Они включили на громкую связь внутренние коммуникации, так что они слышали, как команды борются со щитами и в подвале, и на крыше. Хотя никто не озвучивал это вслух, но все они понятия не имели, переживут ли эту ночь.
Так что да, видящие оказались вовсе не такими, как представляла себе Данте.
Это осознание заставило её задуматься, сколько же ещё бреда скормила ей её собственная раса за многие годы, посредством новостных каналов и всего остального.
Довольно много, моя прекрасная кузина, пробормотал Викрам, не отрывая взгляда от экрана.Боюсь, довольно много.
Он улыбнулся, застенчиво подняв взгляд, и Данте слегка улыбнулась в ответ.
Держись подальше от моей головы, любитель подслушивать,шутливо пожурила она его.
Викрам закатил глаза.
Если бы ты не кричала все свои мысли в непосредственной близости ко мне, возможно, я бы и смог держаться подальше, моя прекрасная кузина.
Данте драматически вздохнула.
Тебе необязательно притворяться, что ты не влюблён в меня, Вик. У тебя на лбу написано.
Тут Мика тоже засмеялась.
Викрам закатил глаза, но в этот раз она сумела добиться, чтобы он покраснел.
Ещё одна из их дежурных тупых шуточек.
Взглянув на Тину, Данте оказалась получателем очередного убийственного взгляда. Похоже, Тина реально взъелась на всю планету. Она винила лично каждого из них (за исключением её секси-бойфренда, возможно) за всё, что случилось с ней в последние несколько месяцев, даже когда это спасало её задницу.
Данте закатила глаза, в этот раз убедившись, что Тина это увидела.
Затем она села на свой вращающийся стульчик и оттолкнулась кроссовками, чтобы повернуться обратно к своему монитору. Её монитор был лишь капельку новее того, который Викрам смастерил после Большоготак они все ещё называли то цунами, которое всё вырубило изначально.
К сожалению, предохранители отказали прежде, чем они успели вырубить всё или отключить, так что при перегрузке трансформаторов накрылась большая часть современного оборудования, а большая часть десятого этажа загорелась примерно через шесть часов после затопления подвала, пока они все ещё пытались наскрести питание для щитов, чтобы не погибло ещё больше людей.
С тех пор они находились в постоянном режиме ремонта.
Данте играла с отросшей прядью её неровных, торчащих в разные стороны волос и задумчиво посасывала кончики, продолжая просматривать строки кода через гарнитуру. В то же время она боковым взглядом периодически проверяла сенсор аномалий на экране перед ней.
За последние несколько недель она потеряла ещё больше веса.
Её уже начинали журить за это, и некоторые видящие настаивали, чтобы она съедала часть их порций, поскольку она ещё «не выросла полностью», и Данте это казалось довольно забавным.
По правде говоря, она не возражала против похудения.
Что-то в худобе подходило ко всей этой ситуации с «концом света». В любом случае, она начинала походить на свою маму, которая всегда была худенькой как Джоан Джетт, в какой-то манере ретро рок-звезды, и Данте это казалось крутым, особенно для пожилой женщины.
При мысли о маме её взгляд на мгновение метнулся к окну, наблюдая, как дождь за стёклами проносится практически вертикальными полосами.
Ей не нужно было смотреть на улицы, чтобы знатьих опять затопило.
После Большого Цунами на улицах практически всегда скапливалось как минимум тридцать сантиметров воды. Черт, да лобби отеля тоже часто оказывалось под водой, хотя теперь они быстрее брали ситуацию под контроль, потому что «Арк» работал над совершенствованием насосов.
Данте знала, что Лонг-Айленд должен ещё сильнее уйти под воду, поскольку там не было дорогой и обширной системы полей и дамб, как на Манхэттене. Место в Куинсе, где жила мама Данте, наверное, давным-давно стёрто с лица землипри условии, что там вообще оставались живые люди, поскольку этот район находился за пределами зоны карантина, и это одно из самых худших мест по заражению C2-77.
Учитывая тамошнюю плотность населения, там болезнь распространялась как дикий пожар.
Выбросив из головы мысли о маме, Данте нахмурилась, уставившись на экран.
Они снова получили доступ к новостным каналам, только какая от этого польза.
Большинство станций показывало статический шум после того, как потоп ударил по Манхэттену следом за тем мощным землетрясением. Примерно через месяц несколько станцией восстановило вещаниеможет, половина из тех, что ранее транслировались на восточном побережье. Большинство из тех станций держались и по сей день и передавали депрессивные новости через спутниковые волны. Многие из них были подпольными или так называемыми «чёрными» каналами, и ими управляли нелегалы.
Тот факт, что они продержались дольше старых, официальных каналов главных новостных сетей, не особенно удивлял Данте.
Мятежники и повстанцы теперь правили миром.
Щурясь и всматриваясь в свой жидкокристаллический монитор, она нажала несколько клавиш, умом всё ещё по большей части сосредоточившись на экранах в гарнитуре.
Так было до тех пор, пока она не заметила мигающий огонёк на своём мониторе.
Её взгляд скользнул туда, и Данте невольно перепроверила всё ещё раз.
Сигнал тревоги о проникновении.
Забормотав себе под нос, она послала команду в канал гарнитуры, заморозив её посреди вещания. Она прищурилась, уставившись на мигающий красный квадратик и убеждаясь, что она правильно прочла сигнал.
Да. Проникновение.
Раздражаясь, что её прерывает наверняка очередная ложная тревога от чрезмерно чувствительных сенсоров, или, как минимум, ошибочная идентификация из-за искажения изображения, которое постоянно случалось в портах из-за дождя, Данте всё равно нажала нужную последовательность клавиш, зная, что если она этого не сделает, ей достанется от Деклана и других помешанных на безопасности видящих.
Они были прям нацистами, когда дело касалось следования протоколу относительно контрольно-пропускных пунктов и Барьерных проникновений.
И да... учитывая всё, Данте могла это понять, ладно.
Набрав свой пароль, чтобы получить доступ к непосредственным камерам, она поджала губы, увидев, что сигнал исходит из восточных доков, недалеко от их части Манхэттена. Нахмурившись и вспомнив, что та камера довольно хорошо укрыта от непогоды, Данте переключила монитор, чтобы посмотреть видео и подтвердить запечатлённое программой распознавания лиц.
Глядя на монитор с расстояния всего нескольких сантиметров, она прищурилась, всматриваясь в появившуюся картинку, когда программа подсветила точки совпадения в походке и чертах лица.
Но детали оказались излишними, как только Данте хорошенько присмотрелась к кадру записывающего устройства. Данте узнала стоявшую там персону.
На мгновение застыв в каком-то неверии, она моргнула, потёрла глаза, затем покосилась на Вика.
Видящий с индийской внешностью ни о чем не подозревал, потерявшись в своём маленьком мирке программирования. Должно быть, он не следил за сообщениями о проникновении, что странно. Обычно они подстраховывали друг друга.
Эй,позвала Данте, щёлкнув пальцами.Эй, чувак. Эй!
Она бросила в него сломанную клавишу от древней клавиатуры, но промазала.
Взглянув на Анале, Данте решила не поднимать шумиху, пока не получит подтверждение. Говоря потише, она бросила в него ещё одну клавишу и в этот раз попала в плечо.
Псс. Вик, чувак. Эй! Ты мне нужен.
Однако он во что-то погрузился и по-прежнему не замечал. Может, тот проект по отслеживанию, которым они занималисьчто-то суперсекретное, что они скрывали от неё. Иначе он бы почувствовал, как она швырнула в него эту штуку.
Эй. Вик... эй!
В этот раз Данте бросила зажим для волосодну из тех штук, которыми мужчины убирали длинные волосы, чтобы те не лезли в лицо. Она была намного крупнее клавиши буквы. Изогнутый кусочек меди резко отлетел от плеча Викрама, заставив того резко подскочить и повернуться, сдёрнув те допотопные шумоподавляющие наушники с головы.
Что?спросил он.Что такое?
Проверь седьмую,сказала Данте, кивнув на монитор.Мы кое-что засекли.
Он с недоумением посмотрел на неё.
Данте резко показала на экран, выразительно нахмурившись.
Седьмая,произнесла она чуть резче.Седьмая камера.
Услышав что-то в её тоне, а может, увидев в её свете, Викрам посмотрел на свой экран. Два нажатия клавиш, и он открыл ту же систему безопасности, на которую смотрела Данте, вплоть до мигающего красного квадратика в углу.
Она не дожидалась, когда он проделает ту же последовательность действий, что и она, просто нажала несколько клавиш, чтобы отправить изображение со своего экрана на его монитор.
Как только Данте сделала это, Викрам выпучил глаза.
Он сдёрнул ноги со стола перед собой, едва не грохнувшись, так спешил добраться до клавиатуры.
Данте наблюдала, как он нажимает несколько клавиш.
Через считанные секунды перед ним появилось другое изображение женщины, на которую смотрела Данте. Данте взглянула на свой монитор, раз они были связаны, и увидела приближенное изображение под другим углом.
Женщина была одета в щеголеватый деловой костюм из красной кожи и черные кожаные сапоги на высоких каблуках. Данте смотрела, как она улыбается под зонтиком, который держал над ней, должно быть, другой видящий, судя по его темно-пурпурным глазам. Он подобострастно улыбался ей, стараясь поспеть за её широкими шагами.
Женщина в красной коже, похоже, почти не замечала.
Она словно в замедленной съёмке запрокинула голову, широко улыбаясь привлекательному мужчине с рыжеватыми волосами, убранными заколкой, и светлыми глазами. Он шёл по другую сторону от неё, одетый в более традиционный чёрный костюм с красным галстуком и сам нёс свой зонт. Длинные распущенные волосы женщины свободно свисали, чёрные вплоть до кровавых кончиков, которые сияли ещё более ярким оттенком красного, чем кожаные брюки.
Кассандра Джайнкул.
Войнадля помешанных Миферов, к числу которых относилось большинство приятелей-ледышек Данте.
Из биографии этой цыпочки Данте знала, что она была обыкновенной беспородной американской дворняжкой, как и сама Данте, но на изображениях она выглядела стопроцентной тайкой, если не считать телосложения. Её рост и размер груди больше подходили европейке или африканкепо крайней мере, судя по тем тайцам, которых Данте знала по школе.
Бл*дский Зевс,выдал Викрам, повторив одно из ругательств Данте.
Просмотрев ещё несколько экранов, он снова выругался на другом языке, вероятно, на том языке видящих, прекси, или на хинди, поскольку эти два наречия были для него родными до английского.
Данте наблюдала, как под видео с маркерами черт лица и походки всплывает aleimi-отпечаток, который служил третьим подтверждением личности.
Увидев напряжение, проступившее в фиолетовых глазах индийского видящего, когда тот щёлкнул пальцами Анале и Деклану, передав изображения на их экраны, Данте снова нахмурилась.
Большой босс захочет знать, верно?спросила она.
Да,ответил Викрам, не поднимая на неё взгляда.
На его мрачном лице отразилось столько злости, сколько Данте никогда прежде у него не видела. Она буквально ощущала ярость, нараставшую в комнате, и не только от Викрама. У всех пятерых видящих на лицах появились схожие выражения, отчего они выглядели откровенно воинственными. Совокупный настрой вызвал гудящее напряжение в теле Данте и даже в её разуме.
От этого напряжения её кожа сделалась горячей, а дыхание участилось.
А ещё это заставило её разозлиться. Разозлиться за её друзей.
Даже разозлиться за Меча. Настолько разозлиться, что даже зубы заскрежетали.
Он приедет сюда, ведь так?спросила она.Меч?
Анале посмотрела на неё, прищурив свои светлые глаза с золотым ободком.
Увидев выражение на лице женщины, Данте ощутила, как дрожь жара заливает её тело.
Да, он приедет, моя прекрасная кузина,пробормотал Викрам в ответ, всё ещё напряжённо глядя на экран.Полагаю, Меч действительно явится сюда очень скоро...
Глава 12. Чёрный дым
20 мая 1990 года
Парк Золотые Ворота, Сан-Франциско
Я морщу нос, снимая тонкими пальчиками свой кусок розовато-голубой колбасы с намазанного майонезом хлеба. Я кладу его на кору дерева рядом с её кусочком. Обычно мясоэто моя любимая часть. Но я больше хочу щенка. Нам нужно приберечь мясо для него.
В любом случае, я морщу нос не из-за колбасы.
Ты хочешь ребёнка?я говорю это Касси, моей лучшей подруге.Фу. Зачем?
Они милые!объявляет она, откидывая назад свои длинные чёрные волосы.
Я очень, очень хочу, чтобы её волосы были моими. Касси такая хорошенькая, прямо как из книжки со сказками.
...И ты можешь придумывать им имена,заявляет она.И покупать им одежду, и наряжать их. Ты можешь возить их в колясках. И кормить их всякой всячиной, и играть с ними.
А разве они не вонючие?мой шестилетний нос ещё больше морщится.У нашей соседки есть ребёнок, и от неё пахнет какашками,я хихикаю, наблюдая, как Касси хмуро смотрит на меня.Точно какашками. Она издаёт странные звуки... и плачет. Она часто плачет.
Ну, я же буду старше,объясняет Касси своим лучшим взрослым голосом, и по её лицу видно, что она уже старше меня. Она шлёпает меня по руке.И мой ребёнок не будет пахнуть какашками.
Не для меня,говорю я, решив, что мне нужно сделать своё заявление.Я хочу стать космическим пиратом. Как Роджер Дерм в «Космических войнах». Нельзя иметь детей в космосе. Они взрываются.
Касси снова шлёпает меня по руке.
Они не взрываются.
Нет, взрываются. Мой папа так сказал.
Я стараюсь подумать, правда ли он это сказал.
Кажется, да. Я помню что-то о людях, взрывающихся в космосе. Но сейчас мои слова ставят в тупик Касси, которая считает моего папу самым крутым папой на свете.
И это правда.
Я смотрю вниз с нашего высокого места на дереве... и смеюсь.
Джон стоит под нами, его тонкие ноги расставлены в нескольких футах друг от друга, и он пристально смотрит на меня с земли. Покрасневший и потный, он выглядит так, будто нас от него отделяет миля. Земля под его ногами покрыта сосновыми иголками и хрустящими дубовыми листьями, но я всё ещё вижу газон с травой.
Мы с Касси сидим верхом на большой ветке, торчащей из ствола старого дубасамой высокой, до которой мы сумели добраться, карабкаясь в кроссовках. Мы обе одеты в платья, так что кора немного царапает мне попу, но в остальном всё супер.
Мы видели восход солнца!радостно кричу я ему.Тебе надо было пойти с нами, Джон!
Спускайся оттуда!он рявкает на меня, резким жестом указывая на грязь.Прямо сейчас!
Ты пойдёшь с нами?говорю я, хлопая в ладоши.Ты можешь быть мужем Касси!
Касси бьёт меня кулаком по голой ноге, но хихикает.
Ей нравится Джон. Возможно, она действительно хочет, чтобы он стал её мужем. Может быть, они поженятся и заведут детей, когда вырастут, и тогда мы все сможем жить в одном доме с мамой и папой и иметь много-много щенков. И лошадку тоже.
Джон поправляет очки на своём веснушчатом носу, хмуро глядя на меня так, как умеет только он. Его худые бледные руки торчат из сине-жёлтой полосатой футболки над слишком мешковатыми джинсами, которые он всегда носит. Ему одиннадцать лет, и даже сейчас он умудряется держать в руках книгу. Зная его, это, вероятно, что-то «полезное», как он говорит; например, одна из папиных книг про поля и ручьи, чтобы он мог найти нас, или, может быть, что-то о том, как лазить по деревьям.
У тебя огромные проблемы!он кричит на меня.Вот увидишь, когда спустишься сюда! Мама и папа искали тебя повсюду!
Пойдём с нами, Джон!зову я его.Мы собираемся сбежать,добавляю я на тот случай, если он ещё не догадался об этом.
И завести собаку!радостно добавляет Касси. Она показывает на ту часть ветки, где мы положили колбасу из наших бутербродов.
Мы будем жить на пляже!говорю я ему.
И у нас будут мужья и дети!добавляет Касси.
И мы будем космическими пиратами!говорю я, чтобы не уступать.
Раскрасневшийся, вспотевший, а теперь, может быть, как никогда злой, Джон сердито смотрит на нас, уперев руки в бокану, на самом деле, на меня.
Они позвонили родителям Касси,холодно говорит он.
Воцаряется секунда тишины, пока это откладывается в сознании.
Нет!вопит Касси.Нет! Зачем? Зачем?