В его голове возник новый и еще более страшный вывод, когда появилось правильное определение испытываемых эмоций.
«Я люблю ее».
Чем еще можно было объяснить это? Эмоции, на которые Эйнштейн считал себя неспособным, все то, что он приписывал к неисправностям, имело объяснение. Он любил Бонни. Каким бы удивительным и иррациональным это ни казалось, несмотря на изменения, он все еще обладал способностью любить. Осознание данного факта ошеломило его.
Ты права. Я забочусь о тебе. Очень сильно.
Не понимаю, почему ты так удивлен.
Эмоцииэто гормональный дисбаланс. Я контролирую свой гормональный уровень. А вернее контролировал, пока не встретил тебя.
Она сморщила нос и рассмеялась.
Знаешь, это было не самое романтичное признание.
Я не знал, что мои слова должны были быть романтичным признанием. Я просто констатировал свое нынешнее состояние.
Давай я все тебе объясню. Мне кажется, я влюбилась в тебя, Эйнштейн.
Она тоже любила его? Нет. Вряд ли ему могло так повезти. Бонни была слишком хороша для него. Слишком красива и совершенна. Слишком во всем.
Ты просто благодарна мне за спасение от неминуемой гибели.
Нет. В отличие от тебя я прекрасно понимаю свои чувства. Это любовь. Можешь считать меня слишком самонадеянной, но поскольку у тебя есть проблемы с очевидным, я почти уверена, что ты тоже любишь меня.
Эйнштейн и сам все осознавал, но так и не сумел выдавить из себя признание. Что он мог ей предложить? По сравнению со своими собратьями только он был помешан на науке. Самый слабый в бою. Самый маленький киборг среди орды гигантов. Бонни заслуживала гораздо большего.
Вижу, ты все еще не уверен. Позволь спросить, беспокоит ли тебя то, что я рассказывала о своем прошлом?
Нет. Конечно, нет.
Как она могла так подумать?
А как же мысли о том, что я была с другими мужчинами?
Эйнштейн зарычал примитивный звук, на который, по его мнению, он не был способен.
Когда мы доберемся до твоего родного мира, то что ты будешь делать, если я уйду и начну новую жизнь без тебя?
Напряжение раздавило механический орган, качающий кровь по его телу. Разум Эйнштейна метался между яростью и болью. Он не смог ничего сделать, кроме как прошептать:
Ты не поступишь так. Я нуждаюсь в тебе, даже если Бонни заслуживала кого-то более способного ее защитить.
Девушка обняла его.
Ох, Эйнштейн. Извини. Я не хочу так делать, я всего лишь привела пример. Ты любишь меня. Какие еще доказательства нужны, очаровашка? Не существует проверенного теста на любовь. Ты просто чувствуешь это. Живешь этим.
И я чувствую. Но
Но что?
Ты заслуживаешь лучшего. Кого-то более крупного и сильного. Кого-то, кто сумеет вступить в бой и уберечь тебя от опасности.
Ты тоже способен сражаться.
И вполовину не так хорошо, как остальные, к своему стыду признался Эйнштейн.
Тебе не приходило в голову, что мне не нужен головорез, который умеет обращаться с кулаками и ножами? Что, может, мне нравятся умные мужчины?
Это ты сейчас так говоришь, пока не встретилась с остальными мужчинами на планете. Существуют единицы киборгов, обладающие и навыками боя, и интеллектом. Они намного лучше меня.
Ох, очаровашка. Неужели ты не понимаешь? Любовь так не работает. Я люблю тебя не потому, что ты можешь защитить меня, и не потому, насколько ты хорош в бою. Я люблю тебя потому, что тыэто ты. Ты бы перестал любить меня, если бы встретил более красивую девушку-киборга с приемлемым прошлым?
Эйнштейн встретился с ней взглядом, разозлившись из-за того, что она предположила подобное. Когда он ответил, то постарался передать своим возмущенным тоном то, что думал:
Конечно, нет.
Тогда почему ты считаешь меня такой мелочной? Несмотря на то, что я не понимаю, почему ты любишь меня, я никогда не оставлю тебя. Я просто не смогу, Эйнштейн. Ты мой прекрасный принц. Единственный мужчина во всей вселенной, способный дотянуться до моих сердца и души, которые я считала потерянными. Единственный мужчина, который способен заставить меня чувствовать. Единственный мужчина, которого я когда-либо любила так сильно, что предпочла бы умереть, нежели наблюдать, как тебе причиняют вред.
В этом случае, почему ты не хочешь, чтобы я увез тебя отсюда? Если ты так сильно любишь меня и если я чувствую то же самое, то почему запрещаешь мне позаботиться о твоей безопасности?
Потому что мы киборги. А киборги делают то, что правильно для всей расы, даже если это означает ставить потребности других выше собственных.
Мужество и моральная убежденность. Можно ли было полюбить ее еще больше? Эйнштейн решил позаимствовать выражение Сета:
Отстой.
Не дуйся. Это слишком мило, а нам нужно еще кое-что сделать, прежде чем я смогу пососать твою восхитительную нижнюю губу.
Нам обязательно это делать?
Мы должны.
Эйнштейн вздохнул.
Тем не менее я предпочел бы отвезти тебя в безопасное место.
Знаю, очаровашка. Но с этим придется подождать. Нам нужно то, что скрыто на сбитом корабле. Может, я и умнее тебя в сердечных делах, но ты все равно остаешься самым смышленым засранцем поблизости. Если хочешь защитить меня, то посмотри на происходящее с другой стороны. Заставь свой мозг поработать и выяснить, что замышляют военные придурки, потому что тогда и только тогда ты сможешь по-настоящему меня защитить.
Бонни сделала вполне обоснованный вывод.
Отлично. Ты победила. Мы вытащим все, что сможем, с военного корабля, но только если ты пообещаешь держаться рядом со мной, так как это более безопасно.
Договорились.
Серьезно?
Ну да. Даже я знаю, что плохо выгляжу в скафандре.
Ты всегда хорошо выглядишь.
Ммм, протянула Бонни. Не забудь повторить это еще раз, когда мы будем одни в твоей комнате.
Зачем?
Тебе понравится результат, она прикусила его нижнюю губу. Эйнштейн застонал, потому что теперь слишком ясно представлял себе этот результат. Черт, он уже мог предположить, что это будет взрывоопасно.
Зачем ждать? Когда Бонни уже хотела прервать поцелуй, он обхватил ее лицо руками и продолжил ласки.
Что, ммм. Ты,нежное касание языка. Делаешь? пробормотала она в его губы.
Все наши дела могут подождать несколько минут.
Могут?
О да, проворчал он, хотя несколько недель назад даже не мог представить, что способен на такое. У меня есть кое-что более важное, о чем нужно позаботиться в первую очередь.
Настолько важное?
Определенно. Думай об этом как о наказании за то, что напугала меня до чертиков, Эйнштейн прикусил ее губу, прежде чем пососать язык.
Ммм. Ты же понимаешь, что это нельзя расценивать как наказание.
Расстегнув молнию, он протолкнул руку в брюки Бонни и обнаружил, что она уже была влажной. Влажной, горячей и такой готовой к его вторжению. Эйнштейн погрузил палец в ее лоно, из-за чего девушка ахнула.
Я еще не закончил, пробормотал он.
С медлительностью, которая заставляла Бонни содрогаться, Эйнштейн трахал ее пальцем, ловя ртом ее вздохи и дразня, пока девушку не затрясло. Как бы ему хотелось продлить этот момент, но время неумолимо бежало. Эйнштейн потянул вниз ее брюки, пока те не оказались на лодыжках Бонни.
Отдаленной частью своего сознания он понимал, что на самом деле у них не было времени на это, тем более в любое мгновение кто-то мог войти в комнату. Черт, Эйнштейн даже мысленно спроецировал пару «да пошел ты!» Арамусу и остальным, если бы они попытались связаться с ним по беспроводной связи. Ему нужен был эти минуты с Бонни. Это было необходимо, ведь вскоре им предстояло снова столкнуться с неизвестностью и опасностью.
Подняв девушку, Эйнштейн прижал ее спиной к окну, в котором мерцали звезды. Резкий контраст черного пространства делал ее кожу еще более сияющей и совершенной. Бонни обвила ногами его талию так, что теперь ее киска была у самого кончика члена. Однако Эйнштейн на мгновение задержался, потираясь набухшей головкой о влажное лоно и наслаждаясь тем, как Бонни ахнула, закатив глаза и запрокинув голову, тем самым выражая собственную страсть. Он хотел заморозить время, чтобы это мгновение длилось вечно. Но он был киборгом. Его ждал долг, который Бонни понимала и поощряла.
Я люблю тебя, тихо произнес Эйнштейн.
Ресницы затрепетали, когда Бонни открыла глаза, похожие на драгоценные камни, и поймала его взгляд.
Я тоже люблю тебя, очаровашка. А теперь перестань дразнить и трахни меня.
Ага, это была его Бонни. Не такая уж и нежная. И вся принадлежала ему.
Один толчок, и Эйнштейн оказался внутри. Девушка вскрикнула:
Да!
О да. Теплое, влажное и дикое тело Бонни притягивало его, а ее внутренние мышцы содрогались, пока Эйнштейн толкался внутрь, замедляясь при каждом выпаде, чтобы продлить момент. Вот только Бонни куда-то спешила.
Трахни меня, прорычала она. Трахни меня, очаровашка. Трахни меня так, как можешь только ты.
Грязные слова, которые, если бы были произнесены другой женщиной, должны были смутить, воспламенили Эйнштейна, так как относились только к нему. Именно он сводил ее с ума от страсти. Бонни хотела его тело, его член. И Эйнштейн дарил ей все это, сильно и быстро толкаясь в лоно, пока пальцы девушки не впились в его плечи, а рот не округлился в беззвучном крике.
Эйнштейн не был таким уж тихим. Он выкрикнул ее имя, когда кончил, толкаясь и продлевая оргазм Бонни, из-за чего мышцы ее тела содрогнулись, массируя его длину.
В этот момент он не был киборгом. Или человеком. Эйнштейн просто был жив. Жив и влюблен. И это было чертовски здорово.
Глава 15
Затаив дыхание и уютно устроившись в его объятиях, Бонни не сумела заставить себя пожалеть о своем признании в любви. Может это и было эгоистично, но она не могла отказать себе в счастье, особенно когда Эйнштейн тоже признался в своих чувствах. Какой смысл причинять боль им обоим? Ну и что с того, что он был слишком хорош для нее? У Бонни была впереди целая жизнь, чтобы доказать, что она заслуживала Эйнштейна. Целая жизнь, чтобы искупить свое прошлое. Целая жизнь, чтобы любить его.
Эйнштейн медленно отпустил ее с очевидным нежеланием. Бонни слишком хорошо это понимала. Они оба только что совершили огромный скачок в отношениях. Этот момент они будут помнить и лелеять вечно, поэтому он заслуживал определенной торжественности. Однако долг звал. Киборги не могли ждать их.
Нам пора возвращаться к остальным.
Какое-то мгновение Эйнштейн не отвечал. Его руки блуждали по ее телу и нижней части живота, а его член, все еще наполовину твердый, продолжал прижиматься к ее плоти.
Они могут подождать еще немного.
Они начнут искать, если мы не вернемся с ответом.
К черту всех.
Очаровашка! Боже, она так плохо на него влияла.
Что? Мы вот-вот столкнемся с возможной опасностью. Кто знает, когда у нас снова появится немного времени наедине? Я уже много лет выполняю свой долг. Если я хочу потратить несколько минут на свою эгоистичную сторону, то, черт возьми, так и сделаю.
Ты же знаешь, что Арамус обвинит во всем меня.
Лучше бы он этого не делал, а то я точно заставлю его петь песни из шоу, проворчал Эйнштейн.
Бонни рассмеялась.
Звучит подло.
Для всех, кто будет это слушать.
Дьявольская усмешка на его лице заставила ее захохотать.
Ох, подумать только, раньше я считала, что у тебя нет чувства юмора.
Так и было, пока я не встретил тебя. Я сумел пробудить тебя ото сна, а ты в ответ пробудила во мне человечность.
Если бы Бонни могла плакать, то обязательно расплакалась, а так у нее лишь перехватило горло.
Это было очень романтично.
Правда?
Определенно, она поцеловала его. Бонни сделала это только в знак благодарности, но у Эйнштейна были другие мысли. Оголодавший, будто они только что не утолили свою страсть, Эйнштейн впился в ее губы, вызывая ее язык на жаркую дуэль, пробуждающую возбуждение, которое, казалось, всегда бурлило, когда он был рядом.
Нам действительно пора идти.
И мы пойдем. Когда будем готовы, пробормотал Эйнштейн. У меня есть проблема, которую нужно решить в первую очередь.
Она связано с некой твердостью?
О да.
И это тебя отвлекает?
Очень. Настолько, чтобы я никогда не сумею сосредоточиться на другой задаче.
Повернувшись в его объятиях, Бонни бросила через плечо застенчивую улыбку.
Мы не можем этого допустить, не так ли?
Нет.
Бонни наклонилась, вильнув попкой перед Эйнштейном. Он подошел к ней сзади и, сжав член одной рукой, потер тот о ее лоно. Бонни застонала.
Мы должны сделать это быстро, выдохнула она.
Не думаю, что это будет проблемой, схватив ее за плечи, Эйнштейн толкнулся внутрь, вынуждая Бонни застонать. Ее чувствительная киска содрогнулась, так как новая позиция предоставляла особенный угол проникновения. Эйнштейн глубоко вошел, задев головкой члена точку G, но как будто этого было недостаточно, его пальцы скользнули к ее клитору и стали нежно тот массировать.
Да, да, да, простонала Бонни, пока они двигались в унисон.
Эй, Эйнштейн, почему ты не отвечаешь голос Сета прервался. Хм, вижу, ты занят, но, э-э, ты же помнишь, что мы все вроде как ждем вас.
Убирайся, проворчал Эйнштейн, не замедляясь.
Это займет много времени?
Бонни чуть не закричала, что они бы уже закончили, если бы Сет ушел. К счастью, Эйнштейн выразил мысли их обоих:
Убирайся, пока я не запрограммировал тебя носить платья и макияж и не переименовал в Салли, крикнул он.
Вспыльчивый. Раздраженный. Когда закончите, не могли бы вы встретиться с нами в рубке управления? Нам нужно принять важное решение.
Пошел на хрен!
Бонни благоразумно сдержала смех, ведь Сет намеренно сводил ее любовника с ума. Они были сами виноваты в том, что выбрали такое людное место. Что поразило ее больше, чем их местоположение, так это отказ Эйнштейна отступать и прятаться в свою обычную застенчивую скорлупу. Неа. Сексуальный монстр, которого она создала, не потерял ни эрекции, ни темпа, хоть и переместился таким образом, чтобы скрыть ее от взгляда друга. А женщины еще считали, что рыцарство умерло.
Я ухожу. Боже. Ты же в курсе, что секс должен расслаблять, верно? Ох, и просто для ознакомленияэто окно не поляризовано.
Значит, за кораблем мог наблюдать кто угодно? Маловероятно, учитывая их расположение в космосе, но все равно как-то волнующе. Эйнштейн, должно быть, тоже так думал, потому что стал яростно толкаться внутрь, как только раздался характерный щелчок закрывающейся двери. Прижав ладони к стеклу, Бонни поддалась навстречу мужчине, прося о большем. Умоляя трахнуть ее. Заявить на нее права. Любить ее.
Несмотря на то, что произойдет в ближайшие несколько часов, они, по крайней мере, нашли, кроме нирваны, несколько важных вещей. Шанс на будущее. Надежду. И самое главноелюбовь. Любовь, за которую Бонни сделала бы все, что угодно.
«Военные не отнимут у меня этого. Без драки не обойтись».
Глава 16
Насытившись, быстро приведя себя в порядок и снова одевшись, они, наконец, добрались до места встречи и вошли в комнату, полную ухмылок и одного хмурого взгляда.
Как раз вовремя, чтобы, нахрен, появиться, прорычал Арамус.
Размышляя о том, где он предпочел бы оказаться, между бедер Бонни, где все во Вселенной казалось идеальнымЭйнштейн спокойно продемонстрировал киборгу средний палец, что повергло Сета в истерический смех. Афелион просто спрятал лицо в ладонях, а Арамус практически задымился.
Нам с Бонни было что обсудить.
Жаль, что мне запретили разглагольствовать на данную тему, прошептал Сет, обращаясь к Нове.
Старый Эйнштейн покраснел бы, но новый? Он сел рядом со своей возлюбленной и усмехнулся.
Позавидуете мне позже. Что мы узнали о сбитом корабле? Судя по отчетам, которые я получил по дороге, никаких сообщений о нападении не поступало. Каналы связи молчат, нет никаких признаков активности, которые мы могли бы засечь. Правильно?
Сет изумленно уставился на него.
Чувак, когда ты успел все это выяснить?
Некоторые из нас умеют работать в многозадачном режиме.
Я могу поручиться за его мастерство в этой области, добавила Бонни. Из-за ее намека щеки Эйнштейна покрылись румянцем.
Прочистив горло, Эйнштейн вернул разговор в нужное русло.
Проанализировав ситуацию, проведя некоторые гипотетические сценарии и статистические вероятности, я могу сказать, что не вижу причин, почему нам не стоит исследовать место крушение, чтобы посмотреть, что мы можем заполучить.