Стоп! дошло до меня. Вы планируете выпустить на Москву несколько десятков свежих вампирш?!
Правда весело? ухмыльнулся Демон. Ладно, поехали. Сначала метка, потом оргия. Девочки, в очередь! Люц, помогай, один я кончусь!
3.4 Оргия пошла не так1
Наблюдать как два вампира конвейерным методом превращают десятки женщин в вампирштак себе развлечение. Острота первых секунд, когда они раскрываются своей темной стороне, сначала отдают всю власть над собой вампиру, подчиняются и отрекаются от себя, а потомумирают, постепенно перерождается в легкое отвращение. Словно секс превращают в порно. В съемки порно. В кастинг для съемок порно.
Я даже ревновать не могу, глядя как Люций забирает себе души этих женщин, превращает их в своих рабынь, в свою собственность. А потом выпускаети перед мгновениями свободы между ними искрится настоящая любовь.
Сначала это больно. На пятой по счету стало все равно.
Как маленькая девочка, невовремя увидевшая фильм про рождение ребенка, я клянусь себе никогда-никогда не делать никого вампиром. Если вдруг сама им стану. Это чересчур интимно, я не хочу себе такой связи.
Люций не стал ничего спрашивать, когда я устала и просто вышла из холла с мягкими креслами, где они занимались этим развратом. Там уже остро пахло кровью и страхом, запах которых еще более отвратителен, чем запах чужого секса.
Хорошо, что в этом дурдомекогда-то он действительно был дурдомом, в прямом смысле, но Демон с Люцием с успехом превратили его в дурдом в смысле переносноместь прекрасный парк с яблонями и фонтанами. Можно погулять, скоротать время до оргии. Как я в детстве в школьном лагере сбегала со всяких мероприятий с чтением стихов и постановкой сценок и пряталась в овражных кустах до начала дискотеки.
Здесь не было крапивы в два метра высотой и кустов с белыми ягодами, которые смешно чпокают, когда на них наступаешь. Местным психам предалагалось радоваться побеленным стволам развесистых старых яблонь. Наверняка за попытку забраться на них наказывали.
Просто это было первое, что мне захотелось сделать, настолько удобно выглядели развилки.
Я глубоко вдохнула холодный воздух. Тьма жгла мою кожу изнутри, поэтому я не мерзла, но этот порывубежать подальше, скрыться там, где холодно и пусто, он остался у меня из моей прежней, нормальной жизни. Если обиделииди туда, где холодный ветер. Он высушит слезы и заморозит их прямо в глазах.
Кто сейчас может меня обидеть?
Но привычка доверять только холоду осталась.
Поэтому, когда на мой затылок ложатся ледяные пальцы и холодные губы накрывают мой ротя счастливо выдыхаю.
Боль сильнее, когда она горяча. И более жестока, когда холодна. Я предпочту ледяное дыхание Люция. Мое вечное наказание холодом, которое я выбрала сама.
Никуда тебе от меня не деться, подтверждает мои мысли Люций.
В принципе, почему нет? возражаю я. Уверена, где-нибудь в судебных залах есть местечко, куда ты не доберешься.
Хочешь от меня избавиться? он отступает на шаг назад.
В черно-белом мире зимнего сада он и сам был черно-белым.
Это возможно? с любопытством спрашиваю я.
Ты настолько тупая, что веришь в возможность сбежать от самой себя?
Допустим.
Тогда ответнет!
И он в одно мгновение снова рядом со мной, длинные холодные пальцы скользят по моему лицу, пока черные глаза всматриваются в мои.
Люций силеня чувствую это всей кожей, в которой растворена тьма. Он потратил много энергии, чтобы перевести девушек на следующий уровень метки, но потомони отдали ему столько силы, сколько он захотел.
И у него не было ни одной причины беречь их.
Демон нас заждался, шепчет Люций, и его ледяное дыхание замораживает меня. От этого холода не поможет никакая защита тьмы. Он ведет губами по моему виску, и мне кажется, что изморозь рисует узоры на моей коже. Острый и быстрый укол клыков, крошечная капля крови чертит горячую дорожку по моей коже.
Падает на снег.
Тогда идем? предлагаю я.
3.4 Оргия пошла не так2
В комнате отдыха жарко, там пахнет сексом, вином и кровью.
Полуодетый Демонего грудь облизывают сразу две будущие вампирши, между ног на коленях стоит еще одна и четвертую он тискает за грудь, одновременно целуясь с пятойразвалился на самом роскошном диване и вокруг него вьются те, кому не хватило места поближе. Остальные пьют вино, целуют друг друга, видимо, отчаявшись дождаться своей очереди, танцуют под медленную, завораживающую музыку.
Ты чуть не опоздал, говорю я Люцию, выпуская его руку. И девушки, у которых еще этим утром не было смысла в жизни, зато было очень много психотропных веществ в крови, утаскивают его с собой, как прибой уволакивает с собой все, что выбросил еще несколько секунд назад.
Москва будет безумно рада этим взбрендившим девицам, которые сейчас скидывают с себя одежду как вакханки, будто она им всю жизнь мешала, и вот наконец кто-то разрешил не таскать бессмысленные тряпки на себе.
По внешности и поведению легко понять, на ком метка Демона, а на ком Люцияих тянет к хозяевам. Но подопечные Люция не стесняются заниматься друг другом, пока их бог и господин занят. Помеченные же Демоном тянутся именно к нему, начиная сиять только после того, как он дотронется до них хотя бы случайно.
Но вскоре и они перекрещиваются друг с другом, свиваются в плотные клубки тел, облизывают, трогают, трутся, выгибаютсятрепещут пальцы, как крылья бабочек, открываются влажные рты, текут молочными реками вагины.
Люций целует белокожую и рыжую девчонку, пока неловкую, но когда она станет вампиромсведет с ума всех, кто окажется у нее на пути. Он не закрывает глаза, он смотрит при этом на меня. В черном взгляде кипит ночь и вызов. Сколько времени прошло с тех пор, как я плакала на полу гостиничного номера, пока он драл шлюху Жаннетт? Я, не глядя, притягиваю к себе узкобедрую смуглую девицу, успевшую раздеться целиком. Обвожу ее тело ладонями, накрываю плоскую грудь и пропускаю соски между пальцами.
Люций, не отрывая от меня глаз, давит рыжей на голову, заставляя ее встать на колени.
Она открывает свои розовые пухлые губы и обнимает ими его член.
Я улыбаюсьвижу, милый, принимаю вызови поворачиваюсь к девушке рядом. Даже не вижу ее лица, мне все равно. Ее ноги раздвинутыэто все, что меня интересует. Женщина женщину поймет всегда. Через несколько минут она выгибается и кричит, царапая ногтями обивку дивана, а на лице Люция досада.
Он отталкивает ту, что ему отсасывает, и идет ко мне.
А со мной так сможешь? зло, сквозь зубы.
Чтобы ты кричал? ехидничаю я, вытирая пальцы о салфетку и отпивая вино из кстати подвернувшейся бутылки.
Чтобы я забыл остальных.
Нет, конечно. Ты сравнил мой опыт и свой! в моем комплименте яд, и он его чувствует.
У тебя есть преимущество. Я все равно выбрал тебя.
Охуеть преимущество.
Но Люций выбивает из моих рук бутылку, она катится по ковру, разливая терпкое красное вино, и его нотка добавляется в жаркую смесь запахов. Никогда не была на настоящей оргиино то, что здесь происходит заводит на каком-то глубинном уровне, примитивном. Все дело в ритме музыки, в ритме стонов, во влажных хлюпающих звуках вокруг. В чьих-то пальцах, касающихся случайно и мимолетно, в пальцах, касающихся с целью сделать хорошо.
Чужих.
Мне не нужны чужие.
Я впиваюсь губами в губы Люцияон не успевает убрать клыки, я режусь, и наши рты наполняет соленая кровь. Я сдираю с него остатки рубашки, он просто рвет всю одежду на мне, оставляя болтаться лохмотья. Пропитанный вином ковер под нами тоже влажно хлюпает, но эти звуки уже не выделяются на фоне остальных. Я вкладываю в секспросто сексс Люцием все свои эмоции, закидываю ноги ему на пояс, прижимая к себе плотнее, пока его член скользит внутри. Я отдаюсь ему всятелом, эмоциями, разумом, я чувствую секс как танец, как язык, на котором я рассказываю, как благодарна за то, что он есть, за то, что он часть меня. Что я могу ощущать себя сильной и отчаянно смелой, зная, что самое опасное на свете существочасть меня. Что я могу расслабиться, зная, что самое жестокое на свете существотоже я. Мне не нужны границы с ними за это я тоже благодарна.
Я не знаю, что я делаю. Люблю его? Трахаю егоя. Несмотря на то, что вбивается в мое тело, не заботясь о моем удобстве, именно он. Он стонет сквозь зубы и сжимает меня длинными жесткими пальцами, из которых непроизвольно выдвигаются когти в тот момент, когда я выгибаю спину, и он входит еще чуть-чуть глубже. Никогда не была богиней секса. Но то, что сейчас происходит между нами кажется, за те тысячи лет опыта у Люция ничего подобного не было.
Обычное его скучающее выражение лица, бесстрастная маска, рассыпается на осколкионо искажается то ли яростью, то ли оргазмом.
Ну как? выдыхаю я в лицо. У меня получилось?
Люций целует, а потом прикусывает мою лодыжкумои ноги закинуты ему на плечи, и он не торопится возвращать мне более пристойную позу.
Эй! над нами стоит Демон. Он немного забавныйсовершенно голый и с покачивающимся эрегированным членом. Валите отсюда. Вы искрите, но не делитесь. Все девчонки сползлись на вас смотреть.
Мы сваливаем. Я прихватываю какое-то покрывало почище, чтобы завернуться в него, пока мы ищем местечко, где продолжить, но теряю по дороге. Местечка мы не находим, падая где-то в углу в глубокое кресло и просто целуясь, без всяких искр, стонов и разврата. Просто обычные вампирские поцелуи: огонь-лед, зубы-кровь, укусы-языки. Просто поцелуи, как в седьмом классе. Просто невинные ласки как в девятом. Никто не трогает друг друга там, где нельзя. Мы просто хотим целоваться.
Сколько проходит временибог весть. Но перед нами появляется Демон, уже обернутый на манер римской тоги нашим же покрывалом и нагло заявляет:
Без вас все равно скучно. Пусть они там друг с другом.
И он даже не пытается втиснуться к нам, просто садится в ногах и откидывает голову на мои колени. Мы снова втроем.
Иногда мне жаль, что он не часть нас с Люцием.
Демон задумчиво спрашиваю я, глядя при этом все равно на Люция. Мне нравятся его острые скулы, ничего не могу с собой поделать. А что, если твоя половинка не московская сумасшедшая, а, например, американская девственница-веганка?
Ну, значит полетели в Америку пожимает он плечами.
Ты будешь проверять все мои идеи?
Почему нет? Способ не хуже других.
3.5 Автостоп по-вампирски1
Кровь нисколько не похожа на помидорную мякоть, больше на растаявшую замороженную вишню. Если у вас на кухне накапано вишневым, вы не подумаете, что кто-то забрался через распахнутый на террасе балкон, прошел неслышными шагами по коридору и встретил на кухне вашего мужа. Тот ничего не успел, только неудачно повернулся в последний момент, и зубы порвали артерию чуть сильнее ожидаемого. Вот кровь и расплескалась на кафель цвета слоновой кости. Немного.
Труп мужа уже куда-то унеслиможет быть, в спальню? Не заглядывайте в спальню. Покачайте головой, протрите тряпкой вишневый сок и задумайтеськуда же делась протекшая вишня?
На помидорную мякоть похожи немного внутренности кого-то разорванного на куски, особенно если его разорвали прямо на овощном рынке. Расколотые арбузы разлетаются на ошметки прямо как головы мотоциклистов без шлемов. Для такого адского месива слишком много красного, сначала долго думаешьпочему так много помидоров, а потом уже начинаешь замечатьнет, не замечать, а мозг позволяет осознать, что именнно ты видишь. Что повсюду валяются ошметки человеческих тел, рук и ног, оторванных голов с выпученными глазами, как будто бутафор издевался над реквизитом и делал его намеренно дурацким.
Ты слишком красива для этого, заметил Марий.
Златица пыталась выбрать себе солнечные очки, но те, что ей нравилисьс розовым оттенкомразбились, когда продавец опрокинул стенд.
Не подлизывайся, откликнулась она. Тебя послушать, я должна ходить голой.
Почему бы нет? Пусть люди хотя бы перед смертью увидят настоящую красоту.
Мар! Ты заставляешь меня смущаться!
Златица наконец остановила свой выбор на узких золотистых очках, надела их и прошла глубже в лавку, брезгливо перешагнув через труп владельца.
Даже представить не могу, что могло бы тебя смутить по-настоящему Покажешь?
Если Марий ожидал от нее эротических откровений, он плохо знал свою подругу.
Меня смутят твои шорты, Златица выглянула из-за стойки с одеждой и смерила его взглядом поверх новых очков. Чтобы найти такой безвкусный оттенок, тебе наверняка понадобился весь твой вампирский опыт. Надень белое, не позорься.
Злат, на белом кровь видно.
Мне нравится кровь на белом
За это я тебя и люблю.
Златица выбралась из темной глубины в облегающем ультра-коротком платье сплошь из блестящих пайеток, сверкающих на солнце и трепещущих от самого легкого дуновения воздуха. Она повертелась перед Марием:
Ну как тебе? К очкам подходит?
Ты похожа на ходячее сокровище.
Что делают с сокровищами?
Марий притянул ее к себе и поцеловал сначала он хотел, чтобы это было поцелуем «я тебя люблю и ценю», но оторваться от ее пухлых розовых губ и мягкой кожи было невозможно. Ладони сначала ощупали круглую задницу, потом добрались до тонкой талии и только на секунду задержались на груди.
Мне кажется, тебе надо еще подкрепиться, озабоченно сказал он. Твоя грудь была больше. Хватит вертеться перед зеркалом, еда важнее!
Тогда и ты подкрепись, прошипела Златица, хватая его между ног. Мне, может, тоже не хватает сочности!
Ах ты сука! Марий впился костистыми пальцами в ее спину, подтаскивая Златицу поближе к себе, чтобы прикусить тонкую кожу на шее.
Твоя любимая сука! педантично уточнила она, откидывая голову.
Кто же еще?
Когда столетия сохнешь от жажды, сложно остановиться. Сложно перестать убивать, сложно не допивать кровь, когда перестает биться сердце, сложно не целовать ту, что дороже и жизни, и смерти, сложно остановиться на самом сияющем платье, сложно сосредоточиться на деле, когда вокругнастоящая жизнь.
Но Златица и Марий все еще помнят, что впереди их ждет кое-что послаще даже настоящей жизни. Кое-что, ради чего стоило терпеть несколько столетий.
Марий был прав, когда предложил сдаться. В те времена им было некуда бежать, а огоньштука опасная, куда опаснее, чем железный ошейник и освященная земля, в которую их закопали. Они чувствовали того, кто был их частью, но добраться до него было нереально.
Конечно, риск был. Можно было задержаться на пару тысячелетийони и так пролежали в той церкви дольше, чем рассчитывали. Но все произошло как нельзя вовремя.
3-5 Автостоп по-вампирски-2
Автостоп по-вампирскиэто когда приходится пересаживаться на новую машину каждые несчастные тридцать километров.
Первые три раза Марий пытался увещевать Златицу, предлагал взять с собой еще кого-нибудь, если она не может сдержаться, но все было бесполезно. Расстроенная Златица сама останавливала машинывпрочем, это было несложно в ее коротком платье. Но от этого становилось только хуже, такие водители выбешивали ее еще раньше, чем предыдущие возбуждали аппетит.
Марий попытался сам сесть за руль, но его опыт вождения телег, запряженных волами никак не помог ему справиться с тремя педалями. Он потом на всякий случай заглядывал в каждую остановленную машину, все искал трехногого водителя. Логика этого века ему не давалась.
Давай договоримся, убеждал он Златицу. Ты втягиваешь клыки, опускаешь глаза и терпишь ровно час. За это тебе будет что-нибудь сладкое, как только прибудем, а? Хотя бы по часу, уже неплохо.
Ладно, ладно.
Златица одернула платье, опустила глаза и, напоследок проведя языком по острым кончикам клыков, втянула их.
Следующую машину остановил Марий. Закрыв собой Златицу. Лысый, покрытый татуировками водитель явно тяжело груженой фуры сначала спокойно обсудил, в какую сторону едет, но когда дверь машины открылась и первой полезла Златица, вдруг расплылся в идиотской улыбке:
Какая красотка! Ты уверена, что тебе нужно куда-то ехать с этим мальчишкой? Мы могли бы зависнуть у меня, ты не пожалеешь!
Кр-р-р-рак!
На этот раз свернул голову водителю Марий.
Златица посмотрела на него с упреком.
Он только пожал плечами.
Она тяжело вздохнула и принялась спускаться обратно.