Стены «Берлоги» повидали многое.
Я устроился барменом. Особых навыков Люк от меня не требовал: знай себе разливай пиво для дальнобойщиков, джин с тоником для «дамочек» и паленый виски для тех, кому хочется приключений. От того виски голова на следующий день гудит так, что смерть кажется тебе благословением.
Веселые были времена.
Я разнимал дерущихся проституток, сутенеров дерущихся проституток, местных наркош и бандитов, отмывал полы от пива, блевотины и крови, чинил и чистил те самые сортиры, иногда подменял на кухне ушедшего в очередной запой повара, проверял счета и вел учет, спал в коморке, в которой сейчас, по старой памяти, иногда работал, держал старые документы и проводил собеседования, разбирался с местечковой мафией.
Тогда, десять лет назад, здесь редко появлялись оборотни, только такие же отщепенцы, как и я, но они не задерживались. А вот я задержался. Сначала, чтобы просто выжить, потомчтобы получить это место себе.
От местных бандитов избавиться получилось просто, но процесс был чертовски долгим. Пришлось выслеживать и отлавливать по одному, с кем-то достаточно было просто поговорить, кого-то пришлось убить. Старина Люк долго не мог поверить своему счастью, когда однажды в день сбора дани никто не появился. И через неделю, и через месяц, и через полгода. Я же продолжал протирать стаканы со сколами и молчать.
Люк был человеком. В принципе, неплохим малым: он принял меня на работу, позволил ночевать в подсобке, платил немного, но столько, сколько мог. Бывший хозяин «Берлоги» любил закладывать за воротник, погонять шары на бильярде, отстойное кантри и пережаренную картошку. А когда надирался, садился в самом конце барной стойки, рядом с допотопным телефоном, которым никто никогда не пользовался, открывал засаленный и замусоленный сборник коротких рассказов папаши Хэма и читал. А примерно через полчаса такого чтения отключался прямо за стойкой. Как-то Люк сказал, что так он видит, как Хемингуэй сидит напротив и черкает, черкает в своем блокноте и на чеках... Может и видел, кто его знает. Иногда мне казалось, что Люкдинозавр, что он гораздо старше, чем говорит и выглядит, хотя уже тогда выглядел он на добрую сотню.
Через пять лет после моего появления здоровье у старика стало совсем ни к черту: отдышка, слабость, утомляемость, пятна на ладонях, он стал еще более рассеянным, чем был, нередко из носа текла кровь, его запах изменился стал еще более кислым нездоровым.
Я почти пинками тогда затолкал его в больницу, чуть ли не привязал к байку и не отвез силой.
У Люка диагностировали цирроз печени.
Еще бы чуть-чуть и старик скатился бы в третью стадию, где пересадка, хождение под себя и прочие «радости жизни». Вот только не было бы той самой пересадкиЛюк был слишком стар для этого.
В общем, успели мы вовремя. Через год бывший хозяин «Берлоги» вернулся в строй и стал почти другим человеком. Смерть его напугала. Сильно напугала. Настолько, что он соблюдал диету и режим, посещал ААА, а глядя на бутылки с виски горестно вздыхал, теребя в руках чертов сборник Хемингуэя. Хватило, правда, старика Паттерсена ненадолго. Примерно месяца через два после того, как он вернулся, я застал его с другой стороны барной стойки, тянущегося за бутылкой с пивом.
Люк вздрогнул тогда, как девчонка, уронил бутылку, опустил голову. В глаза мне не смотрел, пролетел мимо, как все та же девчонка, и выскочил за дверь с удивительной прытью для мужика его возраста. С того момента каждый раз перед уходом я пересчитывал бутылки в баре, на кухне и на складе, а с утра пересчитывал снова. Мы не говорили с ним о том, что произошло. Паттерсен не решался, я не хотел давить. Я видел, как каждый день старик сражается с собой и своей зависимостью. Неприятное зрелище, отвратительное. Потому что чаще всего мне казалось, что еще немного, и он проиграет.
Через два месяца Люк сел за барную стойку, на свою любимое место, и положил передо мной папку.
- Я отдаю тебе мою девочку, - он называл «Берлогу» «моя девочка». Это поначалу дико забавляло, потом привык.Позаботься о ней - мужик говорил словно сам с собой, снова не смотрел на меня.Хотя о чем это я Ты обязательно позаботишься. Я знаю. Как заботился все это время, как заботился обо мне.
- Люк - я не знал, что ему сказать. Не знал, что ответить. Мысль была только одна: куда, мать его, старый пердун собрался? Какая-то очень тревожная мысль. И, видимо, что-то прозвучало в моем голосе или отразилось на лице, но старик тут же вскинул голову.
- О нет. Нет-нет, - замахал он сморщенными руками.Это не то, о чем ты подумал, - улыбнулся подрагивающей улыбкой, во всегда слезящихся блеклых голубых глазах сверкнуло ехидство.Я просто собираюсь переехать.
- Переехать?нахмурился я, все еще не понимая и радуясь: судя по всему, переезжать он собирался не на кладбище.
- Ага. Я не собираюсь на тот свет. По крайней мере, не в ближайшие лет шесть-семь, но Тебе приходится вставать на час раньше и уходить на час позже, мой мальчик, с тех пор, как - он пожал тщедушными плечами, не договорив. Люк никогда не был особо в теле, а из-за диеты стал совсем тощим. Хрупкий седовласый старичок, с седыми кудрями и аккуратной бородкой. Паттерсен был похож на Кристофера Ллойда, но никак не на владельца бара. Особенно сейчас.
- Это не проблема, поверь, - улыбнулся через силу я.
- Для тебя нет, - кивнул Люк.А для меня да. Мы оба знаем, что я не сдержусь. Теперь «Берлога» и подобные ей места для меня под запретом.
- Куда ты поедешь?
- На юг - он отвернулся, бросил взгляд за окно, голос звучал твердо, - куда-нибудь
Эта фраза взбесила меня. Просто вывела из себя. Все еще не знаю, как удержался тогда.
- Что значит куда-нибудь?
- В Саммервэлли живет муж моей сестры. Может, к нему
- Значит так, - шарахнул я по стойке ладонью, - сейчас ты валишь отсюда вместе со своими документами и приходишь через две недели.
- Конард
- Иначе я пущу эту дыру с молотка, как только ты покинешь город.
- Но
- Все, Люк. Проваливай!
Паттерсен тяжело поднялся на ноги, сгорбился, зашуршал к выходу. А я выскочил через заднюю дверь, обернулся и бросился в лес. Мне надо было стравить злость. У него не было машины, а значит, старик решил добираться «на юг» либо поездом, либо на автобусе. На автобусе, мать его! К какому-то там мужу сестры, если он вообще существует.
Хрен тебе!
За отпущенные две недели я узнал о человеческих домах для престарелых все и даже больше. Узнал даже то, чего не хотел. Еще раз поговорил с лечащим врачом Паттерсена. В принципе, климат на течение болезни влияет мало, но
Хочется ему на юг, устрою старику юг.
Через две недели мы сидели в самолете, а через несколько часов уже были недалеко от Ричмонда. Люк дорогу пережил хорошо, был бодр, полон оптимизма и все еще что-то лепетал про то, что отдаст мне деньги и вообще я не обязан
- Ты подарил мне мечту. Так что заткнись, пожалуйста, - улыбнулся я, подталкивая старика ко входу.
Это был не тот дом престарелых, которые ожидаешь увидеть, слыша подобную характеристику. Поселок из тридцати домиков на берегу Капилано-Лейк и главное здание с лечебными кабинетами, столовой, кинотеатром, комнатами для посетителей, решивших остаться на ночь или более длительный срок, и прочим, прочим, прочим. Я пробыл там вместе с Люком еще четыре дня, потом уехал.
«Брайтфилд» вообще ни хрена не дешевый, а поэтому надо было работать и зарабатывать.
Звонок колокольчика из кухни вырвал меня из воспоминаний, я улыбнулся.
Старый хрен все еще жив. Играет в бридж, смотрит черно-белые фильмы, а недавно у него, кажется, появилась даже подружка. Я навещаю его раз в месяц, звоню несколько раз в неделю: мобильник Паттерсен освоил быстро. Я несколько раз предлагал ему купить дом и нанять сиделку, повара, медсестру и кого там еще потребуетсятеперь я мог это позволить - но Люк не хочет. Говорит, что только в «Брайтфилде» медсестры настолько хорошенькие и горячие, что он в состоянии терпеть их «издевательства». А еще говорит, что его любимица Люси напоминает ему бывшую любовьпроститутку Марго, частенько отсасывающую дальнобойщикам за десятку в туалете той «Берлоги». Старый чертов извращуга.
Я снова улыбнулся. Надо будет позвонить ему завтра.
- О, Конард, совсем дела плохи?передо мной стоял Стив Купер из стаи Джефферсона и скалился улыбкой трехлетнего мальчишки, впервые угодившего на колени к Санта-Клаусу. Вообще с появлением в «Берлоге» Кристин волки из стаи Джефферсона стали слишком часто сюда захаживать, а ведь раньше они это место не жаловали.
- Я даю тебе ровно пять секунд, Купер, чтобы ты убрался отсюда, и тогда, возможно, я прощу тебе твою глупость.
- Конард, извини его, - рядом с Купером нарисовался Колдер, в отличие от других оборотней из стаи, он ко мне захаживал частенько. Нормальный парень, на удивление нормальный, учитывая стаю, в которой ему пришлось расти. Без лишних иллюзий, без этого праведного пафоса, которым забивает головы Аллен, простой, обычный, иногда нарушающий правила, иногда их соблюдающий. От настроения зависит.Купер немного не в себе сегодня, - и, подавшись слегка вперед, схватив волка за руку, прошептал, - на охоте не задалось, да и Линда опять - Купер-тупица дернулся, пальцы Колдера крепче обхватили его руку.
Я открыл правый ящик, достал оттуда леденец, положил на стол перед Купером.
- На, утешься, - и снова отвернулся к бутылкам, надо было поменять бочонок с пивом, точнее шланг. Прозрачный намек. Очень прозрачный. Даже такой дебил, как Стив, должен был понять.
За спиной раздалось рычание. Что-то зашипел Колдер. Потом все стихло.
- Извини, Макклин, - раздалось полное ярости и унижения бормотание сзади.
- Отправь своего друга домой, Колдер, - посоветовал я.Мы щенков не обслуживаем. Это незаконно, - я был достаточно на взводе, чтобы желание приложить Стива башкой о стену разгорелось огнем, разбудив кровожадного сегодня зверя. Волк внутри поднялся на лапы, оскалился.
Успокойся, Макклин. Мы щенков не жрем, особенно щенков из чужой стаи. Свое он получит от собственного альфы.
Купер что-то рычал, приглушенно, но рычал.
Ох, не твой сегодня день, пацан, явно.
Я начал оборачиваться.
Но в следующий миг послышалась какая-то возня, а дальше все стихло.
Артур все-таки увел придурка. Что ж беру свои слова обратноповезло щенку-Куперу, все-таки детствоэто состояние души.
Я оглядел зал, ставя перед одним из оборотней скотч. Что-то многовато народа для среды. Бар почти полный. Но Хэнсон с Джеймсом справлялись.
Зарплату бармену и официантам, что ли, повысить?
Мысль оборвал звонок мобильника, вместе с ним раздался очередной дзынь колокольчика на кухне.
- Конард, - голос Сэма звучал раздраженно, я махнул Лиаму, чтобы он занял мое место, и вышел из бара,он сейчас в «Берлоге».
- Какого - вот сейчас я действительно зарычал, внутренности обжег гнев.
- Не бесись. Зайти в бар ему никто не дал. Ждем тебя на складе.
Я сбросил вызов, сжал руки в кулаки и направился на склад.
- Какого хрена вы притащили этот кусок дерьма сюда?рыкнул я с порога, оглядывая двух своих силовиков. Волки покаянно склонили голову. Тобиас был в углу позади меня. Между силовиками на коленях стоял мужик. Узнал я идиота сразу, несмотря на дебильный парик и попытки изменить внешность. Он исправил себе нос, явно что-то сделал с челюстью, вставил контактные линзы. А вот про запах забыл. Нет, в толпе я бы наверняка прошел мимо, но вот так Надо же Макгрэгор
- Извини, босс, - проговорил Сэм, не поднимая темной макушки.Мы вели его от самой квартиры, не сразу поняли, куда он собирается.
- Решили, что ты захочешь - начал Лойд.
- Тобиас, вышел! - скомандовал я, призывая ребят остановиться, Лойд покорно захлопнул рот. Официант бесшумно и быстро скользнул за дверь. Я слышал, как рвано и часто он дышал, как гулко билось его сердце. Умница. А теперь займемся нашими делами.
- Так что я там должен захотеть?
- Поговорить с ним, - усмехнулся Сэм.
- Захочу обязательно. Доказательства?
- На него более чем. Ребята сейчас ищут его пушера.
Я хрустнул шей, подошел к стоящему на коленях Макгрэгору. Мужик трясся и смотрел на меня огромными испуганными глазами. Его волк внутри скулил. Страхом воняло так, что даже мои силовики презрительно морщились. Я разглядывал идиота, его дорогой костюм, дороже, чем он когда-то носил, поддельный, но качественный Ролекс, парик.
- Макгрэгор, что ж ты такой придурок, а?
- Макклин прости ты
- Я разве разрешал тебе открывать пасть?я опустился перед будущим трупом на корточки.Ты правда думал, что сможешь мутить эту хрень у меня под носом? В моем, мать твою, заведении, в «Берлоге»? Я же тебя предупреждал: увижу еще раз в городе, яйца оторву. Почему ты меня не послушал, болезный? Замаскировался - я стянул с Макгрэгора парик.Ты кого этим дешевым маскарадом обмануть пытался, идиотина?
- Конард
- Пасть закрой! Кусок дерьма. Говорить будешь, когда я тебе разрешу, - мужик затрясся сильнее. Мои парни почти одинаково улыбнулись.Я ведь предупреждал, Макгрэгор, я ведь дал тебе неделю, чтобы свалить, так почему снова вижу твою морду? Ты же понимаешь, что теперь тебе одна дорога? Кивни, если понимаешь, - не дождавшись реакции, закатил я глаза. Оборотень кивнул.Умница-девочка. А вот теперь начинай говорить. Только так говори, чтобы мои ребята тебе поверили и - я оборвал себя на полуслове: за дверью склада раздались шаги. Легкие, быстрые, женские
Хэнсон влетела внутрь, открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не произнесла ни звука, лишь замерла, как вкопанная.
О, ну да Ну конечно
Чем еще порадует меня этот чудо-день?
Улыбка стекла с лица девушки, как талая вода стекает с обочины дорог в канавы.
- Макклин
- Выйди, Кристин, - покачал я головой, стараясь встать так, чтобы закрыть собой Макгрэгора. Сэм остановился рядом.
- Конард
- Кристин, закрой дверь с той стороны, - повторил я, делая шаг в сторону девушки.
Она побледнела, нахмурилась, осторожно отступила назад, потом еще раз и еще. Я почти выдохнул. Глаза Хэнсон неотрывно следили за мной и Сэмом, она всматривалась в нас, разглядывала, словно старалась что-то понять.
Испугалась.
Хэнсон была удивлена и немного растеряна. Кристин аккуратно и мягко ступала, почти бесшумно, руки покрылись мурашками, когда девчонка втянула носом воздух. Видимо, даже с помощью своего недоразвитого сейчас нюха она все-таки смогла уловить запах крови: бок Макгрэгора был разодран.
- Кристин, - сказал, как можно мягче, - мы с тобой потом обо всем поговорим. Обещаю.
- Да, - кивнула девушка.Да, конечно.
Ее страх стал ощутимее, что по какой-то непонятной причине не вызывало энтузиазма ни у меня, ни у моего волка. Пугать мелкую как-то не входило в планы.
- Вот и договорились. А сейчас позволь Сэму тебя проводить. Можешь на сегодня быть свободна.
Сэм вышел из-за моей спины. Медленно и осторожно направился в сторону Крис.
Она резко повернула к нему голову, пригнулась, оскалившись. Тихое рычание отразилось от стен, глаза мелкой изменились.
Ой, ну вообще зашибись.
- Сэм, стой, - приказал я. Оборотень послушно замер. Кристин продолжала рычать и скалиться, дрожь прокатилась по ее телу, затрещали кости. Верхние резцы удлинились, превращаясь в клыки.
Дерьмо.
Я прикрыл глаза, тряхнул головой, стараясь взять себя в руки.
- Кристин, а со мной ты пойдешь?
Девушка замерла, тело перестало меняться.
- Давай, мелкая. Пошли, - я протянул к Крис руку.
Она медленно выпрямилась.
- Вот так, умница. Пойдем. Со мной тебе нечего бояться, веришь?
Хэнсон ничего не ответила, но тело еще немного расслабилось. Я уже хотел было сделать шаг к девушке, но
Ублюдок Макгрэгор вскочил на ноги, оттолкнул Сэма и схватил Кристин за горло, отрывая от пола. Хэнсон только сдавлено пискнула и начала меняться, вцепившись руками в запястье урода. Дергала ногами, извивалась всем телом, острые когти разодрали кожу на руках придурка, она повисла лохмотьями, запах крови стал сильнее. Мудак крепче сжал горло девушки, разворачиваясь ко мне.
- Отойди, Макклин. Отойди и отзови своих шавок, если не хочешь, чтобы с этой сладкой малышкой что-нибудь случилось.
- Макгрэгор, не будь идиотом, - почти натурально простонал я, закатывая глаза.Ты не можешь говорить серьезно.
- Я не шучу, Макклин!проревел труп, делая шаг назад.
- Да в общем-то я тоже, - я рванулся вперед.
Миг, и куска шеи у придурка нет. Только влажный, булькающий звук раздался в тишине вместо крика Макгрэгора.
Он выпустил Кристин, инстинктивно пытаясь зажать рану, а через секунды три свалился на пол.
Я подхватил Крис. Через мгновение, когда правая рука снова стала рукой, а не лапой, осторожно сжал плечи девушки.
- На меня смотри, Хэнсон, - приказал, наблюдая, как малявка стремительно бледнеет, чувствуя, как крупная дрожь сотрясает ее тело, а ладони упираются в грудь. Рот приоткрылся в попытке то ли вдохнуть, то ли вскрикнуть. Брызги крови попали на форму девушки, лицо, волосы, в глазах отражался настоящий ужас, на шее виднелись следы от лап Макгрэгора: синяки, царапины, кровавые потеки.