Тогда, возможно, пришло время миру получить правителей, сказал Паллас. Верных правителей. Мудрых. Милосердных. Храбрых правителей.
К чему ты ведешь? спросила она.
Нам нужна твоя помощь, Ананки.
8. Хассан
Хассан и Гектор в последний раз прошлись по пунктам своего плана, доедая остатки запасов еды в бывшей гостиной Хассана.
Вилла Летии стояла брошенная после ее возвращения в Назиру и стала их штаб-квартирой в Паллас Атосе. Казалось, что, уезжая, Летия уже не собиралась возвращаться: мебель и личные вещи исчезли, а полки библиотеки опустели. Тут не осталось слуг, чтобы поддерживать порядок, и за последние три месяца сады начали высыхать и зарастать сорняками.
Пришло время одеваться, сказал Хассан, когда они закончили завтракать. Он бросил Гектору форму кадета караульных и исчез в своей старой гардеробной.
Форму им выдал союзник Потерянной Розы, бывший капитан караульных. Он сразу подал в отставку, как только Иерофан пришел к власти, и во многом их план полагался на старика и предложенную им информацию. Гектор и Джуд однажды уже бывали в цитадели Паллас Атоса, но их знания были ограничены. И бывшего капитана они тоже уже встречали, когда стража паладинов прибыла в Паллас Атос.
Честно, я практически уверен, что мы ему не понравились, отозвался Гектор об их встрече.
Кажется, ему вообще мало что нравится, добавил Джуд. Ни мы, ни Орден и уж точно не конклав священников.
И, кажется, трое юношей ему тоже не понравились, когда они встретились неделю назад на вилле Летии.
Это вы, что ли, должны все исправить? спросил он тогда голосом, сочащимся скепсисом.
Гектор готов был ответить нецензурно, потому Хассан быстро его прервал.
А вы видите других желающих спасти этот город? спросил он и наградил капитана властным взглядом.
Капитан караульных перевел взгляд с Хассана на Джуда, а потом снова на принца и наконец вскинул руки.
Ну, думаю, вы уже вряд ли сделаете хуже.
Он много часов описывал им план здания и ежедневную жизнь цитадели. Казнь Архона, по его словам, проведут в амфитеатре на краю обрыва, который был виден из башни пленников. Вот там и должна находиться Беру.
Гектор предложил пройти на казнь вместе со зрителями, но капитан караульных забраковал эту идею. Казнь не предназначалась для глаз публикиприсутствовать будут только священники и другие лидеры города. Чтобы напомнить им о том, что они последуют за Архоном, если не подчинятся Палласу.
Всех присутствующих выберет сам Паллас, сказал капитан. Так что смешаться с толпой не получится.
А как насчет способа проникнуть внутрь? спросил Джуд. Тайного входа или вроде того?
Существует только один проходчерез главные ворота. А пытаясь проникнуть тайно, вы лишь привлечете внимание. Особенно ты, добавил капитан, бросив взгляд на Хассана. Ты очень узнаваемый.
Именно эти слова подарили Хассану идею. Если бы при попытке проникнуть внутрь кто-то узнал в нем принца, то все прикрытие рухнуло бы.
Только если, конечно, не использовать титул принца Херата в качестве прикрытия.
Ох, вырвалось у Гектора, когда Хассан вышел из гардеробной в идеально скроенном кафтане из изумрудной парчи с золотыми нитями и рядом мерцающих пуговиц. Серебряный кушак и тонкая золотая цепочка на шее довершали образ. Он выглядел, как и подобает избалованному принцу.
Что? ворчливо спросил Хассан.
Не обижайся, но из-за этого наряда мне хочется тебя стукнуть, ответил Гектор. В голубой форме, украшенной белым оливковым деревом, он сам походил на кадета караульных.
Так и должно быть, заметил Хассан, оценив эту идею.
Что? Гектор казался обескураженным.
Ну, должно казаться, что я подрался, настаивал Хассан и поднял подбородок. Давай, ударь меня.
Гектору явно было не по себе.
Ну ладно. Но помни, что это ты попросил.
Просто ударь меня прежде чем Хассан успел понять, что происходит, кулак Гектора врезался в его лицо. Принц непроизвольно вскрикнул от боли.
Ох, кажется, было больно.
Ты ударил сильнее, чем нужно. Хассан сердито глянул на друга и поднес руку к кровоточащей губе. Милосердие Бехезды.
Прости.
Ты так же сильно ударил и Джуда? спросил Хассан, вытирая кровь.
Он не просил меня, ответил Гектор, словно защищаясь, и по его лицу пробежала тень тревоги.
Хассан сжал плечо Гектора в попытке его успокоить.
С Джудом все будет хорошо. Если мы будем придерживаться плана.
Знаю. Но сложно не представлять его в камере, одного.
Ага, и нас ждет та же судьба, если этот план провалится, так что подожди пока волноваться.
Дело не только в этом, признался Гектор. Еще я снова увижу Беру. Спустя столько времени.
Хассан понял. Он почувствовал укол боли, представив, как бы чувствовал себя, зная, что встретится с Кхепри лицом к лицу впервые за два месяца. Без сомнения, он бы нервничал даже больше, чем Гектор сейчас.
Но существовала и другая причина переживать из-за встречи с Беру: они понятия не имели, в каком состоянии ее найдут. Насколько силен ее контроль над богом? Хассан все еще помнил, с каким ужасом наблюдал, как рушится весь город Бехезда по воле бога. Казалось невозможным, что девушка может контролировать всю эту силу. И даже если бы сегодня все прошло гладко, даже если бы им удалось вырвать Беру и бога внутри нее из лап Иерофана, что тогда?
Нужно разбираться с одной проблемой за раз, решил Хассан. Сначала нужно спасти девушку.
Они покинули виллу и спустились по дороге на второй уровень Верхнего города. Даже отсюда было видно цитадель, расположенную высоко на утесах над морем. Где-то за этими высокими, белыми стенами находился Иерофан. Кровь Хассана начинала закипать только от одной мысли о нем.
Как только перед ними появились высокие ворота из известняка, Хассан протянул руки, и Гектор сковал их.
Наверное, это самый дурацкий поступок за всю мою жизнь.
А в моем списке он даже не в первой пятерке, заверил его Хассан.
На губах Гектора появилась улыбка, но потом он посуровел и, схватив Хассана за рубашку, повел его по длинной эспланаде, по бокам которой стояли большие колонны и оливы с серебристыми листьями. Они уже находились шагах в ста от ворот, когда к ним подошли два караульных.
Кадет! окликнул Гектора старший из них. Что ты делаешь за стенами? Кто это?
Сэр, почтительно произнес Гектор. Приношу свои извинения. Я патрулировал периметр, когда заметил, что этот мальчишка пытается перелезть через стену.
Хассан задержал дыхание, когда два караульных подошли поближе.
Ну хорошо, произнес старший. Отведи его в камеру временного содержания.
Сэр, сказал Гектор и, схватив Хассана, повернул его лицо к караульным. Хассан сделал вид, что борется с ним. Думаю, вам нужно сообщить об этом пророку. Лично.
Дозорный постарше, сощурившись, глянул на Хассана, а потом его глаза широко распахнулись от шока.
Не не может быть.
Я тоже сначала сомневался, сказал Гектор. Но вы только посмотрите на него. Ошибки быть не может.
Пошел ты, сплюнул Хассан, пытаясь высвободиться. Он резко дернул головой назад, двинув Гектору в челюсть, и тот закряхтел от боли, но лишь сильнее сжал плечо друга, словно предупреждая. Хассан не переживал, потому что это лишь поможет их спектаклю, и Гектор заслужил месть за удар, который нанес чуть раньше.
Не трать силы, рявкнул Гектор. Второй караульный был помладше и пребывал в замешательстве.
Ставрос, рявкнул первый караульный. Ступай к пророку. Скажи ему, что мы поймали принца Херата.
Молодой караульный удивленно глянул на них и быстро пошел прочь.
Кадет, командным голосом произнес старший мужчина. Почему бы тебе не передать пленника мне?
Рука Гектора чуть сжалась на рубашке Хассана.
Не уверен, что это хорошая идея, сэр.
Пульс Хассана стучал в горле, пока дозорный осматривал Гектора. Неужели он подозревал, что юноша не тот, кем представился?
Мы с вами знаем, что пророк захочет узнать, кто его нашел, продолжил Гектор. Я не хотел бы, чтобы меня поймали на лжи, а вы?
Старший караульный сощурился, глядя на них.
Как тебя зовут, кадет?
Костас, сэр, ответил Гектор без колебаний.
Мужчина кивнул:
Ты хороший кадет, Костас. Надежный. Умный. Нам повезло, что ты смог поймать принца по моему приказу.
Он удерживал взгляд Гектора, и тот нехотя кивнул:
Очень повезло, сэр.
Хассан подавил желание закатить глаза, но его охватило облегчение. Караульный ничего не заподозрил, потому что сам жаждал признания.
У ворот снова появился Ставрос и побежал к ним. Когда оказался рядом, он еле переводил дыхание.
Сэр, обратился он к старшему дозорному, пророк потребовал привести к нему принца незамедлительно. Он сказал, юноша на мгновение замолк и нервно глянул на Хассана, сказал, что они готовы начать казнь. И у них есть время на еще одну.
Хассан поборол желание поймать взгляд Гектора, но его охватил холодный страх. Они поставили на тот факт, что Иерофан захочет, чтобы Хассана привели прямо к нему. Но казнь? Она не была частью плана.
Ну? Старший дозорный выжидающе глянул на Гектора. Чего ты ждешь? Пойдем.
Конечно, сэр, ответил Гектор с нотками тревоги в голосе.
Хассан сделал неловкий шаг вперед, подталкиваемый Гектором. Старший караульный быстро провел их через ворота.
Время для еще одной? прошипел Хассан под нос. Гектор
Молчи, громко рявкнул Гектор, играя свою роль. Опустив голос, он прошептал:Мы попадем в амфитеатр. Это ничего не меняет.
Хассан замолчал, но не мог успокоить болезненный страх в животе, когда они вошли в цитадель.
9. Беру
Глаза караульных следили за Беру, пока она шла по центральному двору цитадели.
Лазарос ничего не сказал ей, когда пришел, чтобы увести из комнаты сегодня утром. Он просто подождал, пока слуги оденут ее в белые одеяния, украшенные золотыми и серебряными нитями. Наряд, достойный бога.
Она ждала, что Лазарос снимет ошейник из Божьего огня, который удерживал бога и Беру, и получит доступ к его сдерживаемой силе. Но в этот раз его не сняли.
Ошейник Божьего огня вибрировал, пока они шли через двор по широкой галерее, а потом и по тоннелю, пересекающему сам утес.
Где Эфира? спросила Беру. Просто скажи мне, что ей не причиняют вред.
Я мог бы сказать так, если хочешь, тихим шепотом ответил Лазарос. Но это может оказаться ложью, так в чем смысл?
Не думаю, что ты станешь мне врать, сказала Беру. Мгновение он казался удивленным, и она решила продолжить:У тебя нет семьи? Того, кого ты будешь защищать любой ценой?
Взгляд его серых глаз горел напряжением и пугал.
У меня были родители.
Были? повторила она. Они умерли?
Снова повисло молчание, пока их шаги тихим эхом отдавались от стен тоннеля, а потом он ответил:
Мужчина, который зачал меня, и женщина, которая родила меня, все еще живы. Но их сын давно мертв.
Беру поежилась.
Мы Он замолчал и впервые отвел от нее взгляд.
Что? резко спросила она.
Мы похожи, тихо ответил он. Я знаю, каково быть разрушенным и превращенным во что-то новое. Что-то чистое.
Она уставилась на него, сглатывая отвращение:
Вот что ты думаешь? Что я чистая?
Он встретился с ней взглядом светящихся серых глаз.
Ты сосуд создателя. Это делает тебя святой.
Он был так в этом уверен. Она чуть ли не позавидовала такой вере.
Если хочет поклоняться мне, то может сначала освободить меня, сказал бог.
Беру проигнорировала его.
А Иерофан? спросила она. Паллас? Он тоже святой?
Конечно, быстро ответил Лазарос. Безупречный
Он соврал тебе. Он пророк, зашипела Беру, зная, что голос и слова были ее, но казалось, что это бог говорит ее устами. Он убил его меня. Разве это святость?
Лазарос колебался. Она видела по его лицу, что он не впервые обдумывает эту мысль. Но, возможно, впервые ее озвучили.
Это необходимый грех, наконец произнес Лазарос. Должна быть тьма, чтобы был и свет.
Она еще мгновение смотрела на него, размышляя, как легко ему подстраивать свою веру так, чтобы оправдать хозяина. Размышляя, что именно внутри него заставило эту идею расти, словно сорняки, погребая под собой все остальное. Убеждение, в котором было что-то каннибалистическое, поедающее себя, пока не оставалось ничего: ни правды, ни чувств, только Иерофан.
Она никогда этого не поймет.
Тоннель вывел их на вершину амфитеатра, ограниченного краем утеса. Внизу волновалось море, наполняя уши Беру ревом волн, разбивающихся о скалы. Амфитеатр был заполнен людьми, и по изысканным одеждам она догадалась, что это конклав священников, а также здесь находилась группа караульных в голубой форме и небольшой отряд мечников в темно-синих плащах.
Паллас приветствовал Беру и Лазароса на сцене амфитеатра. Он казался повелителем в бело-золотом одеянии, светящимся маяком на фоне серого моря за утесом. Рядом с ним на ноги встала Эфира, напряженная, словно пружина, и не сводила взгляда с Беру.
Сердце девушки ухнуло вниз.
Значит, она это сделала. Эфира согласилась стать палачом на службе Палласа. Беру окинула взглядом сцену в поисках Ильи. Она не видела его с тех пор, как он устроил им встречу во дворе, и понятия не имела, удалось ли ему убедить Эфиру следовать их плану, или недоверие сестры и отказ покидать Беру означали, что их план провалился, так и не начавшись.
Но Эфира дала свое согласие Палласу. Зачем же ей соглашаться, если не ради спасения?
Предательская часть ее вспомнила, что Эфира и раньше выбирала этот путь. В Бехезде она решила снова стать Бледной Рукой, но Беру не позволяла себе слишком много размышлять о том, почему Эфира приняла такое решение. Возможно, чтобы не думать о том, что какой-то части Эфиры могла нравиться эта роль.
Ветер ударил по Беру, когда она встала рядом с Палласом и взглянула на известняковые стены цитадели, нависшей над ними. Башня узников выделялась на фоне серого неба.
Выведите пленника, сказал Паллас, и его голос разнесся по сцене. Группа свидетелей спустилась со своих мест, таща человека в цепях. Он сопротивлялся, но они поставили его на колени.
Из груди Беру вырвался вздох, когда она узнала пленника.
Илья Алиев, произнес Паллас, хватая юношу за подбородок костлявыми пальцами, чтобы собравшиеся могли увидеть его лицо. Возможно, вы не узнаете этого человека, но когда-то он поклялся мне в верности. А потом предал ради собственной выгоды. Пусть будет всем известно, что я, Паллас Верный, способен распознать обман и ложь каждого из вас. Мне известна правда ваших сердец, и если вы попытаетесь обмануть меня, то закончите, как он.
«Нет», в панике подумала Беру.
Илья был единственным ее союзником. Единственным шансом вытащить отсюда Эфиру. Как его раскрыли?
Как?
Беру глянула на мрачное лицо Ильи и почувствовала, что пол уходит из-под ног. Вот что происходит, когда ты доверяешь слабым людям, заметил бог.
«Заткнись, яростно подумала она. Ты хочешь выбраться не меньше моего».
Беру глянула на Эфиру, чей взгляд был прикован к Илье, но по ее лицу нельзя было ничего понять. Знала ли она? Или так же удивлена, как и Беру?
Уверен, сказал Паллас толпе, что вы все слышали о Бледной Руке смерти.
Среди присутствующих священников раздались перешептывания. Они точно помнили, как один из них пал жертвой ее руки.
Паллас жестом подозвал двух свидетелей, и они подошли к Эфире и сняли с нее наручники. Тем временем он обратился к собравшимся:
Бледная Рука видит грешных, искореняет гниль нашего общества. Ее правосудие вершится от имени нашего создателя. Она инструмент его суда, Рука Бога. И она решит судьбу этих лжецов и изменников.
Паллас повернулся к Эфире:
Бледная Рука, забери первую из своих жертв.
Он указал на Илью со спокойным выражением лица. Но Беру зналаэто проверка. Должно быть, ему известно что-то об их прошлом, что когда-то Эфира доверяла Илье. И, возможно, делала это снова.
Эфира подошла к Илье с невозмутимым выражением лица.
Все в груди Беру сжалось. Эфира сделает это. Она убьет егоради Беру. Она чувствовала на себе взгляд Палласа и знала, почему он ее призвал. Это не просто спектакль для священников и караульных. Беру должна была увидеть, на что он способен. Он хотел показать ей, что после всего случившегося из-за нее сестра снова становится убийцей.