Все устали. Уже давно они перестали понимать, зачем продолжают движение, зачем так отчаянно пытаются избежать возвращения домой в компании отцовских наемников, зачем вообще отправились в это путешествие. Зримым напоминанием об их изначальных целях был немного округлившийся живот Новы, и, как призналась девушка после второго стакана вина, она побаивается этого. Она ничего не знает о беременности, как и о детях. Нормально ли то, что с ней происходит? Ей так не кажется. Пусть раньше она говорила о том, что хочет ребенка, но это всегда казалось несбыточной мечтой, а потому пустыми словами. И вот теперь она не знает, что делать дальше.
Никто не знает.
Келл не мог вернуться в Химпейкили, по крайней мере, так он сам себе говорил. Он убил монахов и сжег два монастыря. Если Церковь узнает об этом, его ждет казнь. А путешествие, к чему бы оно ни привело, его единственное дело, единственная миссия, и ничего нет кроме этого. Если близнецы решат вернуться домой, Келл, наверно, встанет посреди поля и будет ждать кого-то, кто даст ему новое задание. Именно так он и представил свое безрадостное будущее.
Берт же оказался между двух огней. Он все еще хотел попасть на войну, чтобы доказать себе и своему отцу, что он достоин, что он настоящий мужчина. Но отправить сестру домой одну он никогда бы не посмел.
Решение так и не было принято. Все согласились, что нужно еще немного отдохнуть, снова поспать, набраться сил. А утром на свежую голову возобновить этот разговор.
Позавтракали молча. Их измученные от недоедания организмы требовали теперь еды сверх меры. Даже Нова, которая всегда отличалась умением держать себя в руках, в рекордно короткие сроки проглотила блюдо из четырех жареных яиц с хлебом и тушеной фасолью наравне с парнями. А после короткой передышки заказала кофе со сладким пирогом.
Ну? Что ты решила?
Берт и Келл выжидательно уставились на Нову, не дав ей допить кофе. Девушка невозмутимо обтерла губы от крошек и кофейных следов своим видавшим виды рукавом. Отец пришел бы в ярость от такого поведения.
Едем в Эргримм как и планировали. Мне нужна госпожа Инмори, чтобы следить за моейгубы девушки скривились, будто она проглотила что-то горькое, беременностью.
Ее спутники тут же одобрительно закивали, переглянулись, довольные принятым ею решением. Нова долго думала над этим вопросом. Вечером, пока не поддалась манящему шепоту сна, и утром, когда лежала в постели и пыталась успокоить трепещущее сердце.
Во сне она видела Бессмертную. Та явилась к ней словно в ответ на сомнения, что тучами роились в ее мыслях. Нова и сама не до конца осознавала, как сильно хотела увидеть Инмори. В пути с ней было бы гораздо спокойнее, Инмори защитит от любой опасности, позаботится о наемниках, бандитах и темных созданиях, если таковые встретятся на пути. В ее присутствии в душе наступает покой. Но не только поэтому Нова ждала встречи с Бессмертной.
Несколько раз за время пути девушке снилось, как они занимаются сексом. Но сегодняшний сон был особенный, такой яркий и реалистичный, что, казалось, она физически ощущает ласки Бессмертной. И утром на коже будто осталось ощущение ее прикосновений. Нове пришлось долго лежать с сомкнутыми бедрами, изнемогая от желания. В тайне она надеялась воплотить этот сон в реальность.
Когда окончательное решение было принято, Нова не смогла бы точно сказать, что на него больше повлияло: забота об удачном течении беременности или же ее страсть к Бессмертной, совершенно глупая и вряд ли взаимная.
Глава 37. Очищение
Вчера мне пришло письмо от кузена по матери, ну, того, что шесть лет назад на тамошней девке женился из графства Нокк, помните, конопатый такой, Боркой звать
Да, помним, помним, что в письме-то?
Пишет, что в их краях солнца не видно вот уже какую неделю. Черный дым от погребальных костров то тут, то там поднимается. Ни одно поселение беда не миновала. Жгут, каждый день жгут зараженные трупы и хаты, в которых те жили. Рассказчик обвел взглядом товарищей и отпил большой глоток из чарки, довольный произведенным эффектом. Утер верхнюю губу засаленным рукавом и продолжил: Кто поумнее, бегут с семьями на север, но и там не дураки: в города новых беженцев не пускают, велят им выждать под стенами, не проявится ли болезнь. Иных камнями забивают, если отказываются от ворот отойти.
Ну что за люди, а? Эти беженцы, они же напуганные, лишившиеся крова, наверняка с детьми малымиа их камнями! Не по-людски это. Старик хмуро уставился в кружку, будто мог разглядеть среди пены, как со стен на головы просящих летят булыжники.
Ой не заливай! Как бы сам поступил, если б на твоем пороге больной стоял? Впустишь из сострадания, а потом вся семья передохнет! Каково, а?
Так что брат-то твой?
Да что-что, дурень он! У него там хозяйство большое, жена на сносях. Бежать не хотят, как остальные, все на чудо надеются. И таких как он тамбудь здоров! И все из-за какого-то слушка поганого.
Мужики переглянулись, их мутные глаза заблестели в свете сальной свечи. Все трое не сговариваясь подались поближе к рассказчику.
Какого такого слушка?
Ну, мол, по деревням да городам, где болезнь распространяется, ходит травница и лечит всех больных от дома к дому, платы взамен не берет, а как только отступает заразаисчезает. Дудки! Разве ж можно такую заразу травами исцелить? Она как чума, пока по всем не пройдетсяЕго руки взметнулись в жесте безнадежности.
Я тоже слышал про травницу. Может, и не дудки, может, болезнь и правда излечить можно.
Ну конечно! Теми же травами, которые тебе хрен до колен отрастят!
О своем бы лучше позаботился!
Со всех сторон раздались грубые смешки. Разговоры на больную тему запросто привлекали к себе внимание посетителей за ближайшими столами.
Ну кроме шуток. Что делать-то будем, когда болезнь и к нашим краям подберется? Может, лучше заранее, ну, свалить подальше, пока еще возможно.
И что потом? С севера, говорят, войско наступает, с юга зараза подбирается. Нет больше безопасных земель!
А когда они были-то, эти безопасные земли?
Нова одарила брата презрительным взглядом, когда тот прыснул над шуткой вместе с остальными мужиками.
Второсортный вульгарный юмор деревенских пьяниц! бросила она. Как тебе не стыдно?
Шутки про члены всегда к месту. Главное, чтоб не смеялись над твоим, заметил Берт, беспечно запивая свою улыбку местным хмельным.
Нова кинула взгляд на Келла в поисках поддержки, но тот, как и в большинстве случаев, старался сохранять нейтралитет и не принимать чью бы то ни было сторону. Он равнодушно пожал плечами и снова прислушался к разговору за соседним столиком, однако компания уже перешла на темы, не стоящие внимания. А ведь стоило одному из них упомянуть Нокк, как в баре тут же все притихли в надежде услышать хоть самую малость утешительные новости. Местных так же, как и его, волновала судьба жителей южных районов, где стремительно распространялась болезнь.
Нет, с некоторым стыдом осознал Келл, не судьба жителей его волнует. В первую очередь он надеялся услышать что-нибудь о Бессмертной.
Очевидно, она нашла лекарство, проговорил он в продолжение своих мыслей. Как ни странно, близнецы его поняли, ведь о ком другом он мог говорить?
Значит, можно ожидать, что скоро она к нам присоединится?
Не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Сколько людей за это время заразилось? Сколько поселений еще нужно обойти?
Что-то мне подсказывает, что она с гораздо большей охотой предпочла бы добраться до Эргримма в одиночестве.
Нова и Келл хмуро уставились на Берта. Оба понимали, что он прав, но верить хотелось в обратное. Юный барон Ролано едва не поперхнулся остатками пива под пронзительными взглядами друзей.
Ну, э-э Думаю, ничего интересного мы здесь больше не услышим, так что предлагаю пополнить наши запасы, разузнать безопасную дорогу и отправляться в путь.
Заскрипели стулья, и втроем они проследовали к выходу по узким проходам забитого посетителями бара. Сложно было не заметить пристальных, настороженных, а местами враждебных взглядов, которыми провожали их те, кто еще мог трезво мыслить.
На провизию и новую одежду ушли все деньги, собранные с разбойничьих трупов. И, кажется, все были только рады от них избавиться. Теперь о той злополучной встрече напоминали лишь несколько заживающих порезов и шрам на плече Келлгара. Это если не учитывать втоптанного в грязь достоинства Новы и гнетущего чувства вины, которое преследовало парней при каждом взгляде на девушку. Никто не пытался заговорить о том случае. Все старательно делали вид, будто ничего не случилось, чему в большей степени способствовало стоическое спокойствие Новы. Одному Трехглазому известно, как она нашла в себе силы пережить насилие над собой и первое убийство.
Обычно тихие улочки утопающего в сумерках города гудели множеством приглушенных голосов. В воздухе висело напряжение, и оно ощущалось все явственней по мере приближения к гостинице. Келл, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, перехватил сумки с покупками левой рукой, а правую положил на рукоять меча. Пока не было никаких оснований для его использования, но глухие шепотки и хмурые взгляды прохожих давали понять, что в городе что-то происходит.
Не сговариваясь, Келл и Берт с обеих сторон придвинулись к Нове, чтобы в случае опасности защитить ее. Продвигались настороженно, бросая быстрые взгляды по сторонам. На пути стало попадаться больше народа. По неведомой пока причине люди сбивались в толпу, чья основная масса пряталась за поворотом. На крышах ближайших домов можно было заметить любопытных мальчишек, а за окнами маячили едва различимые темные лица.
Что происходит? Берт хмуро оглядывал толпу, и люди отвечали ему такими же хмурыми взглядами.
Если бы я знал, тихо проговорил Келл в тон своему другу.
Так может нам лучше обойти эту толпу? Пройдем к гостинице по другой улице.
Тебе разве не интересно узнать, что там творится?
Ничуть. Меня все это напрягает. Нам лучше ни во что не ввязываться и не привлекать к себе внимание.
Нова права, Берт остановился и развернулся к остальным. Давайте лучше поищем другой путь.
Келл оглядел толпу и проулок впереди поверх плеча Берта. Чуть дальше дорога делала резкий поворот вправо, так что причина, по которой жители собрались здесь в столь позднее время, оставалась скрытой за обшарпанными стенами дома. Мужчина вынужден был согласиться с друзьями: лучше избегать всякой опасности, чем рисковать жизнью Новы и ее нерожденного ребенка. Так что Келл задвинул свое любопытство в дальний угол и развернулся в противоположную сторону.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как в нос ударил хорошо знакомый терпкий запах, перекрывающий даже едкую вонь уличных нечистот. Этот запах заставил его резко развернуться на пятках. Пожар?
Чувство тревоги возросло многократно, а угрюмость и бездействие жителей давали намек на то, что произошедшее дальше по улицечто бы там ни былоне случайность. Сквозь монотонный ропот толпы пробилось тихое потрескивание дерева, а в следующий миг узкое пространство проулка огласил глухой протяжный крик.
Келл кинулся сквозь людскую массу раньше, чем смог это осознать и обдумать. Смутно и запоздало отметил, как кинул сумку к ногам близнецов и как на их лицах отпечаталось недоумение, как толкал встречных локтями и как те недовольно материли его. Сопротивления, однако, не было. То ли жители не смогли вовремя понять, что он собирается делать, то ли не хотели вмешиваться. Так или иначе, Келл и сам не до конца понимал, что будет делать, когда доберется до горящего дома. Но этот плачущий крик, в котором смешалось предчувствие скорой смерти и страх перед ней, этот въедливый запах горящей древесины, смолы и тряпьяони вызвали в памяти воспоминания о ночи, когда сгорела его деревня.
Хмурые мужчины выстроились полукругом напротив полыхающей постройки. Пот на их лицах блестел в оранжевом свете пламени, оседал на сурово сдвинутых бровях, стекал по грязным сжатым челюстям. У одного из них в руках оказался факел. Крепкие руки вцепились в Келла, когда тот выскочил из толпы на открытое пространство.
А ну пусти! бросил он через плечо и для убедительности на четверть обнажил меч. Тут же почувствовал, как их хватка слабеет, и дернулся к охваченному пламенем порогу.
Кто-то крикнул в спину:
Куда? Там зараженные! и на этом попытки остановить его прекратились.
Келл задержался на мгновение, прежде чем прыгнуть в горящий дом. Пусть хлипкие деревянные стены только начали заниматься, мужчину обдало волной жара. Лицо и руки нагрелись за считанные секунды, и неимоверных усилий стоило не отступить подальше.
Крик повторился уже намного слабее, хриплый от дыма и боли. Келл потянулся к своей духовной энергии, и пламя перед ним расступилось на краткий миг, пропустило его внутрь постройки и снова сомкнулось за спиной.
Дверь оказалось открытой, но почему-то никто не пытался выбраться. Среди осколков оконного стекла валялся импровизированный факел, уже пылали занавески, потертый коврик и кухонный стол над ним. Все помещение заволокло дымом, и он с первым же вдохом наполнил внутренности Келла. В горле словно застрял чертополох, из глаз брызнули слезы. Мужчина согнулся в приступе мучительного кашля, который едва не вывернул его кишки наружу. Слезящиеся глаза различили в дальнем конце комнаты силуэт, и Келл рванулся к нему. В этот момент его меньше всего волновала возможность заразиться.
На кровати лежал кто-тоженщинасо впалыми щеками и бледной кожей. Она выглядела сильно истощенной и явно была больна. Она едва повернула голову, чтобы посмотреть на неожиданного гостя. Движения давались ей с трудом, худые как паучьи лапы руки из последних сил цеплялись за грязную сорочку маленькой девочки. Малышка имела истощенный вид, но больной не казалась. Она в страхе жалась к матери, а по щекам не переставая катились крупные слезы.
Прошу, хрипло прошептала женщина. Ее голос почти полностью заглушал треск пламени. Келл наклонился поближе, хоть в этом не было необходимости: он и так знал, что она скажет. Прошу, спаси мою дочь!
Он кивнул, в утешительном жесте сжал женщине руку. Помочь обеим он уже не мог: пламя подступило со всех сторон, о чем явно позаботились местные самопровозглашенные защитники города. Келл поднял девочку на руки и постарался прижать к себе. Она брыкалась и плакала, тянулась к матери, и от ее жалобных криков сердце обливалось кровью. Должно быть, в тот момент Келл был для нее не спасителем, а похитителем, который разлучил мать и дитя.
Келл снова потянулся к духовной энергии, чтобы расчистить путь наружу, но тут прямо перед его носом обрушились потолочные балки, закрывая выход. Мужчина едва успел отскочить. Он почувствовал, как жар опалил волоски на руках и как запузырилась кожа. В панике огляделся. Глаза застилал пот и слезы, и все кругом превратилось в яркое пятно, но все же он заметил окно на противоположной стене. Оно тоже оказалось выбито. Келл выхватил меч и стряхнул остатки стекла со слегка обожженной рамы, потянулся к пламени и приказал ему отступить, пока перелезал через проем с ребенком на руках.
С той стороны уже поджидали местные жители. На их лицах смешались гнев, непонимание и недоумение, которое, очевидно, было вызвано его маленьким фокусом. Но сейчас Келлу не было до этого никакого дела. Его легкие и кожа горели огнем, пусть и не буквально, и хотелось только оказаться как можно дальше от пожара и желательно в ледяной воде. Но при виде этих мужчин и женщин, которые с такой легкостью приговорили несчастную семью к мучительной смерти, в нем взыграла ненависть.
Зачем ты полез? Это не твое дело! Звуки казались приглушенными из-за шума крови в ушах.
Это же ребенок! выкрикнул Келл в толпу.
зараза была в дома
Она больная?..
теперь он тоже наверняка заразился
Они не были больны! снова закричал Келл, пытаясь перекрыть рев пламени за спиной, гул толпы и стук собственного сердца.
Откуда ты знаешь?
Я видел больных! Это женщина не была заразна, а вы убили ее!
На миг воцарилась тишина, в которой Келл понял, какую только что совершил ошибку. Десятки лиц были обращены к нему, и ни одно из них не выражало дружелюбия. Кто-то наставил на него отломанный черенок лопаты, а в следующий момент Берт подскочил к нему с мечом наголо и многозначительно помахал им перед лицами собравшихся.