Он поймал ее сосок сквозь кружево, очертил ладонями талию, провел языком вверх по шее и снова накрыл губы.
На этот раз поцелуй длился довольно долго, практически переходя уже в полный разврат. Пока он что-то неприличное творил с ее ртом, руки Демона путешествовали по телу девушки и то ласкали ее шею, то обводили по кругу соски, выпустив грудь из плена ткани, то как-то жестко вдавливались сквозь ткань ее штанов ей между ног. А потом он и вовсе закинул ее ногу себе на пояс и терся об нее так интенсивно, что в принципе это уже можно было считать сексом, ибо только жестко натянутые на эрегированном члене кожаные штаны отделяли его от проникновения. И то, кажется, немного все-таки получилось.
И вот в разгар этой вакханалии, когда я уже собралась вежливо оставить их вдвоем точнеевтроем, так как Люций планировал посмотреть или даже вчетвером, считая бабушку Демон вдруг оторвался от губ девушки и резко вонзил клыки в ее шею.
Она аж вскрикнула и забилась в его руках, но он держал твердо, не давая отстраниться.
Он пил жадно и много, я такое видела только когда Люций бывал очень-очень голодным. В сексе он пил совсем чуть-чуть. Но Демон делал крупные глотки, словно пытался опустошить ее до конца. Девушка белела буквально на глазах. А ведь мне казалось, что она и так бледная, но теперь она едва отличалась цветом от снега за окном.
Зато ее взгляд становился все более ясным и чистым.
А потом даже испуганным.
А потом
Демон оторвался от нее, тяжело дыша. Кровавая струйка тянулась из уголка его рта вниз по шее и терялась в разрезе рубашки.
Девушка дернулась за ним, потянулась, словно он отнял у нее маску с кислородом или пытается отобрать шприц с уже готовой инъекцией героина.
Нет, нет, все. Хорош, Демон закашлялся. Уже понятно, что ты не моя.
Он выглядел так, будто из него пили кровь, а не он.
Лекарства. Точно.
Я вспомнила, каким становился Люций после того, как кусал наркоманов. Ну, ладно, значит скоро пройдет. А девушке действительно польза.
Она выглядела проснувшейся после долгого сна, растерянно смотрела на нас с Люцием, тянулась к Демону, робко трогая его за руку, но он отворачивался. Но была живая, нормальная.
Неужели он теперь перекусает всех здешних обитательниц? тихонько спросила я Люция. Долго же будет.
Пусть сам додумается до этой гениальной мысли, фыркнул Люций.
А от крови бывает ожирение? озадачилась я. Он же лопнет
Демон отмахнулся в очередной раз от девушки и присел к нам на кровать четвертым.
Наебалово какое-то он устало прикрыл глаза. Я ей там метку оставил и пусть живет, но, кажется, это все не так работает.
Долго думал? лениво поинтересовался Люций. Попробуй посмотреть другим взглядом.
Каким? Я не врубаюсь, что ты от меня хочешь? Демон заграбастал мою руку и положил себе на лоб, как будто я ему мамочка. Это клиника неврозов, как у Алины была.
Часть, единая с вампиром, должна крайне херово жить в нашем мире. Так что просто ходи и смотри. И жди, посоветовал Люций.
Ходи и смотри
Демон со стоном поднялся и пошел ходить и смотреть.
Мы, понятное дело, отправились за ним.
Вот тут-то мне и стало плохо по-настоящему.
Я не знаю, почему, но в этой клинике почти не было мужчин. Так что, если вторую половину Демона и составлял какой-нибудь отвязный парень, он либо приспособился жить в нашем мире, либо прятался где-то в другом месте. И это было поводом задуматьсяпочему так много именно женщин не выносит реальность? Не могут же все они быть частью чего-то большего, второй половиной вампиров или иных могущественных созданий? Или могут?
Тогда вопрос меняется с «Почему так много женщин не принимают этот мир?» на «Почему именно женщинычасти тех существ, что когда-то разбились на осколки?»
Темноволосая очень прямая грузинка с выдающимся носом. У нее черные, почти как у моих вампиров глаза, но в них нет той огненной ночи, что есть у них.
Их свет тоже припорошен лекарствами.
Я даже не сразу заметила, что она совсем молодая, нет и тридцати.
Несмотря на осанку и острый взгляд, он кажется старухой.
Очень полная, с широкими бедрами, но узкой талией, кудрявая, заводная. Постоянно смеется, что в этом месте выглядит странно. На ней ярко-красный халат с большими желтыми цветами, разлетающийся юбкой-солнцем. Непонятно, почему она здесь. Словно кто-то перепутал и на самом деле она не пациентка, а здоровая родственница. Но даже мне видно, что это оболочка, которая вот-вот треснет. А внутри скорчилась от ужаса совсем другая душа.
Старуха с высокой прической из белоснежных седых волос. В черной шали. Почти глухая. Идет по коридору с тростью, гордая как графиня. Увы, не слышит, как жалко шаркают ее ноги и не понимает, как мучительно смотреть на эти признаки дряхлости тем, кто может представить ее совсем другой.
Я снова задумалась о том, что век людей недолог в принципе, а век вампиров может сократиться благодаря сородичам. Что случается с другими твоими частями, если ты умираешь? Куда девается душа, которая и есть тот осколок всемогущего создания?
Люций когда-то не смог ответить мне на этот вопрос.
Да, отвечает он сейчас. Может так случиться, что тело умрет, так и не соединившись с другими. Я не знаю, куда уходят души. Я не знаю, где была ты до того, как родилась собой. Понятия не имею, что будет, если ты умрешь. Скорее всегомне придется снова тебя искать.
Не только меня тихо сказала я.
Не стоит забывать, что сейчас нас трое: я, Люций и тьма. Но это явно не все осколки нас.
Мне так плохо, что уже практически все равно. Я тупо и жестоко шучу над Демоном:
А если твоя половинка будет вот такой старушкой с недержанием и глухотой, ты с ней тоже будешь зажигательно трахаться, извращенец?
Демон смотрит на меня и на его лице меняется сотня выражений в секунду. Я не успела остановить время, чтобы увидеть их все, но зато надолго запомнила последнееухмылку, за которой тысячи лет жизни, любви, страсти и одиночества.
Конечно. Разве для тебя имеет значение, как выглядит тот, кто является частью тебя?
Для меня?
Я посмотрела на Люция.
Для меня, той, что восхищалась его кожей, белоснежными волосами, тонкими чертами лица и чернотой глаз? Мечтавшей всю жизнь о таком мужчине и получившей даже больше, чем мечтала?
Это неожиданный вопрос.
Он застал меня врасплох, и я совершенно ничего не могу ответить. Меня всю жизнь учили, что смотреть надо на характер и в душу, и я почувствовала свободу, когда смогла любить красавчика Люция за его гибкое тело, белоснежные волосы и тонкие черты лица без внутренних терзаний. Просто за то, что онэто я.
Но что было бы, если бы он был уродливым созданием с огромными ушами как у мастера Йоды, глубоко посаженными глазами, гротескными когтями и носопыркамикак вампиры из старых фильмов?
Не было бы этого дрожащего нерва между нами, сексуального безумия, выжженного сердца и мечты о несбыточном. Он бы многое потерял.
Но, возможно, только возможномы бы нашли друг друга быстрее.
Ни хера.
Он опять читает мои мысли. Теперь-то почему?
Не делай такое лицо, у тебя на нем все и так написано. Просто представь, что ты-то выглядишь как среднестатистическая женщина. Мне не с чего было течь и писаться.
Ну ты и мудак восхитилась я.
И хамло. Как и ты, любовь моя
Невыносимый Люций резко дернул меня к себе, прижимаясь пахом, чтобы я почувствовала нашу близость во всей красе и жестко и властно поцеловал меня, оставив две крошечные ранки на внутренней стороне губы.
Мне повезло. У меня был чудовищный жестокий мудак. А вдруг у этих женщин его никогда не будет? Или их жестоким мудаком был какой-нибудь Маэстро и теперь без шансов?
Люций посмотрел на мое отсутствующее лицо, вздохнул и оттолкнул меня к стене:
Только ради тебя!
Он снял с себя черный кожаный пиджак, который по какой-то прихоти выбрал с утра. Как обычно, Люций не любил цветную одежду. Только черное и белое. Поэтому следующей была белая рубашка с широкими рукавами. Он медленно, глядя мне в глаза и, разумеется, красуясь, расстегнул ее до середины груди и мне моментально захотелось потрогать его кожу, твердую и холодную.
Нет, он вытянул руку.
Ну нет, так нет. Что я, не понимаюЛюций выебывается, лучше не мешать, себе дороже будет.
Черные кожаные штаны были признаны годными для представления. А вот резинку с хвоста пришлось стянуть и он тряхнул головой, милостиво позволяя своим шелковым волосам разлететься по плечам.
Я с трудом подавила вспыхнувшее желание пропустить их сквозь пальцы и почувствовать невероятную гладкость и текучесть.
Черные глаза Люция сверкали яростью и пламенной чернотой, ослепительные острые клыки выступали из-за тонких губ, и вообще в целом он отлично справился с образом грозного и сексуального вампира.
Идем! прошипел он.
Я предусмотрительно не стала спрашивать, куда. Я помнила первый ответ.
Но зрелище того стоило.
Люций быстро убедился, что не все пациентки клиники были так же упороты таблетками, как наша первая рыженькая, поэтому план изменился. Я входила в палату как все нормальные люди, через дверь, а уже потом являлся Люцийторжественно. Распахивалось в полную силу окно, иногда стекло со звоном вылетало из рамы и рассыпалось на мелкие осколки. И в облаке снежинок и стеклянной пыли на подоконнике появлялся безумный вампир с пылающим взглядом, выпущенными клыками и развевающимися волосами. Он протягивал руку и говорил:
Идем!
Я как-то сразу вспомнила аналогичную сцену в своей биографии. Так значит, отработанный прием, а?
Что характерно, ни одна, вот ни единая не спросила как я: «Куда?»
Все сразу протягивали ладонь и шагали к нему в объятья.
Как-то я недостаточно на момент нашей встречи изголодалась по чудесам, что ли? Неблагодарная сучка. А ведь могла закончить в такой вот палате под галоперидолом и никогда не узнать, что у мира есть другая, темная сторона.
Люций кусал их прямо на холодном ветру, развевающем его волосы и занавески в проеме окна. Полагаю, им было все равно. Лекарства вытекали из них вместе с частью жизни, а потом он вскрывал собственное запястье, давал несколько капель вампирской крови и долго, тщательно целовал, так что мне неизменно хотелось придушить обоих.
Но метку иначе не поставить. И не углубить.
Он вернется к ним через неделю. И еще через одну. А через три они смогут выбратьумереть или стать вампиршами. Я нисколько не сомневалась в их выборе. В каком-то смысле вариант «умереть» они уже попробовали.
Кстати, про умереть, сказала я. Люц, а хочешь я тебе покажу одно волшебное место?
Особое место на территории этой клиники. Корпус, где держали неудавшихся самоубийц. Тех, кто попробовал вариант «умереть» и не справился с ним.
Там было еще страшнее. Несмотря на светло-желтые стены, картины, занавески и рояль в общей гостиной. Несмотря на похожесть на институт благородных девиц, а не клинику неврозов.
Паркет, ковры в палатах, много цветов.
И совершенно отчетливый запах смерти. Не той, что в больницахстарости и ужаса. Не той, что несли мы с Люциемкрови и тьмы. А совершенно иной, пустой, отправляющей даже не в ад, а на пустые поля царства Аида. Там, где на пепельных равнинах цветут бледные асфодели и забывшие о земной жизни души скитаются, не в силах ничего вспомнить.
Вот где надо набирать новую армию вампиров, пробормотала я, оглядываясь. Им уже было не помочь, им уже было не выжить, и показать, как прекрасен мир, нам не светило. Зато можно было показать, как весела смерть.
Мы с Люцием и Демоном это умеем.
Армию, говоришь протянул Люций, сощурившись.
Он подошел к девушке в длинной белой ночной рубашке. Наверное, забыла переодеться. Как неделю назад забыла, так до сих пор и не вспомнила. Она только издалека казалась романтичной фигурой, бледной и унылой. Вблизи от нее воняло нездоровым немытым телом и экзистенциальной бессмысленностью. Если бы я по запаху могла находить свою стаю, я бы взяла ее без собеседования. Душэто излишество, когда единственная твоя мечтаперестать быть.
Да черт с ним, с душем, можно напрячься. Но то, что никогда-никогда-никогда тебе не шагнуть за пределы мира, что максимум, чего можно добитьсяславы и денег настолько неприличных, что ты забудешь, как эточего-то хотеть, вот это выстуживающее душу ощущение, оно именно то, по которому я узнаю своих.
Нытиков. Не смирившихся. Не повзрослевших. Не желающих понять, что мир никогда не станет сказкой.
Демон появился позади меня неслышно и сразу подошел к нам с девушкой. Она не оглянулась на него. Наверное, слабый огонек надежды, что здесь мы сразу найдем искомое, все-таки мелькнул где-то глубоко в душе. Но нет так нет.
Тем не менее, он подошел к девушке, вообще не отреагировав ни на запах, ни на внешний вид. Наклонился, всматриваясь в ее глазаона встретила его на удивление чистым взглядом. И сказал:
Годится.
А ее спросил:
Что ты готова сделать ради того, чтобы твои мечты стали явью?
А какие у нее мечты? влезла я. Потому что мы всене можем. Только про вампиров, бессмертие, могущество, свободу Вот эльфа, например, не можем. И Нарнию не можем. Можем Капитолий или Галаад.
Любовь.
Люций как всегда нарисовался неслышно и вышел из-за моей спины со своей репликой.
Кроме бессмертия есть еще две вечные темы, которые не купишь за деньги. Вдохновение и любовь. Кстати, вопрос денег мы тоже решаем. Но и любовь нам под силу, в отличие от.
Как это? озадачилась я. Какой-то темный дар?
Нет, обычное внушение. Иди сюда, соси тут. В данном случае лижи.
Секс еще не равно любовь.
Да брось. Всем все равно. Если твой возлюбленный заботится о тебе, все время рядом и с энтузиазмом занимается с тобой сексом, ты и не задумаешься никогда, что это добрый эльф Люций три секунды посмотрел ему в глаза.
Эльф?
Люций повернул голову, демонстрируя надетые на уши серебряные каффы, изображающие вытянутые эльфийские ушки. Не знаю, у какой из девушек он их спер, но ему шло.
То есть, это мы тоже могем. Хорошо, я успокоилась. А она не будет слишком рефлексировать, что любовь ненастоящая?
После того, как я выпила отбеливатель, когда он меня бросил? вдруг повернулась ко мне девушка.
А мы-то, твари, забыли, что там живые люди и привыкли, что они нас игнорируют.
Ну одно дело жажда мести и реванша, а другоепрожить всю жизнь и не запариться ни разу тем, что он «не сам».
Она так горько усмехнулась, что я моментально отъебалась от человека и даже не стала размышлять, прав ли Люций. Логика подсказывала, что он будет для меня прав в любом случае.
Незаметно испарившийся Демон появился в дверях и махнул рукой:
К роялю, господа!
Я покосилась на Люция. Никакая история про бессмертных не обходится без демонстрации умения виртуозно играть. Наша, кстати, тоже не обошлась. Если тут стоит рояль, значит, он должен выстрелить?
Пусть Демон играет, буркнул тот.
Умею только Лунную сонату, отозвался Демон.
У рояля нас уже ждал сводный хор девочек-суицидниц. Десятка два от восемнадцати до двадцати пяти. Младше не было, потому что больница для взрослых, старшевидимо, не попадали во вкусы Демона.
Впрочем Одна была. Не слишком красиваяхотя кто тут может похвастаться? женщина лет сорока с очень усталым лицом.
Я повернулась к Демону с вопросом на кончике языка, но он жестом утихомирил не только меня, но и болтающий свой гарем.
Я тут всем задал вопрос, на что вы готовы ради исполнения мечты. Надеюсь, все хорошо подумали. Потому что требование только одно
С интересом слушала даже я. Хотя теперь я могла организовать самой себе абсолютно любую мечту.
Я планирую оргию. Дня три, не больше. Старый добрый разврат, вино и прочие развлечения. Участвуете добровольно и с песнейполучаете клыки, бессмертие, жажду и все, что похоже на вашу мечту. Как идея?
Все понимаю, пробормотала я Люцию. Но вот эта сорокалетняя куда?
Ты бы знала, дорогая, что она мне пообещала! зажмурился слишком уж любопытный Демон. Кстати, тебя вычеркиваем? Люций уже согласился.
Чтоооооо? я обернулась к нему.
Тот пожал плечами:
Перед окончательным слиянием, как перед браком, нужен мальчишник.
Тогда я тоже участвую!
Пиздец, прокомментировал Люций.
Пиздец, согласился Демон.