Мы отправились в Тревампергород, расположенный на стыке торговых путей. Здесь собирались все торговцы севера и предлагали свои товары. Даже сулькарцыморские разбойники, весьма неохотно покидавшие царство ветра и волн, тоже приезжали в Тревампер.
Случайно мы повстречались тут с моей тетей Ислогой, ее сыном Тороссом и дочерью Ингильдой.
Хотя тетя сердечно приветствовала госпожу Мэт, я понимала, что это простая вежливость, сестры не любили друг друга. Леди Ислога, изобразив улыбку на лице, поздравила меня с прекрасным браком, который соединил наш Дом с Домом Ульмсдейла.
Когда старшие с головой ушли в разговоры и перестали обращать на нас внимание, ко мне придвинулась Ингильда и уставилась на меня, как мне показалось, неприязненно. Она была полной девушкой, облаченной в богатую одежду, по которой струились ее косы; концы их были перевязаны лентами, а на лентах висели маленькие серебряные колокольчики, призванные сладко звенеть, когда она двигалась. Такое украшение не шло к ее широкому, плоскому лицу со слишком маленьким ртом и слегка поджатыми губами, как будто она пережевывала пряный секрет и раздумывала, стоит ли им делиться.
Ты знаешь, как выглядит твой лорд? спросила она почти резко.
Мне стало не по себе под ее пристальным взглядом. Я чувствовала ее недружелюбие, хотя чем оно вызвановедь мы едва знали друг друга, не могла догадаться.
Нет.
Я сразу насторожилась, как всегда, когда чувствовала враждебное отношение. Но лучше узнать правду сейчас, чем тревожиться понапрасну. Я впервые подумала о том, что раньше не приходило мне в голову. Почему Керован не прислал мне свой портрет? Обычно во время обручения вместе с топором привозили портрет жениха.
Жаль. Во взгляде Ингильды я прочла торжество. Посмотри, вот мой жених, Элван из Ришдейла. Она достала из кармана на поясе продолговатую деревянную дощечку, на которой было нарисовано лицо. Он прислал свой портрет вместе со своим подарком невесте два года назад.
Это было лицо не юноши, а человека средних лет. И оно мне совсем не понравилось, хотя, может быть, просто художник был не очень искусен. Тем не менее Ингильда явно гордилась женихом.
Кажется, это человек серьезный.
Я не смогла придумать ничего иного. Чем дольше я смотрела на портрет, тем меньше он мне нравился. Ингильда восприняла мои слова как похвалу, на что я и надеялась.
Ришдейлгорная долина, там все торгуют шерстью. Мой жених уже прислал мне подарки.
Она похлопала по янтарному ожерелью на своей шее и протянула мне руку, чтобы я могла взглянуть на массивное кольцо в виде змеи на большом пальце, глаза змеи были из красных драгоценных камушков.
Змеяэмблема его рода. Это его собственное кольцо. Следующей осенью я поеду к нему.
Желаю тебе счастья.
Ее бледный язычок облизнул верхнюю губу. Ингильда явно что-то хотела сказать и не решалась. Наконец она наклонила свою голову ко мне. Я изо всех сил старалась не отодвинуться.
Мне бы тоже хотелось пожелать тебе счастья
Спрашивать ее ни о чем не следовало, но я спросила помимо своей воли:
А почему бы нет?
Мы живем гораздо ближе к Ульмсдейлу. И многое слышали.
Она так выразительно произнесла последнее слово, что это произвело на меня впечатление. При всей своей неприязни я не могла не выслушать ее.
Что же именно?
В моем голосе прозвучал вызов. Она заметила это и наверняка получила удовольствие.
Разве тебе не сказали, что наследник Ульмсдейла находится под двойным проклятием? Даже его собственная мать отказывается видеть его с самого момента рождения. Разве тебе не сказали этого? повторила она с торжеством. Жаль, конечно, разрушать твои мечты об отважном юном лорде. Ончудовище и должен жить отдельно от людей, так как люди не могут смотреть на него без содрогания.
Ингильда!
Резкий окрик прозвучал как удар хлыста, и она вздрогнула, как будто ее действительно ударили. Рядом с нами стояла госпожа Мэт, и ярость ее была так велика, что мне стало ясно: Ингильда говорила правду или что-то очень близкое к ней. Только правда могла вывести из себя невозмутимую госпожу Мэт.
Она ничего больше не сказала, но так грозно взглянула на Ингильду, что та отшатнулась, побледнела, вскрикнула и убежала. А я осталась на месте и встретила взгляд госпожи Мэт. Во мне родился холод.
Он все рос и рос. Я задрожала.
Проклятие! Монстр, на которого отказывается смотреть собственная мать? О Гуннора! Что они сделали со мной, навязав свадьбу?
Я думала, что кричу это вслух, но я молчала. Вскоре мне удалось взять себя в руки и заговоритьмедленно, стараясь, чтобы голос не срывался. Я решила узнать всю правду именно сейчас и здесь.
Во имя Пламени, которому ты служишь, скажи: я обручена с человеком, не похожим на других людей? Я не могла заставить себя произнести слово «монстр».
Я думала, госпожа Мэт все смягчит, скажет, что это неправда Но она молча села рядом. Лицо ее стало строгим, вспышка гнева угасла.
Ты уже не ребенок, Джойсан. Я скажу тебе все, что знаю. Керован действительно живет отдельно от родных, но он не монстр. На род Ульма действительно наложено проклятие. Его мать родилась в северных долинах, где, как говорят, кровь людей смешалась с кровью Древних. Однако он вовсе не монстр. Лорд Кьярт удостоверился в этом перед тем, как согласиться на обручение.
Но почему он живет отдельно? И почему его отказывается видеть мать? Холод во мне стал таким жестоким, что я едва сдерживалась.
Только из-за обстоятельств рождения. Она просто не в себе.
И госпожа Мэт рассказала о том, как лорд Ульмсдейла из-за проклятия не мог получить наследника от своих жен. Тогда он женился в третий раз на вдове, которая родила сына раньше времени в стенах одного из строений Древних. Мать в страхе отвернулась от ребенка, приняв его за посланца Древних. Но Керованобычный человек. Его отец поклялся в этом Великой клятвой, нарушить которую не осмелится никто.
После этого откровенного рассказа смятение мое улеглось. Затем госпожа Мэт добавила:
Джойсан, радуйся, что тебе достался молодой муж. Ингильда, несмотря на свое хвастовство, вышла замуж за человека, у которого уже была жена. Он годится ей в отцы и не будет потакать глупостям молоденькой дурочки. Ингильда еще не раз пожалеет, что сменила родительский дом на жилище мужа.
Немного погодя госпожа Мэт снова заговорила:
Керованчеловек, с которым интересно общаться. Он не только искусен в обращении с оружием, как большинство мужчин. Лорд читает старинные книги, как и ты, изучает все, что осталось от Древних. Да, таким мужем можно гордиться. Ты умная девушка, и негоже тебе слушать завистливые речи дурочки. Могу поклясться Пламенеми ты хорошо знаешь значение такой клятвы для меня, что я не допустила бы твоей свадьбы с монстром!
Я хорошо знала госпожу Мэт, и ее слова меня полностью успокоили. И все же в последующие дни я снова и снова думала о том, какое, должно быть, странное воспитание получил Керован. Трудно было поверить, что мать могла отвернуться от своего ребенка. Не помутился ли ее разум из-за родов в здании Древних? Ведь многие жилища Древних полны черного колдовства, враждебного людям.
До конца нашего пребывания в городе ни тетя, ни ее дочь больше не подходили к нам. Должно быть, госпожа Мэт ясно изложила свое мнение о том, что рассказала мне Ингильда. Я радовалась: больше не нужно было видеть ее пухлое лицо, поджатые губы, выдерживать испытующий взгляд.
3Керован
На большинство наших людей Пустыня наводила ужас. Люди, объявленные вне закона, были вынуждены искать там убежища; возможно, со временем они стали относиться к Пустыне так же, как к своим родным долинам. Там бродили и охотники, которые были еще страшнее преступников. Они приносили из Пустыни шкуры неведомых зверей, а также золотоне самородки, а куски каких-то искореженных золотых изделий.
Приносили и неизвестный металл, который очень ценился у нас. Из него кузнецы ковали великолепные мечи и кольчуги, необычайно крепкие и неподвластные ржавчине. Хотя порой металл вел себя непредсказуемо: взрывался и разрушал все вокруг, так что кузнецы, хоть и брались за работу охотно, каждый раз опасались, не попал ли в их кузницу проклятый кусок.
Те, кто приносил металл, тщательно скрывали место его добычи. Ривал был уверен, что его выкапывали из-под земли. Видимо, какое-то строение Древних постигла катастрофа, в результате которой металл сплавился в бесформенные глыбы. Ривал хотел выпытать что-нибудь у некоего Хагонаторговца, который дважды проходил через наш лес. Но Хагон упорно молчал.
Поэтому не только дорога привлекала нас. Пустыня хранила много тайн, требующих разгадки. И такое путешествие мне заранее нравилось.
К середине утра мы добрались до дороги и остановились, не решаясь ступить на гладкую поверхность, кое-где присыпанную песком. Здесь была первая загадка: дорога начиналасьили кончалась? резко, как будто прямую полосу каменных плит обрубил меч какого-то великана. Почему дорога вела именно сюда, к непримечательному пустому месту? И почему она могла прийти к такому бесцельному концу? Возможно, это правда, что цели Древних были не такими, как у людей, и мы не можем судить об их действиях по нашим.
Сколько лет прошло с тех пор, как здесь ходили люди, Ривал? спросил я.
Он пожал плечами:
Кто знает? Неизвестно даже, кто построил дорогу: люди или?.. Но если она так кончается, то начало может быть еще интереснее.
Мы ехали на маленьких неприхотливых лошадках, привычных к езде по Пустыне; они могли преодолевать большие расстояния почти без еды и питья. На третью лошадь были навьючены наши пожитки. Оделись мы так, как одеваются торговцы металлом. Со стороны должно казаться, что мы тоже обитатели Пустыни. Ехали очень осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Только тот, кто постоянно настороже, может избежать ловушек и прочих опасностей неизведанных земель.
Пустыня не была пустынной в полном смысле слова, тем не менее растения здесь почти отсутствовали, а трава выгорела под солнцем. Временами попадались рощи из сплетенных друг с другом деревьев. Кое-где виднелись валуны, возвышающиеся, как колонны. Некоторые из них были обработаны если не людьми, то какими-то существами, использующими инструменты. Время и непогода сделали свое дело, и на камнях остались лишь еле заметные следы резца.
Мы проезжали мимо таких мест без остановки. День стоял безветренный, кругом царила тишина, нарушаемая лишь стуком копыт наших лошадей по каменным плитам.
Вскоре я начал беспокойно оглядываться через плечо. Появилось ощущение, что за нами следят Преступники?
Моя рука помимо воли потянулась к рукояти меча. Но когда я взглянул на Ривала, то увидел, что он едет спокойно, правда изредка посматривая по сторонам.
Мне кажется, я подъехал поближе к нему, что за нами следят.
Пришлось поступиться гордостью, чтобы сказать это, но он лучше знал местность, чем я.
Так всегда бывает здесь, в Пустыне.
Преступники? Мои пальцы сжали рукоять меча.
Возможно. Хотя скорее что-нибудь другое.
Его глаза не желали встречаться с моими, и я понял, что он не в силах объяснить. Или просто хочет скрыть свою тревогу. Я ведь был моложе его и менее опытен в таких путешествиях.
А правда, что Древние оставили после себя Стражей?
Что могут знать люди о Древних? вопросом на вопрос ответил Ривал. Не исключено. Когда человек идет по дорогам Древних, ему часто кажется, что за ним следят. Однако со мной никогда ничего не происходило. Если Древние действительно оставили Стражей, то они уже слишком стары и бессильны и способны только следить.
Его слова меня не успокоили, и я продолжал озираться по сторонам. Ничто не двигалось в бескрайней пустынной местности, где пролегала дорога, прямая словно стрела.
К полудню мы остановились, поели, напоили лошадей из бурдюков. Солнца не было, небо посерело. Но я не видел туч, которые означали бы приближение бури. Ривал, задрав голову, принюхался.
Нужно искать укрытие. В его голосе прозвучала тревога.
Я не вижу туч.
Буря приходит здесь быстро и без предупреждения.
Он посмотрел вдаль и показал на темное пятно впередивозможно, развалины. Мы поехали туда и вскоре поняли, что развалины находятся довольно далеко от нас. Над землей висела дымка, искажающая расстояние. Наконец мы добрались до намеченного места. И как раз вовремя, так как небо темнело на глазах.
К счастью, здесь можно было укрыться. Хотя никто не мог бы сказать, что́ стояло раньше на месте развалин, не все разрушилось одинаково сильно. Среди обломков вырисовывалась часть комнаты с остатками крыши, и мы вошли туда с лошадьми и кладью.
Ветер уже свирепствовал, поднимал клубы пыли, которая забивала нам рты, глаза, ноздри. Мы едва успели укрыться. Комнату скрыла плотная темная завеса. Вскоре послышались жуткие раскаты грома, как будто в бой шла могучая армия. Ослепительная молния прочертила небо и ударила в землю совсем неподалеку. Затем хлынул дождь. Он мгновенно прибил пыль. Но и это не помогло нам оглядеться, так как появилась другая завесаводяная.
Вода ручьями бежала по выщербленному полу, и мы забрались в самый дальний угол помещения.
Лошади ржали, фыркали, косили глазами, напуганные разбушевавшейся стихией. Затем начали успокаиваться, перестали вертеть головами, и я постепенно расслабился.
Тьма стояла кромешная, как глухой ночью, а факелов у нас не было. Хотя мы тесно прижались друг к другу, дождь барабанил так, что слова тонули в шуме. Кричать же здесь мы не осмеливались.
Чем были прежде эти руины? Здание располагалось близ дороги и вполне могло служить таверной или казармой для патрульных. Кому дано понять замысел Древних?
Одной рукой я ощупал стенуповерхность была совершенно гладкая, в отличие от внешних стен, выщербленных временем. Мои пальцы не могли отыскать швов. Но как же плиты соединялись между собой?
Внезапно
Я могу поклясться, что не спал. Во всяком случае, таких снов я в жизни не видел.
По дороге что-то двигалось. Плотная мгла не давала ничего рассмотреть. Различались только силуэты, напоминавшие людей.
Все они шли в одном направлении. Отступление. Нет, не бегство от наседающего врага, а отступление перед какими-то обстоятельствами. Казалось, люди уходят из родных мест, где долго жили и пустили глубокие корни.
Я понимал, что путники не принадлежат к одному народу. Одни из них, проходя мимо нас, вызывали острое чувство сожаления, потеритакое отчетливое, как будто они кричали вслух. Чувства других беглецов читались труднее, хотя они тоже были глубоки и остры.
Слышу ли я плач сквозь шум дождя? Скорее всего, путники плачут мысленно, и их горе так подействовало на меня, что я закрыл глаза руками. По пыльным щекам потекли горькие слезы
Керован!
Призрачные тени исчезли. Рука Ривала лежала на моем плече. Он тряс меня, будто стараясь пробудить ото сна.
Керован! В его голосе послышались повелительные нотки.
В чем дело?
Ты ты плачешь. Что с тобой?
Я поведал ему о народе, который уходил куда-то, охваченный горем.
Похоже, у тебя было видение, произнес он задумчиво, когда я закончил рассказ. Возможно, так Древние покидали эту страну. Ты никогда не пробовал себя в дальновидении? Не искал в себе проявлений Силы?
О нет!
Мне не нужна еще одна тяжесть, которая окончательно отделила бы меня от людей. Достаточно проклятия, лежащего на нашем роду. Я не хотел идти по пути, по которому идут Мудрые женщины и некоторые мужчины вроде Ривала. И когда он предложил мне испытание, я сразу и без сомнений отказался. Ривал не настаивал. Только добровольцы могут ступить на трудный путь дальновидца, требующий более суровой дисциплины, чем путь воина.
Когда буря стихла и небо вновь просветлело, можно было продолжать путь. В выбоинах и ямах стояла вода. Мы наполнили бурдюки, напоили лошадей.
Что же это было: сон или видение? Впрочем, вскоре я уже забыл об остром переживании, которое так на меня подействовало. И был рад, что забыл.
Дорога, которая прежде шла прямо, теперь стала описывать широкую дугу, отклоняясь к северу. Она вела все дальше в неизвестность Пустыни. Впереди в вечернем небе мы увидели темную голубую линию, напоминающую горную цепь.
Земля здесь была более гостеприимной. Все чаще попадались деревья, а не чахлые кустарники, окруженные засохшей травой. Вскоре мы дошли до моста, переброшенного через бурный поток, и приготовились к ночлегу. Ривал решил расположиться не на берегу, а на песчаном мысе. Вода в реке поднялась после дождя, бурные волны разбивались о прибрежные камни, обдавая нас брызгами.