Ответь мне. приказывает.
Да. Я вижу. признаюсь тихо.
Ты кобари? следует логичный вопрос.
Да.
Дочь Крэя?
Хоть это и вопрос, но я вижу в его глазах, что он знает. Совру, поймёт. Поэтому лишь прикрываю глаза в знак согласия. И снова хриплый приказ.
Сними маскировку.
Смысла прятаться больше нет. Усилием воли расплетаю моё лучшее маскировочное заклинание, абсолютно автономное, работающее, даже если я сама на нуле, и с удивлением вижу, как жадно всматривается в открывшуюся картину Никодий.
Скользящая. произносит с восхищением и неужели уважением? Как долго ты была в рабстве?
Пятнадцать лет. я привыкла говорить о своём положении ровно, без эмоций, но сейчас вытравить горечь из голоса не получается. Этот мужчина делает меня безоружной.
Твоего отца убил Сорра? наносит он новый удар по моему самообладанию.
Отца, мать. Возможно сестру. оказывается, когда ничто не сдерживает, спрятать свою боль гораздо сложнее.
Возможно? Ты не знаешь?
Нет. Мне было запрещено искать её. Сейчас я могла бы. Если останусь в живых.
В ответ на последнюю фразу его аура опять полыхает яростью. Его так злит одна лишь мысль о том, чтобы оставить меня в живых? Демоны действительно не прощают угрозу близким. Знаю это не понаслышке. Жаль. Я уже начала надеяться.
Глава 5
(Никодий)
Я, как околдованный, не могу отвести взгляда от её ауры. Она моя истинная. И она готова хоть сейчас умереть от моей руки. Что нужно сотворить с демоницей, чтобы довести её до такого равнодушия к жизни? В груди клокочет глухая ярость и дикая жажда крови. И направлены они на того, кто поломал это хрупкое создание, что сидит передо мной, и посмел посягнуть на мою дочь.
Когда спускался в подвал, совсем не этого ожидал. Думал, она хотя бы попытается оправдаться, будет просить не убивать её, отпустить. Готовил себя к роли строгого беспристрастного судьи, чтобы не дать понять, как глубоко зацепила она меня. А узнал, что мне, оказывается, отвели роль палача. Девчонка решила самоубиться с моей помощью. И до сих пор, кажется, надеется на это.
Лишь на миг она ожила, когда засмотрелась на мою ауру и потом, когда так явно вдыхала мой запах. Крошка-кобари тоже почувствовала нашу связь. Но поняла ли хоть, что это значит?
Сколько тебе было, когда ты попала к Сорра? мне хочется понять, каковы у меня шансы на её понимание того, что между нами происходит.
Девять. этот тихий надтреснутый голос мне внутренности скручивает.
Девять. Совсем ребёнок. Что же ей довелось пережить? Как она вообще выжила? Как осталась в здравом рассудке? Если она так надеялась на смерть от моей руки, то наверное давно уже жаждала умереть, вот только хозяин не позволял.
Как звучит твоё полное имя? я ведь даже этого о ней не знаю.
Шэмани.
Шэмани, Шэми, маленькая белая кобари, дочь единственного Скользящего на всё поколение, последняя обладательница невероятного дара. Бесценное сокровище, которое должны были холить и оберегать. А вместо этого пятнадцать лет истязали. Чувствую, как поневоле начинаю обращаться. Слишком сильна сейчас моя ярость. Сжимаю челюсти до скрежета, пытаясь взять себя в руки. А потом встречаюсь с её взглядом. И столько обречённости в нём и смирения, что хочется схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, возвращая к жизни. Хочется схватить этот стол и швырнуть его об стену, чтобы хоть немного выплеснуть бурлящие внутри эмоции. Но вместо этого я беру себя в руки и задаю единственный вопрос, который меня сейчас волнует.
Скажи мне, Шэмани. Ты всё ещё собираешься умереть?
Она смотрит удивлённо, сначала в глаза, а потом переводит взгляд на мои сжатые в кулаки руки и острые когти, которые я не успел ещё спрятать.
Если бы это зависимо от меня, начинает она осторожно, подбирая слова, То я бы предпочла не умирать. Я должна найти сестру. И отомстить.
Это острое чувство, что захлестнуло меня изнутри, я даже не могу назвать облегчением, это что-то гораздо большее. У неё нашлись причины не умирать, значит у меня появилось время дать ей причины жить.
(Шэмани)
Зачем он это спросил? Может, я всё-таки поспешила с выводами и мне не предстоит немедленная смерть? Мужчина напротив продолжает сверлить меня изучающим пристальным взглядом. Каждый его вопрос попадает точно в цель, вытягивая из меня то, что я сама бы точно не стала озвучивать. И вот результат. Нет я не прошу оставить мне жизнь. Я навсегда разучилась просить тогда, когда будучи ещё совсем ребёнком так наивно и так безрезультатно умоляла прекратить мои мучения. И тем не менее я дала ему власть над собой, признавшись в том, что меня держит в живых.
Моя дочь говорила тебе, что Провидец предупредил её о твоём приходе? внезапно переводит он тему.
Да.
Ты хотела бы знать, почему он тебя сюда прислал?
Прислал? А ведь и правда. Жуарэ Моньи сделал всё, чтобы Мессир послал меня убивать. О неслучайности того разговора у меня уже мелькали мысли, но я старательно гнала их от себя, так как они тянули за собой другие, те, что могли мне всё испортить.
Мне было бы это интересно. медленно киваю, не зная чего теперь ожидать.
Хорошо. Сейчас я отведу тебя в твою камеру. А потом зайду, чтобы отвести наверх, когда его привезут в мой дом. он поднимается и протягивает мне руку.
У меня рушатся все тщательно выстроенные мною выводы и погребают меня под грудой обломков. Мне остаётся только удивлённо таращиться на протянутую мне ладонь и пытаться сообразить, что же это значит. Видимо мои колебания длились слишком долго, потому что Никодий хмурит раздражённо брови. Но не убирает руку.
Пойдём, Шэмани.
Я не верю, что делаю это, но поднимаюсь и, перехватив одеяло на груди одной рукой, вторую вкладываю в большую мужскую ладонь. То ли это я так замёрзла, то ли он так горяч, но это прикосновение буквально обжигает меня, рождая ручейки жидкого пламени, что разбегаются от захваченной мужчиной кисти по всему телу. Это ощущение, настолько ошеломительно, что я замираю на миг, смотря на наши руки. Что происходит? Зачем он это делает? А Никодий тоже смотрит и снова хмурится.
Ты замёрзла. констатирует очевидный факт. Ему то моя ладонь, наверное, показалась ледяной.
Пожимаю плечами. Да. И что?
То, что происходит дальше, вообще никак не укладывается в моей голове. Мужчина тянет меня на себя и внезапно подхватывает на руки, повергая в полный шок. Если соприкосновение наших рук показалось мне обжигающим, то неожиданный жар его тела, к которому я оказалась прижата, совсем вышиб мой здравый смысл вместе с последними крохами самообладания. Тело начинает нещадно колотить, так сильно, что даже зубы выбивают чечётку и слёзы выступают на глазах. И я ничего не могу с этим поделать. Не думаю, что здесь настолько холодно, как мне кажется. Но внезапное и крайне болезненное избавление от чужих установок и блоков в моём сознании, не прошло для меня бесследно. Ментальная магия такой силы в руках крохотного ребёнка слишком грозное оружие, хоть девочка явно старалась мне не навредить. Потом я ещё усердно пыталась контролировать себя и не показаться слабой перед лицом своего предполагаемого палача. А теперь трясусь, как заяц, пойманный за шкирку. Жалкое зрелище должно быть. Ещё и на руках у этого самого палача. Знать бы ещё, почему я на этих руках. А Никодий, как назло, молчит, сжимает чуть ли не до хруста и лишь желваками играет. Не мучил бы уже своим непонятным поведением, а решал что-то. Сил уже нет терпеть ни его непонятные взгляды, ни собственную ещё более непонятную острую реакцию на этого мужчину.
Слышу над макушкой тяжёлый вздох, но поднимать голову не рискую. Не хочу опять зависнуть, созерцая. А он наконец отмирает и несёт меня прочь из допросной комнаты. Вот только вместо того, чтобы направится к камере, где меня вроде как собирался запереть, направляется дальше по безлико-белому коридору, потом поворачивает направо и начинает подниматься ступеньками вверх.
Ты не спросишь, куда я тебя несу? задаёт новый вопрос, сбивающий с толку.
Меня сейчас больше интересует, почему вы меня несёте. подумав, отвечаю я. Как-то так получилось, что своими не поддающимися моей логике действиями, он избавил меня не только от самообладания, но и от страха перед ним самим.
На мой вариант вопроса ответить проще. бормочет он перед тем, как толкнуть плечом дверь наверху лестницы.
Мы снова оказываемся в коридоре, но это уже явно жилая часть дома. Его дома. Мне бы сейчас вырваться и толкнуться в любую из многочисленных дверей. Конечно я демону не соперник. Но убежать мне силёнок хватит. Словно прочитав мои мысли, Никодий крепче сжимает моё тело и предупреждает.
Не стоит, Шэмани. Ты не успеешь. Я не позволю тебе уйти.
Всё-таки поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Никодий встречает мой взгляд с понимающей ухмылкой и я чувствую, как закручивается вокруг воздух, повинуясь его воле, сразу делая более понятной его уверенность.
Действительно не успею. Оншарган. Могла бы и раньше догадаться. Чувствовала ведь его силу. И пока мой заторможеный болью и усталостью мозг, делал очевидные выводы, это живое воплощение бури и грозы, доставило меня в обыкновенную гостевую спальню. А потом ещё и в ванную. Это ещё зачем? Чистых убивать приятней? Если он, конечно, ещё собирается это делать, в чём я уже начала изрядно сомневаться.
Демон опустил мои ноги на пол, сжал на миг плечи своими ручищами, уставился в глаза пристально и приказал.
Тебе нужно согреться. Прими горячий душ. Дверь не вздумай закрывать. Учти, я рядом и успею остановить.
Пожалуй, сегодня я уже устала удивляться. Девочка, которая сама себя спасла, и меня заодно, её отец, который вместо того, чтобы сразу убить меня, приносит на руках туда, где я могу унять наконец эту противную дрожь озноба. Что ещё меня ждёт? Боюсь даже представить.
Шэмани, ты меня поняла? нетерпеливо спрашивает, вглядываясь мне в лицо. Тебе не нужно убегать.
Не то, чтобы я действительно собиралась. По крайней мере точно не сейчас. Я ещё не вернула его дочери долг, не рассказала даже малую часть того, что знаю о Мессире. Это самое меньшее, что я могу для неё сделать. Просто обязана. А там посмотрим. Так странно осознавать, что я хоть и пленница, но свободна в своих мыслях и решениях.
Я поняла. Убегать не буду. киваю.
Он знает, что я не вру. Не зря ведь так пристально всматривается в ауру. Поэтому отпускает меня наконец.
Хорошо. Я жду тебя.
И выходит, оставляя меня в относительном уединении. Дверь так и остаётся открытой нараспашку, но мне уже всё равно, даже если он в открытую будет смотреть. От одной только мысли о горячей воде, я готова рыдать от предвкушения. Трясущимися руками кое как вешаю моё спасительное одеяло на вешалку, потом лихорадочно избавляюсь от рубашки и трусиков, и забираюсь в кабинку. Хлопаю ладонью по панэли, усилием мысли задавая температуру воды, и едва не вскрикиваю, когда на меня обрушивается обжигающий дождь. Мне хватило ума не выставлять на горячее. Даже такая, вода мне кажется почти кипятком. Но это даже почти приятно. Подставляю лицо под тёплые струи и позволяю себе расслабиться.
Как же хорошо. Только сейчас до меня в полной мере доходит, что я свободна. Свободна!!! Всё это внешнее. То, что я пленница в этом доме, что в соседней комнате меня ждёт грозный шарган, намерения которого для меня абсолютно непонятны, что я не знаю, останусь ли в живых, всё этополная ерунда, по сравнению с тем, что я наконец-то свободна. В своих мыслях, поступках, решениях. Никто больше не заставит меня делать то, что я не хочу. Это осознание накрывает меня с головой. Хочется не то хохотать, не то плакать. И я делаю это. Просто потому, что могу. Тело сотрясается теперь от хриплого истеричного смеха, и горьких всхлипов, горячая вода падает на макушку и я обманываю себя, что стекая, она смывает всю ту грязь, что успела на меня налипнуть за эти долгие пятнадцать лет в рабстве у монстра. Ноги больше не держат, но мне всё равно. На полу тоже хорошо. Утыкаюсь лицом в колени и, уже не сдерживаясь, рыдаю.
Он появляется внезапно. Я чувствую на себе этот пристальный взгляд и мне даже кажется, что мужчина беспокоится обо мне. Поднять бы голову, открыть глаза и посмотреть, но у меня нет на это ни сил, ни желания.
Вода прекращает литься. Ощущаю его совсем рядом, меня снова поднимают. Наверное, чтобы вытащить из душевой кабинки. А потом в сознание врывается этот голос. Нежный, успокаивающий. Бархатный.
Тише, тише, девочка. Всё уже позади. Никодий ставит меня на пол и заворачивает с головой то ли в огромное полотенце, то ли в пушистый халат, и прежде чем я успеваю сквозь слёзы и опухшие веки его рассмотреть, прижимает к себе, утыкая носом в широкую грудь, и произносит совсем уже невероятное. Никто больше не посмеет тебя тронуть, Шэмани. Я не позволю. Всё будет хорошо.
Вы не желаете мне смерти? не выдерживая, задаю я давно назревший вопрос.
Его рука, до этого гладившая мою голову, замирает на полудвижении.
Ты всё ещё ждёшь, что я тебя убью? отвечает вопросом, на вопрос. И голос опять злой. Я уже начинаю различать эту эмоцию в низких вибрациях.
Содержательно говорим, однако.
Я не знаю, чего ждать. Исходя из моих знаний о демонах, ваше поведение абсолютно алогично. озвучиваю свои мысли.
В ответ на эти слова, мужчина хмыкает и снова подхватывает меня на руки. Ещё и халат поправляет так, чтобы завернуть мои ступни.
И как же я должен себя вести? спрашивает, вынося из ванной. Исходя из твоих знаний.
И что ему ответить? Что он не может проявлять вот такую непонятную заботу к той, которую по идее должен, если не убить, то хотя бы держать в карцере, пока не вытянет всю нужную информацию? Или, что не должен меня вот так обнимать, словно ему не всё равно.
Шэмани, давай я тебе объясню, как вижу эту ситуацию я. видимо не дождался моего ответа Никодий.
В спальне, куда он меня приносит, царит приятный полумрак. Мужчина усаживает меня на кровать, застланую покрывалом цвета какао, и садится напротив. Ловит глазами мой взгляд и продолжает.
Ты, конечно, права в том, что демоны не прощают угрозу своим близким. Тот, кто посмел посягнуть на мою Сэй, поплатится своей головой за это. произносит значимо, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что именно так и будет. Вот и ответ. Но он говорит дальше, снова вышибая меня из равновесия. И тебя я таковой не считаю. Смерти от моей руки ты не дождёшься.
Как, не считаете? ошеломлённо спрашиваю я.
Не клинок убивает, а рука, что его держит. Тебя использовали, как оружие. Ты не хотела этого и сделала всё от тебя зависимое, чтобы не убивать Сэй. В чём твоя вина? Поверь, я способен разобраться, кто действительно виноват.
И вы вот так просто мне верите? это действительно не укладывается в моей голове. Не может быть такого.
Не просто. усмехается он. Я верю, потому что моя дочь, основательно покопавшись в твоей голове, объявила, что ты хорошая. И твой рассказ совпадает с её словами. А ещё потому, что старый пройдоха Жуарэ Моньи, не рисковал бы жизнью моей дочери и моей дружбой ради тебя, если бы ты этого не заслуживала. Ну и третья причина в том, что я знал твоего отца и считал его своим, пускай и не самым близким, но другом. И я не верю, что его дочь стала бы тем, что из неё пытался слепить Сорра.
Такого я не ожидала. И если бы не чувствовала себя несколько заторможенной, то скорее всего задала бы ещё далеко не один вопрос, а так лишь сидела и хлопала глазами, пытаясь переварить новые реалии. Я едва начала привыкать к мысли, что свободна, а тут на тебе. Меня не только не собираются устранять, как угрозу, но и кажется намекают на защиту. Вот на этом моменте я и споткнулась. Мужчина напротив чётко дал понять, что не позволит мне уйти.
Если вы действительно мне верите, то почему не желаете отпустить? у меня был только один вариант ответа на этот вопрос. Хотела я убить, или нет, но мне по прежнему ничего не стоит найти как Никодия, так и его дочь. А следовательно, я всё-таки угроза. Но мне хотелось услышать, что он скажет. И насколько искренне.
А куда ты пойдёшь? хмыкает Никодий.
Могу, куда угодно. пожимаю плечами, хотя он конечно попал в точку. Дома у меня больше нет. Там я уязвима, Мессиру это место знакомо, значит соваться нельзя. Это не должно вас беспокоить.
Почему же? Может мне не безразлична судьба дочери Крэя? его заминка не осталась мною не замечена. Мужчина явно хотел сказать что-то другое. Но всё равно не соврал. Шэмани, я предлагаю перенести этот разговор и вернуться к нему после того, как выслушаем Жуарэ. Тогда я и решу, как с тобой быть. В любом случае тебе ничего не угрожает.