Еще я получила бледно-желтое грязное море, заваленные мусором улицы и высоченное черное здание гостиницы в центре города, из которого не было видно даже того моря.
Почему Паттайя! Почему хотя бы не Бангкок?! стенала я, правда, развалившись на широченной кровати в безупречно черно-белом стильном номере. Горничная сообщила, что этот корпус гостиницы открыли только на прошлой неделе.
Уборщицы тут встречались через каждые десять метров: они надраивали все блестящее, подметали все горизонтальное и смахивали невидимую пыль со всего, что теоретически могло ее притянуть.
Еще я была зла потому, что так и не побывала на озере Тонлесап. И толком не посмотрела Ангкор Ват. Но, думаю, участие в темном ритуале засчитывается за экскурсию. Теперь я не хотела пропустить вообще ничегони манго, ни креветок на гриле, ни кокосов.
Люций игнорировал мои вопли, будто их и вовсе не было, но голодным взглядом проводил горничную. Вероятно, к вечеру у персонала начнется массовая анемия. Это если он будет добрый. Если не оченьоткроются вакансии.
Кондиционер в номере шарашил по максимумуна все ледяные шестнадцать градусов, верх уважения в Таиланде. Вероятно, вампирам это было даже в кайф. Я же терпела холод только в одном случаеесли это был холод Люция.
Ну что, братец, когда начал Демон, появляясь из смежного номера, но заметил меня и осекся. Я насторожилась:
Когда что?
Мы всегда можем тоже не договорил Люций.
Становилось все подозрительнее.
Ты хотела пойти погулять? намекнул он мне.
Если вы тут собираетесь друг с другом трахаться, то я, конечно, не буду мешать, я демонстративно подхватила рюкзак. Но если это будет какой-нибудь интересный ритуал, то не прощу никогда.
Никаких ритуалов, дорогая, приложил руку к сердцу Демон. Просто немного мужской болтовни, знаешь. Как уничтожить весь мир, где продается лучшее пиво, вот это все.
Не то чтобы я ему верила, но очень не хотелось пропустить манго и креветки.
К жаре я уже привыкламало что могло меня смутить после поджаривания голышом на вершине храма в джунглях. Но город мягко сказать, пах.
Кучи мусора вдоль дорог, развалы с огромными дурианами, которые разделывают тут же, маленькие кафешки, откуда пахнет острым и пряным, благовония, курящиеся в маленьких святилищахсложно было отделить запахи друг от друга и понять, что именно нравится, а что отвращает. Слишком они переплетались и становились почти зримыми, настолько были сильны. Клубки проводов на столбах, сонгтэоместные маршрутки, забитые туристами, ливневые стоки, откуда пахнет морем, грязные кошкипостепенно я перестраивалась и переставала видеть это все грязным и неопрятным, а начинала принимать как новую точку отсчета. Здесь так. Здесь не бывает чистого белого снега, с которым можно сравнивать свою жизнь и ощущать всю ее грязь. Здесь другие точки отсчета.
После того, как я провела пятнадцать минут в магазине, где работали последователи Люция, выкрутившие кондиционеры, кажется, на минусовую температуру, я стала иначе воспринимать и жару. Я окунулась в горячий воздух как в расслабляющую ванну, и переосмыслила свои воспоминания о солнце Камбоджи. Может быть, оно было и ничего. Здесь солнце расслабляло, размягчало мою вечную настороженность. Моя броня от всего мира таяла, как будто она была из очень крепкого вечного льда, который сдался только тропическому солнцу и заразительной расслабленности, которой щедро делились местные жители.
Я согласилась попробовать том ям в крошечной забегаловке с пластиковыми столами, приняла в дар нарезанный манго с клейким рисом и поймала брошенный мне с машины питьевой кокос с трубочкой. Никто из этих людей не хотел от меня никаких денегвсе-таки «обучение» Люция сработало, причем надолго.
Моя кожа становилась такой же золотистой и мягкой, как у тайцев, хотя я забыла крем от солнца. Если это тоже был побочный эффект тьмы внутри, он мне нравился.
В темноту город ожил и засверкал как луна-парк. В заливе над морем взрывались фейерверки, на маленьких площадях открывались ночные рынки, подсвеченные теплыми желтыми лампами, в барах звучала разномастная музыка и в такт ей менялась подсветкаот розовой до густо-синей.
Вот теперь я готова была прогуляться до Walking Street, известного гнезда разврата и порока. Не уверена, что меня там могли чем-то удивить или шокировать
но у них получилось.
Улица пахла марихуаной, рыбным соусом и сексом. У входов на узкие лесенки, ведущие в ночные клубы так явно оформленные как бордели, что сомнений, кажется, не оставалось, стояли стайки почти голых девиц, демонстрирующих себя прохожим. В барах с одиноким коктейлем сидели менее молодые и свежие, но и для них находились клиенты. Прямо передо мной шел старик лет семидесяти на видон держал за задницу девушку, которыя выглядела едва-едва на восемнадцать. Меня чуть не стошнило.
Я побыстрее отвернулась, но куда бы я ни смотрелався улица пульсировала в едином ритме, все слова и жесты были направлены только на односекс, секс, секс.
На открытой площадке между двумя барами полуголая тайка разводила ноги, демонстрируя, как может двигать бананом в своем влагалище, не касаясь его руками. Вокруг нее постепенно собиралась толпа.
Кажется, мне чересчур.
Я сбежала оттуда и пешком по ожившим в ночи улицамбудто тут живут одни вампиры! добралась до отеля.
Но на этом, конечно, ничего не кончилось.
В номере тоже пахло сексом. И кровью.
Белое, алое, золотое, коричневое, темное, снова белое.
Сначала я не фокусируюсь на том, что происходит, а вижу лишь цветные пятна, но звуки! Звуки приводят картинку к реальностивлажные шлепки, горячечное дыхание, сдавленные стоны.
Блять, что тут происходит?!
Среди белоснежных простыней в луже темной крови с раздвинутыми ногами лежит совсем молоденькая тайка с выбеленной кожей и светлыми волосами. Если бы я не видела, как молодо могут выглядеть азиатки почти до старости, я бы решила, что ей нет и пятнадцати. Над ней склоняется Демонего член, блестящий от смазки, входит внутрь неемне слишком хорошо видно это от дверии выходит обратно, выворачивая алое и влажное. Его пальцы на ее горле, ее руки раскинуты, и из запястий струится кровь.
Демон замечает меня и ухмыляется, откидывая черные пряди с лица. Он вбивается в брозово-темное упругое тело, но смотритна меня. Глаза в глаза. На секунду отпускает горло девушки и та хрипит и пытается поднять окровавленные руки, чтобы дотронуться до него, но Демон смахивает их с себя.
Мне сложно отвести глаза от этого одновременно отвратительного и притягательного зрелища.
Но я отвожу, потому что Потому что мне надо увидеть Люция в расстегнутой белой рубашке, уже заляпанной кровью. Он сидит, прислонившись к спинке кровати, а над его ширинкой ритмично движется темноволосая головка еще одной тайки. Она все еще одета в короткое золотистое платье и такт ее движениям пайетки на нем перетекают и пускают зайчики в свете ночника у кровати. Под платьем ничего нетэто отчетливо видно, когда она выгибает спину, заглатывая член Люция до самого горла.
А Люций лениво кладет ей руку на голову и надавливает сильнее. Но смотрит он тоже на меня, и на губах его издевательская улыбка.
Мужские разговоры?!
О завоевании мира, значит?!
Когда я увидела Люция с Жаннетт, мой мир раскололся.
Но сейчас нет.
Сейчас я не испытывала той сосущей пустоты.
Мою кожу изнутри покалывал иголочками закипающий гнев.
Ярость.
Кровь бурлила в артериях и тьма в ней требовала действовать.
Но как?
Стон.
Демон прикусил запястье своей девицы и пьет ее, пока она дергается под ним. И ему это явно нравится.
Люций холодным взглядом наблюдает за мной и явно чего-то ждет.
Да вы охуели в край?! в кончиках пальцев начинает копиться тяжесть, которая просит выпустить ее наружу. И, ей-богу, я совершенно не против узнать, что я там умею как темная богиня. Быстро прекратили эту херню!
Люций равнодушно отталкивает девушку, и я вижу что ее глаза нехорошо затуманены.
И укусы на шее тоже вижу, они даже не зажили, они сочатся кровью. Она пытается снова добраться до его члена, но Люций брезгливо отпихивает ее подальше. И переводит взгляд на меня, вздергивая бровь, мол, вот так? Ты довольна?
Я. Не. Довольна.
Демон, бля!
Ой, прости, она уже немножко умерла. Ты сильно будешь ругаться? Демон вертит голову девушки, внутри которой все еще остается его член. Но, похоже, он действительно перестарался. А можно я тогда вторую тоже допью?
Я закрываю лицо руками.
Хорошо, я понял!
Даже не хочу видеть, что он делает и что именно он понял.
Запах крови и запах секса.
Я должна испытывать отвращение, но Люций приучил меня к тому, что запах крови И ЕСТЬ запах секса. И что бы я не думала сейчас головой, мое тело
мое тело обнимают очень горячие руки.
2.7 Немножко темного огня и секс с самим собой
Мне странно.
Мне страшно.
Люц я оборачиваюсь и убеждаюсьон.
С одной из редких улыбок, в которых нет насмешки. И которые пугают меня сильнее его ярости. Я не помню сейчас, когда еще он так улыбался, мне кажется, если я вспомню, я пойму, что это значит, но я не вспоминаю, у меня дело поважнеепочему он такой горячий? Что за чертова магия сотворила это с моим ледяным вампиром?
Я не могу понять что происходит.
Наш секскровавый, холодный, эстетичный.
Ледяные лезвия, боль-дрожь-острота-сладость.
Почему сейчас чернота в его глазахэто не бесконечная ночь без проблеска солнца, как обычно, а чернота застывшей лавы, под которой плещется лава кипящая. Алая, горячая, живая?
Почему его руки текут по моей коже, согревая ее в выстуженной кондиционером комнате и мне хочется льнуть к ним?
Не смотри, командует он, когда я хочу обернуться на кровать с кровавыми пятнами, посмотреть, что там Демон делает с трупомили с трупами?
Я по привычке подчиняюсь и получаю в награду касание горячих губ.
Идем он тянет меня за собой за дверь, в точно такую же комнату за стеной, но здесь теплее и все еще кипенно-белые простыни туго натянуты на кровати.
Я должна с ума сходить от происходящего, но
Ловлю его поцелуи. Пропускаю белоснежные пряди между пальцами. Обжигаюсь о кожу.
Как ты это сделал?
Стаскиваю с него окровавленную рубашку. Он в ответ снимает мою, но у меня под ней еще короткий топик, а у неготолько бледная кожа, твердая грудь, впалый живот, а дальше уже только выступающие бедренные кости, но это надо расстегивать пуговицы на штанах, на ощупь это неудобно.
Как? Скажи? требую я, когда он дает мне вздохнуть, на секунду отрываясь от губ. Но это не помогает. Раньше у меня был секретный метод раскрутить Люция на ответысекс. Сегодня он закончился.
Люций кладет ладони мне на спину, прижимает к себе, закручивает и роняет на кровать. Легкие одеяла тут же сбиваются в пушистые облачные груды, водопад шелковых волос закрывает от меня мир и остается только острый черный взгляд. И я вижу в нем что-то очень странное, что никак не могу узнать.
Горячие пальцы распутывают завязки моей юбки, но я останавливаю их:
Нет! После того, как ты
Моя ревнивая сучка нежно шипит Люций мне в ухо и дергает завязки сильнее. Хватит ревновать меня к еде!
Твоя еда тебе отсасывала!
Я могу хоть весь ею обмазаться, но это еда! он переворачивает меня на живот, чтобы развернуть запахнутую юбку, но когда она наконец отброшена и я пытаюсь перевернуться обратно, горячее тело накрывает меня сверху, а змеиный шепот струится в ухо:Ты же не еда?
Я была едой, и ты меня трахал! я пытаюсь приподняться, но получается лишь упереться задницей в его пах и почувствовать, что вся эта возня Люцию очень-очень по нраву.
Ты никогда не была едой, идиотка, ты что, пропустила последние полгода? он сопровождает раздраженное шипение уколом клыков где-то под ухом и я падаю обратно в приступе неожиданного облегчения. Слишком страшна его любовь, когда становится нежной.
Я тебя ненавижу! искренне признаюсь я.
Я ненавижу его как саму себяостро, чисто и до костей.
За то, что мир уже никогда не станет для меня прежним.
За то, что он позволил мне прожить половину жизни без него.
За то, что чуть было не исчези мне пришлось бы жить без него и вторую половину.
За то, что секс с нимэто секс с самой собой. Я больше никогда не смогу испытать будоражащий страх, трепет новых касаний и узнавания, ожидание и предвкушение.
Но взамен у меня есть чувство такой абсолютной безопасности и доверия, какого не достичь никогда и никому. Кроме тех, кто однажды встретил свои половинки, четвертинки и прочие осколки. Сомневаюсь, правда, что у них был такой партнер по вечности.
Пальцыгорячие нежные пальцы касаются моей спины, пробегают по плечам, оглаживают руки.
Пальцы ныряют под ткань топика, обхватывают грудь, и Люций одним движением, стаскивает его с меня, как водится, не слишком заботясь о моем удобстве. И в ответ получает очень злую меня, вывернувшуюся из-под его рук, чтобы изо всех сил прикусить кожу на его плече. Он только смеетсячто ему этот укус. Я сама чувствую себя виноватойслед зубов на белой коже кажется кощунством. Зато я наконец обнаженная перед ним. Под ним.
И раз уж он почему-то сегодня не ледяной, хочется уже вспомнить, как этотрахаться с горячим членом. Но Люций вдруг отстраняется и смотрит на меня.
Откройся.
Что?! я моментально сдвигаю ноги. Или о чем он.
Да не там закатывает он глаза, кладет руки на мои колени и с силой их разводит. Хотя там тоже раскройся, согласен, давно не рассматривал тебя.
Никогда.
Это ты так думаешь, ехидно ухмыляется он. Как я ни пытаюсь, я не могу вспомнить, когда бы это могло быть. Воистину неловкий момент. Но и сейчас будет лишним.
Не очень получается бороться с очень сильным вампиром, который непременно хочет развинуть мне ноги.
Это некрасиво меня тянет прикрыть еще и грудь, хотя бы в компенсацию, слишком уж он нагло смотрит внутрь.
Давай, блять, я сам решу, что красиво, а что нет? У меня опыта побольше, фыркает он.
Пальцы отпускают колени и скользят сверху вниз, следуяисследуяскладочкам.
Шире.
Зачем?.. выдыхаю я.
Чтобы ты приняла меня.
Он откидывает голову и любуется тем, что я могу только чувствоватькак подушечки пальцев очерчивают вход, как два пальца проникают внутрь на фалангу. Я знаю, как далеко он может зайти со своими очень, очень длинными пальцами. Далеково всех смыслах.
Но он не делает этого.
Люций склоняется надо мной, ниже и дальше, почти касается губами моих губгорячими. Это дико и непривычно, и я почему-то чувствую, что он какой-то иной. Как будто я наконец верю в то, что он
Откройся. Как раньше. Чтобы чувствовать то, что я чувствую.
Раньше была метка мне нужно всего лишь приподнять голову, чтобы поцеловать его, но он чувствует это движение и удерживает меня за волосы, так что я не добираюсь ровно один последний миллиметр.
Сделай это без метки. Сама.
Как?
Как и все остальное. Просто сделай.
Я выгибаюсь, чтобы хотя бы грудью почувствовать его кожу, но он снова виртуозно отклоняется.
Не умею! Я касаюсь его сама, и Люций с раздраженным выдохом ловит мои руки и стискивает запястья одной своей рукой. Другой он все еще держит волосы и ничто не мешает мне закинуть ноги ему на поясницу и подтянуться ближе, чтобы вновь обжечься о горячую кожу.
Хорошо, попробуем иначе.
Люций стремительно поднимается, стаскивает наконец с себя штаны и не успеваю я свести обратно ноги, вновь нависает надо мной, но на этот раз я чувствую как об меня трется горячий ствол, добирается до входа и замирает. Я подаюсь бедрами вверх, но Люций отклоняется ровно на то же расстояние. Он смотрит мне прямо в глаза и в точности повторяет все мои действиятолько наоборот.
Заставь меня, говорит Люций. Сделай так, чтобы я чувствовал то же, что ты. Заставь.
Я хочу тебя! говорю прямо в его наглые глаза.
Внутри холодным звоном отзывается ночь на другом конце земного шара, отчаянный крик в небо, тоска, желание вновь с ним встретится, хотя он и так ближе некуда.
И это отчаяние сейчас возвращается отчаянной обидойзачем он так?
Он же хочет меня!
Заставь! приказывает Люций.
Я так отчаянно хочу подчиниться, но как?
Зачем? может быть, я пойму так?
Чтобы мы узнали, где твои пределы.