И так мы простояли долго, очень долго, глядя друг на друга, пока не раздался велосипедный звонок и я не опустила глаза в землю и не выдернула у него пальцы, которые он тихонько поглаживал. И мы пошли дальше.
Но меня было уже не спасти.
Сейчас глаза первым опустил он. Светло-русые волосы упали на лицо, он отвел их до боли знакомым движением.
В левом крыле столовая, за ней кухня, мы оттуда пришли, в правом большая гостиная и зимний сад. Пойдемте.
И он повернулся и пошел, не сомневаясь, что я последую за ним. И что мне оставалось делать? Забавно, что в моих вампирских книгах и фильмах красивыми обращенные становились, когда перевоплощались в вампиров, а до этого были вполне обычными. И всякое бла-бла про то, что вампиры идеальные хищники и охотники на людей, а люди ловятся на красоту. А судя по Костику, который кажется вот вообще не изменился, я могу закатать губу обратно. Если Люций все-таки смилостивится, жить вечность я буду в своей средних качеств тушке. Ну может быть, макияж научусь накладывать лет за сто. А может, меня в вампиры не возьмут, потому что по конкурсу не пройду.
Гостиная мне была знакомаокна, шторы, тяжелая мебель, вазы с цветами. Снова со свежими цветами. Вечером были розы, сейчас полевое разнотравье. Я кивнула, когда Костик взглядом спросил, открывать ли двери в зимний сад. Вошла и закашлялась. Там было душно и влажно, казалось в воздухе висит водяная пыль.
Летом тут выращивают тропические растения, для которых московский климат недостаточно жаркий, а зимой переселяют некоторые деревья из сада, сообщил Костик, предлагая жестом пройтись, но я замотала головой.
Песчаная дорожка соблазнительно уходила в глубину сада, над ней свешивались плети лиан с огромными яркими цветами и что-то едва слышно журчало, но мне было плохо от жары уже на пороге.
Костик пожал плечами и закрыл двери.
Иногда в Москве такое лето, что сюда ходишь погреться, улыбнулся он.
Я замерла от этой улыбки, но увидев тень тревоги на его лице, быстро отвернулась. Эшер сказал, что он меня не помнит, поэтому то, как я себя веду, выглядит слегка неадекватно. Но кто бы вел себя по-другому?
А ты вы давно тут живете? Мне говорили, что вы новенький, но вы так уверенно рассуждаете о годах
Около пяти лет, он прошел гостиную насквозь и открыл двери на террасу. Оттуда же лестница вела наверх. Первые десять лет вампира не считают полноценным, слишком высокая смертность. Говорят, со мной еще слишком возятся, Эшер не любит умирающих младенцев. Идемте наверх.
Я кивнула.
На этом этаже в основном гостевые спальни, малая гостиная и тренажерный зал. В гостиной проектор и игровые приставки, хотите?
Я помотала головой. Вот еще игр мне не хватало в вампирском доме. Зачем играть в то, что происходит в реальности?
А в тренажерном зале сейчас Доминго, он не любит, когда его отвлекают, извиняющимся тоном произнес Костик. Тогда на третий?
Что за безумная экскурсия. Я украдкой оглянулась, но Люция было не видно. Зачем бы он нас не послал вместе гулять по этому вампирскому гнезду, он, кажется, был уверен, что мы справимся и без его поддержки.
Я пока справлялась только с тем, чтобы не хватать Костика за руки и не пытаться его обнять и зарыдать у него на груди. Я слишком долго по нему скучала. Слишком невыносимо было знать, что нет никаких шансов еще раз его увидеть. Когда он женился, я знала, что он жив, он дышит, он счастлив и однажды Однажды все может сложиться иначе, жизнь длинная.
А вы что-нибудь помните из своей прежней жизни? я не забыла предупреждение Эшера, но не могла иначе.
Мы уже поднялись на третий этаж с огромным холлом, плавно переходящим в огромный же балкон. Внутренних стен здесь не былотолько тонкие изящные колонны, поддерживающие потолок. Окон тожеони все были дверьми, которые превращали холл с балконом в единый бальный зал?
Темно-красные квадраты паркета сменялись квадратами цвета топленого молока, тяжелые портьеры цвета запекшейся крови были собраны, впуская яркое солнце.
Опять эти чертовы звездочки в его глазах! И он смотрит на меня и хмурится, будто действительно старается припомнить что-то из своей настоящей жизни. Может быть, меня?
Н-нет Но Эшер говорит, память вернется, когда перестанет быть такой болезненной. Я знаю, что у меня была жена и дочь, но не помню их, хмуро отвечает Костик.
Вы не пытались их увидеть?
Что ж я такое делаю Эшер меня убьет.
Хотя пусть убивает, вот Люций взбесится.
Нет.
Он ответил слишком быстро и слишком резко, я аж задохнулась, поняв, что он соврал. Я-то его знаю. Я всегда знала, когда он врет. И он знал, что я знаю. И почему-то это нам нисколько не мешало.
Не сейчас.
А почему вам дали такое странное имяАпрель?
Действительно, почему? Почему тебя назвали именем моего любимого месяца в году? Того месяца, когда мы однажды сошли с ума и на секунду оторвавшись от тетрадей, в которых делали алгебру, как сейчас помню, сидя на ступеньках районной библиотеки, вдруг потянулись друг к другу. Того месяца, в котором с тех пор случалось все самое чудесное в моей жизни. Того месяца, когда ты родился
Просто меня обратили в апреле, ничего особенного.
и когда умер.
13. Память
Кажется, я всхлипнула. Отвернулась, надеясь, что у него пока нет усиленного слуха, и вышла на балкон. Или террасуона была не меньше бального зала внутри. До изящного ограждения из белого мрамора было не меньше пятнадцати шагов. Слезы застилали глаза, но я прошла эти шаги и судорожно вцепилась в холодные перила.
Костик подошел гораздо медленнее, встал рядом, задрал голову, глядя в синее небо.
Вы ведь меня знаете, да?
Я ничего не ответила. У меня не было ни единой причины отвечать. Мне и Эшер запретил, и Люций и сама я совсем не хотела быть той, кто ему расскажет про его смерть.
Он наклонился, стараясь заглянуть мне в лицо. Каланча белобрысая. Когда мы целовались в яблоневом саду у школы, через две недели после того первого раза, ему приходилось сгибаться в три погибели, я едва доставала ему до груди.
Я вовсе не хотела продолжать это всеу Костика была девушка, а я уже привыкла к безответным влюбленностям. Но мы были друзьями, у нас были деньги всего на одну бутылку пива на двоих и мы просто слишком близко наклонились друг другу. Казалось, что он магнит, а я железная стружкаменя тянуло к нему физически, непреодолимо.
Как и сейчас.
Кажется, магнит тоже не может сопротивляться, когда к нему тянет железную стружку.
Мне почудился вкус светлого пива на его губах. Запах цветущих яблонь. Его ладони, такие большие, что когда он обнимает меня за талию, я кажусь себе тоненькой статуэткой. Соленый привкус слезтоже как тогда. Потому что в шестнадцать целоваться с чужим парнем кажется безнадежным падением и отчаянием на грани тьмы. Его губы стали теплее, а ладони совсем горячие.
Алинкавдруг выдохнул он и посмотрел мне в лицо расширившимися глазами. А где Машка? Она должна была приехать, мне там сказалии его глаза стали расширяться от ужаса.
Он начал вспоминать. Мамочки, что я наделала!
Апрель! прогремело эхо над террасой. Я отшатнулась и из-за плеча заслонившего меня собой Костика увидела Эшера.
В гневе уравновешенные люди страшнее психов, я давно заметила. В отличие от Люция Эшер не рычал, не орал, не бросался вещами, не показывал клыки. Он просто шел, такой же спокойный, как и раньше, но в мягкой кошачьей походке появились хищные нотки, а лицо застыло, превратившись в маску. Он не торопился. Он тщательно осмотрел меня, ни единым движением или взглядом не передав никакого послания, а потом его взгляд перекинулся на Костика и тот даже отступил на шаг, чуть не наткнувшись на меня.
Со стороны лестницы спешила Мари. Вот у идеальной леди на лице было написано буквально все: страх, злость, беспокойство, досада, решимость, сочувствие. ПоследнееЭшеру, который не поворачиваясь, бросил ей:
Найди Люция.
Я кажется единственная видела как мелькнули белоснежные волосы на краю крыши, почувствовала взгляд. Мне положено, у меня метка.
Алина, отойди от него.
С радостью, господи. Я бы еще и домой уехала. Нет? Не выйдет?
Рука Костика дернулась схватить меня, но я уже отступала к лестнице вниз. Если удастся сбежатьпервым делом в родной подвал, запру дверь и что-нибудь к ней придвину. Вода есть, еда есть, выковыривать меня будете, только разобрав дом до основания.
Я уже почти дошла до лестницы и даже не смотрю, что происходит дальше на террасе, у меня свои задачи, когда ледяная ладонь зажала мне рот, а голос Люция прошептал в самое ухо тихо, почти неотличимо от моих собственных мыслей:
Молчим и отходим.
Я не успела даже испугаться, когда вдруг поняла, что он доволен? Я не могла понять это по голосу, так он был тих, но видимо метка работает и в обратную сторону тоже. Я не чувствую в нем обычной раздраженной злости, я чувствую торжество.
Вот я молодец, вот просто умницапомогла самому неадекватному вампиру в городе! Хотя тут конечно самое время подумать о том, как я дошла до жизни такой, что отличаю адекватных и неадекватных вампиров. Потом подумаю. Сейчас наши цели с неадекватным совпадаютмаксимально незаметно смыться из горячей точки.
И нам почти удаетсяно у лестницы стоит Макс, весь такой в черном, перстни сверкают, клыки сверкают, волосы развеваются и вообще всем своим видом показывает «Ты не пройдешь». Ну Люций, допустим, пройдет, я в него верю, а вот я и правда нет. Люций демонстративно глубоко вздыхает у меня за спиной и даже не видя его лица, я представляю, как он закатывает глаза.
Алина, иди, и Макс сделал мне приглашающий жест. А тебя ищет Эш.
Еще один приглашающий жестуже Люцию, на балкон.
Тот прошипел что-то ругательное и толкнул меня прямо на Макса. Он поймал меня и тут же направил дальше, к лестнице, замешкавшись всего на мгновение, но Люцию его хватило, чтобы взлететь под самый потолок бального зала. Макс развернулся и взмыл следом.
И уже сбегая вниз по лестнице, я услышала скрежет, вой и звуки ударов. Едва удержалась от ехидной улыбки. Ну что, белобрысенький, и на тебя найдется управа. А я пока в подвал!
14. В любой тьме есть свет
Не так уж это было легконайти вход в подвал в этом доме. То есть примерно я помнилатут холл, тут зимний сад, где-то внизу кухня, а проводили меня мимо гостиной, так где же в это время года в трехэтажном особняке, полном вампиров, может располагаться вход в подвал? Я понадеялась, что на кухне. Но проверить, что прячется за низкой дверью в углу не успела. За столом, где я пила кофе теперь сидела золотоволосая женщина с огромными кукольными глазами и разбирала по букетам охапки цветов. Так вот кто этим занимается. Интересно, это прислуга или кто?
Привет, сказала она, не глядя на меня. Хочешь поесть нормально? Я поставила круассаны в духовку, через десять минут будут, но могу сделать тебе киш или шакшуку.
П-п-привет.
Надо же, вторая женщина в этом дурдоме. Почему я не видела ее вечером в гостиной?
Меня зовут Уля, я жена Эшера! она наконец посмотрела на меня сияющими голубыми глазами.
Она выглядела как волшебная принцесса. И уж точно не Эшеру жаловаться на то, что у вампиров плохой пиар. Куда ему еще белозубых теннисисток, когда у него такая жена.
А Мари тогда кто? не подумав, ляпнула я. Ой, нет, я же помню про прайд. Но не помню, как там все устроено, если честно.
Мари главсамка, а я простоона пожала плечами и отложила почти собранный букет из белоснежных астр с вкраплениями мелких темных цветов, названия которых я не знала. Я просто жена.
Она встала со стула и подошла к духовке. Простое голубое платье по колено, перевязанное на талии широкой шелковой лентой, туфельки на низком каблуке. Она выглядела как идеальная американская домохозяйка пятидесятых. Но в них всегда было что-то жутковатое, даже до «Степфордских жен», а она была такой светлой и искренней как как весь этот дом по утрам.
Ты тоже вампирша? не могла не полюбопытствовать я.
Ну конечно! Уля достала противень с румяными круассанами и ловко стряхнула их на облитое глазурью глиняное блюдо. Так ты будешь только круассаны?
Да, спасибо, я села за стол и автоматически цапнула стоящую там чашку. Уля моментально налила в нее чай.
Не за что! лучезарно улыбнулась она. Мальчики всегда забывают про нужды обычных людей. Поголодать успеешь, когда тебя обратят.
Я вздрогнула.
Этот голод он действительно такой ужасный? это было главным минусом бытия вампиром в моем представлении. Остальные аргументы меня не смущали: отвергнутые богом демонические создания? Я атеистка. Убивать людей плохо? Давайте вы почитаете проповеди главам государств. Проклятие вечной жизни? Пока я переделаю все дела в мире и заскучаю, люди придумают новые. Пережить родных? Да ладно, а в чем подвох? А голод
Уля улыбнулась. Мне бы насторожиться, напрячься, задуматься о том, что такая светлая девушка в обители мрака и порокадовольно подозрительно. Но она не вызывала вообще никаких опасений. Совершенно.
Ты когда-нибудь сидела на диете? она рассмеялась, увидев, как я набираю воздух в легкие, чтобы сказать все, что думаю. Ну конечно, сидела. Все девочки делают это. Так вот, поверь мне, самый страшный голод по крови не сравнится с третьим днем разгрузочной недели на кефире и яблоках. Мальчики просто никогда не терпели такие вещи добровольно, вот им и кажется, что этоневыносимая жажда. Не бойся!
Эшер точно лукавил. Пиарщика для вампиров он давно нашел. Ни один гламурный вампиризм в духе «Сумерек» не сравнится с умением этой женщины уговаривать. Если бы она предложила мне стать вампиром, а не Люций, не понадобилось бы и темных поцелуев до одури.
Но я решила проверить еще кое-что.
А почему мне нельзя было рассказывать Апрелю о нашем знакомстве?
Я все-таки цапнула круассан и стала нервно его раскручивать, раздирая по волокнам. Безупречная улыбка Ули все-таки увяла и превратилась скорее в беспокойство.
Ты заставила его вспомнить? спросила она, устало садясь за стол и отпивая из второй чашки. Пахло мятой. Я сначала думала, что мята среди цветов, которые она разбирала, но теперь поняла, что это вампирша, которая пьет мятный чай. Ходячий анекдот.
Я кивнула.
Плохопоежилась Уля. Понимаешь, новенькиеони одновременно очень мощные и очень хрупкие. Они как подростки. Сила бурлит, нервы на пределе, сердце болит, а почемунепонятно. И пока они ничего не помнят, они учатся справляться с эмоциями и силой. А если напомнитьто в стремлении отомстить или даже защитить, они могут натворить дел.
А почему нельзя было мне это нормально сказать? разозлилась я.
Ну посмотри на вещи здраво. Твой статус пока совершенно неясен. Это отдельная проблема с Люцием, мы с ним еще поговорим об этом. Но мы даже не уверены, что ты станешь одной из нас. Хотя я на это очень надеюсь! Ты мне понравилась, такая необычная.
И улыбка вновь расцвела на безупречно-розовых губах сказочной принцессы.
А Люций тоже еще молодой? аккуратно спросила я.
И принцесса вдруг расхохоталась. Конечно, ее смех был похож на серебряные колокольчики и все такое, но смеялась Уля до слез, почти падая со стула, совершенно неприлично.
Я смотрю, ты не скучаешь, раздалось хриплое и злое позади меня. Даже солнце словно резко притухло. Да и Уля перестала хохотать, и взгляд ее стал тревожным.
Помянешь дьявола, и вот он.
Я обернулась и вздрогнула: видок у Люция был неважный. Белоснежные волосы потускнели и свисали неаккуратными сосульками, лицо осунулось, под глазами не кругичерные пропасти, скулы проступают так, словно готовы прорезать кожу. И руки такие жекости скелета едва обтянутые сухой бледной кожей.
Не знаю, что с ним делал Эшер, но то, что ничего хорошегоясно.
Что, нравлюсь? скривился он. Да уж не похож на нашу сытую прекрасную принцессу.
Надо же, у нас с ним одни и те же ассоциации на тему Ули.
Люций! даже когда она обижена, Уля все равно прекрасна. Словно вот-вот расплачется крупными хрустальными слезами.
На меня не действует, ягодка, прохрипел Люций. Мы с моей игрушкой уезжаем.
Нет.
Эшер проскользнул из-за спины Люция, подхватил с блюда круассан и встал позади стула Ули, положив ладонь ей на плечо. Она по-кошачьи потерлась о его ладонь, по его губам скользнула улыбка, а я смущенно отвернулась. Если бы они занялись страстным сексом на столе, я бы смущалась меньше, чем увидев такую привычную домашнюю нежность.
И почему? Люций зашел мне за спину и скопировал позу Эшера. Только о его ладонь я тереться не стала. Впрочем, он сам провел неприятно холодными и шершавыми пальцами по моей шее. Такое извращенное темное отражение их счастливой пары.