Сумерки поутру были еще плотные, хоть нынче дождь совсем прошели небо оттого сияло прозрачной желтой каймой на с востока, холодея и холодея к самой вышине. Недобрый час сумеречный, когда ночь еще не отступила совсем, а заря только-только зародилась на небоскате. Да пока дойдут, Око уж поднимется над окоемом.
В посаде тоже было почти безлюдно. Навстречу редко кто попадался. Молчал еще торг недалеко от ворот, хоть и там уже зарождалась жизнь. Звучали отдаленные голоса и басовитые оклики стражи на стенах.
Женщины вышли из Волоцкачерез мости пошли в недалекий лесок. Там, на солнечной опушке вблизи реки можно было пособирать добрых трав, которые и в отварах ароматных хороши будут и при хвори какой помогут. Только-только они поднялись из земли, еще храня всю ее силу, но и напитались уже теплом Ярилиным, который нынче в самое буйство входит.
Беляна молчала, перебирая пальцами ремешок туеска на плече. Уж какая была взбудораженная в своей горнице, а теперь вдруг как будто потухла.
Ты чего опечалилась? Гроза тихонько толкнула ее под локоть, косясь на Драгицу: чтобы не подслушивала.
Скоро снова в дорогу, вздохнула княжна. Будто только об этом вспомнила. Потеребила кончик перекинутой через плечо косы и закинула ее за спину.
Неужто так уж тебе Уннар этот не мил? Я же видела его, как бывали они в Волоцке. И воин сильный, и наследником своему отцу будет. Да и собой тоже
Перестань! едва не всхлипнула Беляна и пихнула ее ладошкой в плечо. Нарочно, что ли?
Не нарочно, Гроза усмехнулась горько. Тяжело смотреть на подругу, которая от замужества скорого только мается больше. Только Любора своего ты уж сколько лун не видела. Да и он не слишком рьяно попытался тебя у Владивоя отвоевать.
Отец против. Сама знаешь. У него в мыслях все по-другому. А матушка не заступилась за меня совсем, голос Беляны становился все тише, хоть и злее. А ты Ты тоже могла словечко замолвить за меня. Батюшка ведь слушает тебя. И Ты могла ведь!
Да где ж он меня слушает! не выдержала Гроза. Я для него все равно что ты.
Не смеши, глаза княжны сощурились ехидно.
Но больше она ничего добавлять к тому не стала. А у Грозы будто в горле тина прогорклая осела. Что ж это творится? Зачем до такого довела, что даже и дочь Владивоя то и дело говорит о том, что знает о них все. Она огляделась, повинуясь острому желанию бежать. Немедленно уносить ноги подальше от Волоцка. От Владивоя, от глаз его дурманных и голоса. За что Недоля опять ее сюда привела тогда, как она хотела уже уйти?
Скоро дошли и лесочка чахлого, тонкого, что стелился прутиками молодой поросли, помалу подбираясь к околице веси Болотка, что под Волоцком лежала. Зашли по тропке в глубину его, пронизанную чистыми лучами Дажьбожьего ока, сырую и прохладную. Животворящая роса вмиг засыпалась мелкой пылью в черевики. Темными брызгами осела на подолах женщин. И сразу охватило со всех сторон такое спокойствие дремотное, что даже песней его нарушать не хотелось.
Но девушки разбрелись помалу в стороны: кто почек березовых собрать, кто коры ивовой. А кто к земле наклонилсяза тугим брусничным листом. И песня помалу зародилась на губах звонкой Весейки, полилась между стволова там ее уже все подхватили. И даже Гроза подпевала немного, хоть и считала, что еще в детстве ей хорошенько наступил на ухо медведь.
Так и побрели они неторопливо вдоль опушки, то и дело перекликаясь. Но все реже: чем сильнее захватывало их вдумчивое занятие. Помалу добрались уже и до рекиа там собираться стали на берегу, на небольшой прогалине: чтобы отдохнуть и подкрепиться пирогами. Первой пришла Гроза, опустила туесок на землю и, как всегда, обратилась к матери-реке мысленно, благодаря за все. За то, что воды свои несет ровно, питает здешние земли ручьями, большими и малыми, а оттого все живое вокруг поделиться может своей силой с людьми. И Волань как будто отвечала ей своим особым языком, успокаивала, утешала, может. После Гроза умолкла, глядя в ровную речную глубь. Но тихий покой в душе, который она так редко теперь находила, разрушил сначала шорох шагов, голоса девиц, а там и удивленный возглас:
А Беляна-то где?
Гроза оглянулась, окинула взглядом девушек, которые недоуменно озирались кругом. Остановилась на бледном, как луна, лице Драгицы. У наставницы, кажется, и руки даже задрожали от потрясения, что сковало ее в один миг. А ну как совсем дурно станет? Гроза подбежала к ней, за локоть ухватила.
Постой, не пугайся так! заговорила сбивчиво, усаживая наперсницу на сухой топляк, который неведомо какая сила на берег вынесла. Сейчас мы ее кликнем громче, и она точно придет. Увлеклась, небось. Ты же знаешь, Драгица Гордеевна, что она травы собирать дюже любит.
Девушки снова рассыпались по кустам, громко, на всю округу, ближнюю и дальнюю, окликая Беляну. Гроза и сама все кружила, кружила вдоль берега, до хрипоты зовя подругу. Пока в горле не засаднило настолько, что и слова лишнего не вымолвишь. Сколько времени так прошлокто знает. Уж и Дажьбожье око поднялось выше, подпирая нижние ветки высоких, тонких, как лучины, сосен.
Но княжна так и не отозвалась.
Челядинки едва не все ноги сбили по оврагам и ямкам, что прятались в густой короткой траве да за насыпью прошлогодних листьев. Собрались снова на том берегу, где ждала их Драгица, глядя бездумно в безразличную даль, до самого окоема устланную водами Волани. Тонкую полоску противоположного берега и не разглядеть почти.
Я побегу в Волоцк, выдохнула Гроза, остановившись рядом с наставницей. Пусть кмети все вокруг прочесывают. А вы еще ее поищите. Да сами не заплутайте.
Владивой, почти простонала женщина, хватаясь за голову. Ой, что будет
Да, подумать страшно, как разгневается князь от вести о пропаже дочери. Какая лютая тревога его обуяеткоторая непременно выльется упреками на голову Драгицы. Да что ж поделать? Без гридей тут точно не справиться. И все ж никак не давала покоя мысль: как княжна могла здесь заплутать? Ведь знает эти места с самого детства. И Гроза попыталась вспомнить, когда перестала ее голос слышать. В какой миг это произошло? И не сумела: девушек вокруг много, не всякий оклик различишь.
Она подхватила подол и понеслась едва не бегом к городу. И запыхалась страшно, пока поднималась чуть в гору. По вискам тек пот, рубаха прилипла к спине. Но она постаралась шага не сбавлять: скорее сказать всем. А там сыщут, поди. Как по- другому-то?
Она влетела в ворота детинца. И сразук дружинному полю, где можно и воеводу Вихрата порой встретить. А уж какого десятникаи подавно. Первого заметила сотника Деньшу, схватила за рукав, разворачивая к себе, дыша тяжко, пытаясь хоть слово вымолвить.
Что стряслось, Гроза? сразу понял он, что неладное творится.
Поймал ладонями лицо. А она и отстраняться не стала, потому как не до этого.
Беляна выдавила наконец, едва уняв дыхание. Пропала в лесу. Пока мы травы собирали.
Сотник не поверил сначала: так явственно застыли его глаза при попытке понять, какие-такие страшные слова срываются с губ Грозы. Но он быстро пришел в себя. Оттолкнул ее легонько:
К князю иди. А я кметей пока соберу. Отыщем.
Он пошел к избам, а Гроза встала, не в силах больше и шага сделать. К князю идти Да легче сейчас с крыши терема броситься, чем пред очами Владивоя встать. Но она все же сдвинула себя с места. Прошла по дворупод недоуменными взглядами отроков и случайной челяди. Немного остыла после бега
и стало прохладно немного в свите даже в тереме нагретом. Гроза распахнула одежу, бездумно стаскивая с плеч, и вошла в покои князя. Верно, после утренни он еще оттуда не ушел?
Она едва не столкнулась с Владивоем в дверях. Князь быстро подхватил ее под локоть. Опустил на голову взгляд озадаченный, но и радостный как будто. Прорезались в уголках его глаз тонкие морщинки: он умел порой улыбаться только ими.
Ты чего это, Грозонька?
И понятно, чему удивился: сама она никогда к нему не ходила. Только если звал порой.
Мы травы собирали у реки она подняла лицо. Беляна пропала. Мы искали, но пока не нашли. Я Деньше сказала. Он кметей сбирает.
И все. Все слова закончилисьа горло словно пересохшим колодцем обратилось. Что будет теперь? Владивой поддел ее пальцами за подбородок, вскидывая, обводя лицо тяжелым взглядом.
Иди к себе, только и бросил.
Отпустил, оставив на коже остатки прикосновенияи быстро ушел.
Гроза и хотела за ним пойти, помочь еще хоть чем-то, но не стала. Кмети теперь лучше справятся, а девицы подскажут, что смогут. Она слышала, сидя в своей горнице у закрытого волоком окнахотела отодвинуть, да забылакак вернулись челядинки из леса. И голоса их понеслись между бревенчатых стен, встревоженные, словно стайка птиц. Стало быть, еще не нашли
Как же так случилось? Неужто сам леший решил вдруг княжну в свои чертоги завести и погубить? Только зачем? Ведь всегда ему требы оставляли, прежде чем в лес войти. Никогда не обижали добрым словом и кашей с маслом. Зачем ему теперь было буйствовать? Ну не от песен же девичьих, которые призваны были духов лесных, недобрых отогнать, он разозлился?
Гроза медленно расчесала встрепанные под платком пряди. Бездумно заплела косу, все размышляя о том, как же теперь Беляну найти? Чей-то голос прозвучал от двери: она не сразу встрепенулась. Подошел отрок, русоволосый Войко, и тронул ее за плечо.
Пойди к князю. Сказал, видеть хочет.
И как-то нерадостно это прозвучало. Даже обиженно, как будто перед тем, как мальчишку сюда отправить, Владивой и на нем злость сорвал. И хотел отрок Грозу проводить, а она отмахнулась. Не слепая ведьдойдет.
В хоромине княжеской оказалась еще и Драгица. И по глазам ее красным, припухшим, явственно можно было понять, что она только что плакала. И до сих пор из горла ее доносилось тихое поскуливание, словно она все пыталась оправдаться перед Владивоем, а никак не могла.
Иди, бросил ей князь, и она медленно пошла к двери, едва подняв взгляд на Грозу, что топталась у порога.
Темновато было внутри, как будто Владивой не хотел слишком яркого света, воздуха свежего со двора: волоки закрыты. И оттого в хоромине его ворочался вяло пряный запах лучин, дерева и сбитня, что в кувшине на столе стоял. И особый запах Владивоятоже. Его кожи, разогретой гневом, его одежды из дорогого тонкого льна или цатры. Бывало, ходила сюда Гроза, не решаясь воспротивиться велению князя, а после лежала еще долго на его лавке, разглаживая ладонью смятую простынь и вдыхая запах трав, что еще остался на тканине после стирки умелыми руками чепядинок, которые для владыки старались сильно. А по телу гуляло стыдное блаженство, прокатывалось по мышцам, оседая искрами между ног, где еще трепыхался комок пережитого наслаждения. Владивой не отпускал Грозы в такие дни, когда ему хотелось ее рядом, пока не убеждался, что довел до пикаи оттого сам как будто получал свое, хоть Гроза даже боялась к нему притронуться слишком бесстыдно. Только гладила крепкие плечи, будто тугими корнями обвитые. И шею горячую в тонкой влаге испарины. Проходилась кончиками пальцев по спине, напряженной, сильной. А он ласкал ее безоглядно, и что после делал с набухшим в штанах вожделениемо том только догадываться оставалось.
И теперь Гроза чувствовала в душноватой хоромине такое же напряжение. Как зарница, вспыхивающее на краю разума предупреждением: быть буре. Да только вот какой?
Как ты не углядела за ней, Гроза? сразу обрушил князь на нее упрек.
Нечасто доводилось таким его голос слышать. Чтобы тяжелее камня бил и в то же время льдом окутывал с ног до головы.
Я не заметила, как Беляна пропала, спокойно ответила она. Чепядинок нынче с нами много пошло. И шумно было. Казалось, все рядом. А там Может, времени много минуло. Мы все обошли кругом.
Князь подошел медленно. Остановился напротив, заложив руки за спину. Гроза невольно оглядела его крепкую шею в распахнутом вышитом вороте рубахи, его подбородок широкий и остановилась на плотно сжатых губах.
Я не хочу тебя винить, Гроза. Да ты и не виновата, Владивой, видно, пытался сдержать еще не утихшую ярость, которой довел наставницу княжны до слез, но не мог. Но мне казалось, что силы твои помогут Особенно у реки. Духи подскажут, где искать.
Я не говорю с духами, она вперилась в его глазаи словно в прорубь с острыми краями нырнула, ободравшись едва не до мяса самого.
Закровоточило, засаднило до костей, пронеслась дрожь по спинедо мелкого стука зубов. Словно сквозняк лизнул мокрую кожу. Владивой умелто жаром опалить, то льдом обдать так, что сердце замирает.
Разве ты не дочь вилы? вновь вскипел и плеснул он через край.
Вдохнул рвано и выдохнул медленно, гася злой огонь в груди.
Может, я и дочь вилы, да не дочь охотничьей собаки, Гроза отступила, невольно стараясь отгородиться от ярости отца, у которого пропало дитя. Потому что она в том и впрямь не виновата.
Сделала пару шагов прочь, словно от липкого пола ноги отрывая. Князь сейчас не в себе. Вон как глаза сверкают, точно клинки. Того и гляди на куски порежет вот так, взглядом одним. Но и страх в них стоял: что Беляну так и не сыщут. Что бы ни говорили о том, что с дочерью своей он сурово обошелся, отдав в невесты тому, кого она один раз в жизни видела, а все равно тревога страшная сейчас разрывала его сердце. Любил он ее и баловал часто, особенно когда мать родная от своих детей отдалилась, как будто чужими ей все вокруг стали.
Гроза остановилась, кусая губу, а после обратно подошла. Осторожно коснулась ладонью плеча князя, слегка сжимая пальцами. И не хотелось больше ничего говорить. А, кажется, надо было что-то?
Она найдется. Обязательно. Уж духов недобрых, которых мог бы леший наслать, я бы почуяла Раз уж дочь вилы.
Прости, выдохнул Владивой. Я не хотел говорить об этом.
Но сказал.
Прости, повторил князь.
Поймал ее руку и себе на шею закинул. Притянул ближе, обнял крепко, не сводя взгляда с лица Грозы. Она назад качнулась, как захотел ее поцеловать. Он удержал. Придавил бедрами к столу тяжелому и все ж поймал ее губы своими. Она отвернулась.
Не нужно. Оставь меня, князь. Не мучай.
Оттолкнула его и выскользнула из рук.
Разве ж мучаю? он улыбнулся плутовато. Кажется, всегда наоборот.
Поддел умело, заставив задохнуться в волне злости на себя саму. И сразу слова Сении вспомнились: дурит он тебе голову. Дурит а как иначе? Или все же нет? Разве можно так притворяться?
Не принесет это все добра ни тебе, ни мне, Владивой, ровно произнесла Гроза. Любовницей своей хочешь меня сделать? Так участь такая мне не нужна.
Хотел бы сделать, сделал бы давно, вновь начал яриться князь.
И отпустил уже, кажется, а снова дорогу преградил. Схватил за плечи, останавливая, встряхнул, сжимая сухие, белые от гнева губы.
Так зачем? пришлось голову запрокинуть, чтобы смотреть в его глаза.
Долго она этот вопрос в голове крутила, да все задать не могла. Потому что ответ боялась услышать. Тот, что бросит их на дорогу, с которой не свернуть. Которая приведет Владивоя к гибели. Долго князь держался. Долго стороной Грозу обходил, да как вернулся зимой в детинец после сбора дани и полюдья, так словно сорвалось в нем что-тои уже не мог он сдержать своего стремления к ней.
Нужна ты мне, Гроза, низко проговорил князь. Больше воздуха нужна. По- другому и сказать не могу. Объяснить не могу И забыть тоже.
Он толкнул ее назад, едва не раздирая завязку на вороте. Держа за шею, вдавился в губы вновь. Стянул рубаху с плечаи прошелся по нему горячим ртом. Сминая пальцами бедра через поневу и рубаху. До боли: чтобы следы оставить. Как метку свою: чтобы помнила каждый день. Хоть и так в мыслях он постоянно, как ни гонихоть голову под топор. Прижался твердой плотью, что явственно ощущалась сквозь порты. Страшно стало. От того, что захлестывало с головой Грозу то безумие, что было в каждом его движении, в каждом касании губ, в рывках нетерпеливых, которыми он притискивал ее к своему телу.
Хватит! Гроза со всей силы толкнула его. Словно птица крыльями ударилаи не почувствовал, верно, ничего.
Толкнула Владивоя снова и вдруг нож для трав, что на поясе висел, выхватила. Сама не поняла, как. Не поняла, зачем и что дальше делать будет. Короткий взмах
как отец наставлялблеск стали, не слишком хорошей, да острой: сам кузнец Полян, давний друг отца, точил. Тонкие травяные стебли одним движением срезает и ветки рубит легко, коли надо. Гроза прижала нож к шее князя, взяв лезвием назад