Он потер лоб, который вдруг сдавила увесистая корона. Обруч показался неудобным, хотя всегда был точно впору, обычно Аластор его и не замечал на себе. Это неудобство показалось важным, словно должно было навести на какую-то мысль Аластор вздохнул. Хорошо было Дорве! Тогда законы были проще, а воля короля ценилась куда выше. Теперь все не так. Не будешь ведь кидаться секирой каждый раз, когда ты понимаешь свою правоту, а окружающиенет!
Еще и капитаны эти Злость на неприятное решение, которое придется принимать, вернулась в полной мере. Аластор знал, что нужно кликнуть стражу, велеть увести их, а дальше Дальше ему просто придется поставить подпись на документеи он даже не увидит смерть егерей. Их просто не станет ни в его жизни, где они появились всего на какой-то час, ни в мире, который вряд ли заметит отсутствие пятерых «висельников».
Ну и чего так плохо-то?! Почему злость рвется наружу, причем не простая, а смешанная с холодным весельем? Почему вместо правильного приговора, который одобрят и поймут решительно все, ему хочется вызвать сюда лорда Райнгартена и совершенно не по-королевски вмазать ему по холеной учтивой физиономии? За дурака-племянника! За пару полков, которые едва не утопили в болоте и не скормили демонам, потому что командор торопился отчитаться королю о победе! За то, что Аластору сейчас нужно срочно придумать, как напугать эту пятерку матерых волчар до того, чтобы у них в мыслях не появилось, будто они избежали наказания! А ведь их не наказывать, их награждать надо! Вот как Лионеля Саграсса
Хм. Хм Хм!
Все верно, господа вкрадчиво сказал Аластор, немного отпуская поводья этого злого веселья, которое не давало просто отбросить его. И казньэто еще самое малое, чего вы заслуживаете.
Из-за левого плеча послышался быстрый удивленный вздох Лучано. Магистр молчал, и Аластор не стал задумываться, читает ли разумник сейчас его собственные мысли. Плевать! Эти двое в любом случае не расскажут никому ничего лишнего, да и Саграсс, пожалуй, тоже. Еще есть секретарь, но Все потом!
И знаете почему? уронил он, оглядывая застывших с каменными лицами егерей и постепенно повышая голос. За глупость, господа! За невероятную глупость и позорное разгильдяйство! Немного помолчал и продолжил, с наслаждением чеканя каждое слово из той чуши, что сама лезла на язык и почему-то была сейчас правильнее любых умных речей: Вы что же думаете, господа, у короля столько полковников, что можно безнаказанно прибить одного-другого? Ну достался вам в полковники дурак, бывает! Что же его теперь, убивать?! Да вы его беречь должны были! Ясно вам?! Охранять как величайшую ценность!
Егеря смотрели на него с вытаращенными глазами. И седой, который у этой пятерки явно был за главного. И щеголеватый иллюзорник Бомгард. И Руди, который подозревал Гартинга в том, что тот передергивает, но не хотел видеть его на дыбе. И сам Гартинг. И пятый, что так и не сказал ни одного слова, но все равно Аластор был уверен, что до конца жизни не забудет эту мрачную разбойничью физиономию с раскосыми глазами. Они молчали и слушали, как его несет лихое дурное вдохновение сродни тому чувству, которое Аластор испытал в коридоре лазарета, когда бил Артура Ревенгара. Только тогда гнев управлял его кулаками, а теперьязыком!
Вы, мерзавцы! загремел голос Аластора на весь кабинет, и егеря на глазах начали бледнеть. Енотьи дети! добавил он в порыве вдохновения. Если видели, что полковник рехнулся, так надо было не убивать его, а довезти до лекарей живым Кто вас вообще заставлял этого болвана слушаться?! Ваше делоследить, чтобы господин полковник был жив и невредим! Дали бы ему по башке и сунули в обоз куда-нибудь! В ковер бы закатали для сохранности! И еще этой пересыпали как ее от моли
Он пошевелил пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить слово, и егеря следили за его рукой в священном ужасе.
Лавандой, ваше величество, с почтительным восторгом прошелестел из-за кресла Лучано.
Точно, лавандой! искренне обрадовался Аластор. Лавандой надо было его пересыпать, вот! Я бы взошел на трон и спросил у вас: «Где полковник, мерзавцы?! Куда вы его дели?!» А вы бы достали полковника, отряхнуливот! Молью не трачен и пахнет приятно! А сейчас что?! Я вас, енотьи дети, спрашиваю, что сейчас? Я что должен командору Райнгартену сказать?! Что его племянникдурак? Болван, которого пришиб на дуэли другой болван?! Молчите?! Правильно делаете, господа! За такую тупость вы даже казни не заслуживаете! Я вас хуже накажу Вы у меня до конца жизни позорное клеймо носить будете И вы, весь полк, который вы опозорили! Когда вам, болванам, целого полковника доверили, а вы его не уберегли!
Пожалуй, следовало переходить к следующему пункту, пока егеря не опомнились. Какой-то частью рассудка, который сохранял остатки здравомыслия, Аластор отлично это понимал. Сейчас они растеряны, потому что ожидали чего угодно: казни, допроса под пытками, но только не этого балагана. Вот и отлично! Вот и беллиссимо, как Лу говорит!
Мэтр Вильмон! громыхнул Аластор, и секретарь подскочил на стуле, едва не сбив локтем чернильницу. Пишите указ! По всей форме! Я, Аластор Кеннет Лоренс Ульв, урожденный Дорвенн! Повелеваю отныне и впредь! Первому егерскому полку моего величества полковников никогда не назначать! Не заслужили! И всем королям, что будут на троне после меня, оставляю мой строжайший приказ и завещание. Быть первому егерскому полку без полковников! Записали?
Д-да, ваше величество, дрожащим голосом заверил Вильмон. А как же они будут управляться?
А вот так и будут, с ехидным наслаждением заявил Аластор и ткнул пальцем куда-то между Гартингом и четверкой остальных. Господа капитаны остаются на своих постах! Я бы их, конечно, казнил, но это слишком милостиво! Пусть живут и мучаются! Вы, Гартинг, станете первым! Принимаете командование полком и только попробуйте мне натворить каких-нибудь глупостей! Учтите, я теперь глаз не спущу ни с вас, ни с остального капитанства! А через год передадите пост кому-то из ваших бравых сослуживцев Или его преемнику, если того убьют. По старшинству или по жребиюсами решайте. Но никакого звания полковника! Больше никогда, ясно вам? Ясно, я спрашиваю?!
Да, ваше величество, выдавил оторопевший Гартинг. Но как же А приговор? Командор Райнгартен
С командором я сам побеседую, заявил Аластор, наконец-то вольготно разваливаясь на тронном кресле. А с остальными извольте мои приказы не обсуждать! Приговариваю вас всех к пожизненному капитанству в егерях без права на помилование! Мэтр Вильмон, записали?
Да, ваше величество! отозвался лихорадочно строчащий секретарь. Жалованье сохраняется?
С надбавкой, пару мгновений подумав, согласился Аластор. Одна пятая полковничьего жалования каждому. Но на все время исполнения обязанностей командира полкаполнейшая трезвость, никаких азартных игр и дуэлей! Узнаю, что нарушили, Гартинг, я вас не на каторгу отправлю, не надейтесь. Я вас во дворец переведу! И не гвардейцем, а фрейлиной! Слово даю! Ясно вам?
Да, ваше величество, обреченно выдохнул бледный егерь и умоляюще попросил: По праздникам хотя бы можно? За ваше королевское здоровье?
За мое здоровье можно, милостиво позволил Аластор. По праздникам и не больше одной бутылки. А теперь свободны, господа! Гартинг, ваша служба начинается завтра!
«Скажу Райнгартену, что дал зарок Всеблагой, промелькнуло у него в мыслях. Ни одного смертного приговора, пока моя жена не родит. Он должен понять А чтобы понял еще лучше, объясню, что только ради его семейной чести я эту историю вообще похороню. Иначе мне пришлось бы задуматься, какой дурак назначил другого дурака на пост, где тот едва не утопил в болоте два полка! Райнгартен у меня все поймет Родственничек!»
Пятерка егерей слаженно отдала честь, развернулась и вышла, нестройно чеканя шаг. Аластор ни на миг не сомневался, что лихое капитанство первого егерского сегодня напьется до полусмерти. Собственно, для того и обронил про завтрашнюю службу. Но пусть их. За помилованиеможно. А что это именно помилование, господа капитаны сообразят очень быстро
Вы тоже свободны, мэтр Вильмон, сообщил он, едва сдерживая смех, и понятливый секретарь быстро выскочил за дверь, плотно прикрыв ее за собой.
Почти в то же самое мгновение из-за тронного кресла с непристойным ржанием, достойным пары жеребцов, вывалились господа советники. Дункан упал на освободившийся стул секретаря, а Лу сел прямо на ковровую дорожку у ног Аластора, подвывая от восторга и утирая проступившие на глазах слезы.
Лаванда! почти рыдал он. Завернуть в ковер и лавандой пересыпать Беллиссимо Монсиньор, я вас обожаю! Альс, ми амо-о-ор!
Бедный егерский полк! вторил ему Роверстан. Ваше величество, вы тиран! И деспот! Я это заявляю как историк!
Вот и не роняйте мою репутацию тирана! сварливо заявил Аластор и посмотрел на Саграсса в надежде, что хотя бы боевик сохраняет свою обычную серьезность.
Но у того губы тоже тянулись в улыбке, и Аластор, вздохнув, махнул рукой и наконец-то рассмеялся.
Двор будет в ужасе, предположил он, удобнее устраиваясь в кресле. Они только-только начали считать меня приличным королем. А я
А вы, ваше величество, не обязаны оправдывать их ожидания, продолжая улыбаться, но с очень серьезными глазами сказал магистр. Позвольте мне продолжить как историку. Во все времена люди прощали своим королям и жестокость, и разврат, и даже откровенную глупость. Непростительна была только слабость и неуверенность в своих решениях. Не подумайте, что я оправдываю тиранию и беззаконие, но что важнее? Жизнь одного человека, который оказался не на своем месте и не смог это понять? Или множество жизней, которые он неминуемо погубил бы?
Роверстан смотрел на него очень внимательно, и Аластор тоже ответил с полной серьезностью:
Конечно, второе, магистр. Я только надеюсь, что сам никогда не окажусь на месте, для которого непригоден.
О, вам этого не стоит опасаться, монсиньор, со смехом заверил его Лу. Клянусь Всеблагой, вы великолепны! Лаванда! И пожизненное посменное капитанство! Саграсс, как вы думаете, скоро ли первому егерскому полку станут завидовать все остальные?
Полагаю, что начнут уже сегодня вечером, отозвался боевик, по обыкновению сдержанно улыбаясь. Ваше величество, позвольте спросить, а всем остальным тоже запрещено обсуждать этот случай? Вы же понимаете, стоит мне или лорду Фареллу показаться в караулке
Обсуждайте на здоровье, великодушно махнул рукой Аластор. Но, надеюсь, в ваших рассказах я буду грозен и деспотичен!
Грозен как сам Дорве! заверил его Роверстан.
И деспотичен как Перлюрен, добавил Лучано. Кстати, никто не видел Перлюрена? Утром я поручил его нашему бамбино и теперь не могу найти обоих.
Поищи на кухне, все еще смеясь, предложил Аластор. Рано или поздно кто-то из двоих проголодается, а дорогу туда знают оба.
Отличная мысль, монсиньор! мурлыкнул итлиец, одним упругим движением вскакивая на ноги. Лионель, не вздумайте зайти в караулку без меня! Я должен это слышать! Грандсиньор, вы идете с нами?
Пожалуй, загляну в дворцовую библиотеку, отозвался разумник. Вы позволите, ваше величество?
Сколько угодно, снова махнул рукой Аластор. Милорд, я вам давно сказал, что весь дворец в вашем распоряжении. Это меньшее, чем я могу отплатить за вашу дружбу.
Всегда к вашим услугам, с улыбкой поклонился Дункан и вышел, на ходу поправляя немного сбившийся от смеха зеленый платок.
Вслед за ним вышли Лу с боевиком. Аластор проводил их взглядом и блаженно улыбнулся. Превосходное настроение снова вернулось, и на сей раз испортить его вряд ли что-то могло. Неприятное дело решено, дела на сегодня закончены, а его ждет прекрасный вечер и Беатрис! Все-таки жизнь порой бывает удивительно прекрасна!
Глава 4Очень разные визиты
Лаванда! Благие Семеро, Альс великолепен! Как ему вообще в голову такое пришло?!
Когда Лучано с Саграссом вышли из королевского кабинета, торопливо исчезнувших егерей уже и след простыл. Грандсиньор Роверстан, раскланявшись, отправился в сторону королевской библиотеки, и Лучано с сожалением проводил его взглядом: в редкие свободные минуты разумник неизменно оказывался восхитительным собеседником. Впрочем, давно известно, что именно занятые люди интереснее всего, не то что бездельники.
Вы в самом деле пойдете в караулку, милорд? серьезно поинтересовался Саграсс, пряча улыбку в уголках губ, что так и подрагивали.
Лучано подумал
Пожалуй, не сегодня, решил он. И вам советую с этим подождать. Пусть по дворцу разнесется побольше разных слухов, а мы будем выразительно молчать. Чтобы сварить правильный шамьет, жаровню следует хорошенько раскалить!
Да, милорд, поклонился Саграсс, все-таки позволив себе тень понимающей усмешки и тут же вернувшись к обычной серьезности. У вас есть для меня распоряжения?
Сегодня? Лучано снова задумался. Пожалуй, нет. Можете отправляться домой или куда угодно. Право, Лионель, день такой прекрасный, почему бы вам не пригласить на прогулку какую-нибудь милую синьорину? На площади Фиалок открыли новую ресторацию с итлийской кухней, там весьма недурной повар, и даже варят правильный шамьет!
На прогулку? Милорд, но это будет означать, что у меня серьезные намерения! Боевик настолько растерялся, что Лучано даже стало на пару мгновений стыдно. Вы полагаете, я могу так поступить с девушкой, не имея намерений жениться? Да и какая приличная девица
Он разом помрачнел, и Лучано подхватил, желая загладить неловкость, а заодно выяснить вопрос, который давно его интересовал:
Действительно, какая девица обратит внимание на благородного бравого синьора с магическим талантом и должностью при дворе?
Вы хотели сказать «местом на каторге»? не без ехидства уточнил Саграсс. Милорд, мы же оба понимаем, что своим нынешним положением я обязан только великодушию его величества и вашему. Что я могу предложить порядочной девушке? Сомнительную честь стать женой осужденного преступника? Связать свою жизнь с человеком, который не волен в своем будущем?
А кто из нас в нем волен, Лионель? непритворно удивился Лучано. Разве кто-нибудь знает отмеренный ему срок жизни? Право, вы меня удивляете! Ваше положение имеет одно изумительное достоинство! Вы можете быть уверены, что девушка, которая отдаст вам сердце, предпочла именно вас, а не вашу карьеру или богатство. Это все дело наживное, и я уверен, что ваша семья вскоре восстановит свое положение и состояние. А вот искренние чувстваих найти потруднее. Да что я вас уговариваю?! Неужели отважный боевик опасается женского отказа?
Отказа? Нет, милорд, вымученно снова усмехнулся Саграсс, то ли не заметив подначки, то ли пренебрегая ею. Я опасаюсь как раз противоположного. Если вдруг эта девушка Он осекся, и Лучано показалось, что боевик подумал не о любой девице, а о какой-то совершенно конкретной. Если какая-нибудь девушка, торопливо поправился Саграсс, примет мое предложение, то что дальше? Привести ее к нам домой?
Его лицо окончательно помрачнело, и Лучано про себя согласился. Пьющий глава семействаэто не только расходы, в таком доме на редкость неприятно живется. Постоянная тревога, стыд за происходящее, неуверенность в будущем Не то, что пожелаешь любимой женщине и своим детям, которые рано или поздно появятся. А Лионель Саграсспрекрасный сын, если за столько мучительных лет не столкнул пьяного папеньку с лестницы или не капнул ему в карвейн какое-нибудь зелье. Да просто не попросил об услуге знакомого некроманта, чтобы самому не пачкаться!
А ведь это, кстати, интересная мысль Домой к Саграссам его еще ни разу не приглашали, похоже, Лионель стыдится неустроенного обедневшего жилья или того, что может выкинуть его отец при госте. Но кто мешает Лучано как-нибудь заглянуть в кабак, где синьор Саграсс-старший проводит вечера? Семье этих бедолаг будет только лучше без такого папаши! А Лионелю совершенно не обязательно об этом знать, не то еще надумает мучиться совестью
Мысль об этом была яркой и соблазнительной, однако Лучано отбросил ее, хотя не без сожаления. Да, Шипы постоянно убивают, но лишь тех, о чьей смерти кто-то недвусмысленно просит. Вдруг все не совсем так, как ему представляется, и Лионель питает какие-то добрые чувства к своему несчастному родителю? В это сложно поверить, но Во всяком случае, не получится облагодетельствовать всех хороших людей на свете, просто истребив негодяев, безнадежных пьяниц и вообще тех, кто живет неправильнопо твоему мнению. А то ведь может получиться, что в рядах, подлежащих истреблению, одним из первых окажешься ты.