Ты долго так будешь стоять или делом займешься? прохладно спросил Кадет, по-прежнему глядя вдаль.
Нил очнулся и опустился на колени около ручья. Он понятия не имел, как должна выглядеть подсказка и где искать, поэтому просто запустил обе руки в воду и начал щупать дно. На дне обнаружились камни, скользкие растения и что-то шершавое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся, как сказал Кадет, «речным моллюском». Его Нил выбросил обратно без сожаленийоблепленная илом ракушка совершенно не проясняла, где искать место силы. На всякий случай Нил глотнул воды, зачерпнув рукой, но и это не помогло.
Я думал начал Кадет и тут же угрюмо замолчал, вспомнив, что не собирался разговаривать.
Что? Давай уж, скажи.
Думал, это ты будешь искать с помощью магии. Зачем она нужна, если не может выполнять простые задачи?
Ну прости. Слушай, я не знаю, как она работает. Приходит, и все. Нил поболтал рукой в воде, наслаждаясь ее свежим, ярким холодом. Он и правда не чувствовал ничего особенного, не мог сосредоточиться: его отвлекал тяжелый, угрюмый взгляд Кадета в спину. Может, пойдем вдоль ручья, и что-нибудь прояснится?
И они пошли. Монструм, напрочь растеряв интерес к цветам и насекомым, плелся за ними, как наказанный.
Ручей журчал, катал камни по дну, нес вдаль травинки и первые осенние листья. Он становился все шире, заросли травы по берегамвыше. Земля шла то вверх, то вниз, ручей то терялся между холмов, то выходил на равнину. Солнце успело подняться высоко, когда они взобрались на очередной холм. Нил дошел до вершиныи замер.
Внизу была водаогромная, искрящаяся на солнце и неподвижная, как зеркало. Она начиналась прямо под холмом и терялась в золотом сиянии солнца.
Озеро. Мы мы жили рядом с ним. Недалеко.
Может быть, это другое, глухо проговорил Кадет, барабаня пальцами по бедру.
Он выглядел подавленным: наверное, если Ястребы не любят золото, вид такой гигантской золотой поверхности выводит их из равновесия.
Нил начал спускаться вниз. Сердце у него стучало так, что отдавало в ушах. До него только сейчас начало доходить, что он действительно дома. Его земля, его озеро.
Теперь, подойдя ближе, он видел, что вода совсем не неподвижная, по ней тут и там расходились круги, в глубине плескались какие-то мелкие существа. У берега были кочки и узкая полоса песка, от воды веяло холодом и свежестью. Нил сел на песок и погрузил обе руки в воду.
Ого, выдохнул он.
Что «ого»? Озеро и озеро, сказал Кадет, неприкаянно шатаясь по берегу. Стой, ты же не собираешься
Нил обеими руками зачерпнул воды и выпил.
Да что ж такое! Ты будешь пить изо всех непроверенных источников?
Ну, кто-то же должен их проверить, разумно ответил Нил.
Не убедил: Кадет выглядел так, будто ждал, что на него вот-вот бросится что-то сверхъестественное, хотя тут и броситься-то было особо неоткуда, берег пуст, холм порос травой, деревьяредкие и невысокие. Правда, на секунду Нилу показалось, что из воды на них смотрит кто-то куда больше, чем рыба, но, когда он моргнул, два зеленых огонька уже исчезли. Зато он заметил кое-что другое.
Гляди, позвал он. Кадет тут же рухнул на колени у берега и жадно вгляделся в водутуда, куда показывал Нил. Видишь контуры? Солнце слепит, их плохо видно, но
Это просто отражение облаков.
Нил, запрокинув голову, посмотрел на небо. Потомна Кадета.
Облаков нет, выдохнул тот. Ну надо же, дошло. Но как
И вон еще. Мелкие светлые точки. Звезды, которых сейчас тоже нет. Нил лихорадочно начал щупать скользкое дно и быстро понял, что все не перещупаешь. Погоди, я сейчас.
Нил зажмурился, стараясь прочувствовать момент. Вот оно, это чувствоострое, яркое, как будто ловишь саму суть жизни, как будто есть только сейчас, только холод воды в руках, только ветер на лице и мокрый песок под коленями. Если получилось с дождем, должно получиться и сейчас. Он все сделает, найдет дом, вернет себе все, что потерял, и никакие птицы не помешают. Нил открыл глаза и с улыбкой смотрел, как золотое сияние от его рук растекается в воде, как краска. Вот сейчас, сейчас он поймет, что делать дальше.
Но что-то мешало, и, обернувшись, он понял: ну конечно. Кадет стоял в нескольких шагах. И когда успел встать? Нил понял его взгляд так ясно, как если бы это было сказано словами. Кадет ждал, когда Нил достанет подсказку, и тогда собирался расправиться с хилым, ненужным проводником с помощью Тени или без нее. Дождаться, когда Нил будет весь погружен в свою магию, и треснуть его чем-нибудь потяжелее. Конец истории, победа Ястребов. Подсказка укажет, где место силы, и тогда птицы заберут себе эту землю. Прекрасную. Последнюю.
В глазах Кадета было что-то застывшее, отчаянное и злое, как будто его загнали в угол и он зубами будет рвать врага, чтобы оттуда выбраться. Нил вынул руки из воды и встал, повернувшись к нему.
Так не пойдет. Голос звенел, и Нил заставил себя говорить тверже. Ты ведь обещал, что не причинишь мне вреда.
Кадет угрожающе сощурился. Он не думал, что его намерения так ясно написаны у него на лице, точнее, на узкой полосе этого лица, которую можно разглядеть между маской и капюшоном.
Но что такое дурацкие обещания по сравнению с великой целью, да? Нил чувствовал, как в нем поднимается волна жаркой злости, она мешала управлять анимой, и нужно было срочно ее выплеснуть. Все, меня это достало. Я все скажу. Ты неблагодарный, отвратительный и жалкий. Ударить человека со спины? Завсегда! Избавиться от того, кто спас тебе жизнь? Пожалуйста! Лгать? Конечно! Но если ты думаешь, что я сяду и буду ждать, пока ты, летучая крыса, мне в горло вцепишься, то подумай еще раз.
Кадет опешил. Такой напор застал его врасплох.
Золотые волшебники не должны начал он.
Что? Орать? Спасать свою жизнь? Нил с силой толкнул его ладонью в грудь. Кадет покачнулся, скорее от неожиданности, чем от боли. Должны ложиться и помирать, чтобы никого не обидеть? К лешему это все. Я не такой. Я выжил, ясно? И я не дам какой-то пернатой дряни все испортить. Ты можешь быть нормальным. Я знаю. Так будь. Если ты на это не способен, я сейчас вышвырну тебя отсюда, я смогу. И знаешь что? Нил схватил его за воротник и выкрутил, глядя прямо в глаза. О, какое это, оказывается, потрясающее чувство: злиться. Пошел ты со своими приказами. Я тебе не подчиняюсь. Ты на моей земле. Я буду говорить, что хочу, когда хочу, и смотреть, куда хочу. Выкуси.
Кадет моргнул. Нил думал, что тот сейчас явит всю мощь ястребиной Империи, и он понятия не имел, что бы тогда делал, но тот смотрел с неожиданным, каким-то новым любопытством.
Интересно, протянул он.
Да что ты! заорал Нил, едва сам не оглохнув от своего крика. Он даже не представлял, что в нем есть такая ярость, и сам испугался, но поздно, она его уже подхватила и несла, как ручей несет осенний лист. Интересно, да?
Нил выпустил его воротник и со всей силы пнул камень на берегу, чтобы не пнуть Кадета: как бы там ни было, до членовредительства он доходить не собирался. Но, как ни странно, злость Кадета иссякла. На его лице было выражение, которого Нил в жизни не видел у Ястреба при разговоре с обычным человеком: что-то похожее на уважение.
Что уставился? огрызнулся Нил, тяжело дыша.
В тебе есть анимус.
Чего?
Анимус, пояснил Кадет, как будто говорил о самой простой вещи на свете. Материал нашей магии. Вы называете его Тенью, мы тоже, когда говорим на вашем языке, для простоты. Анимусэто вторая сторона души. Та, которую ценим мы.
Мерзкий злобный характер и способность выжигать чужие земли? Спасибо большое, пошел вон отсюда.
Злость как таковая не считается у нас добродетелью, пояснил Кадет, который, как ни странно, успокоился. Мужество, упорство, непоколебимый дух, сила характеравот великие качества. Считать нас злымиваше заблуждение. Типично для бывших золотых народов, которые не умеют размышлять и не интересуются ничем, кроме своей семьи, хозяйства и пустого веселья.
Нил хотел заорать в два раза громче, но внезапно понял, что все эти безумные россказни, видимо, недалеки от истины. Большинство Ястребов, действительно, скорее равнодушные, чем злые, но
Чудесно, ядовито ответил Нил. От таких новостей он напрочь забыл и про озеро, и про поиски. Значит, когда твой приятель колотит игроков, которые рискнут посмотреть ему в глаза, это не злость.
Я не сказал, что ее нет, рассудительно ответил Кадет. Разговор свернул в понятное ему русло, и это явно подняло ему настроение. Я сказал, что она не усиливает магию так, как спокойное, лишенное ненужных эмоций исполнение долга. Высшие маги всегда бесстрастны, а быть надзирателем игрового Селениядалеко не вершина карьеры, там не работают лучшие. Для меня это просто ступень на пути.
Ступень, значит, выдавил Нил, постаравшись вложить в это слово все, что думает о ястребиных карьерах.
И я бы не назвал сержанта Пять Пять Шесть своим приятелем, добавил Кадет. Мы не мыслим в таких категориях.
Нил застонал и прижал к пылающим ушам ладони. Он узнал о Ястребах куда больше, чем когда-либо хотел.
А теперь послушай меня, процедил он. Я тебе не простачок, который будет трястись, пока его убивают. Идешь со мной, не мешаешь и не пытаешься убить, иначе я всем этим анимусом врежу тебе так, что от тебя кучка перьев останется. Ясно?
Ясно.
Кадет серьезно, торжественно кивнул, и Нил захлопал глазами. Прозвучало вполне искренне: так, будто Кадет не просто молол языком, а действительно понял.
Ты Ты реально не бросишься, если я спиной повернусь?
Нет. Ты здраво раскрыл свою позицию, твой гнев обоснован. Нил воззрился на него, как на умалишенного, и Кадет пояснил: Анима для насэто мягкость, уступчивость, потакание своим желаниям и жажда сохранять жизнь, даже если она не приносит пользы. Это то, что нужно искоренить. Без нее мир стал лучше.
Да что ты говоришь.
Но ты Я не понимаю, как это происходит, но ты не такой, как маги, о которых я слышал. Ты не сдаешься, я это уважаю. Упорство в борьбеэто наше качество, не ваше. Мне так гораздо комфортнее, чем когда ты Кадет неопределенно махнул рукой, проявляешь дружелюбие.
Ясно. Отлично. Я веду себя, как вы. Это похвала, которую я мечтал услышать всю жизнь.
Правда? заинтересовался Кадет.
Нет. Так, все. Сейчас ты постоишь спокойно. Погуляй, цветы понюхай. Не нависай надо мной.
Он первый раз в жизни произнес что-то как приказ, и Кадет, как ни странно, тут же послушал. Цветы он, конечно, нюхать не стал, но отошел и сел на песок.
Нил повернулся к озеру, щурясь от солнца. День был теплый, солнце приятно грело спину, и так хотелось окунуться в эту сияющую воду, но нет, не до того. На душе было как-то мутно. Он потер руки, думая, что ничего не получится: он запятнал себя. Сорвался. Пошел против правил своей магии.
Думать о Ястребах не просто как о злобных тварях было почему-то еще тяжелее. Как будто он увидел мир с другой стороны и больше не мог выбросить это из головы. Нил сжал зубы, чтобы не заплакать. Да что ж такое. Он ведь столько лет не злился и не грустил, а теперь Нет уж, он не такой, как они. Он хороший. И освободит землю. И никогда, никогда не сдастся.
И спокойствие вдруг пришлокакое-то новое, более полное, он сам удивился, но оно не помешало ему, наоборот, подтолкнуло. Нил нагнулся, зачерпнул воду обеими руками и приподнял.
В буквальном смысле. Приподнял воду. Движение как-то само пришло, он хотел посмотреть, что под ней, и анима, почувствовав желание, превратила его в действие гладко и легко.
Толща озерной воды у берега поднялась в воздух, выгнувшись аркой. Из воды посыпались рыбы, с громким шлепаньем попадали и забились о дно. Нил уставился на свои руки. Они уже не касались воды, но он все равно чувствовал вес, будто держит что-то невидимое.
Он посмотрел на оголившееся песчаное дно, затаив дыхание. Вот оно! Шагах в десяти от берега лежало что-то мокрое, жалкое и плоское и сияло бледным золотом. Нил сначала принял это за дохлую рыбину, потом за осенний лист чересчур правильной формы, потом сообразилэто что-то вроде бересты. Как она вообще могла сохраниться под водой?
Возьми, негромко сказал он. У меня руки слегка заняты.
Нил говорил с Кадетом, но между его ногами вдруг прошмыгнул монструм. Оскальзываясь на смешно разъезжающихся лапах, он в пару секунд домчался до листа, осторожно взял его в пасть и потащил к берегу. Нил обомлел от ужаса. Он был уверен, что прикосновение Тени сейчас уничтожит золотой предмет, но ничего не случилось: лист продолжал бледно сиять в черной пасти, свободный край волочился по дну. Лист не расползся и не порвалсямонструм прытко дотащил его до берега и положил на песок.
Но, видимо, страх для магии уж точно не полезен: Нил почувствовал, что невидимый вес в его растопыренных руках колыхнулся и соскользнул. Вода рухнула на свое место, подняв такой столб брызг, что накрыло и Нила, и волшебный лист, и монструма, который издал какой-то булькающий звук и растворился. Нил вскрикнул. Теньне Тень, а все-таки живое существо. Он уже хотел шарить в воде, но монструм внезапно вылез сам: то, что Нил принял за тень у кромки воды, собралось обратно в собаку, отряхнулось и легло, положив голову на лапы.
Рискованная была идеяпосылать его за этой штукой, пробормотал Нил.
У него кружилась голова, колени дрожали, хотелось упасть, но он передвинулся так, чтобы отгородить находку от Кадета. Тот, видимо, это понял и приподнял руки, показывая, что не нападает. Вид у него был обалдевшийНил не знал, что кажется Ястребам мощной магией, а что не очень, но, очевидно, поднятие воды из озера произвело впечатление.
Я его не посылал, он послушался твоего приказа, недовольно сказал Кадет и быстро прибавил, как будто оправдывался: Не знаю, с каких пор он слушает всех подряд. Если мой магический ранг повысится, его форму изменят. Надеюсь, тогда этот сбой пройдет.
Монструм заворчалнизкий, отрывистый скулеж, от которого Нил чуть не подскочил. Звук был точно такой, какой ожидаешь услышать от грустной собаки, а не от безмозглого сгустка тьмы.
Ладно, что это? Нил упал на песок, делая вид, что сел, чтобы получше рассмотреть находку, а не потому, что не держали ноги.
Ему пару раз удавалось бросить взгляд на берестяные списки, где Ястребы выцарапывали палочкой баллы за игру, и для него было загадкой, как они вообще разбираются в своих закорючках. Этот лист был похож на те, только гораздо тоньше, Нил и не подозревал, что бересту можно расплющить до такого, почти бестелесного состояния. Левый край был неаккуратно оборван, и по нему было особенно заметно, что эта береста не толще куска ткани для рубашек.
Значки были не выцарапаны, а нанесены темной краской. Они покрывали лист с обеих сторон, и краска даже не размазалась. Нил осторожно поднял его за угол и повертел. С листа не теклоон был чуть влажный, словно полежал на воздухе осенним днем. Нил в жизни не поверил бы, что эта штука лежала на дне озера.
Это называется бумага, выдохнул Кадет. Подкрался он так тихо, что у Нила зубы стукнули, но никаких попыток вырвать лист из рук не последовало. Ее делают на Востоке, но такой тонкой и искусно выполненной я никогда не видел.
Разбери, сказал Нил, неохотно протягивая лист. Ему самому эти значки вообще ни о чем не говорили. Давай. Скажи на моем языке, о чем тут речь.
Он старался говорить твердо и уверенно, раз уж это на Ястребов так благотворно действует, но Кадет только покачал головой, сосредоточенно разглядывая бумагу.
Это называется «прочитай», и я не могу этого сделать. Это не наш язык.
Врешь.
Не вру, ответил Кадет, лихорадочно бегая взглядом по ровным рядам значков. Согласись, было бы странно, если бы подсказку, где искать ваше место силы, написали на нашем языке. Проблема в другом. Я знаю несколько основных письменных языков, и этони один из них. Есть схожие элементы, но смысла никакого.
Может, это наш язык?
Кадет негромко фыркнул:
У вас нет письменного языка. Местные народыэто скорее группа племен, говорящих на разных наречиях. Вы кое-как понимаете друг друга на слух, и это все. Он вздохнул. Думаю, это шифр, составленный из различных знаков. Смысл от меня ускользает, но Он поднял голову, как будто что-то вспомнил. Ты сказал, что любишь загадки. Вчера, когда оказал мне содействие с пророчеством.