Кайла осталась одна. Судьба благоволила к ней - на подушке она увидела письмо (наверное, это было письмо - читать-то она не умела) и лежащий поверх письма кривой кинжал. Если бы девушка знала, что там написано, она бы вытерпела всё, лишь бы дожить до завтрашнего дня. Но ее интересовал лишь кинжал.
Кайла схватила его и приставила острым кончиком к горлу. Ребенок в животе толкнулся, рука дрогнула в страхе.
- Ах ты сука! - раздался рев за ее спиной. - А ну положи!
Кайла в отчаянии обернулась, дернулась. На нее навалилось огромное, как ей показалось, мужское тело. Инстинктивно она закрыла живот, забывая про кинжал в руке. Отчего вдруг взвыл арын, она в первый момент даже не поняла. Он откатился прочь, вдруг замолчав. Кайла замерла. Она умела убивать. Не людей - куриц и овец. Надо просто перерезать ему горло. Она ненавидела своего мучителя и понимала, что ее теперь все равно убьют, и ее, и ребенка, только перед этим будут долго мучить и насиловать. Никакого трепета у нее не было. Она взмахнула рукой. Это было даже проще, чем с овцой. Черная кровь широкой струей хлынула на подушки. Кайла знала, что кровь красная, но в темноте - черная.
Девушка вдруг ощутила злобную радость, почти ликование. В голове было на удивление ясно. Она, мягко ступая по подушкам, выглянула наружу. Стражей в стане на ночь не выставляли - здесь на много переходов вокруг никого нет. Кайла неслышно прошла по стану к загону для лошадей, выбрала самую резвую, оседлала ее, отвела подальше и помчалась прочь. Куда она скачет - девушка не знала, но ей казалось, что если двигаться в ту сторону, где заходит солнце, день наступит позже. Интуитивно она выбрала правильное направление. Уже рассветало, когда ее поясницу вдруг пронзила острая боль, а по ногам потекло горячее. Кайла не смогла удержать поводья и полетела с лошади вниз. Ей удалось извернуться так, чтобы упасть спиной, а не животом. От сильного удара словно что-то оборвалось внутри. Она изогнулась и закричала от боли, но на помощь ей никто не мог прийти.
---
Аяз опять умчался вперед - этот мальчишка совершенно не мог усидеть на месте. Таман только головой качал: коня утомит, а сам свеженький, будто они и не выехали на рассвете в стан арына Кумара. Впрочем, ехать было не так уж и далеко, и поэтому хан сына останавливать не стал. Пусть.
Отчаянный крик сына заставил Тамана вскинуть голову и ударить коня пятками. Он помчался туда, где виднелась черная фигурка мальчишки.
- Дадэ! - кричал, надрываясь, Аяз. - Дадэ! Скорей!
Не понимая, что произошло, хан спрыгнул с коня и подбежал к стоящему на коленях сыну. На земле лежала женщина, нет, девушка, а, пожалуй, даже и девочка. Ее остекленевшие глаза были полны боли и безумия, изо рта вырывались уже не крики, а хрипы.
- Она рожает, - испуганно сказал мальчик.
- Она умирает, - поправил его хан, видевший немало смертей.
Девушка осознанно поглядела на Тамана. Она не знала этого человека, но, схватив его за руку, из последних сил зашептала:
- Арын Кумар... Я его убила.
- За что? - хладнокровно спросил хан, приподнимая голову девочки.
- Он хотел... хотел... а ведь нельзя, я жду ребенка...
- Сколько тебе лет? - сжал зубы Таман, вспоминая, что арын уже в преклонных летах.
- Пятнадцать...
- Ребенок его?
- Да, его... Но это девочка, она ему совсем не нужна...
- И много у него наложниц, таких как ты?
- Много... Но они умирают, а мне повезло, я крепкая... и сразу понесла. Я хотела... убежать к хану... Но они поймали меня.
Сказав всё, что хотела, Кайла провалилась в темноту. Таман осторожно приложил руку к ее лбу. Он был холодным, очень холодным.
- Она умерла? - широко раскрыл глаза Аяз.
- Пока нет. Но умрет. Посмотри, сколько крови.
Земля вокруг действительно была пропитана кровью.
- А ребенок? - дернул его за руку сын. - Вдруг он еще жив?
- Что ты предлагаешь? - хан пристально поглядел на восьмилетнего мальчишку, не веря, что он может говорить то, что он слышит.
- Надо разрезать живот и достать ребенка.
- Так нельзя, сын.
- Почему? Ее же всё равно не спасти.
- Откуда я знаю, как надо резать? Я убью и ее, и ребенка.
- Они и так умрут, - закусил губу сын. - Дай мне кинжал. Помнишь, я резал курицу и нашел внутри у нее яйцо? Вот и здесь так же. Держи ее. Крепко держи. Я попробую.
- Не смей, - зарычал Таман, побелев. - Я сам.
- У тебя руки трясутся. Ты не сможешь. А я смогу. Дадэ, дай мне кинжал.
Таман молча протянул сыну нож. Его охватил суеверный ужас. Сейчас ему показалось, что с ним говорит не сын, а кто-то другой его устами. Мальчик хладнокровно задрал на лежащей неподвижно девушке рубаху и провел ножом по выпуклому животу, и хан, который не раз смотрел смерти в лицо, отвернулся и закрыл глаза.
- Это девочка, - неожиданно раздался голос Аяза.
Его сын держал в руках слабо мяукающее живое существо, измазанное в крови. По белому лицу Аяза катились крупные капли пота. Хан забрал у него из рук младенца, а у мальчика закатились глаза, и он потерял сознание.
Этот момент Таман всегда будет вспоминать, как самый страшный в своей жизни. Младенец в руках. Мертвая женщина. Сын, лежащий без дыхания. Подъехавшие воины, которые здорово отстали, подняли Аяза на руки. Ребенка Таман не смел выпустить из рук, поэтому молча смотрел, как мужчины копают могилу и осторожно опускают туда тело пятнадцитилетней девочки. В этот момент хан остро ненавидел свою страну.
Мальчик очнулся только к закату и совершенно ничего не помнил. Таман был рад и этому, и тому, что он не видел гнева отца. Стана арына Кумара больше не существовала. Все мужчины, знавшие о нарушении закона, были казнены на месте. Шатры сожгли. Женщин, детей и скотину хан распорядился отвести в Ур-Таар. Он позже решит, что с ними делать.
Среди женщин стана нашлись и кормящие матери. Девочку вымыли, запеленали и накормили. Он принес ее в свой шатер и отдал жене - а кому еще нужен этот проклятый ребенок? Хан - отец своему народу. Таман понимал, что Наймирэ будет думать, что это его дочь, но рассказать ей правду откровенно боялся. Если она узнает, что Аяз во всем этом участвовал, она просто сойдет с ума.
5
- Может, всё-таки сабля?с надеждой спросил Таман, не веря, что сын решил выбрать для себя оружие пастухов.
Аяз покачал головой. Кнут идеально ложился в его ладонь. Мальчик размахнулся и щелкнул кнутом в воздухе. К его удивлению, красивого удара не получилось, плеть безвольно упала на землю.
- Аяз, я могу тебя учить только сабле или кинжалу,продолжал уговаривать хан.Кнутэто совсем не моё.
- Я выбрал, дадэ,иногда сын бывал на редкость упрям.Я хочу кнут.
- Что ж,кивнул отец.Лучший из известных мне мастеров уже очень стар, но еще жив. Я отвезу тебя. Если он возьмется тебя учитья согласен. Если нетбудем думать.
Наймирэ, узнав, что Таман собрался увезти сына на другой конец Степи и, возможно, оставить там с чужим человеком на долгое время, пыталась возражать.
- Таман, он же еще маленький,говорила она.Ему и девяти нет. Обычно мальчиков учат с десяти.
- Твой сыннастоящий мужчина,сумрачно отвечал хан.И рука у него твердая. Он хочет учитьсяпусть учится.
Женщина опустила глаза, пряча ненависть за густыми чёрными ресницами. Муж просто выводил ее из себя. Сначала этот младенец, эта девочка! Он сказал, чтобы жена полюбила ее, как дочь, но разве можно полюбить живое доказательство того, что он спал с другой женщиной? Нет, Наймирэ не наивная девочка. Мужчины не хранят верность своим женам. Они заводят наложниц, да и просто могут взять понравившуюся женщину. С чего она решила, что ее муж другой?
Отчего-то муж к "своей" дочери относился куда трепетнее, чем к остальным детям, даже имя ей дал в честь своей материЭмирэ. Он любил брать ее на руки и вглядываться в сморщенное личико. Чьи черты он там ищет? И кто та женщина, которая родила ее? Отчего он забрал ребенка? Отчего просто не привел вторую жену? Отчего каждый раз так плотно сжимает губы и отводит глаза?
Сразу по возвращении из своей поездки, Таман собрал отряд своих верных слуг, тех, кого он действительно считал достойными доверия, коротко рассказал, отчего он сжег стан арына Кумара и разослал их поведать всей Степи, какое наказание ждет тех, кто нарушает его указы. Сколько таких девочек в дальних станах? Если бы он мог, он бы поехал везде и лично перерезал глотку каждому насильнику. Как можно так относиться к своим женщинам, Таман понять не мог. Он жил и в Галлии, и в Славии и ясно видел всю отвратительную дикость подобных обычаев. Но хан понимал, что пройдет много лет, прежде чем что-то изменится. Пока не сменится поколение, пока арынами не станут те, кто сейчас учится в университетах и торгует в больших городах, контролировать столь большие территории очень сложно. Но отнюдь не невозможно. И начинать нужно уже сейчас. Вот решит вопрос с обучением сына и сам лично проедется по дальним станам.
Этого Наймирэ тоже не понимала. Испокон веков в Степи девочек выдавали замуж родители. Что в этом дурного-то? Предназначение женщиныбыть женой и матерью. Но потом она вспоминала, как с детства хотела только одного мужа. А если бы родители тогда отдали ее кому-то другому? Как бы она жила без Тамана? Она представилаи по-настоящему испугалась.
Он хороший муж. Лучший. И обиду на него таить за то, что он мужчинаглупее не придумаешь. Он всегда возвращался к ней, даже из Галлии, где сейчас живет его шабаки. И ребенокэто всего лишь ребенок. И если это ребенок Тамана, его кровь и плотьто она научится его любить.
---
Гийдо выглядел дряхлой развалиной. Из него едва ли не сыпался песок. Совершенно лысый, с коричневым морщинистым лицом, тонкими руками и кривыми от постоянной езды ногами, старик, моргая и щурясь, внимательно разглядывая Аяза. Да чему он может научить? Это же и не человек уже, а наполовину мертвец!
- Гийдо-тан,низко поклонился старцу степной хан.Мой сын хочет учиться воевать кнутом.
- А не слишком ли он хорошенький для этого оружия?неожиданно спросил старичок.Кнутон не для девчонок! Хотя при правильном подходе даже девочку можно обучить драться. Но рука нужна твердая.
- У него твердая рука,мрачно сказал хан и добавил что-то на древнем степном наречии, которого Аяз не понимал.
Старик задал несколько вопросов. Хан ответил.
- Ладно,кивнул Гийдо.Встань здесь, девочка. Возьми свой кнут и попробуй сбить эту ветку.
Он воткнул в землю сухой прут, которым только что чесал нос, примерно в метре от мальчика. Аяз нахмурился: задание показалось ему слишком простым. Обиженный на то, что его назвали девчонкой, он сшиб ветку с первого удара.
- Хорошо,кивнул старик.А теперь сдвинь с места этот камень.
Он положил на то же место довольно большой округлый булыжник. Аяз тотчас сообразил, что нужно бить так, чтобы обвить камень, потому что просто ударом ему сил не хватит его сдвинуть. Мальчик втайне от отца давно уже пробовал играть с кнутом самостоятельно, а потому не сомневался в своих силах. Задуманное удалось ему со второй попытки. Кончик плети обвился вокруг камня, Аяз дернулкамень откатился в сторону.
- А расколоть его сможешь?с любопытством спросил Гийдо.
- Камень? Кнутом? Это невозможно!
Старик улыбнулся и, взяв у мальчика кнут, казалось, лишь едва пошевелил запястьем. Только камень от щелчка плети раскололся пополам. Аяз раскрыл рот.
- В общем так. Девочка перспективная. Захват правильный, глазомер неплохой, соображает быстро,Гийдо насмешливо смотрел на Аяза, ожидая возмущений, но тот, понимая, что второго такого учителя ему не найти, угрюмо молчал.На полгода оставляй. По весне заберешь.
- Не мало?усомнился Таман.
- В самый раз.
Хан перевел глаза на сына. Тот кивнул. Таман похлопал его по плечу и ушел. Брату своего деда он доверял безоговорочно.
- Ну что, красотка,усмехнулся старик.Готова учиться?
Аяз молча кивнул.
- А ты молодец,неожиданно сказал Гийдо.И первый урокты не будешь разговаривать, пока я не позволю. Может, неделю, а можетдо самого конца обучения. А покапойдем к ручью.
У ручья старик выдал мальчику большой ком овечьей шерсти и велел мять ее руками до тех пор, пока не получится войлок. Мальчик раскрыл было рот, чтобы рассказать старику, что войлок делают совсем по-другому: закатывают шерсть в сырую буйволиную шкуру, привязывают к лошади и много времени таскают по полю, но, вспомнив про приказ своего нынешнего учителя, промолчал. Он даже понимал, для чего старик дал такое задание: чтобы тренировать кисти рук. Вот только войлока у него не получилось даже к вечеру, а руки покраснели, опухли и болели так, что он не мог ими пошевелить.
- Хорошо,сказал старик, взглянув на Аяза.Завтра будешь отдыхать и читать книгу. Ты умеешь читать?
Мальчик кивнул. Тогда Гийдо дал ему, как ни странномедицинский рукописный трактат, где очень тщательно были прорисованы части человеческого тела.
- Смотри,сказал старик.Слабые места у человека: сухожилие под коленкой, запястье, локоть, шея. Это то, что ты должна научиться поражать с первой попытки. Этоуровень бойца. Ты должна очень внимательно читать, красавица моя.
Аяз оскалился, но даже в мыслях не посмел выругаться на старика. Понятно, что он смеется над нимволосы у мальчика были до плеч, он завязывал их в хвост на затылке. Это не возбранялосьмногие юноши ходили с такими прическами. Сам Гийдо был лыс как коленка, и поэтому Аяз только усмехался злорадно на его подначки.
Вполне приличный войлок получился у мальчика к концу первой недели, а после ему пришлось часами монотонно сбивать кнутом одну и ту же ветку. К концу второго месяца, когда ночи стали уже холодные, старик начал называть его по имени и принялся учить расщеплять кнутом поленья для очагапросто ради развлечения, как говорил он. Дрова, к слову, привез Тамансам Гийдо топил очаг сушеным овечьим навозом, который горел плохо и ужасно дымил.
К середине зимы мальчик и его учитель были уже лучшими друзьями, Аязу даже позволялось подшучивать над стариком. Мальчик с кнутом не расставался, даже спал с ним в обнимку. Гийдо считал, что кнут должен быть не оружием, а продолжением тела, словно пальцы или даже язык. Про язык Аяз понялне зря же он первый месяц молчал. А с пальцами было сложнее. Ведь человеческая рука может не только бить и ломать, но и что-то строить.
- А сегодня будешь учиться тонкой работе,заявил мальчику дед в один безветренный день.Я повешу на шатер три куска шелка. Тебе надо научиться бить так, чтобы разрезать один из них, а остальные должны остаться целыми.
- Это невозможно!воскликнул Аяз.
Старик прищурился, взмахнул своим кнутом и ударил. Мальчик подбежал к шелку и с изумлением понял, что на верхнем куске есть прорезь размером с руку, а нижние будто не тронуты.
- Но зачем это нужно?растерянно спросил он.Кнутэто оружие. Кому нужно в бою, чтобы я разрезал только ткань?
- А ты представь, что перед тобой красивая девушка в одной рубашке,начал было старик, но, взглянув на наивное лицо мальчика, раскашлялся и сказал по-другому.Иногда не нужно убивать или калечить противника, чтобы выиграть бой. Достаточно спустить с него штаны.
Эта идея Аязу чрезвычайно понравилась. В самом делеспустить при всех штаны с Тахира! Он, крупный парень, уже неплохо владеющий кривой саблей, много раз задирал Аяза, обзывая его девчонкой и предлагая стать его первой женой. Аяз и сам знал, что он красивыйс тонким лицом, ровным носом и выразительными глазами, да еще волосы длинные, но не считал себя похожим на девчонку. Знал он и то, что Тахир цепляется только к тем, кто слабже. Теперь у него появился шанс красиво отомстить своему обидчикуа ради этого он готов тренироваться часами!
К исходу зимы Аяз уже мог одним, двумя или тремя ударами зарезать овцузависело от того, каким способом старик приказывал это сделать: переломить ли хребет, смертельно покалечить, но так, чтобы животное протянуло в мучениях еще несколько дней, или же достать кнутом до самого сердца. Овец было жалко, но кушать хотелось, да и не на людях же отрабатывать удары! Хотя ткань мальчик уже не боялся разрезать даже и на учителе, а потом и на приехавшем за ним отце.
- Ты мой лучший ученик,грустно сказал ему на прощанье Гийдо.Теперь мне и умереть не страшно. Когда-нибудь ты передашь свои умения сыну или дочери Да-да, не спорь, девочки ничем не хуже мальчиков, поверь старику. Да, Таман?
Хан мрачно кивнул, темнея лицом. Последние полгода он пытался донести эту мысль до самого краешка Степи. Получалось плохо. Он приезжал, находил у очередного арына наложниц, годящихся ему во внучки, буйствовал, предлагал девочкам выбор и обычно уезжал ни с чем. Некоторые, впрочем, вцеплялись в его сапоги, умоляя забрать их с собой лучше в свой шатер, конечно, но можно и простоподальше от мучителей. В каждой из таких женщин Таман видел остекленевшие глаза Кайлы, матери своей дочки, и оттого без слов выкупал их и увозил в город. Мужья для них найдутся. Он понимал, что кто-то просто пользуется случаем, но радовался и этому: если у женщины достаточно мозгов, чтобы понимать, что для нее лучшетакая женщина сможет принять новые правила и потом родить детей, которые уже будут строить свою жизнь совершенно по-другому.