Инна ШаргородскаяЦВЕТОЧНЫЙ ГОРШОК ИЗ МОНТАЛЬВАТА
ЧАСТЬ ВТОРАЯЛИСЫ И ЛЬВЫ
Глава 1
Земля, XXI век
Предновогодний Петербург встретил капитана Хиббита метелью.
И одновременно оттепелью, как частенько в этом славном городе и бывает. Стылый, бесноватый ветер в лицо, швыряющийся мокрым колючим снегом, под ногами скользкая слякотная каша, над головой вместо небес мрак кромешный В общем, из дому человеку в здравом уме лучше не высовываться.
Хорошо, такси поймалось сразу, как только Кароль вскинул рукупрощаясь на самом деле с дальнобойщиком, который был так добр, что бесплатно доставил его сюда из некоего подмосковного городка. И мини-гостиница, куда отчаянно стремились измученные тело и душа капитана, никуда не делась за годы, прошедшие с тех пор, как он завел там полезное знакомство, и в ней даже нашелся свободный номер, который ему предоставили в кредит и без паспорта.
Ибо паспорта, как и лишних денег, у Кароля при себе не былоготовя отходные пути, он все же не рассчитывал пробыть в бегах всю оставшуюся жизнь. Да и не следовало в условиях жесткой конспирации пускать в ход настоящие документы, а на обзаведение фальшивками не имелось ни сил, ни времени. Поэтому и до Питера пришлось добираться автостопом, а не самолетом или поездом, где можно было бы хоть чуточку отдохнуть. Телепортироваться он не хотел, да и вообще добровольно отказался из соображений все той же конспирации от всех магических действий, едва успев ступить на землю Земли тьфу, каламбуров ему только не хватало, прости Господи!.. За сутки, прошедшие с того мгновения, как он покинул Ниамею, Кароль вымотался так, что готов был, когда очутился наконец в родном городе, плюнуть даже на конспирациюему ли, недоучке, тягаться, черт возьми, с монтальватцами?
И все-таки расслабиться он себе позволил только в гостинице.
В одних мирах, которые ему случилось проскочить по дороге за эти сутки, был день, в других стояла ночь. В Питере к моменту его прибытия оказалось раннее утро, но на это капитану уж точно было наплевать. Едва добравшись до постели в номере, он рухнул на нее, стащив с себя только куртку и ботинки. Короткий зимний день проспал как в яму провалившись, пустую и черную.
Проснувшись же, вспомнил вдруг, что сам, сам принес проклятую кочергу из фургона держал в руках универсус практически весь вечер!.. и так бездарно упустил под конец
Настроение от этого у него, само собой, не улучшилось.
За окном по-прежнему стояла мгла, и на душе было так паршиво, что раздражало всев особенности праздничное убранство гостиницы. Эти, провались они, гирлянды, елки, фонарики
Попасть к Новому году домой и встретить его в кругу семьи Кароль уже и не надеялся. И ему чертовски хотелось с кем-нибудь поцапаться, чтобы сорвать злостьна собственное невеликое уменье, на гадину-судьбу, подложившую столь грандиозную свинью, на угрюмую тьму за окном, мерзкое ненастье и полное непонимание того, что же теперь делать.
Впрочем, первый шаг был достаточно очевиден.
Узнать нынешний адрес Идали, с которым Кароль не виделся десять летне считая последних шести дней в Нибуре! и который наверняка не раз поменял за это время место жительства.
Помочь капитану в сем нелегком деле мог один-единственный человек. Средний из братьев Хиббитов, Юргенс. Ибо из всех, кого еще знал Кароль в своем родном городе, только он и входил свободно в дом к знаменитому черному магистру, чье имя в совершенно разных кругах произносилось с одинаково уважительной опаской.
На конспирацию по-прежнему хотелось плюнуть, но осторожностьврожденная вкупе с благоприобретеннойснова победила. Она заставила капитана покинуть светлый и уютный гостиничный номер, откуда вполне можно было позвонить Юргенсу, и отправиться на поиски уличного таксофона.
Повезлобрат, ведущий исключительно ночной образ жизни, проснуться уже успел, но работой еще не занялся. Он слегка удивился неожиданному звонку Кароля, но сказал, что будет рад его видеть.
И, напомнив себе о необходимости разжиться у Юргенса, помимо адреса, еще и наличными деньгами, Кароль замахал рукой, подзывая проезжавшее мимо такси.
На тридцать девятом году жизни он научился наконец пить коньяк.
Все познается в сравнении, как известно, особенно в непосредственном. Из чего только ни случалось ему прежде принимать любимый напитокот горлышка фляги (при отсутствии всякой посуды) до жестяных кружек, но, пригубив из пузатенького бокала сразу вслед за опрокидыванием мелкой рюмочки, Кароль впервые в жизни, кажется, сумел оценить разницу. И решил, что никаких более мелких рюмочек не потерпит.
Дело было в мире и городе, названия которых не имеют значениятак, всего лишь одна из коротких остановок на долгом пути, когда он в очередной раз, путая следы, сменил костюмчик и внешность. И забежал в первый попавшийся кабак подкрепить угасающие силы. Там-то, без особого аппетита жуя что-то вроде лангета и запивая его коньяком, он и стал свидетелем небольшого скандальчикадругой посетитель возмутился безграмотной сервировкой стола и потребовал подать коньячный бокал. Настойчивость его посеяла смутные сомнения в мятущейся душе капитана Хиббита, и, последовав примеру разборчивого посетителя, он попросил заменить и свою рюмку.
Тут-то разница и сделалась очевидной
Слово, данное самому себе, тоже слово. Поэтому, презрительно отмахнувшись от хрустальных стопок, выставленных на стол Юргенсом, Кароль собственноручно отыскал в серванте подходящие бокалы, придирчиво рассмотрел их на свет и зашагал в сторону кухни.
Ты куда? удивился Юргенс.
Мыть, коротко ответствовал капитан.
Они же чистые!
Кому как, проворчал на ходу Кароль. Стекло вообще-то должно сверкать.
Я не виноват, сказал вслед Юргенс. Мое почему-то тусклое. Бракованное, видать, попалось.
А хочешь, фокус покажу? отозвался Кароль уже из кухни. И через минуту вынес оттуда в растопыренных пальцах бокалы, которые и впрямь сверкали.
Чудо! с преувеличенным восхищением воскликнул Юргенс. Магия, небось?
Полотенце, вздохнул Кароль. Открою тебе страшный секретпосуду после мытья надо вытирать, а не просто ставить в сушилку. Тогда она и будет блестеть.
Век живи, век учись, сказал смешливо Юргенс. Надеюсь, запомню Ну давай, садись уже, хватит мельтешить. Рассказывай, что стряслось. Тебе в кои-то веки понадобилась моя помощь?
Кароль, разливая по бокалам коньяк, метнул на него быстрый взгляд. Криво усмехнулся.
Это так заметно?
Да на тебе лица нету, братец. На себя не похож Что-то серьезное?
Поскольку к этому времени капитан Хиббит уже успел вернуть свой привычный обликбелоснежная седина вместо темного каштана, джинсы и свитер от знаменитых кутюрье вместо «крестьянских порток», как он именовал про себя одежду, которую приходилось носить в Нибуре, и даже умудрился избавиться от загара, он понял, что выглядит и впрямь неважно.
Со вздохом сел, откинулся на спинку стула, повертел в руках бокал.
Для менясерьезней не бывает, ответил. Правда, извини, подробностей рассказать не могу. Права не имею. А помощь твоя да, нужна. Я должен увидеться с Идали.
О как! с легким удивлением сказал Юргенс. И кивнул. Понял
Он и вправду понял, и объяснять ничего более не требовалось.
Юргенс, конечно же, знал всеили почти всео сложных отношениях Кароля с Идали. Отношениях, которые на самом деле у всех троих братьев складывались непростоначиная с нежного детства
* * *
Очень уж они были разными, эти мальчики, наделенные каждый своим, рано проявившимся талантом.
Младший, Кароль, музыкант, певец, декламатор. Артист, что называется, обаятельный плут, обожающий находиться в центре внимания и без труда завоевывающий людские сердца.
Средний, Юргенс, технический гений, интуитивно постигающий суть любого механического и электронного устройства и не знающий счастья большего, чем разобрать и сконструировать заново, внеся усовершенствования, какой-нибудь сложный прибор.
Старший, Идали ну, тот всегда держался особняком. Он много читал, был замкнут, малоразговорчив, и в чем именно заключался его талант, до поры до времени никто не знал. Однако сумрачную силу, исходившую от этого неулыбчивого парнишки, чувствовали все. Спорить с ним смысла не имело, даже родителям, ибо он всегда оказывался прав, проще было подчиниться и выполнить любую его просьбу. Пока не разболелась голова или не стряслась какая-нибудь другая мелкая, но ощутимая неприятность
Дружба между мальчиками не складывалась. Каролю с такими умными и серьезными братьями было скучноватоувлечения среднего чудесами техники он не понимал, перед пренебрежением старшего к простым человеческим интересам тушевался. Юргенс всему на свете предпочитал общество своих возлюбленных железок и друзей себе искал и находил вне семьи, где ни в ком на самом деле не встречал понимания. Идали же братьев как будто вовсе не замечал, презирая среднего за ограниченность кругозора, а младшего за легкомыслие, и вечно размышляя о чем-то недоступном для них обоих. Поэтому каждый жил своей жизнью, хотя разница в возрасте у них была невеликавсего-то четыре года между старшим и младшим, довольствовался компанией единомышленников на стороне и даже не пытался завоевать внимание и уважение близких.
В тринадцать лет Идали окончательно перестал общаться с родней, в шестнадцать вообще ушел из дому, приказав себя не искать. Вернулся в двадцатькогда родители начали разводиться и не слишком охотно делить между собою оставшихся сыновей. Он объявил себя главой семьи с того дня, сказал, что берет младших братьев под свою опеку, и мать с отцом вздохнули с облегчениемони так и не сумели найти общий язык ни с кем из своих незаурядных отпрысков. И попросту не знали, что им делать с шестнадцатилетним Каролем, уже вовсю демонстрировавшим криминально-авантюрные таланты, и восемнадцатилетним Юргенсом, по-прежнему в упор не видевшим ничего, кроме техники. Не говоря уж о самом Идали, одному взгляду которого хотелось без промедленья повиноваться
Вздохнув с облегчением, они разъехались кто кудамать с новым мужем в Испанию, отец холостяком во Францию. И братья остались одни.
Глава семьипо общечеловеческим меркамиз Идали вышел довольно странный. На первом же семейном совете, состоявшемся после отъезда родителей, он заявил, что предоставляет младшим полную свободу действий. Занимайтесь, мол, чем хотите, я же оплачу любое ваше образование и буду содержать обоих, пока не встанете на ноги.
В ответ на исполненный глубокого скепсиса вопрос Кароля, хватит ли у Идали средств оплачивать его карточные долги, сказал, что хватитесли только Кароль будет учиться играм всерьез, а не бездумно просаживать деньги. В последнем случае с долгами ему придется разбираться самостоятельно.
Откуда средства? недоверчиво поинтересовался Юргенс.
Вот тут-то Идали и ошарашил обоих сообщением, что онмаг. Черный. И что с этого дня им предстоит отказаться от своих настоящих имен и жить далее под псевдонимами. Стать братьями Хиббитамидобровольно, или же вообще забыть о существовании старшего братанасильственно, под воздействием чар. Это, мол, единственное условие, которое он им ставит
Условие, конечно же, было принято. После чего Юргенс благополучно поступил сразу в несколько технических вузов, а Кароль, бросив музыкальное училище, к нескольким частным учителям из мира, который предпочитает себя не афишировать. И до поры до времени все трое сосуществовали под одной крышей достаточно мирноне суясь в чужие дела, все так же ведя каждый свою жизнь. И не особенно нуждаясь друг в друге.
Правда, у Идали с Юргенсом довольно скоро образовались общие делакогда выяснилось, что магам тоже нужна бывает техника, своя, специфическая. Юргенса интересовала любая, поэтому он начал сотрудничать с братом, а потом и с другими питерскими колдунами, не спрашивая, служат они свету или тьме, в те времена его, как и остальных братьев Хиббитов, вопрос морали еще не занимал.
Но оба старших по-прежнему дружно презирали младшего за «пустоголовость». Его артистизм и обаяние на них не действовали. Он был им неинтересенпрожигатель жизни, игрок, мот Его терпели, и только. Ну, еще периодически утрясалине скрывая досадывозникавшие у него проблемы с законом. С одной стороны, это Кароля вполне устраивало. А с другой Годам к двадцати пяти он понял, что от братьев надо уходитьесли хочется сохранить хоть какие-то остатки самоуважения.
И тут Идали привел в дом жену.
Не земную женщинуволшебное существо. Дитя другого мира. Из светлого племени асильфи, или «ангелов», как их именовали даже в той сказочной стране, откуда они были родом, в Квейтакке. Существ бессмертных и невыразимо прекрасных
Где он встретил свою Клементину, как сумел, будучи служителем тьмы, завоевать сердце дочери света, так и осталось тайной для его братьев, как, впрочем, и для всех, кто знался с семьей Хиббитов. Но тогда это интересовало Кароля меньше всего. Потому что все тайны мира, как и сам мир, сделались ему безразличны в тот миг, когда он увидел эту светлую деву. Заглянул в ее сияющие карие глаза. Вдохнул присущий ей одной едва уловимый запах дождя. Услышал шелест ее шелковых рукавов.
Она вошла в его сердце, как нечаянно услышанная дивная мелодия, божественная колоратура итальянской оперы. И так в нем и осталасьнебесной музыкой, звучащей где-то высоко вверху, за открытым нараспашку окном
Наверное, он «слетел с катушек», как говорится, влюбившись впервые в жизни Нет, конечно, Клементину он ничем обидеть не могэто было непредставимо. Попробуй-ка, обидь луч солнца, летний дождь, ветер!.. Но и скрывать свои чувства оказался не в силах.
В рамках приличий, надо думать, удержаться ему не удалось. Потому что Идали понял все очень быстро. И хотя к тому времени вроде бы слегка смягчился душой и начал наконец улыбаться людям, тут он оказался категоричен. Без лишних слов выставил младшего брата за дверь. Заоднона всякий случай, наверное, отселил и среднего. А еще через некоторое время пустил в ход чары, и с той поры Кароль не мог даже подойти к его дому. Не говоря уж о том, чтобы увидеть его жену
Три года после этого Кароль гробил себя как мог. Гулял по лезвию ножа, что было, в общем-то, совсем нетруднос его дружками и пристрастиями. Жить ему не хотелось.
Умирать, впрочем, тоже. Хотелось продать душу дьяволу. Но тот все не являлся, сколько Кароль его ни тешил и теперь, по прошествии десяти лет, лишь одно и радовалохотя бы кровью своих рук он все же тогда не замарал.
И однажды судьба, вооружившись всей своей иронией, свела его вместо дьявола с демоницей высшего ранга иодновременнос еще одним представителем чудесного племени асильфи. Который нечаянно-негаданно оказался родным братом Клементины и тоже был настроен категорическиотобрать сестру у злодея-мужа, наверняка удерживавшего ее силой.
Демоница же хотела видеть у своих ног в качестве жертвы самого «ангела»-асильфи, пойманного уже было ею в сети несколько раньше, да упущенного. И Кароль, по-прежнему еще не обременявший себя вопросами морали, охотно взялся помочь обоим. И демонице, и «ангелу». Расклад его устраивалв итоге этих колдовских игр Клементина запросто могла остаться и без мужа и без брата. Однав чужом для нее мире. При активно сочувствующем родственнике
Кажется, он так никому и не помог тогда. Обнаружил попутно, что опасность угрожает и самой Клементине, которую он именовал про себя ангелом без всяких кавычек, и тут же принялся сдавать всех и каждого направо и налево. Даже до Идали достучаться пытался, чтобы тот принял свои меры и защитил жену Запутанная, в общем, приключилась история, с кучей действующих лиц самого разного пошибапод конец даже и дьявол таки явился!.. Но всех деталей хитросплетения тогдашних событий Кароль на самом деле не знал. И вспоминать о них не любил. Главное, демоница до «ангела» не добралась. И Клементина осталась при муже.
Тем не менее «ангел» в знак благодарности неведомо за что, должно быть, за мимолетное благое намерение, сотворил со своим двуличным помощником нечто такое, после чего продолжать прежнюю жизнь стало невозможно. То ли совесть в нем пробудил, то ли душу вывернул наизнанку? Произвел, во всяком случае, некое загадочное магическое действие, которое называлось так«сотру с твоего лба бранное слово». И стер ведь даже разрешения не спросил!..
Вот и пришлось Каролю Хиббиту сделаться порядочным человеком. Обзаведясь в результате преждевременной сединой и рассудок сохранив только чудом.
Звали того «ангела» Себастьян Герьер, и был он нынче лучшим другом капитана Хиббита. Главным покровителем его и заступником перед лицом частенько гневающегося начальства