Пётр РадинРеактивный
Предисловие
РЕАКТИВНЫЙ (reactive, (ново лат., от reagere противодействовать))данный термин используется для описания психических заболеваний, стимулом к развитию которых являются какие-либо значительные события в психологическом окружении человека.
Меня зовут Строевой Николай Васильевич, я тренер по боксу в подростковой секции под названием «Боец». Я расскажу вам историю моего воспитанника, Валентина Ракетина. Встреча с этим ребенком перевернула всю мою жизнь. Не каждый взрослый человек смог бы справиться с такими жизненными испытаниями, которые выпали на долю Валентина.
Он внешне ничем не отличался от сверстников, но у него была особенность, я бы сказал, способность сверхчеловеческая. О ней я расскажу чуть позже, а сначала о том, как наши с ним пути пересеклись.
Родители Валентина были небогаты. Как и основная часть населения, они не вылезали из долгов. «Жизнь одна, и хочется жить хорошо здесь и сейчас», говорила его мама, оформляя очередной кредит. Она, как и отец, не умела рассчитывать свои финансовые возможности, долги копились в математической прогрессии. И чтобы закрыть в срок текущие кредиты, приходилось брать новые или занимать у знакомых. Было все не так плохо, пока глава семьи не потерял работу. Несколько месяцев он пытался найти новое место, но безуспешно. Из-за преследовавших неудач, отец полез в бутылку и потерял реалии жизни на несколько недель. А когда закончились деньги на алкоголь и трезвый взгляд на проблемы показался неразрешимой задачей, он залез в петлю.
В этот день мать, как обычно, забрала сына из детского сада. Придя домой, она быстренько сняла верхнюю одежду и прошла в комнату. Валя сидел на пуфике в коридоре и ждал, пока его разденут. Обычно это делал отец. Он интересовался, как прошёл день и что нового ребёнок узнал в детском саду. Сынишка уже приготовился к рассказу, но отец из комнаты не выходил
Обнаружив мужа, висящего под потолком без признаков жизни, женщина выскочила в коридор, закрыв за собой дверь. Она была готова разрыдаться от потрясения, но, увидев маленького сына, проглотила ком отчаянья и быстро отвела ребёнка к соседям. Мамина выдержка могла быть сравнима с поведением специального агента на задании. При сыне она не проронила ни слезинки, на ее лице не дрогнул ни один мускул, хотя она безумно любила мужа. Валя был уверен, что отец находится в командировке.
Не показывая своей слабости и отчаяния, она держалась изо всех сил, стойко перенося горечь потери и свалившиеся на ее голову проблемы. Не было ни пышных похорон, ни поминок. И поддержки ни от кого не ждала. Родственников у них не было вообще. Оба были из детдома и не так давно перебрались из захолустья в Москву. Можно сказать, что только начинали жить Похоронив мужа, поняла, что кредиты ей одной не потянуть. Знакомые перестали давать взаймы, а просрочки по займам привели к тому, что кредитная задолженность была продана коллекторам, которые периодически навещали их и угрожали расправой.
Ноябрь. Вечер. Уставшая и подавленная мать Валентина, направлялась за ним в детский сад. В тёмном переулке коллекторы подкараулили ее и пытались очередной раз напомнить о долге. Двое немолодых людей стали оказывать не только моральное давление, но и физическое. Один из них толкнул ее, а она не удержалась на ногах, поскользнулась и упала на ограждение клумбы. Металлический уголок оборвал жизнь единственного для Валентина родного человека
Недаром говорят, что дети повторяют судьбу своих родителей. В возрасте пяти лет Валик оказавшись в приюте, осознал все тяготы жизни без родителей. В детском доме он в одночасье узнал во всех подробностях о том, что случилось с его родителями. Психика маленького мальчика пошатнулась. Возможно, именно тогда и случился тот нервный срыв, изменивший его мировоззрение и наделивший способностью к реактивному физическому ответу на угрозу. Валентин превратился в замкнутого, потерянного и рассеянного ребенка. По развитию он существенно стал отставать от сверстников. Воспитатели замечали странное поведение, нехарактерное для других детей. Навязчивое соблюдение определенных правил: заправлял кровать ровно шесть минут, в одном и том же порядке расставлял предметы обихода и игрушки; узко фокусировал свое внимание на определенном занятии и отказывался реагировать на чужое вмешательство. Валентин не доставлял хлопот, как другие дети, и поэтому персонал не уделял должного внимания ребенку. Пребывал мальчик в собственном замкнутом мире, его почти никто не замечал до того момента, пока речь не зашла об усыновлении.
Валю заметила молодая пара, которая хотела взять себе спокойного мальчика. При посещении детского дома они сразу обратили внимание на ребёнка, сидящего смирно в углу с игрушками. Будущие родители не до конца определились, кто им был нужен: собака или маленький человек. Ситуация складывалась так, что они не имели собственных детей, а у их друзей уже было по два-три ребёнка, и на их фоне не хотелось выглядеть белыми воронами. Зарабатывала эта пара неплохо, могли бы сделать искусственное оплодотворение или воспользоваться услугами суррогатной матери. Но было одно «но»: они сомневались в своей готовности стать родителями и решили провести эксперимент, взять напрокат живую игрушку.
Валентин подходил по всем параметрам, он не капризничал, не требовал внимания и не был калекой. Дав приличную взятку, усыновители без труда преодолели бюрократическую волокиту. Первые две недели новоиспечённые родители прыгали перед сынишкой, как мартышки в зоопарке, а Валентину было некомфортно из-за столь чрезмерного внимания. Он еще больше стал замыкаться. Семейная пара посещала психолога. На сеансах они делилась своими впечатлениями, в том числе и негодованием по поводу приёмного ребёнка. Психолог неоднократно говорил о том, что ребенку нужно время для адаптации.
Прошло полгода, но ситуация не изменилась, а наоборот усугубилась. Валентин жил своими интересами и по собственному расписанию. Мог проснутся среди ночи, включить телевизор и смотреть мультики до утра. Не общался и не играл с детьми, а сидел в углу комнаты и собирал головоломки. К тому же он практически не разговаривал, а просил о чём-нибудь жестами и мычанием. Реакция взрослых была не всегда адекватной, и периодически они его лупили, что вызывало у ребёнка затяжную истерику.
Однажды на детской площадке к ним подошла женщина с ребенком и спросила о здоровье Валентина. Она рассказала, что у её сестры сынаутист, и у Валентина схожие повадки. Новая мама была шокирована новостью и незамедлительно потащила мальчика в клинику на обследование. В больнице подтвердили «расстройство аутистического спектра», сказав, что Валентин непростой ребенок, ему необходимо особое внимание и определенный метод терапии.
Диагноз был поставлен поспешно. В развитии ребенка, конечно, были отклонения, и психологический сбой, который сопровождался схожими действиями, но Валентин не страдал аутизмом. Вердикт был вынесен. Опекуны стали паниковать. Они перелистали весь интернет со статьями о диагнозе, начитались душераздирающих историй о поломанных судьбах семей, в которых были аутисты. Друзья и родители, как один, говорили, что необходимо избавиться от мальчика как можно скорее. Через пару дней, они приняли решение отдать подопечного в дом-интернат для умственно отсталых детей.
В интернате Валентина осмотрел психотерапевт и заявил, что у ребенка есть небольшие побочные дефекты развития, но это дело поправимое. Новые родители ничего не хотели слышать. Они для себя решили, что этого «звереныша» в их доме не будет. Врач заявил, что у него нет основания принимать дитя в данное учреждение, пояснив, что подобным поступком сломает его дальнейшую жизнь. Шестизначная цифра, упавшая на банковский счет доктора, в мгновение решило вопрос о новом месте жительства Валентина.
Малыш, находясь среди нездоровых детей, стал перенимать их манеру поведения и понемногу отрешаться от действительности. От препаратов ребенок становился комнатным растением, и в нём потихоньку стала угасать жизненная энергия. Ни эмоций, ни активности, вообще ничего не осталось в нём. Почти два долгих года Валентин прожил в чужом мире.
В августе мальчику исполнилось семь лет, и в сентябре он пошёл в школу. Учебные классы находились в самом интернате. Для занятий были выделены комнаты, оборудованные под классы. Первая учительница стала ангелом-спасителем для Вали. Алена Сергеевна, окончив педагогический институт, пришла работать в дом-интернат для умственно отсталых детей. Как и положено преподавателю, она внимательно изучила личные дела всех детей, которых ей предстояло обучать. Медицинская карточка Валентина была очень тонкая, в отличие от остальных. Диагноз, после которого стоял знак вопроса, смутил молодую преподавательницу. А названия препаратов, которые принимал ребенок, вообще ввели её в шок. Мама Алены Сергеевны работала старшей медсестрой в этом учреждении. Но даже она не смогла ответить на интересующие дочь вопросы. Ответ был такой: «Все назначения сделал главврач, а это не обсуждается». Весь вечер Алена Сергеевна проторчала в интернете, изучая диагноз и лекарственные препараты.
Через неделю общения с детьми она сделала вывод, что Валентина совершенно неправильно лечат. Вечером дома с мамой состоялась не очень приятная беседа. Алена приводила различные примеры, характеризующие поведения Вали, на что её мать отвечала одной и той же фразой: «Не лезь не в свое дело! Ты учитель, а не врач! И не смей подходить с этим вопросом к главврачу, а то и ты, и я останемся без работы!»
Еще пара недель ушла на то, что дочь пыталась уговорить свою маму подменить лекарства на витамины, но и на это получала отказ.
Однажды утром Алена Сергеевна искала завуча и, заглянув в столовую, увидела такую картину. Дети, доев свой завтрак, подходили к медсестре и, назвав свою фамилию, получали баночку с таблетками. Затем они шли к другому столу, на котором стояли кружечки с водой, и там, приняв лекарство, его запивали. В голове учительницы созрел план.
На перемене она отвела в сторонку Валю и начала его спрашивать: «Сколько раз в день тебе дают таблетки? Нравятся тебе лекарства? Просит ли сестра показать рот, когда ты принимаешь препараты?» На все свои вопросы Алена получила внятные, но очень заторможенные ответы. И тогда, на свой страх и риск, учительница предложила Валентину поиграть в игру. К её удивлению, мальчик охотно согласился. Она несколько раз повторила правила «игры». После уроков они ещё раз закрепили Главное правилочтобы никто не видел, что Валя не глотает таблетки, но делает вид, что принимает их. Обязательным условием было то, что их надо смыть в унитаз. И очень важно про эту игру никому не говорить.
Благодаря уловке учителя молодой организм стал крепнуть, сознание перестало путаться, Вале стало интересно учиться, и ему нравилось общаться с учительницей. Не было ни дня, чтобы Алена Сергеевна не напомнила о правилах «игры».
За год Валентин догнал в развитии своих сверстников. Он стал грамотно размышлять и быть более активным. За лето парень так подрос, что в сентябре учительница с трудом узнала любимого ученика. Изменения заметили все, но не всем это нравилось.
В ночную смену, в основном, дежурили санитары-мужчины. Чтобы высыпаться в рабочее время, они не просто запугивали детей, но и избивали. Особенно жестоким был санитар Юрий Токарев, ему доставляло бешеное удовольствие издеваться над детьми, показывая свое превосходство.
Токарев, один из первых, заметил резкие изменения в поведении Вали, и неоднократно делился этой информацией с коллегами. У него просто чесались руки сделать из парнишки снова мычащее растение, но не было повода.
После отбоя детям запрещалось вставать даже в туалет. Все необходимое они должны были сделать до сна. Если кто-то нарушал этот закон, его тут же уводили в подсобку, вставляли кляп в рот и дубасили в основном по голове. Санитары использовали предметы, не оставляющие следы после побоев. Били мягкой частью пластиковой бутылки с водой, книгами, футбольным мячом, завязанным в наволочку из-под подушки. Изверги смеялись и говорили, что дурнее уже не будут. Редко кто из детей возвращался в кровать. В основном, оставшуюся ночь проводили в туалете в обнимку с унитазом, так как блевали от сотрясения мозга.
Однажды Валентин проснулся среди ночи от дикого желания сходить по нужде. Около часа он лежал и боялся пошевелиться, но, когда низ живота стало сводить от боли, терпению настал конец. Парень, не дыша, встал с кровати и на цыпочках стал пробираться к выходу. На его несчастье, санитары не просто не спали, они пили водку в подсобке, а их распахнутая дверь находилась напротив туалета.
Заметив жертву, мужики оживились. Первым подскочил Токарев. В одно мгновение он зашвырнул Валентина в комнату медперсонала и засунул ему в рот свои грязные и вонючие носки. Одного удара в живот хватило для того, чтобы переполненный мочевой пузырь не выдержал, и мальчик описался. В глазах садиста блеснула искра удовольствия. Грубые оскорбления и матерки были ничто, по сравнению с побоями. Валю избивали одновременно двое взрослых мужчин, ненадолго останавливаясь, чтобы заставить его слизывать мочу с пола. Вытерев им, как половой тряпкой, пол, швырнули в туалет. Там утром его и нашла техничка, бабушка Клава. Ребёнок был без сознания.
Уборщица знала о пристрастиях санитаров. Она частенько убирала рвотные массы в туалете и отводила детей в медпункт. За долгие годы работы в центре она впервые увидела обездвиженного ребёнка, сплошь покрытого синяками.
Схватив мокрую половую тряпку, Клавдия Ивановна кинулась в подсобку и, не разбираясь, начала дубасить обоих санитаров. Находясь в состоянии глубокого похмелья, мужики не сразу поняли, что происходит. После причитаний технички: «Изверги, вы убили мальчишку!», сознание потихоньку прояснялось.
Бабка, успокойся, не трогали мы никого. Видишь же, мы вчера расслабились и уснули, оправдываясь, бормотал Жорик, напарник Юрия.
Да он, вероятно, обоссался, не дойдя до унитаза, поскользнулся и упал, ударившись головой, добавил Токарев.
Это вы сейчас обоссытесь и сядете за решётку, если медики не спасут парнишку, уходя от них, грозно сказала баба Клава.
Перспектива оказаться в тюрьме нисколько не прельщала извращенцев, и они, как по команде, рванули в туалет. Растормошив Валентина, сквозь зубы, наперебой, санитары сыпали угрозы: «Если только пикнешь про нас, ты покойник!» Жорик взял на руки обмякшее тело Валентина и понес в медпункт.
Две недели Валентин пролежал под капельницами в больнице. Сознание то приходило, то покидало его. Порой парнишка хотел, чтобы память навсегда стерла событие той проклятой ночи. В первые дни, приходило много народу с расспросами. На все вопросы Валя отвечал одно и то же: «Я сам упал». И только Алена Сергеевна ни о чём не спрашивала. Она тихонько сидела рядом, гладила своего ученика по руке и плакала. От медсестёр мальчик случайно услышал, что его обидчиков не уволили, им всего лишь сделали строгий выговор и лишили премии. Оставаясь один на один со своими мыслями, Валентин очень боялся снова увидеть санитаров. Чем ближе был день выписки, тем активнее работал мозг, придумывая план побега. Восьмилетнему мальчишке не приходило в голову, что по ту сторону забора у него нет ни одной родной или хотя бы знакомой души. Когда врач на обходе объявил, что завтра Валентина выписывают, он как будто одобрил побег. Глубокой ночью, открыв окно в коридоре, мальчик легко покинул больницу. Ему было абсолютно всё равно, в какую сторону бежать, лишь бы подальше отсюда. Через несколько часов, выбившись из сил, беглец остановился и огляделся. Кругом были пятиэтажные дома, в одном из таких когда-то жила его семья. Напуганный парнишка забежал в первый попавшийся подъезд и, забившись под лестницу, заснул.
Проснулся Валентин от шума разных голосов. Он не сразу смог понять, где находится и что происходит. Строгий голос полицейского прозвучал, как приговор. Через пару часов Валентин был доставлен в интернат, а через полчаса уже сидел за партой. На перемене к нему подошла Алена Сергеевна и на ушко тихонько шепнула: «Самое главное, веди себя спокойно и ни с кем не разговаривай».
Валентину ничего не оставалось, как смириться. После обеда он не пил никакую жидкость: ни чай, ни компот, ни воду, чтобы ни в коем случае не захотеть ночью в туалет. Прошел месяц. Синяки прошли, ребра зажили, голова перестала кружиться. Остался только страх и желание навсегда покинуть это заведение. Особенно это желание возникало ночью, от беспомощности, когда он слышал глухие удары за стеной, это санитары избивали очередную жертву.
Побои на время прекратились только после случая, произошедшего с соседом по кровати, Димой Тук-туком. Санитары дали ему такую кличку, потому что, когда его били, он не кряхтел и не кричал, а при каждом полученном ударе произносил «тук». Дима на завтраке в столовой как-то неправильно посмотрел на Токарева, и ночью его забили до смерти, бросив без сознания на кровать. Тук-тук умер от кровоизлияния в мозг. Смерть семилетнего мальчика всем сошла с рук. В заключении записали «самостоятельное причинение вреда здоровью, повлекшее смерть». Глядя на пустую, ровно заправленную соседнюю кровать, Валентин чувствовал, как у него закипала кровь. Закрыв глаза, он представлял, как наказывает обидчиков.
Во время очередного дежурства Токарева к нему в гости забрели сослуживцы. Изрядно выпив, они втроем завалились в спальную комнату среди ночи, включили свет и стали выбирать жертву. Воцарилась мертвая тишина, казалось, часы на стене неприлично громко тикали. Когда чья-то рука сдернула одеяло с Валентина, его сердце от страха перестало стучать.