Он был юрким, сильным и очень злым. Ангус старался защитить хлебприжимал к себе и упирался.
Его обучали основам рыцарского боя, но как действовать в уличной драке он понятия не имел. У него не было ни доспехов, ни меча, а подлый оборвыш больно пинался по коленкам и бил по лицу. Ангус разозлился и вдруг со всей силы боднул грабителя лбом в переносицу. У него самого потемнело в глазах, но оборвыш завизжал, как девчонка, и попятился, судорожно зажимая руками нос, из которого хлынула кровь. Он хныкал и сквернословил, проклинал и орал, собирая вокруг себя других таких же оборвышей.
Ангусу стало страшно, побелевшие пальцы судорожно вцепились в хлеб.
Так тебе и надо, Рваная Шапка, раздался звонкий голос.
Ангус увидел крепкого мальчишку чуть постарше себя. У него были ясные серые глаза, плохая нечистая кожа, щербатый рот и всклокоченные волосы неопределенного цвета.
Ты же мог у него попросить, а он мог бы поделиться, сказал мальчишка. Но ты все норовишь себя молодцом показать, а сам трус. Катись отсюда, пока я тебе тоже не вломил.
Рваная Шапка погрозил кулаком и убежал, держась за нос. Мальчишка подошел к Ангусу:
Я тебя знаю, ты сын старой Нэнни Глупой Головы. Это наша улица. Чего тебе тут?
Я убегал, ответил сквозь зубы Ангус. Сердце у него неровно стучало в груди. От стражников.
Ого! присвистнул мальчишка и расхохотался. Ну, это дело мне знакомо. Хлеб-то у них, что ли, стянул?
Ага, кивнул Ангус. Мальчишка внезапно ему понравился.
ЯЛанси Ласка, шутливо поклонился паренек. Я давно за тобой наблюдаю.
Зачем? насторожился Ангус.
Ну, склонил голову к плечу Ланси. Интересно же, что сказки старой Нэнни насчет ее сына оказались правдой.
Ангус стиснул зубы и исподлобья глянул на Ланси. Но тот смотрел только на хлеб в его руках. Ангус догадался, что новый знакомый тоже голоден.
Хочешь? протянул он свою добычу мальчишке.
Ланси расплылся в улыбке. Он забрал буханку и разломил пополам. Обкусанную половину вернул Ангусу, а во вторую тут же впился зубами.
Пошли, чего покажу! подмигнул он Ангусу и двинулся по улице, торопливо жуя.
Ангус побрел за ним.
Хлеб закончился очень быстро. Ланси знал трущобы как свои пять пальцев. Он рассказывал Ангусу, кто из встречных чем живет, и мальчик молча ужасался тому, сколько вокруг пьяниц, воров, фальшивомонетчиков и всевозможных негодяев.
Ланси объяснил, что трущобы принадлежат двоимТолстому Финаду и Карри Убийце.
А как же Брес? спросил Ангус, но Ланси только расхохотался в ответ.
Какому королю есть дело до помоек? отсмеявшись, фыркнул он. Кто бы ни сидел на троне, у помоек свои короли и королевы. Мне повезло, я попал к Толстому Финаду.
Попал? переспросил Ангус. Ты тоже воруешь?
Нет, покачал головой Ланси. Я танцую на веревке. Ворую только сам по себе, когда захочется.
Как этотанцуешь на веревке? поразился Ангус, представив себе какой-то ужас.
Представление на площади, Ланси встал на одну ногу и помахал руками в воздухе. Финад держит всех уличных акробатов, актеров, певцов, шутов, огнеглотателей, канатоходцев и прочих. Но два самых его любимых представлениянаше, «Танцоры ветров», и «Страсть огня». Он же сам когда-то выступал на канате, пока
Пока не растолстел? улыбнулся Ангус.
Нет, пока не упал с высоты трех домов и не сломал себе спину, серьезно посмотрел на него Ланси. Но это не отбило у него любовь к танцам на веревке. Правда, теперь за него танцуют другие. Хочешь посмотреть?
Конечно, хочу! закричал Ангус.
После упавшего с телеги хлеба это была вторая настоящая радость с тех пор, как служанка, убегавшая из охваченного огнем и смертью дворца, швырнула его в сточную канаву, откуда его потом выловила Нэнни.
Тогда пойдем гулять, пока вечер не придет, заявил Ланси. Большое представление вечером. Сегодня четвертый день недели, на площади вешают и рубят головы, так что дневного представления нету.
А ты будешь вечером выступать? спросил Ангус. Глаза у него блестели от азарта.
Нет, скис Ланси. Я еще не настолько хорошо танцую, чтобы меня перед публикой выпускали.
Они долго бродили по закоулкам и улицам, Ангус успел снова проголодаться, но тут Ланси вдруг исчез и спустя несколько мгновений вернулся с двумя крадеными пирожками. Мальчишки помчались прочь, хохоча и пытаясь запихнуть горячее лакомствокак оказалось, с яблочной начинкойв рот прямо на бегу.
Когда они доели добычу Ланси и Ангус облизал липкие пальцы, он вдруг понял, где они находятся.
На Сером пустыре, за площадью. Здесь на общем погосте были зарыты его мать и отец. Ангус, не слыша болтовни Ланси, медленно двинулся туда, где между могильных насыпей и куч мусора бродили бездомные собаки.
Ослепший от слез, ничего не видя перед собой, он сам не знал, куда бредет и зачем. И даже не сразу понял, что в кого-то врезался.
Эй, эй, малявка, ты хоть перед собой смотри, раздался сверху насмешливый голос. А то снесешь и не заметишь.
Ангус поднял глаза и застыл, словно сосулька. На него смотрел самый жуткий и огромный человек из всех, кого мальчику доводилось видеть за свою недолгую семилетнюю жизнь.
Его отец, Старший Ворон, был рослымростом с самого короля Эннобара, славившегося своей статью. Брат его отца, Гордый Ворон, был еще выше, да и среди гвардейцев его сотни встречались настоящие великаны. Но этот превосходил их всех.
Голова его была наголо обрита, бороду незнакомец не носил, только светлые усы спускались вниз по углам рта. В правом ухе висела блестящая серебряная серьга, толстая и тяжелая. Нечеловечески широкие плечи переходили в мощные руки, на которых буграми вздувались громадные, как у быка, мускулы. Из верхней одежды на незнакомце была лишь перехваченная поясом меховая безрукавка, и Ангус мог видеть размытые контуры татуировок. Они почти сплошь покрывали его жуткие руки, переползали на шею и заканчивались под подбородком мечи, языки огня, волки, медведи и вздыбленные кони. Но страшнее всего были глазасветлые, льдистые, внимательные. В них затаилось что-то опасное, как в глазах крупного хищника.
На пышных усах налипла подсолнечная шелуха. Он разглядывал Ангуса и щелкал семечки из горсти.
Так на могилы загляделся, что глаза потерял? Любишь на покойников попялиться? Либо на дураков? Тут и тех и других хватает.
В глазах у Ангуса потемнело от злости. Здесь лежали все, кого он любил. И никто, никто не мог так о них говорить.
Нет, он запрокинул голову, чтобы смотреть прямо в страшные глаза. На покойников не люблю. На дураков намного интересней!
Бритый оскалился в ухмылке, его ручища метнулась с невероятной скоростью и сгребла взвизгнувшего Ангуса за волосы.
Незнакомец ловко подкинул мальчика в воздухе и перехватил той же рукой за одежду на груди. Поднял повыше к глазам. Беспомощный Ангус, задыхаясь, болтался в воздухе и что есть силы лупил по каменному запястью, отбивая себе ладони.
Льдистые глаза внимательно рассматривали его. Ангус тоже в них вгляделся. Глаза были серые. Слишком светлые. Слишком холодные. Слишком проницательныеони видели мальчика насквозь. Желудок свело от страха.
Ты не с улицы, сплюнул в сторону шелуху бритый. Ты откуда-то из богатого дома. Спрятался во время резни. Всего боишься. Грязный, но все еще думаешь, что кто-то придет и спасет тебя. Чем скорей поймешь, что никто не придет, тем лучше. Научись сквернословить, воровать и врать, тогда, может, выживешь.
Ангус хотел ответить, что ни на что не надеется, что все, кто мог бы прийти за ним, умерли и лежат в этих безымянных могилах, и собаки воют над ними, но не смог выдавить ни слова.
Бритый вернул его на землю и приказал:
Подставь ладонь.
Ангус завороженно подчинился. Нагнувшись с высоты своего нечеловеческого роста, незнакомец насыпал ему полную горсть семечек. И пошел дальше. Ангус так и остался стоять, глядя ему вслед, с раскрытым ртом и колотящимся сердцем.
Ну, ты даешь, послышался знакомый голос.
Бледный от страха Ланси осторожно приблизился к нему мелкими шажками.
Знаешь, кто это был? выдохнул он.
Нет.
Это Куланн Две Половины, пробормотал Ланси. Небеса всеблагие, я чуть штаны не намочил.
Кто он? спросил Ангус, чувствуя, как ветер леденит его мокрую от пота спину.
Третий тысячник Вольного воинства. Серьгу-то в ухе видел? Наемник, из тех, что брали город вместе с Бресом.
Почему его называют Две Половины?
Потому что он одним ударом разрубает человека пополам, вместе с кольчугой и доспехами от макушки до седла, судорожно сглотнул Ланси, глядя перед собой потемневшими глазами. Говорят, что в своей первой битве он умер на поле боя, но Безносая Богиня, танцевавшая на трупах, наклонилась и поцеловала его, и он снова встал и взял в руки меч. Говорят, его нельзя убить, потому что на самом деле он и не живой по-настоящему, а человека для него прихлопнуть все равно, что муху.
Невольно сжав руку, Ангус почувствовал, как что-то впилось в кожу. Он опустил взгляд и увиделсемечки.
* * *
Куланн кивнул дежурному у входа в казармы. Раньше здесь останавливались воины знатных гостей Эннобара, теперь с удобством расположились наемники. Вольным воинам нечасто доставалось такое роскошное жилье, да еще и приспособленное специально под нужды войска.
Куланн поднялся на второй этаж и вошел в большую захламленную комнату. Посредине стоял широкий стол, уставленный едой и вином, и за ним в одиночестве трапезничал косматый седовласый здоровяк.
Не подавись, Лютвин, ухмыльнулся Куланн.
Он обошел стол, плеснул себе вина и развалился на лавке рядом с толстяком.
Не дождешься, рассмеялся Лютвин, отчего его сытое брюхо заходило ходуном, а серьга в ухе качнулась, блеснув в свете свечей, и еще усердней вгрызся в мясо. Куланн тоже взял себе кусок.
Вечером на игру собираемся, Лютвин слизал жир с пальцев и подмигнул. Хочу обставить парней и отыграться за прошлую. Пойдешь?
Да ну, зевнул Куланн. Не понимаю я этой вашей радости.
Ты не азартен, ухмыльнулся Лютвин. Холодная кровь.
Не азартен, согласился Куланн. Я даже в сражении всегда голову ясной сохраняю.
Вы, лугайдийцы, все такие, кивнул Лютвин. Холодная кровь и светлые усы. И Брес такой же.
Не, поморщился Куланн. Брес любит кровь. Он не любит убивать сам, но ему нравится смотреть, когда другие убивают для него.
А ты, значит, не любишь? расхохотался Лютвин, забрызгав каплями жира свою кожаную куртку.
Если я б еще что умел, то не убивал бы, пожал плечами Куланн. Но я больше ничего не умею, кроме как мечом махать. Не милостыню ж просить на площадях.
Оба расхохотались, и Лютвин протянул Куланну свой кубок с пряным красным вином. Тот залпом осушил его и вернул.
В коридоре послышались быстрые шаги, и пару мгновений спустя дверь распахнулась настежь и в комнату ввалилась женщина в помятых потускневших доспехах. В ухе у нее ярко сверкала серебряная серьга наемника. Вторая серьга блестела в носу, а во втором ухе висело сразу несколько тонких серебряных колец. Короткие темно-русые волосы свисали вокруг лица неровными лохмами, серые глаза смотрели исподлобья. Нос был чуть свернут на сторону, а губы с левой стороны кривились, захваченные паутиной шрамов. Куланн знал, что такие следы остаются на лице от удара латной рукавицей. Остаются навсегда. Он в который раз вспомнил, как нежна и миловидна была эта женщина в юности. Но сейчас Куланн не захотел бы лечь с ней в постельслишком мускулистыми выглядели ее плечи и руки, а злость в глазах внушала неприязнь. Привет, Ильди, выпрямился Лютвин.
В ответ женщина подбоченилась и разразилась такой отборной и похабной бранью, что мужчины недовольно скривились.
Все жрешь, скоро в тебе дерьмо помещаться перестанет! орала Ильди грубым низким голосом. А там двоих ребят упекли за решетку!
За что? хмуро спросил Лютвин.
За драку в борделе! Ильди пнула пустой стул. Солдаты милого Брайена взяли их пьяными и уволокли. Я пошла разбираться с самому Брайену, так эта тупая тварь меня даже не порог не пустила. Велел прийти мужчинам.
Тут Ильди задохнулась от злости и снова принялась сыпать ругательствами.
Ладно, я сам завтра с утра к нему схожу, вздохнул Лютвин. Прекрати браниться, уши вянут.
Завтра? заорала Ильди. Что, им всю ночь сидеть в камере из-за того, что лорду Брайену класть на наемников? Он нас не уважает! А вы сидите тут и пьете! Дерьмо вы после этого!
Ильди, уймись, неохотно вмешался Куланн. Брайенглава Таумрата до возвращения Бреса. Он издал указ, запрещающий драки, город на военном положении. Парни сами виноваты, посидят ночь, протрезвеют.
Парни виноваты? Ильди набрала в грудь побольше воздуха. То есть это мы все виноваты в том, что торчим тут за городскими стенами, вместо того, чтобы сражаться за золото? А не вы ли с Лютвином, два трусливых пса, решили на сборе, что мы перезимуем здесь до прихода Бреса?!
Да, мы решили, и что? сдвинул брови Куланн.
А то, что парни скоро на стену полезут! рявкнула Ильди. К демонам Бреса и зиму вместе с ним! Почему мы должны сидеть в городе, когда мынаемники и зарабатываем мечом?
Брес хорошо нам заплатил, отрезал Лютвин.
Заплатил, скалясь, передразнила Ильди, и во рту у нее, с левой стороны, тускло блеснули два железных зуба. По двадцать сраных серебряных монет каждому и по десять золотыхсотникам и тысячникам. Это, по- твоему, хорошо?
А что, плохо, что ли? огрызнулся Лютвин. Ты когда получала больше? Войны сколько лет не было.
Но сейчас война повсюду! топнула ногой Ильди. Почему мы должны сидеть тут на заднице?
Потому что мы ждем Бреса, терпеливо объяснил Лютвин. Он пойдет на Приморье по весне и снова наймет нас. Это его слова.
И что? скрестила руки на груди Ильди. Мы что, королевская гвардия и на верность ему присягали? Мы свое отработали и теперь можем идти, куда хотим. Мы наемники, мы продаем свой меч, а не руку, держащую его.
Заткнись, дура, не выдержал Куланн, которого этот разговор начинал мало-помалу злить. Кто наймет воинов, предающих нанимателя?
Репутация тоже наш заработок, согласился Лютвин. Чем больше нам доверяют, тем щедрее платят и охотней нанимают. Предатели никому не нужны. Ну сорвешь ты денег один раз, а потом что? Обратно на большую дорогу грабить пойдешь?
Я никогда не грабила на большой дороге! зашипела Ильди. Захлопни свою гнилую пасть, жирный боров, нечего всех по себе судить! Мы не клялись Бресу на мечах и не обязаны хранить ему верность, словно законная жена! Мы сами можем пойти в ПриморьеКулен собирает армию против Бреса и платит чистым золотом! Ему нужны воины, и он заплатит нам в три раза больше этой тупой скотины Бреса!
Откуда это у короля Приморья золото? недоверчиво спросил Лютвин. Корабли ушли с началом войны, торговля встала. Да еще фоморы кусают его за пятки.
Не знаю, откуда, но золота у него полно, если верить слухам, заявила Ильди. Он даже фоморов купил, они приведут корабли и воинов для драки с Бресом. Если бы вы меньше пили, а больше войной интересовались, то знали бы последние новости.
Куланн и Лютвин переглянулись.
Золото! наклонилась к ним Ильди.
У нее были странные глазасветло-серые, с почти черной каемкой. Всегда злые и настороженные, как у бездомной кошки.
На что тебе-то столько золота? спросил Лютвин. Ты ж его на шлюх и вино не тратишь.
Мне надо больше, дернула плечом Ильди. Надо смотреть вперед. Настанет день, когда я не смогу больше махать мечом. Через четыре года мне исполнится тридцать. Чтобы спокойно встретить старость, нужны деньги. Я хочу свой бордель на Островах. С фонтаном и павлинами.
Лютвин расхохотался, Куланн только презрительно скривился.
Ох, малышка, умеешь ты развеселить, простонал Лютвин. Малышка Смерть, не зря тебя так называют, с тобой иногда помереть от смеха можно. Видишь ли, мы тоже порой думаем о старости, и почему бы нам не остаться с Бресом? Наверняка если мы отличимся, он пожалует нам земли, а то и замки. Станем лордами. Чем плохо?
Ни тебе, ни мне, ни даже этому, Ильди презрительно кивнула на Куланна, Брес не пожалует ничего. Он презирает наемников. Как только война закончится и мы станем не нужны, он выгонит нас ко всем демонам. Если не повесит. Разумно будет не дожидаться этого.