Стоявшая рядом Серентия, прицелившись, метнула копье. Пронзив одного из врагов навылет, ее оружие прикончило и второго, бежавшего следом. Едва оба упали, окровавленное копье само собою вернулось к хозяйке.
Прочие эдиремы не предоставили им биться с врагом вдвоем. Еще один из атакующих вспыхнул, охваченный пламенем, а столкнувшись с еще двумя, поджег и их. Трое горящих посеяли хаос в рядах соратников: остальные, опасаясь даже прикоснуться к ним, бросились врассыпную.
Чуть в стороне мерцающие сферы поднимали вражеских воинов высоко в воздух, а после роняли их на головы товарищей. Плети волшебной силы, захлестнув горло, затягивались, душа нападающих одного за другим.
Кое-кто из эдиремов защищал лагерь при помощи вполне обычного с виду оружия наподобие луков, однако и здесь дело не обходилось без волшебства. Направляемые волей лучников, их стрелы разили врагов в самое сердце.
Среди нападавших тоже имелись лучники, но, обнаружив, как долго они мешкали с началом стрельбы, Ульдиссиан был здорово удивлен. Из темноты джунглей донесся свист, и к строю эдиремов полетели первые стрелы врага. Мастерство вражьих стрелков оставляло желать много лучшего, но при таком множестве оборонявшихся промахов им опасаться не стоило.
Стрелы Ульдиссиан подчинил себе, не шевельнув даже пальцем. Развернувшись на полпути, все они устремились назад и одна за другой поразили бегущих к лагерю. Шестеро воинов разом рухнули, будто подкошенные, со стрелами в горле.
Внезапная атака на глазах оборачивалась сокрушительным поражением, причем никто из эдиремов не получил даже царапины. Охранников Ульдиссиан обучил создавать щиты, не пробиваемые обычным, бренным оружием, и теперь не уставал удивляться: отчего напавшие не приняли этого в расчет? Чем дальше, тем больше казались они именно теми, кем выглядели с видупростонародьем, крестьянами и им подобными. Теми самыми, кому следовало бы охотно примкнуть к эдиремам, а вовсе не истреблять их.
Однако они шли в бой, хотя теперь в их ярости чувствовалась немалая доля отчаяния. Большинство, подобно тораджанам с их многочисленными сородичами, были смуглы, но среди них попадались и первые на памяти Ульдиссиана светлокожие жители нижних земель, вполне способные сойти за таких же асценийцев, как и он сам. По слухам, они населяли земли, включавшие в себя северную часть Кеджана, но кроме Лилии, фальшивого облика Лилит, Ульдиссиан за все проведенное в джунглях время ни одного такого еще не встречал.
И все-таки сходство с ним не уберегло их от судьбы темнокожих товарищей. Их подлое нападение Ульдиссиан вознаграждал сторицей, а достойной наградой почитал одну только смерть. Груды трупов росли в высоту, навевая жуть и в то же время пробуждая к жизни чувство стыда, однако ему и в голову не приходило, как положить конец схватке. Натиск врага не ослабевал, а его люди, уверенные в победе, были не склонны прекращать бой, чем дальше, тем больше походивший на бойню.
Вдруг за спиной Ульдиссиана зазвучала речь на языке совершенно неведомом и непонятном. В тот же миг там, позади, вспыхнул неяркий свет.
Один из убитых врагов вскочил на ноги, словно марионетка на туго, рывком натянутых нитях. Поначалу жуткий мертвец словно бы приготовился броситься на эдиремов, но тут же развернулся кругом, лицом к бывшим союзникам.
Следом за ним поднялся второй труп, и третий, а за нимиеще разом около полудюжины.
Первый шагнул навстречу врагам, и этого, наконец, оказалось довольно, чтоб нападение прекратилось. При виде идущего к ним мертвеца вначале один, затем еще несколькие, а затем все нападавшие до единого развернулись и в панике бросились прочь. В их бегстве не чувствовалось ни складу ни ладу: казалось, они просто стремятся спастись, полагая, будто за ними вот-вот устремится целая армия упырей, восставших из мертвых.
Несколькие из сторонников Ульдиссиана запустили вслед убегающимкто огненными шарами, кто стволами вырванных с корнем деревьев, но затем грандиозность происшедшего сделалась очевидна для каждого. Окрестности лагеря сплошь устилали тела убитых, однако среди эдиремов таковых не имелось ни одного. Защитники лагеря торжествующе завопили.
Ульдиссиан обернулся к Мендельну: он-то и бормотал заклинания на непонятном языке. Выглядел брат так же мертвенно, как и поднятые им на ноги трупы, а в руках сжимал тот самый жутковатый кинжал, на вид словно бы выточенный из бивня или из кости. Оружие Мендельн держал острием книзу. Зловещее сияние порождал его клинок.
Повернув кинжал острием вверх, младший из братьев пробормотал еще слово.
Со стороны джунглей донесся глухой звук падения чего-то тяжелого. Оглянувшись, Ульдиссиан увидел, как оживленные мертвецы вновь валятся наземь и замирают бесформенными грудами среди прочих тел. Некоторые из эдиремов невольно принялись осенять себя ритуальными знаками на манер приверженцев Церкви Трех и Собора: давние привычки изживаются не в один день, пусть даже перед лицом страшной правды касательно обеих сект.
Я должен был предпринять хоть что-нибудь, без лишних слов пояснил Мендельн. Все это начало принимать слишком уж страшный и унизительный оборот.
Они напали на нас. Подло, исподтишка, если ты вдруг запамятовал. И получили по заслугам.
Однако винить брата в стремлении прекратить бойню, пусть даже гибли в бою только враги, Ульдиссиан не мог.
Возможно, возможно
Этот тон Ульдиссиану был прекрасно знаком и чем дальше, тем сильней раздражал его.
Возможно, с виду они на нас и похожи, но пусть это, Мендельн, тебя не обманывает. Если они не из Церкви Трех, значит, служат Инарию.
Жаль, допросить здесь некого, заметила Серентия, ткнув древком копья одно из мертвых тел. Эдиремы день ото дня становятся лучше и лучше. Взгляни, Ульдиссиан: в живых не осталось ни одного.
И не должно было, откликнулся Ульдиссиан, сам удивившись собственному тону, пусть всего-навсего из-за его равнодушия. Но ты права: узнать, что все это могло означать, нам бы не помешало. Облик умеют менятьстало быть, либо ангелы, либо демоны. Но почему тогда бились, будто обычные крестьяне да мастеровые?..
И тут он вдруг понял, о чем хотел сказать Мендельн.
Вздор какой-то! Они же должны были знать, что мы их в клочки разнесем. Уж теперь-то и о Торадже, и о других городах, где нашлись храмы Церкви Трех, наверняка всем известно
Послушай-ка
Казалось, брат готов высказать предположение насчет того, что скрывалось за отбитой атакой, и это при всей внешней невозмутимости Ульдиссиана встревожило его до глубины души.
Что?
Позволь мне, вполголоса, так как вокруг, в ожидании новых приказов, во множестве собрались эдиремы, заговорил Мендельн, пару минут побродить среди побежденных и выбрать нескольких. А после вели остальным собрать тела для сожжения либо захоронения.
Выбрать? Серентия побледнела, как полотно. Что значит «выбрать»? Для чего выбрать?
Как для чегодля допроса, конечно же.
Старательно сохраняя спокойствие на лице, Ульдиссиан немедля велел приверженцам взяться за тела убитых, а брату шепнул:
Ступай прямо сейчас. Выбери двух. Только двух. А я помогу переправить их туда, где нам не помешают.
Но эти двое могут ни о чем не знать. Вот если б я смог осмотреть еще нескольких
Двух, Мендельн! Двух. Не больше. Остальным просто вели эту пару не трогать.
Юноша в черном негромко вздохнул.
Хорошо, будь по-твоему. Тогда мне лучше всего не медлить, не то большую часть убитых успеют унести.
Ульдиссиан, заговорила Серентия, подождав, пока Мендельн не отойдет подальше, я его как друга, почти как брата люблю, однако тревожно мне за него. По-моему, не к добру это все: он же с головой ушел в чары, затрагивающие мертвых.
Я этому тоже вовсе не рад, но никакого зла он до сих пор не совершил. Напротив, спас многих из нас, и меня в том числе.
А еще, пусть совсем ненадолго, вернул мне Ахилия
В глазах Серентии блеснули капельки влаги.
За Мендельном я приглядываю, не сомневайся. И если решу, что онили этот треклятый Ратмапереступил черту, так этого не оставлю, Серри, нипочем не оставлю. Злодейства я даже от брата родного не потерплю.
Говорил он вполне серьезносерьезнее, чем она думала. Если все эти штудии доведут Мендельна до чего-либо скверного (чем это может оказаться, Ульдиссиан сейчас не смел даже предположить), старший из Диомедовых сыновей остановит младшего без раздумий.
Если потребуется, то и навсегда. Иного выбора у Ульдиссиана нет.
Сохранить затею Мендельна в полном секрете от остальных возможности не представлялось, однако Ульдиссиан с Серентией постарались отвлечь эдиремов на себя, пока брат не отыщет двух подходящих мертвых тел. Как только Мендельн нашел их, Ульдиссиан помог ему унести трупы подальше от остальных, а Серентия осталась в лагереприглядывать, чтобы никто не забрел туда, где оба возьмутся за дело.
Вот тут. Тут будет лучше всего, наконец-то решил младший из братьев.
Вначале они оттащили трупы от лагеря, а после, по одному, перенесли в выбранное Мендельном место. Для воплощения замысла младший брат подыскал небольшую полянкуминутах в десяти ходу от лагеря, однако ж Ульдиссиан предпочел бы отойти еще дальше. Невдалеке журчал ручеек, над головой нависали шатром густо поросшие листьями ветви, а заросли джунглей, обступавших поляну стеной, превосходно укрывали обоих от глаз эдиремов. Вот призванные Мендельном жутковатые силы самые чуткие из них, скорее всего, заметят, но этому горю не поможешь ничем: брат загодя предупредил, что любая попытка оградиться от посторонних помешает допросу.
Мендельн торжественно, с предельной серьезностью уложил тела убитых бок о бок. Правые ладони их легли на сердце, левые жена лоб.
А это зачем? невольно вырвалось у Ульдиссиана.
Ратма с ТрагУлом учат, что душа соприкасается и с разумом, и с сердцем. Мне нужно призвать души погибших, а это усилит зов. Для нашей цели не обязательно, но дело значительно упростит я ведь знаю: тебе хочется закончить как можно скорее.
Да уж, хотелось бы.
Кивнув, Мендельн снова извлек из складок одежд костяной кинжал. От клинка так и веяло чем-то противоестественным, потусторонним, не вполне от мира сего. Но, сколь бы ни отвратительным казался он Ульдиссиану, старший из сыновей Диомеда помнил, как много добра принесло это оружие ему и его людям. Благодаря костяному кинжалу, во время последней великой битвы с воинством Церкви Трех Мендельн отправлял на встречу со смертьюновую встречу со смертьюодного морлу за другим, и сколько же спас при том жизней
Но, тем не менее, вблизи от костяного кинжала Ульдиссиана просто-таки с души воротило. Этот кинжал был прямо связан со смертью и тем, что начинается за гранью смерти, а совать нос в такие материи никому из людей не стоило.
Повернув клинок вниз острием, Мендельн склонился к груди первого из убитых. При жизни то был человек средних лет, скорее всеготакой же крестьянин, как и сам Ульдиссиан. Лысеющий, отрастивший кой-какое брюшко, но до сих пор крепкий, плечистый, он выглядел так, будто просто уснул.
Мендельн занес острие кинжала над его сердцем. Ульдиссиан затаил дух, но его брат всего лишь принялся чертить на груди мертвого руны, вспыхивающие белым светом и тут же угасавшие, становясь не ярче потускневшего серебра. Общим числом рун оказалось пять.
Покончив с этим, юноша в черных одеждах проделал то же самое со лбом убитого, только руны на сей раз начертал другие. Далее Мендельн перешел ко второму из телтелу девушки, по-видимому, лет этак не более двадцати, худой, узколицей а главное, на взгляд Ульдиссиана, слишком уж юной для этакой гибели. Вправду ли оната, кем кажется с виду? Если да, подоплека случившегося еще хуже, тревожнее, чем он полагал.
Ульдиссиан, будь добр, отступи на шаг.
Когда старший брат отошел, Мендельн встал у ног мертвых тел. Теперь он поднял кинжал острием кверху. Едва над поляной зазвучали загадочные слова, слова наречия, посредством магии перенятого им от Ратмы, у Ульдиссиана волосы поднялись дыбом.
Над мертвыми телами вспыхнули крохотные волшебные огоньки. Не прекращая говорить, Мендельн опустился на колени, протянул вперед руку, коснулся острием кинжала ладони, покоившейся на сердце мужчины.
При виде тоненькой алой линии, прочерченной кинжалом на коже, Ульдиссиан невольно вздрогнул. Крови он уже не ожидал. Однако прежде чем он успел хоть что-нибудь сказать, Мендельн проделал то же самое с ладонью девушки. Странно, но когда он отнял кинжал от пореза, на мерцающем клинке не осталось ни пятнышка.
Пробормотав еще что-то, брат в ожидании замер. Долго ждать ему не пришлось. Миги над трупами сгустился туман, но природным, естественным он оказаться никак не мог. Несколько прядей тумана, словно щупальца, потянулись к кровоточащим ладоням, и
Лужицы крови, скопившиеся на коже мертвых, начали стремительно уменьшаться, словно бы высыхая или будто туман поглощал, всасывал кровь.
Мендельн
Вновь что-то пробормотав, брат отмахнулся: молчи, дескать, молчи! Наполовину свернувшаяся кровь на глазах иссякала, пока на коже не остались лишь ранки, нанесенные тонким клинком.
Как только последние капельки алой влаги исчезли, туман обрел форму форму двух человеческих силуэтов.
Один из них смутно напоминал мужскую фигуру, а другойженскую.
Мендельн молчал. Ульдиссиан, ожидая его указаний, тоже не проронил ни слова. Туманные силуэты чуть больше прежнего слились воедино, чем брат, похоже, был раздосадован.
Не очень-то получилось, упрекнул он себя самого. Четкости не хватает, сходства с прижизненным обликом!
Но ответить-то нам они смогут? вмешался Ульдиссиан, желая поскорее покончить с допросом. Разве не в этом вся суть?
Да. Это, скажем так, самое злободневное.
Признав сие, Мендельн еще раз оглядел плоды трудов своих, сокрушенно покачал головой и указал кинжалом на тень мужчины.
Как тебя называли при жизни?
Поначалу единственным откликом ему был только шелест ветра, но вот в этом шелесте послышался голос:
Хадин Хадин
Откуда ты родом? удовлетворенный сим достижением, продолжал Мендельн.
Т-Тораджа Тораджа
Тораджа? Ульдиссиан сдвинул брови. Издалека же он шел
Согласен, путь он проделал неблизкий. Каков был твой род занятий? продолжал младший брат, вновь обратившись к духу. Принадлежал ли ты к приверженцам Церкви Трех?
На сей раз без заминки не обошлось, как будто вопросы Мендельна оказались для призрака слишком сложны. Но вот
Я возделывал землю и растил на ней хлеб как отец мой, и дед, и мой пра
Довольно! Теперь отвечай насчет Церкви Трех! Был ты ее адептом?
Нет
Мендельн, он наверняка врет, иначе зачем шел сюда со столь мрачными намерениями?
Зачем ты пришел с теми, прочими, и напал на нас, если не служишь Трем? пожав плечами, спросил Мендельн духа.
Снова заминка а после:
Чтобы спасти нашу землю чтобы спасти весь Кеджан
Ответ показался Ульдиссиану сущим вздором.
Чтобы спасти весь Кеджан от когоот нас? Это же мы стремимся спасти всех и каждого!
Терпение, терпение, отвечал Мендельн брату, однако слова духа, очевидно, здорово озадачили и его.
Почесав подбородок, младший из братьев обратился к призраку девушки:
Ты. Какое имя ты носила при жизни?
Видриси
Ты тоже явилась спасать Кеджан от тех, в лагере?
Ответ ее оказался столь же быстр, сколь и убийственен:
Да
Что тебя к этому побудило? спросил Мендельн у духа Видриси, прежде чем Ульдиссиан успел вмешаться в допрос. Что подтолкнуло тебя примкнуть ко всем остальным?
Мы знали мы знали таков наш долг
Нет же! Я спрашиваю я спрашиваю кто предложил это первым?
Но дух девушки не отвечал. Мало этого, оба призрака утратили изрядную долю определенности черт, и без того, надо сказать, невеликой. Мендельн немедля забормотал очередную невнятицу.
Что такое? в нетерпении спросил Ульдиссиан. Что стряслось?
После!
Брат начертал в воздухе несколько знаков, сосредоточив большую часть их на тени девушки. Призрак Видриси вновь обрел четкость и на сей раз сделался виден куда как яснее прежнего.
Однако дух Хадина вновь обернулся обычным туманом, а после рассеялся без следа.
Этого я упустил, с немалой злостью в голосе признал Мендельн, но она все еще связана чарами. Кто подстрекнул вас к этому походу и битве? едва ли не прорычал он, вновь повернувшись к призраку. Кто первым вам эту мысль подсказал?