Затем она велит объехать здание библиотеки и указывает на тропинку, которая ведет обратно в лес. Я направляюсь туда, но краем глаза замечаю какое-то движение. Поворачиваю голову и тянусь за пистолетом, но расслабляюсь, когда вижу, что это просто чувак делающий другому чуваку минет.
Простите! хихикая, кричит Рэйн двум испуганным мужикам, и мы снова исчезаем в соснах.
Тропа становится неровной, поэтому я сбавляю скорость и понимаю, что впервые за день мне не нужно куда-то или от кого-то убегать. Я делаю глубокий вдох, жалея, что не могу учуять запах сосен через шлем, и чувствую теплое тело Рейн, дрожащее от смеха рядом со мной.
Затем одна из веток хлещет по моему раненому плечу, и я мечтаю сжечь весь этот чертов лес дотла.
Туда! Рэйн указывает пальцем на поляну впереди. Там мой дом!
Ее дом? Это должно быть интересно. Уверен, ее родители очень обрадуются тому, что их драгоценная Рэйнбоу появилась к ужину вместе с вооружённым бездомным парнем с дыркой в плече.
Тропа ведет к заднему двору небольшого деревянного двухэтажного дома, который выглядит так, будто его не красили с тех пор, как юг проиграл в гражданской войне. Думаю, когда-то он был синим. Теперь он потертого серого цвета, покрытый плесенью и гнездами птиц.
Подъехав к дому, я паркуюсь на подъездной дорожке рядом с ржавым пикапом «Шевроле» 90-х годов. Я ожидаю, что в любую минуту из дома выскочит мужик средних лет с пивным животом и дробовиком в руке, жуя табак, он прокричит: «Убирайся сейчас же! Гаденыш!»
Может, мне пока не снимать свой шлем?..
Рэйн спрыгивает с мотоцикла и бежит к садовому крану. Она поворачивает его и подносит ко рту конец зеленого шланга. Ее глаза закрываются в экстазе, когда она жадно начинает пить, глядя на нее я понимаю, что сам умираю от жажды. Не могу вспомнить, пил ли я хоть что-то за целый день.
Я подхожу к ней и пока жду своей очереди, замечаю, что она с одной стороны намочила волосы. Мне хочется протянуть руку и заправить их ей за ухо, но я не делаю этого. Так поступают бойфренды, и последнее, что мне нужно, чтобы эта цыпочка получила неверное представление о нас.
Я не завязываю отношений. Отношения причиняют боль и убивают, поэтому людей я только использую.
Мои приемные родители использовали меня, чтобы получить деньги от государства. В свою очередь я использовал их ради еды, воды и крова. Девчонки в школе использовали меня, чтобы привлечь к себе внимание и заставить друг друга завидовать. Я использовал их в качестве теплого местечка для своего члена. Парни использовали меня, чтобы раздобыть наркотики, или оружие, или популярность, или ответы на экзамене по истории. За это я получал от них чертову кучу денег. Так устроен мир. И глядя, как Рэйн сжимает шланг в своем кулаке, жадно глотая воду и высовывая свой маленький розовый язычок из слегка приоткрытого рта, я думаю о других новых способах, как бы я мог ее использовать.
Словно услышав мои неуместные мысли, Рэйн поднимает на меня свои большие голубые глаза.
Я ухмыляюсь, глядя на нее сверху вниз.
С раковинами в доме что-то не так?
Она убирает шланг ото рта и начинает кашлять.
Ты в порядке?
Да, просто, она снова кашляет и вытирает рот рукавом, я потеряла ключи, не забыл? Я не могу туда попасть.
А чей это грузовик? Разве тебя не могут впустить? Я тычу большим пальцем в сторону ржавого ведра на колесах.
Моего отца, но ее лицо бледнеет, а взгляд мечется по сторонам в поисках лжи. Он у меня глухой. И целыми днями торчит в своей мужской пещере наверху, так что не услышит, как я постучу.
Или не увидит, как ты постучишь, добавляю я.
Верно. Рэйн театрально пожимает плечами.
А где твоя мать? Я выхватываю шланг из ее руки и начинаю пить, ожидая, пока она выдумает очередную дерьмовую историю.
Она сейчас на работе.
Я делаю глубокий вдох между глотками.
Сейчас никто уже не работает.
Нет, это не правда! Тон ее голоса взлетает вверх вместе с ее бровями. Она работает медсестрой скорой помощи. Больница все еще открыта.
Я бросаю на неё недоверчивый взгляд.
И как она туда добирается?
На мотоцикле.
И какой именно у нее мотоцикл?
Лицо Рэйн краснеет.
Я не знаю! Черный!
Я смеюсь и выключаю воду. На кончике языка вертится дюжина остроумных ответов, но я решаю держать рот на замке. Если эта девчонка не хочет, чтобы я знал, что она живет однаа это чертовски очевидно из ее дерьмовых ответов, то я позволю ей думать, что она смогла меня обмануть.
Кроме того, не могу сказать, что виню ее. Уверен, что решение пригласить незнакомого мужчину в свой дом после того, как он наставил на тебя пистолет, входит в первую десятку списка дерьма, которое одинокие девушки не должны делать.
Решение пригласить незнакомого мужчину в свой дом после того, как он дважды наставил на тебя пистолет, вероятно, входит в пятерку.
Все еще взволнованная Рэйн поворачивает голову в сторону «Шевроле».
Ты можешь выкачать бензин из грузовика моего отца, дороги все равно слишком забиты, чтобы ездить на нем. Думаю, ты можешь воспользоваться ее глаза снова устремляются на меня, когда я с щелчком открываю свой новый перочинный нож и отрезаю около пяти футов шланга. Шлангом.
Спасибо. Я ухмыляюсь, подходя к грузовику, и разрезаю шланг на две частидлинную и короткую. Затем открываю бензобак и вставляю обе части в отверстие. Подержишь это, ладно?
Рэйн подрывается так, словно ее задница в огне. Интересно, что она способна следовать указаниям только тогда, когда я прошу ее о помощи.
Наверное, она бы стала медсестрой, как и ее мать. Конечно, если она вообще медсестра.
Я снимаю кобуру, стараясь не задеть рану на плече, кладу ее на землю и замечаю, как она не сводит с нее глаз, поэтому отталкиваю ногой подальше.
Нет, нет, нет.
Это мой пистолет. Рэйн делает вид, что дуется.
Затем я снимаю свою рубашку и засовываю ее в отверстие между шлангами.
После чего, перемещаю ее руки так, чтобы она держала вместе и рубашку, и шланги.
А ты не можешь просто пососать один из них? спрашивает Рэйн, когда я подвожу байк ближе к грузовику.
Конечно, если бы я хотел полный рот бензина.
Она закатывает глаза, и это движение делает ее совсем юной. Как и эта гигантская толстовка «Twenty One Pilots».
Сколько тебе лет? спрашиваю я, наклоняя мотоцикл набок, чтобы его бензобак был ниже, чем у грузовика.
Девятнадцать.
Чушь.
А тебе? спрашивает она, когда я засовываю конец длинного шланга в свой бензобак.
Двадцать два.
Держа байк под правильным углом, я наклоняюсь к грузовику, туда, где Рэйн держит всю конструкцию, и дую в короткий кусок шланга. Рэйн ахает, когда воздух наполняет звук того, как жидкость плещется о дно бензобака.
Где ты этому научился? ее глаза округляются, голос хриплый, а рот слегка приоткрыт.
Я начинаю думать о других способах, придать ей такое же выражение лица, когда вспоминаю, что она задала мне вопрос. YouTube.
А, ну да, она смеется. Интернет не работает всего неделю, а я уже забыла про YouTube.
Между нами повисает неловкое молчание, пока мы вынуждены стоять, каждый держа по шлангу, и ждать пока бензобак заполнится.
Рэйн нарушает тишину и умудряется сделать все еще более неловким.
Не могу поверить, что у нас осталось всего три дня.
Говори за себя, огрызаюсь я.
А, ну да. Она хмурит брови, обдумывая мое заявление. Эй, можно задать тебе вопрос?
Я пожимаю плечами. Ты все равно это сделаешь.
Если грядущее будущее будет таким же ужасным, как все говорят, то почему тогда ты так стараешься выжить? Я имею в виду, вдруг ты окажешься последним человеком на Земле?
Тогда я буду королем этого гребаного мира, невозмутимо отвечаю я.
Бак почти полон, поэтому я ставлю мотоцикл прямо, чтобы остановить поток.
Рэйн издает печальный смешок, когда я вытаскиваю шланг и завинчиваю крышку бензобака.
Да, ты бы стал королем разоренной и разрушенной планеты.
Я пожимаю плечами и опускаю подставку мотоцикла. Я никогда ни с кем не обсуждаю свое дерьмо, но есть что-то в том, как эта девушка внимательно ловит каждое мое слово, поэтому они так легко покидают мой рот.
Я считаю, что если смогу выжить в этом гребаном апокалипсисе, то тогда все, что я пережил, будет иметь какое-то значение, понимаешь? Например, это докажет, что вместо того, чтобы сломать меня они сделали меня неуязвимым.
Большие, грустные глаза Рэйн начинают блестеть, и я сразу же жалею о том, что не смог сдержать свой гребаный рот на замке. Мне не нужна ее жалость. Мне нужно, чтобы она слушалась меня. Мне нужны ее ресурсы. И, если быть честным, я бы хотел прямо сейчас нагнуть ее над капотом этого грузовика.
Ониэто кто? спрашивает она, когда я выдергиваю шланги из ее мертвой хватки и швыряю их в высокую траву.
Это не имеет значения. Я поднимаю с земли кобуру и осторожно надеваю обратно на майку. Главное то, что если я все еще буду жив, а онинет, то я победил.
Ну, кем бы они ни были, Рэйн слегка улыбается, в то время как я встряхиваю рубашку, чтобы выпрямить ее, надеюсь, они умрут первыми.
У меня вырывается смех, когда я смотрю на ее ангельское лицо. Она тоже начинает смеяться, а затем выхватывает из моих рук мою счастливую рубашку.
О Боже, неужели ты всерьез собирался надеть это обратно? Она смеется. Я хватаю другой конец рубашки, пытаясь вырвать у нее из рук, но она вцепилась в нее мертвой хваткой. Как ты собираешься пережить апокалипсис в рубашке, пропитанной бензином?
Я что-то не вижу здесь никаких прачечных, а ты? Я притворяюсь, что наклоняюсь влево и пытаюсь снова выхватить рубашку, она дергается вправо и не отпускает ее.
Я могу ее постирать.
Когда твоя мама вернется с работы и впустит тебя?
Лицо Рэйн бледнеет, и она отпускает мою рубашку.
Бл*дь! Я не хотел упоминать о ней.
Да, отвечает она, ее глаза теряют фокус и опускаются на мою грудь, когда моя мама вернется домой.
Дерьмо. Теперь она выглядит грустной и испуганной. И снова запускает руки в волосы. Это не к добру. Сука совершает глупости, когда начинает сходить с ума.
Эй, говорю я, пытаясь вырвать ее из этого состояния. Ты хочешь есть? Я перекидываю рубашку через здоровое плечо и начинаю отвязывать от руля пакеты с продуктами. Я видел, у тебя во дворе есть домик на дереве. Мы можем поесть там наверху
На случай, если собаки учуют запах еды, Рэйн заканчивает мою фразу с отсутствующим выражением на лице.
Нет. Я ухмыляюсь, держа пакеты в здоровой руке, и обнимаю ее другой, пока веду сквозь траву, высотой по колено. Потому что там наверняка полно постеров с Джастином Бибером. Он такой чертовски очаровательный.
Рэйн фыркает, как поросёнок.
О, Боже мой! она хихикает. Ты только что пошутил?
Я приподнимаю бровь, глядя на нее, и продолжаю идти.
Я бы никогда не стал шутить про Бибера.
Когда Рэйн идет рядом со мной, смеясь над моей дурацкой гребаной шуткой, я понимаю, что возможно раньше я ошибался.
Я уже ощущаю себя королем мира.
Глава 7
Рэйн
Я запихиваю все мысли о своей матери в крепость с другим дерьмом, о котором я больше никогда не буду вспоминать, опускаю подвесной мост и поджигаю эту суку. Потому что все это уже не имеет значения, и мы все умрем.
Через три дня.
Когда я поднимаюсь по шаткой лестнице к своему старому домику на дереве, то понимаю, что уже начинает темнеть.
Точнее два с половиной дня.
Все, что необходимо сделатьэто не думать о маме еще два с половиной дня, и тогда мне больше никогда не придется о ней вспоминать.
Пока я жду, когда Уэс поднимется, принимаю еще одну таблетку, просто чтобы быть уверенной, что это дерьмо останется крепко запертым.
Когда он залезает, я забираю у него пакеты.
В этом домике нет ничего особенного. В основном это просто гниющая фанерная коробка, внутри которой есть пара грязных кресел-мешков и старый магнитофон. Но когда я была ребенком, это был замок Золушки, пиратский корабль Джека Воробья и невидимый самолет Чудо-женщинывсе в одном флаконе.
Потолок настолько низкий, что Уэс даже не пытается встать. Он просто подползает к креслу и устраивается поудобнее. Вытянув перед собой свои длинные ноги, он кладет одну на другую и начинает рыться в пакетах с продуктами. Еще немного и его ноги торчали бы из двери. Это напоминает мне «Алису в Стране чудес», когда она слишком быстро выросла и застряла в доме кролика.
Итак, говорю я, плюхаясь рядом с ним на другое кресло, пока он сосредоточенно открывает банку этим чертовым консервным ножом, который недавно впивался мне в спину, у тебя есть что-нибудь, что не похожее на собачий корм?
Уэс, не поднимая глаз, протягивает мне один из пакетов.
Я достаю упаковку с вяленой говядиной и жестом указываю на древний магнитофон.
Слушай, не хочешь послушать музыку? Мне кажется, где-то здесь был старый мамин диск Тупака. Это, конечно, не Джастин Бибер, но
Уэс ухмыляется шутке и кладет в рот кусочек картофеля.
Побереги батарейки. Скоро электричества совсем не будет.
Его заявление стирает улыбку с моего лица.
Ах, ну да. Апокалипсис. Ура!
Я разглядываю Уэса, пока он вытаскивает из банки кусочки говядины, моркови и картофеля прямо пальцами, как голодный енот. Его одежда вся грязная, волосы растрепаны, и у него совсем нет личных вещей.
Итак, я делаю вид, что пытаюсь открыть упаковку с вяленым мясом. Откуда ты?
Отсюда, отвечает Уэс.
Я смеюсь.
Ты точно не отсюда. Я прожила здесь всю свою жизнь и никогда раньше тебя не видела.
Уэс бросает на меня взгляд, который говорит, что ему не нравится, когда его называют лжецом, а затем невозмутимо отвечает:
Я жил здесь, пока мне не исполнилось девять, а потом я стал часто переезжать.
Правда? У тебя здесь еще остались родственники?
Уэс пожимает плечами и возвращается к своему консервированному обеду.
Ты не знаешь? А у кого ты тогда живешь? Я все еще не притронулась к своему вяленому мясу.
Почему я так нервничаю, разговаривая с этим парнем? Он всего лишь парень. Старше меня и крепкого телосложения. Ладно, он гребаный мужик, и я его не знаю, и у него есть пистолет, и в настоящее время он мой единственный источник пищи, которая не является заправкой к блинам.
У тебя.
Подождите. Что?
Ну уж нет! Ты не можешь остаться со мной. Ты что, бл*дь, шутишь? Мои родители
Не там. Уэс жестом указывает на мой дом, зажав между большим и указательным пальцами кусочек говядины. Затем кидает его в рот и указывает на пол. Здесь.
Ох. Я немного расслабляюсь, совсем чуть-чуть. Думаю, я не против.
А я и не спрашивал, бормочет Уэс, доставая из банки морковку.
А где твои родители? спрашиваю я, все еще пытаясь сложить все кусочки пазла вместе.
Уэс бросает обратно в банку мокрый оранжевый овощ.
Отца я никогда не видел, а мать сидит в тюрьме.
О, черт! Мне так жаль.
Не стоит. Она заслуживает худшего. Его голос звучит бесстрастно, пока он выбирает из банки картофель.
Эм братья или сестры?
Его раздраженные глаза впиваются в мои, но только на секунду, прежде чем он снова возвращается к своей еде.
Нет.
Тогда почему же
Уэс резко вскидывает голову.
Я вернулся, потому что в детстве нашел здесь бомбоубежище. Понятно? Оно там, в лесу. Он делает глубокий вдох через нос и выдыхает. Когда он продолжает, его голос становится не таким оборонительным. Я планировал найти его сегодня днем, после того как получил бы припасы но вместо этого я потратил весь день, чтобы найти твою задницу, а теперь уже слишком темно для поисков.
Мы одновременно выглядываем за дверь. Синяя пелена застилает небо, укрывая закат и пряча его на ночь. Вот на что похож комментарий Уэса. Знаю, им он хотел упрекнуть меня, но вместо этого он укрыл меня, как одеяло.
Уэс предпочел найти меня, а не бомбоубежище.
Я смотрю на его профиль, когда он снова опускает взгляд на банку, которую держит в руках. Мне хочется протянуть свою руку и провести по его идеальному носу. Я хочу обвести пальцем его сильную челюсть и почувствовать, как щетина царапает мою кожу, словно наждачная бумага. Я хочу просунуть свой палец между его пухлыми розовыми губами и позволить ему прикусить его, если он этого захочет.
Потому что, если Уэс считает, что я ему нужна, я полна решимости доказать ему, что он во мне не ошибся.