруг вперилась. Жалела, верно, что слышит не так остро, как видит.
А ты совсем меня за глупню-то не держи, передернула плечами Гроза. Не твоего полета этот сокол.
Что же тогда? лицо княжны снова стало серьезным.
Слетели с нее все беспечность и напускное непонимание, точно сухой песок с ладони. Сверкнули болотные, как у материкнягини Ведарыглаза предупреждением, чтобы сильно Гроза не смела в ее мыслях копаться и допытываться того, что она говорить не хотела.
Да то, что заприметила ты в нем что-то. И думы какие-то все в голове вертишь. Смотри, княже узнает ничуть не оробела та от ее взгляда.
А ты отцу расскажи побольше, вдруг на удивление зло огрызнулась Беляна. Тогда мне и влетит сильней. А то, глядишь, свяжет меняда так к Уннару своему и отправит, как овцу какую.
Чего бы мне рассказывать, вот теперь Гроза растерялась даже.
Знаю я загадочно бросила княжна. В тереме судачат давно
Но осеклась, передумав говорить больше. Повернулась и пошла прочьк Драгице, которая едва на месте уж не подпрыгивала, заприметив их небольшую склоку. А Гроза только взглядом ее проводила, все сглатывая и сглатывая сухость в горле. Да хоть всю реку выхлебай, кажетсявсе равно горечи не унять. Судачат, стало быть: не убереглась. Ничто не укроешь от тех, кто обо всем знать хочет. Гроза содрогнулась мелко, бросив взгляд вдоль русла, которое изгибалось помалу. Еще немногои покажется за излучиной Волоцк.
И Волань скоро уж донесла струги до города. Нашлось место им на пристани за городской стеной, где уже стихала к вечеру торговля. Еще редкие в начале травеня купеческие лодьи слегка качали мачтами. Мужи на них проверяли снасти, готовясь назавтра или через несколько дней отплывать кто на север, кто на юг. Начинается самая пора для долгого пути в другие земли.
Отражалась осколками в еще неспокойной глади реки твердыня Волоцка: самого старого города во многих княжествах, что боками друг к другу теснились на подходе к Северному морю. Много раз на столе своем князей из разных племен и родов менял. Кому помогая, принимая, а кого и прогоняя вон через луну-другую. Да как бы все ни крутилось у стен желанного любым правителем города, а все равно вернулся в детинец однажды потомок славных пращуров, шедших и древнего рода Родиславичей. Ведь дети его Волоцк тут и поставилиу плавной излучины Волани, на холме невысоком, словно нарочно Матерью Сырой Землей созданном, чтобы возвести на нем крепкие стеныодной стороной к водедругой ко рву, что опоясал Волоцк с юга.
Вечерняя заря обливала башни города светом, обещающим наутро прохладу, словно малиновым соком. Пока шли до пристани струги, светило и вовсе уж тронуло верхушки сосен, что частоколом непроглядным росли вдалекеза широким палом, за околицей веси, что разрасталась тут с каждым летом все больше. А после Око начало тонуть и тонуть в бескрайнем море леса. Когда сошли на берег, уже смеркалось. Резво сбежали по сходням ватажники, на ходу прощаясь с гридями и желая им теперь уж под горячую руку русинам не попадать. Помогли и тела соратников вынести.
Мирной тебе дороги, княжна, напоследок подошел к женщинам Рарог. Как вновь решишь на нее вернуться.
Беляна кивнула ему чуть напряженно, будто и слова подбирала, и не знала, что сказать.
И тебе Рарог спокойной реки. Спасибо, что помогли нам. Что до дома так быстро проводили.
Она покосилась на Твердяту, который встал в стороне, без особой-то благодарности во взоре наблюдая за старшим находников. И по его лицу, словно огрубевшему, легко можно было понять, что просьба княженки не выдавать помощников очень ему не нравилась. Не привык он перед князем юлитьда и обернуться может скверно.
Бывай, Лиса, парень повернулся к Грозе.
И отчего-то не оказалось в его голосе извечной насмешки. Не виделось в глазах желания уколоть, как только она что-то ему ответит.
Прощай, уронила она, словно камень в воду: аж у самой кругами по душе качнулось такое же тягучее сожаление, что прорезалось в линии плотно сжатых губ Рарога. Не задалось толком их знакомство. Да каких только в жизни ни случаетсяобо всех не напечалишься.
Но только собирался десятник отправить двух кметей вперед в детинец, чтобы телегу к пристани прикатили: тела погибших гридей на нее уложитьтолько повернулся Рарог, чтобы на струг свой вернуться, а не пришлось. Спустились с высокого берега к самой пристани двое стражников. Больно хмурые: взглядами все шарили по стругам, полным еще ватажников, как будто точно знали уже, кто они все такие. Старшой находников и глаза закатил на миг: видно, хоть и надеялся, что обойдется все, да не слишком.
Гриди подошли ближе.
Здравы будьте, кивнули всем разом.
И тут же вперились в Рарога так, будто это он собственными руками кметей убил и княжне ногу ушиб.
Мы и сами до детинца дойти можем, едва не фыркнула Беляна, сразу разгадав, верно, зачем они сюда пришли.
Князь велел проводить, неохотно пояснил один из стражников. И старшого тех, кто вас сюда привезтоже.
Рарог улыбнулся натянуто, когда пытливый взгляд гридя снова уперся прямо в его лицо.
Думается, гостеприимством князя я пренебречь не могу вздохнул так, будто сейчас огонь из его груди вырветсядо того взъярился, хоть вида и не показывал.
Думается, нет, ответил за кметей Твердята.
И почудилось в его голосе невольное облегчение от того, что укрывать что-то от Владивоя не придется, хоть он и готов уже был пойти на поводу у княжныда лишь в благодарность за то, что ватажники всех до Волоцка в сохранности доставили. Рарог повернулся к своим людям и жестом подозвал двоих к себе. Те приблизились с видимой опаской: уж заприметили, что так просто им в стороне остаться и по-тихому из Волоцка уйти не удалось. Слишком зоркими оказались часовые на городнях. Слишком быстро их донесли ноги до детинца и обратно.
Надеюсь, мед князь для встречи гостей уже приготовил, проворчал старшой.
Оружия, кроме ножа на поясе, он с собой не взял. Наверное, показать хотел, что никакого зла в душе не несет, и ватажникам своим приказал кистени да ножи оставить на струге. Остальные проводили их обеспокоенными взглядами, но вмешиваться не стали. Люд на пристани даже гомон свой извечный притушил: до того всем любопытно стало, что такое вокруг вернувшейся в Волоцк княжны происходит. Но мужчины женщин плечами да спинами своими загородилине разглядеть. Так и пошли вверх по пригорку до ворот, что к пристани выходили.
Скоро пропал за стенами речной дух, сменившись влажной пылью посада, запахом дерева от свежих срубов, что теснились вдоль стены: кто баньку справлял себе по весне, кто сарай или овин новый. В полном молчании все до крома добрались, усталые, как будто пешком все эти дни их Недоля по княжьим угодьям мотала. Беляна с Грозой только и переглядывались по дороге, безмолвно гадая теперь, как быть. И что Владивой пожелает нежданным помощникам дочери сказать. Да и ей самой тоже.
Суетно оказалось внутри. И челядь как-то все часто по двору пробегала. И голоса доносились встревоженные с другой стороны терема, что не видна была от главных ворот. Кто ж громко так кричал: никак снова сотник Деньша буйствует. Похоже, услышал уж о возвращении Твердяты, который привел назад едва не разбитый отряд, что ему вверили. Десятник, заслышав его, понурился больно: с сотником как свяжешься, потом еще день в ушах звенит.
А там на крыльцо и княгиня Ведара сама выплыла. Плотно обхватывала ее голову хитро намотанный убрусскладочка к складочке, и рясны наборные серебряные с колтами на концах свисали едва не до самых плеч, делая лицо княгини еще строже, а зеленоватые глазахолоднее. Она обвела взглядом всех, кто вошел на двор и выхватила Беляну, которая и сжалась совсем. Строга была матушка княжны. И как ни мало в последние годы за дочерью следила, всецело обратившись после смерти третьего ребенка к мудрости Макоши, а все равно справлялась порой о ее жизни. И отчитывала, коли казалось ей, что Беляна что-то не так по ее разумению делает.
Но чаще всего княжна матери и не видела почти. Все время у княгини жречество отнимало. То ткать рушники к обрядам, то требы приносить строго в те дни, что нужно. Макоши дней в году много и мудрость ее вечно постигать можно. Только порой Гроза задумывалась: зачем мудрость эта той, кто о детях своих позабыла едва не совсем? Пусть и выросли они давно. Что Беляна, что старший брат ее Обеславвоин сильный и достойный наследник Владивоя. Зачем набирать знания, обращаться к Богам, коли не желаешь разумение свое после детям передать? Обратить на них свое тепло, преумноженное любовью Матери Сырой Земли? Особенно на дочь, которая тоже рано или поздно станет женой и матерью.
А вслед за женой вышел и князь, на ходу укрывая плечи корзном, подбитым куньим мехом. Между бровей его уже темнела сердитая складка, а взгляд, словно зимний колодец стылый, бил каждого, на ком останавливалсяно пока равно на всех, не выделяя даже Рарога и его людей. Владыка кивнул на все почтительные приветствия, что посыпались на него со всех сторон. Остановился перед прибывшими, спустившись с крыльца, не пожелав встать рядом с женой.
Здравы будьте, голос его упал на головы тяжелой стальной дланью. Чего угодно ждал, а такогонет.
И тогда-то наконец его взор остановился на Рароге. Владивой вскинул брови, отчего пепел его глаз стал чуть светлее, а старшой легонько покивал, чему-то усмехаясь. И не было на его лице почтения и опаскитолько вызов один.
Вот как, хмыкнул Владивой. Бывает же такое
И как будто узнали они друг друга, но это все, о чем можно было догадаться. Внимание князя теперь обратилось к десятнику, с которого весь спрос. А Гроза, вдоволь напитавшись всеми чертами лица Владивоярезко вычерченными даже в мягком свете вечерней зари, невольно посмотрела на княгиню. Ведара так и стояла за его спиной, возвышаясь над ним, словно Морана сама. Правду сказать, ее старшая жена князя напоминала сейчас больше, чем Макошь.
Что стряслось, Твердята? сразу бросил Владивой десятнику, который смело вышел вперед, готовый рассказывать обо всем, о чем его пожелают спросить. Почему моя дочь здесь, а не садится на лодью в Росиче?
Так русины на нас напали, княже, развел дружинник руками. Трое кметей погибло. Беляна, от, ногу подвернула сильно. Надо бы лекарю
Владивой бросил взгляд на телегу, которая только-только за пришедшими в ворота въехала: тоже из детница успели отправить. Там, прикрытые большим покрывалом, лежали мертвые гриди. Затем посмотрел на Драгицу, которая стояла чуть в стороне, поддерживая Беляну под локоть. Наставница и вдохнуть забыла. Не слыл Владивой несправедливо лютым правителем. Но, коли его задеть, поплатиться можно было кепкоа Драгица, видно, чуяла за собой недогляд.
Чего стоите? рявкнул князь негромко, но так, что наставница едва на месте не подпрыгнула. Идите уже к Шороху. Он как раз нынче тут. Не ушел еще.
И замолчал, осекшись. Глаза его совсем хмарью заволокло, холодной, дождливой. Гроза часто встречала такую во взоре Владивоя в последние луны. Видно, снова меньшица его, Сения, захворала. Уж до чего, говорили, была справная девица, как в терем приехала из отчего дома. А как первого же ребенка скинула, так и стала хворать по нескольку раз в год. Наследника еще ни одного князю не принеслаи оттого сама печалилась сильно.
Драгица спешно повела прихрамывающую Беляну в сторону женского терема, по дороге успев шепнуть пробегающей поблизости чепядинке, чтобы лекаря кликнула. Гроза сделала было шаг вслед за женщинами, но Владивой едва заметно ладонь приподнял, безмолвно приказывая остаться. И внутри словно оборвалось что-то. Затомилось тягуче, словно жилы все на ворот какой наматываться начали. Лучше бы дал уйти. Зачем держит?
Кметей сегодня же надо отвезти к родичам, вновь заговорил Владивой. Чтобы погребли их на положенных им угорьях. Иди, Твердята. Тебя еще там Деньша поджидает. Злился уже больно, так что доброй встречи не жди.
Десятник покивал понимающе и махнул остальным кметям, веля следовать за ним и забирать с собой скорбную телегу. Тела кметей увезли. И незаметно так стало во дворе почти пусто. Только остались Рарог со своими ватажниками и Гроза. Да стояла еще Ведара на крыльце, словно застыла ледяной глыбойни слова пока не сказала. И взгляда с Грозы почти и не сводила.
Стало быть, вас я должен благодарить за то, что вы дочери моей и людям моим в недобрый час помогли? И до дома доставили так скоро обратился к гостям Владивой.
Рарог покосился на Грозу, расплываясь в сдержанной улыбке: словно ее была в том заслуга. А она и хотела бы отмахнуться от его взгляда: неровен час Владивой что не то подумаетда предпочла просто не смотреть на старшого в ответ.
Мы, княже, ответил тот, чуть выждав. Не смогли мимо пройти, в кустах отсидеться, пока русь твой отряд крошила.
Князь заложил руки за спину, чуть приподнимая подбородок и глядя на Рарога свысока и с той особой снисходительностью, от которой даже бывалые воины и самые хитрые купцы робели. Грозу он тоже одаривал подобной, но все же другой. Словно сказать хотел взглядом одним, что она глупая девчонка. И что он знает лучше, как ее жизнь устроить.