Лучезарная - Джордан Ифуэко

Джордан ИфуэкоЛучезарная

Часть 1

Глава 1

Мне не стоило удивляться, что феи существуют.

Когда мимо окна прошло стадо слонов, в пыли вспыхнули огоньки, танцующие над бивнями и серой кожей. Я осторожно свесилась с подоконника, надеясь поймать один огонек, но слуги затащили меня обратно.

 Как не стыдно, Тарисай.  Мой учитель покачал головой.  Что скажет Леди, если ты упадешь?

 Но я хотела посмотреть на огоньки,  сказала я.

 Это всего лишь тутсу.  Учитель отогнал меня от окна.  Добрые духи. Они провожают потерявшихся слонов к водоемам.

 Или к львиной стае,  пробормотал другой наставник.  Если они не очень добрые.

Магия, как я вскоре поняла, была изменчивой и непредсказуемой. Однажды я прищурилась, глядя на раздутый ствол баобаба во дворе, и увидела чье-то щекастое лицо.

 Кай-кай! Девочка-убийца!  чирикнуло существо и исчезло в дупле.

Мне было семь, когда меня нашел «человек» с кобальтово-синими огненными крыльями. Той ночью я решила искать свою мать по всей Суоне, втором по величине королевстве Аритской империи. Я прокралась мимо храпящих горничных и учителей, набила мешок плодами манго и перелезла через кирпичную стену.

Луна высоко висела над саванной, когда путь мне преградил алагбатоволшебный дух. Его золотистые раскосые глаза слегка светились. Он схватил меня за шиворот и поднял над землей, внимательно разглядывая. На мне было одеяние цвета банановых листьев, оставлявшее плечи открытыми. Я махала руками и пинала воздух, пытаясь вырваться, но алагбато молча наблюдал за мной, явно забавляясь.

«Я в своей кровати в усадьбе Бекина»,  подумала я. Сердце стучало в груди, как барабан из козьей кожи. Я укусила себя за щеку, чтобы убедиться, что все еще сплю.

«Я укрыта тонкой сеткой от москитов, а слуги обмахивают меня опахалами из пальмовых листьев. Я чувствую запах завтрака из кухни. Каша из кукурузы. Жареная рыба матемба»

Но щека начала болеть. Я находилась не в кровати. Я заблудилась на травяной равнине Суоны. Алагбато был словно соткан из огня.

 Здравствуй, Тарисай!  Мои волосы обдало дыханиемгорячим, как ветер пустыни.  И куда же ты направляешься?

 Откуда ты знаешь, как меня зовут?  спросила я требовательно.

Неужели алагбато всезнающ, как Сказитель Ам?

 Я дал тебе это имя.

Я слишком сильно злилась, чтобы как следует задуматься над его ответом. Алагбато обязательно быть таким ярким? Даже его волосы сияли вокруг узкого лица подобно ореолу. Если наши охранники заметят его

Я вздохнула. По саванне я успела пройти не больше мили. Если меня поймают сейчас, это будет ужасно унизительно. Учителя запрут меня сноваи на сей раз заколотят даже окна. Абсолютно все.

 Меня нельзя трогать,  огрызнулась я, царапая алагбато.

Кожа его на ощупь оказалась горячей и гладкой, как глина, оставленная затвердевать на солнце.

 Нельзя? Ты еще маленькая: можешь уместиться. Я слышал, человеческие дети нуждаются в любви и ласке.

 Ну а я не человек!  победно воскликнула я.  Поэтому отпусти меня.

 Кто это тебе сказал, девочка?

 Никто,  признала я после паузы.  Но все так говорят за моей спиной. Я не похожа на других детей.

Это не совсем правда. На самом деле я никогда даже не видела других детей, если не считать ребятишек из торговых караванов, проходивших мимо усадьбы Бекина время от времени. Я махала им из окна, пока рука не начинала ныть, но они никогда не махали в ответ, а просто смотрели сквозь меня, словно наша усадьбадом, сад, постройки для прислуги, которых хватило бы на небольшую деревню,  была невидима для внешнего мира.

 Да,  согласился алагбато мрачно.  Ты действительно не похожа на других. Хочешь увидеть свою мать, Тарисай?

Я тотчас прекратила сопротивляться, повиснув в его руках, как плющ.

 Ты знаешь, где она?

Мать была подобна утреннему туману: в одно мгновениездесь, а в следующееисчезает, оставив после себя лишь аромат жасмина. Учителя суеверно кланялись, когда проходили мимо ее деревянного бюста в моем кабинете. Они называли ее Леди. Я восхищалась нашим сходством: у меня были такие же высокие скулы, полные губы, бездонные черные глаза. Деревянная Леди неизменно наблюдала за происходящим, пока учителя толпились в комнате от рассвета до заката.

Они общались между собой на диалектах всех двенадцати королевств Аритской империи. Однитемнокожие, как я и Леди. Другиебледные, как козье молоко, с глазами цвета воды. Кожа третьих была красно-коричневой и пахла кардамоном, четвертые обладали золотыми волосами, стекавшими по плечам, как чернила. Учителя без устали снабжали меня загадками и головоломками.

«Сможет ли она решить вот эту? Попробуем другую. Ей надо получше постараться».

Я не знала, что именно они искали. Но как только они находили искомое, я могла увидеть настоящую Леди.

«Сегодня Леди будет довольна»,  шептали они, когда я показывала превосходные результаты. Тогда палисадные ворота усадьбы Бекина открывались, и Леди заходила в дом, далекая, как звезда. Ее плечи сияли подобно тлеющим углям. Окрашенная воском одежда облегала тело, как вторая кожа: красными, золотыми и черными зигзагами змеились узоры. Она прижимала меня к груди, и мне становилось так хорошо, что я плакала от счастья.

А она напевала:

 Ямоя. Онаэто я, и оналишь моя.

Леди никогда не общалась со мной напрямую, хотя я и демонстрировала успехи в учебе. Иногда она кивала, словно говорила: «Да, неплохо». Но в конечном итоге всегда качала головой. «Нет. Недостаточно хорошо».

Я зачитывала наизусть стихотворения на восьми разных языках. Бросала дротики в миниатюрные мишени. Решала гигантские логические головоломки, нарисованные на полу. Но каждый раз все заканчивалось одинаково: нет, нет и снова нет. А затем Леди исчезала в облаке дурманящих духов.

В пять лет я начала ходить во сне, шлепая босыми ногами по гладкому полу усадьбы. Я заглядывала в каждую комнату, жалобно хныча в поисках матери, пока кто-нибудь из слуг не относил меня в постель.

Они старались никогда не касаться моей кожи.

 Я не могу найти твою мать,  сказал мне алагбато в ночь неудавшегося побега.  Но могу показать воспоминание о ней. Эй, не в моей голове!  Он уклонился от моих рук, потянувшихся к узкому лицу.  Я не храню в черепе секреты.

Леди запретила слугам касаться меня не просто так. Я могла украсть историю почти у всего: у расчески, у копья, у человека. Когда я чего-то касалась, то знала, где эта вещь или живое существо находились мгновение назад. Я видела их глазами, если таковые у них имелись, дышала их легкими, чувствовала то, что испытывали чужие сердца. Если я задерживалась в воспоминаниях надолго, то могла погружаться в прошлое на месяцы и даже годы.

Только Леди была неуязвима к моему дару. Я знала каждую историю в усадьбе Бекина, за исключением ее.

 Ты сможешь взять воспоминание из того места, где все и случилось,  добавил алагбато, аккуратно поставив меня в высокую траву.  Пойдем. Это недалеко.

Он протянул мне костлявую руку, но я колебалась.

 Я не знаю тебя,  сказала я.

 Ты уверена?  спросил он, и на мгновение мне показалось, что я смотрю в зеркало. Он улыбнулся, поджав губы, как сурикат.  Если тебе от этого легче, меня зовут Мелу. И благодаря той женщине я уже не алагбато.  Улыбка Мелу стала горькой.  Больше нет.

Меня охватил страх, похожий на дым от угольной ямы, но я заставила свои тревоги умолкнуть. «Ты хочешь найти Леди или нет?»

Я подобрала мешок, из которого выпала большая часть манго, и взяла Мелу за руку. Он осторожно обхватил мою ладонь: пальцы провожатого оказались жесткими, будто из бронзы. На предплечье у него блестел украшенный изумрудами наруч: когда я случайно коснулась широкого браслета, он меня обжег.

 Осторожно,  пробормотал Мелу.

Мы вышли на поляну, где росли акации. Над гладью озера хлопали крыльями цапли. Воздух пах лилиями и фиалками, кусты шелестели бессловесную колыбельную.

 Ты здесь живешь?  спросила я восхищенно.

 В некотором смысле,  ответил он.  Первую тысячу дней все было прекрасно. Но постепенно пейзаж начал меня утомлять.

Я моргнула в недоумении, но он не стал пояснять, только показал на мягкую темно-красную почву под ногами:

 Вот тут.

Я осторожно прижала ухо к земле. Мне никогда еще не доводилось забирать историю из места, которое было больше, чем моя спальня. Знакомый жар охватил щеки и ладони, когда разум зарылся в почву, цепляясь за самое сильное воспоминание.

А крылатый мужчина и цапли исчезли.

* * *

Поляна стала моложе: теперь на нейменьше акаций и кустов. День в самом разгаре. Вода в янтарном озеречистая и прозрачная, нет ни рыбы, ни мух-однодневок.

Сердце пропускает удар: Леди, моя Леди, небрежно облокачивается на прибрежный камень. Ее отражение в воде превращается в солнечную мозаику, искажающую лицо и облако полуночно-черных волос. Одежда измята и местами порвана, сандалии изношены до дыр. Я беспокоюсь: «От чего же ты бежала, матушка?»

Леди окунает в воду наруч с изумрудами. Она что-то шепчет, нежно целует браслет: драгоценные камни вспыхивают и гаснут.

Потом она откладывает наруч в сторону и зовет алагбато:

 Мелу!

Она пробует слово на вкус, растягивая оба слога, как песню.

 Мелу, дорогой! Не выйдешь ли поиграть?

В ответтишина. Леди смеетсяглубоко и низко.

 Провидцы говорят, что алагбато не любят людей. Некоторые даже сомневаются, что ты существуешь, Великий Мелу, хранитель Суоны. Но я знаю, что ты меня слышишь.  Она достает из кармана зеленый флакон и слегка наклоняет его над озером.  И слышишь прекрасно.

Горячий ветер проносится над поляной, вылепливая из пыли и глины высокого стройного мужчину.

Его крылья сияют кобальтово-синим, как едва разгоревшееся пламя, но голос у него ледяной:

 Остановись.

 Я бы назвала тебе свое имя,  говорит Леди.  Если бы только отец потрудился мне его дать.

Она делает паузу, все еще наклоняя флакон над озером.

 Как быстро кровь абику впитается в воду и землю, Мелу? Как много ее понадобится, чтобы отравить всех живых существ на пятьдесят миль вокруг? Две капли? Три?

 Не надо,  поспешно выпаливает Мелу.  Постой.

Леди указывает ему на изумрудный наруч.

На лице Мелу читается поражение. Стиснув зубы, он подбирает наруч и защелкивает на руке.

 Если я сделала все правильно,  продолжает Леди,  то ты больше не алагбато Суоны. Ты мой личный эру джинн.

 Три желания,  выплевывает Мелу.  И я буду привязан к равнине, пока не исполню их.

 Как удобно.

Леди садится, задумчиво болтая в воде мускулистыми коричневыми ногами.

 Мелу, я желаю крепость, которую никто не сможет увидеть, пока я не захочу. Дом, где я и мои друзья всегда будем в безопасности. Что-то подходящее для королевы. Таков мой первый приказ.

Мелу моргает.

 Сделано.

 Где?

 В полумиле отсюда.  Мелу указывает: вдалеке сияют гладкие стены новоявленной усадьбы Бекина.

Леди лучится довольством.

 А теперь,  выдыхает она,  я желаю смерти Олугбаде

 Этого я не исполню,  перебивает Мелу.  Жизнь и смертьне в моей власти. Особенно эта жизнь. Даже духи не могут убить Лучезарного.

Леди недовольно поджимает губы, но затем немного расслабляется.

 Да, как и ожидалось,  говорит она.  Что ж. Тогда я желаю иметь дитя, которое будет делать, думать и чувствовать именно то, что я ему скажу. Продолжение меня. Одаренное дитя, способное выиграть состязание талантов. Таков второй приказ.

 Невозможно,  возражает Мелу.  Я не могу заставить человека любить или ненавидеть. Ты не сумеешь владеть ребенком, как владеешь эру.

 Разве?

Леди в задумчивости складывает пальцы башенкой. И вдруг холодно улыбается, демонстрируя белоснежные зубы.

 А если,  добавляет она,  мое дитя и будет эру? Если оно родится от тебя?

Мелу застывает, как дерево в сухой сезон.

 Такой союз противоестественен: ты человек. Мы относимся к разным видам. Ты просишь меня совершить нечто отвратительное.

 Вовсе нет, Мелу.

Черные глаза Леди встречаются взглядом с глазами эру, полными ужаса.

 Я приказываю это совершить.

* * *

Затем они провели некий ритуал, значения которого я в свои семь лет еще не понимала. Все выглядело болезненното, как тело Мелу изгибалось над плотью Леди, лежащей в траве. Два вида, которые никогда не должны были соединиться, разные, как плоть и металл, слились воедино. Но как сказало мне воспоминание, девять месяцев спустя в усадьбе Бекина раздался громкий младенческий плач. Третье, не исполненное желание Леди, текло с тех пор по моим венам.

* * *

 Теперь ты понимаешь?  произнес Мелу, когда воспоминание закончилось.  Пока ты не исполнишь ее третье желание, ни ты, ни я не будем свободны.

Он дотронулся до моего лба длинным тонким пальцем.

 Я торговался с Леди за право назвать тебя Тарисай. Это суоннское имя. Оно значит: «Узри-Грядущее». Твоя душа пока принадлежит ей, но я настоял: имя должно принадлежать только тебе самой.

Его голос звучал словно издалека. История Леди утомила меня. Я едва почувствовала, как Мелу подхватил меня на руки и взлетел в ночное небо, чтобы оставить у ворот усадьбы Бекина.

На прощание он прошептал:

 Я привязан к саванне уже более семи лет. Ради своего блага я надеюсь, что женщина получит желаемое. Но ради твоего блага, дочь моя, надеюсь, что этот день никогда не настанет.

Затем слуги сбежались к воротам, и Мелу исчез.

Дюжина беспокойных рук уложила меня в кровать. Приторные голоса хором успокаивали меня, когда я стала рассказывать о Мелу на следующий день. «Это только сон»,  твердили учителя. Но их расширенные зрачки и натянутые улыбки говорили совсем другое. Мое приключение укрепило самые зловещие подозрения наставников.

Подозрения в том, что моя матьдьявол, а яее ручной демон.

Глава 2

На равнинах Суоны тепло даже в сезон дождей. Но вокруг меня воздух всегда казался холодным. С каждым днем рождениямне исполнилось восемь, девять, десятья дрожала в стенах усадьбы Бекина, окруженная слугами, которые всегда держали дистанцию. Иногда я тосковала по человеческим прикосновениям так сильно, что наклонялась щекой к открытому огню. Языки пламени обжигали кожу, но я улыбалась, притворяясь, что меня гладят пальцы Леди.

В итоге я однажды случайно упала в кухонный очаг. Слуги вытащили меня из огня, рыдая, вознося молитвы Сказителю Аму.

Дрожа, я шепотом повторяла:

 Я не могу умереть, я не могу умереть, матушка скоро вернется, а значит, я не могу умереть.

Но я не получила ожогов. Одежда превратилась в дымящиеся угольки, зато кудрявые черные волосы даже не занялись.

Горничные смотрели на меня в ужасе. А я вспомнила слова Леди из ее первого желания: «Дом, где я и мои друзья всегда будем в безопасности».

 Это матушка,  сказала я, задыхаясь от восторга.  Она защитила меня.

С того дня слуги стремительно начали седеть. Я прыгала с ограды, погружала голову в ведра с водой, ловила ядовитых пауков, заставляя их укусить меня.

 Я не умерла!  со смехом восклицала я, пока слуги вправляли мои сломанные кости и заливали в горло чай с противоядием.

 Да,  говорила сквозь зубы целительница.  Ведь мы вовремя тебя нашли.

 Нет,  настаивала я мечтательно.  Это потому, что матушка меня любит.

Учителя постепенно теряли терпение, однако знали: чем скорее они сделают из меня то, что хочет видеть Леди, тем быстрее смогут избавится от меня. Занятия продолжались. Лекции гудели в ушах, как назойливые мухи. Каждый день в нос ударял запах чернил, и каждую ночь меня преследовал запах жасмина. Но воспоминание Мелу пробудило в душе голод, который не могли утолить манговые сады усадьбы Бекина. Я жаждала увидеть мир за воротами крепости Леди.

Огромный глобус стоял на деревянной подставке в кабинете. Неровные края континентов окружал синий океан, который я никогда не видела. Самый большой континент, на котором располагалась и Суона, представлял собой лоскутное одеяло из саванн, лесов, пустынь и снежных тундр. Это, как объясняли учителя,  наш Аритсар.