Однако внутри царила пустота.
Эша услышала, как снова затрубила раковина, и вскочила солдаты сейчас вернутся с тренировки.
Она подбежала к маленькому камину в углу комнаты, вспомнив о словах генерала и пока не найденном докладе. Неужели это вторая ловушка? Даже если и так, в комнате есть ценные сведения для мятежников.
В огне лежал свиток, рядом небольшая записка, почти уже догоревшая. Эша прибила пламя сандалией и подняла сначала записку, а затем и свиток, похлопывая ими о каменный пол, чтобы сбить искры.
Это и есть доклад? Она надеялась, что Лунный бог помог ей, потому что время истекло.
Что-то блеснуло в пепле. Боль пронзила ладонь в том месте, где она схватилась за горячую ручку свитка, но Эша потянулась за вещицей. Это была серебряная булавка в форме месяца с пронзающей середину стрелой.
Символ Лунных клинков, группы дхарканских мятежников, которых она называла семьей.
«Ни один из уважающих себя Клинков не бросил бы столь неосторожно эту булавку», рассудительно подумала девушка.
Следовательно, кто бы ни швырнул вещь, он сделал это намеренно.
Эша не могла вообразить причину, по которой Клинок поступил бы подобным образом, если только он не стал предателем и двойным агентом. Или же булавку подкинул новый враг, тот, кто желал втравить Клинков в посторонний конфликт.
Подставили, получается, не только ее кто бы ни был тут, он хотел, чтобы солдаты Крепости нашли булавку. И, если они ее обнаружат и свяжут убийство генерала с Клинками, с Гадюкой или без нее, это может привести к полномасштабной мести мятежникам.
Причем именно в тот момент, когда на горизонте забрезжил мир.
Неважно, что Клинки не входили в состав дхарканской армии или монархии Вардаан прославился тем, что разрывал соглашения и лишал жизни и по более банальным причинам, чем убийство его любимого генерала. А прямо сейчас Дхарка нуждалась в мире. Если Крепость и Вардаан вычислят, что Клинки связаны с дхарканским троном
По ее спине пополз холодок.
Эша встряхнула головой. Здесь оставаться нельзя, ей нужно сбежать тихо и быстро, чтобы разобраться, в чем тут дело. Она подскочила к письменному столу генерала, расшвыривая безделушки и письма в поисках других докладов. Рука нащупала скрытые в потайном ящичке свитки, Эша сгребла их все и сунула в кушак.
Время уходить.
В последнюю минуту Эша схватила копию меча-плети и оставила взамен настоящий.
Это был опрометчивый, дерзкий, глупый, окрашенный яростью и разочарованием поступок. Но убийца хотел подставить ее, и если она позволит ему думать, будто его план сработал если даст пьесе разыгрываться дальше по его сценарию, то получит достаточно подсказок для раскрытия тайны. Для выявления личности заговорщика, убившего генерала до ее прихода.
Врага, который может знать о ее истинном происхождении.
Глава 4
Кунал проснулся от стука в дверь. Он мрачно оглянулся. Кто бы там ни шумел, лучше ему прекратить, или он нарвется на увесистую затрещину.
Стук затих, и Кунал снова вздохнул в подушку, уткнувшись щекой в грубый хлопок. В узком окне виднелось только что вставшее из-за горизонта солнце, и небо разукрасили оранжевые ленты. Он не мог понять, как кто-то мог подняться в такую рань после минувших ночных празднеств. После дежурства он выпил всего лишь стакан рисового вина и сейчас тело благодарило его за это. Большинство друзей хлебнули лишку и, конечно же, будут хвататься за гудящие головы и горько сожалеть о вчерашней несдержанности.
Полуночные тренировки стали кошмаром: солдаты спотыкались и мямлили. Кунал избежал набивших оскомину разговоров о завоеваниях военных и личных. Довольно и того, что после жестокого кровопролития он сумел помочь той девушке.
Стук прозвучал снова, и он застонал. Один-единственный раз Кунал решил встать поздно настолько, насколько позволит тело. Даже командующий предвидел это желание и отложил все упражнения на послеполуденный час.
Стук не умолкал, к нему прибавились сдавленные смешки. Легким и быстрым движением Кунал метнул свой нож, всегда находившийся под рукой, в дверь. Оружие впилось в толстый палисандр, и шум утих только кто-то негромко вскрикнул от изумления.
Кунал усмехнулся в подушку.
Из-за двери донесся поток ругательств, и Кунал подавил хохот, узнав голоса. Он вел себя дружелюбно со всеми в Крепости, но Алока и Лакша, двоих бедолаг снаружи, считал истинными друзьями. Кунал не открывал глаз и не поднимал головы, молча прислушиваясь к движениям парней снаружи.
Бурчание, снова ругательства, шорох и уверенный стук.
Да?
Вставай же, ленивая ты корова, проорал Алок.
Когда Кунал не ответил, они начали ломиться в дверь. Из соседних солдатских комнат послышались грубые угрозы.
Кунал зарычал. Он так привык просыпаться на рассвете, что ему сложно было в принципе уснуть в это время. Но, если бы дружки не примчались, он мог счастливо млеть в кровати, погрузившись в мысли об ореховых глазах и густых темных кудрях.
Теперь же ему придется встать, хотя бы ради спасения Алока от очередной взбучки и вечерних кандалов.
Лакш бы пустил все на самотек: не пожелал встревать и наблюдал за происходящим с ухмылочкой. В их дружбу Алок привносил легкомыслие, а Лакш умеренность, уравновешивая несерьезность Алока и суровость самого Кунала. Но Лакшу нравилось смотреть на драки между двумя его товарищами, и он вмешивался редко, да и то в самом конце.
Поэтому Кунал вытащил себя из кровати и побрел к входу, обернув дхоти вокруг талии. Он рывком распахнул дверь в тот самый миг, когда Алок собирался ее выбить, и друг неуклюже рухнул на пол. Он быстро поднялся на ноги и, потерев плечо, с удивленным видом стал отряхиваться от пыли. Лакш вошел следом, закатив глаза.
Кунал молча облокотился о косяк и уставился на них с легким, немного наигранным удивлением.
Алок испепелил его взглядом.
Чем ты занимался? Кудряшки завивал?
Спал. Как и остальные в Крепости, ответил Кунал.
Алок нахмурил брови, его гримаса стала еще мрачнее.
Вообще-то ты единственный, кто не перебрал. Я ожидал, что ты уже внизу, на тренировочной площадке.
Слабеешь? осведомился Лакш, прислонившись долговязым телом к стене. Не хочешь больше быть лучшим солдатом Крепости и вгонять всех нас в краску?
Один день. Я просил только об одном дне отдыха в кровати, произнес Кунал.
Хм, хотел бы я ухватить удачу за хвост и стать племянничком генерала Хотха, тогда я заполучил бы кровать вместо жесткой койки. Ты в Сенап попал не за то, что крепко спишь, заметил Алок. Он ткнул в украшенный камнями браслет Кунала, красовавшийся на полке. Не видать тебе повышения в Щитах с такими замашками.
Алок высунул голову в коридор и проорал в соседнюю дверь:
Не то что ты, Ракеш! Ты-то, давая храпака и ничего не делая, попадешь именно туда, где тебе и место! В никуда! Он повернулся к Куналу с довольным смешком.
Кунал только покачал головой.
Потом Ракеш заставит тебя заплатить за эти слова, ты ведь знаешь, бросил Лакш с кривоватой улыбкой.
Ага, как не знать-то, ответил Алок. Оно того стоит.
Неужто? Вопрос Кунала остался риторическим, поскольку Алок проигнорировал друзей и занялся обстановкой.
Он огляделся, оценивая комнату.
Не густо. Скучно. Похоже на тебя.
Приблизившись к боковой полке, Алок взял кисточку и мраморную миниатюру столицы Гвали, донышко которой тут же проверил на прочность.
Пока не успел тут все переделать, да? спросил Лакш.
В эту комнатку, где в четырех стенах красовалась только кровать, Кунал переехал лишь на прошлой неделе.
Большинство солдат теснились в казармах внизу, все вместе, по полкам и батальонам. Комната впервые дала ему ощутить вкус власти и уединения, и все благодаря повышению до члена Щитов Сенапа, одного из элитных военных батальонов Джансы. Щиты, обученные охотники и смертоносные бойцы, исполняли самые важные поручения короля и служили в качестве его дворцовой охраны в Гвали. Кунала тренировали жестко как физически, так и психологически.
Его пока еще не повысили официально и не сказали о новом месте службы, однако дядя смог выбить для Кунала эту комнатку. По словам генерала, если после всех лет строгих тренировок и опасных миссий он стал Щитом, то заслужил некоторое вознаграждение. Редкий момент, когда дядя проявил гордость и нежность по отношению к племяннику, и Кунал этого не забыл. А вот следующий их разговор был не столь приятным.
Алок подкинул мраморную миниатюру в воздух, и Кунал ринулся вперед, но в этот миг вещица спокойно приземлилась на ладонь Алока. Лакш отвел взгляд, пряча смешок.
Уже не в первый раз новоиспеченный Щит задумался, стремится ли Алок к скоропостижной кончине или его просто дурно воспитали в детстве.
Ты пришел сюда, чтобы разгромить мою комнату?
Не-а, это приятный довесок. Я хотел воспользоваться тем, что тренировочные площадки сейчас свободны. Провести схватку-другую. Может, покажешь нам этот свой трюк с щитом? Слова прозвучали намеренно беззаботно, однако Кунал заметил, как друг барабанил пальцами по ножнам меча. А комнатенка и впрямь скучная. Может, хотя бы достанешь джутовых циновок или небольшую шелковую вышивку, например с видами гор?
Кунал притворился недовольным, как и подобает человеку, уставшему от непрерывных насмешек. Алоку, предпочитавшему хвастовство вежливости, было непривычно просить о помощи. Сама по себе просьба нечто принципиально новое для него.
Полагаешь, что сумеешь справиться? Не знаю. Мне кажется, тебе бы не помешало стать тоньше тут, Кунал слегка ткнул друга в живот, и крепче здесь, мягкий шлепок по бицепсам, чтобы действительно овладеть этим приемом. Но все-таки я могу его показать.
Алок пихнул его в плечо.
А ты проверь меня на вшивость, корова.
Что это ты всех нынче зовешь коровами? Ты хоть одну видел? В голосе Лакша, лениво наблюдавшего за друзьями, прорезалось раздражение.
Ага. Я на севере вырос, бычара занудный. Неподалеку от Айфорского кряжа.
Не знал, что ты из тех краев. А ты когда-либо встречал людей из клана Йавар на севере? поинтересовался Лакш.
Нет. Точно нет. Все осложнилось со времен Северной войны. Тридцать лет уже прошло, но я не уверен, что захотел бы столкнуться лицом к лицу с одним из их всадников, даже теперь. Молюсь, чтобы они больше никогда не обратили взоры на юг.
Кунал рассмеялся.
Может, ты нас туда пригласишь однажды.
Отличная идея. А вы знаете, что у меня там была лапочка? Алок с видом сиротки уставился вдаль, но Кунал и Лакш хохотали. Алок нахмурился.
Да-да, нежная возлюбленная в детстве, пробормотал Лакш, закатив глаза.
Была. Алок постарался напустить на себя оскорбленный вид. А сейчас я застрял тут. Раз мы солдаты Кровавой крепости, девчонки должны на нас толпами вешаться, но мы нынче не на марше, и в округе нет ни одной.
Кунал подавил фырканье. Он был уверен, что доспехи в глазах девушек не бог весть какое достоинство, есть и поважнее.
Трагедия, подытожил Кунал, снимая кирасу. Ее создали специально для него, подогнав под фигуру так, что она прилегала как вторая кожа, но большинство солдат все равно тренировалось обнаженными по пояс. Внизу у побережья было не так влажно, как в остальной Джансе, но несколько часов на солнце раскалят тренировочную площадку как сковородку.
Алок хмыкнул.
У тебя тоже трагедия. Тебе бы стоило иметь стаю красотулек. Кунал слышал, как друг бурчал, мол, это бы и ему помогло на безрыбье.
Алок, повернувшись к другу, наблюдал, как он вначале наигранно закатывает глаза к потолку, затем находит кушак и туго стягивает его поверх дхоти.
Долго возишься. Пошли, лентяи.
* * *
Тренировка получилась изматывающей. Алок ухватил суть приема со щитом буквально за считаные минуты и начал снова и снова применять его, целясь в наружную сторону правой руки Кунала и нанося удары, как таран. Когда они уходили с площадки, направляясь в столовую на верхнем этаже, Кунал вращал рукой, стараясь ослабить напряженные мышцы.
Лакш остался, чтобы заточить оружие, и Алок с Куналом поспешили на завтрак.
Им удалось улучить свободное время для поединка без посторонних глаз редкость для Крепости с ее толпами задиристой солдатни. Перемирие стало новой реальностью, о чем свидетельствовали неуверенные лица встреченных в главном дворе сослуживцев.
Продлится ли это перемирие? Приведет ли оно к реальному окончанию войны, к настоящему миру? Или король попросту обратил взор к западным границам?
Кунал мог не беспокоиться так, как остальные. Его недавнее повышение в ряды Щитов Сенапа давало шанс на перевод в Гвали, а это значило, что он проведет меньше времени на линии фронта в завоевательских походах короля. В любом случае войну он никогда не любил.
В Крепости квартировали три из четырех полков джансанской армии элефантерии, кавалерии и боевых колесниц. Большинство местных солдат проводили время на передовой, возглавляя атаки на боевых слонах и элегантных колесницах, в управлении которыми они совершенствовались беспрерывно. Однако именно пехота поддерживала порядок и справедливость по всей стране. Без войны многим из этих бойцов пришлось бы искать себе другое ремесло.
Из речей дяди стало ясно существовала большая вероятность наступления мира. Войска Дхарки были обескровлены в недавней битве при Сандаре, где джансанцы одержали значительную победу, и желали завершения конфликта. И по какой-то причине в этот раз король Вардаан также склонялся к мирному договору. Возможно, он, наконец, устал от войны против брата или же намеревался заключить новый союз либо торговое соглашение с западом.
Интересно, будет ли сегодня тренировка, сказал Алок, нарушив раздумья. Если да, тяжко тебе на ней придется, а, Кунал? Он поиграл бровями, в то время как Кунал скорчил рожу.
Расплывшийся по груди темно-пурпурный синяк заставлял морщиться при каждом вдохе. Если это и есть дружба, то двое друзей уже многовато.
Алок продолжал сиять от того, что усвоил прием со щитом, и трещать без умолку о разных способах его применения в бою. По крайней мере, его болтовня заставила Кунала улыбнуться. Алок бы только отмахнулся, если бы узнал, что Кунал считал и его, и Лакша в некотором роде братьями. Их успехи были и его успехами.
Они устало плелись по крутому склону внешней площадки, прислушиваясь к бурчанию в животах, когда солдат наверху что-то прокричал.
Когда они поднялись, Кунал приветственно помахал, и солдат подошел ближе. На нем был толстый, украшенный камнями браслет Щитов Сенапа, и Кунал постучал четырьмя пальцами по груди.
Саран. Рад видеть тебя на ногах.
С трудом стою, ухмыльнулся Саран. Кунал ухмыльнулся в ответ, и Алок подошел ближе.
Выглядишь куда лучше, чем тебе полагается после прошлой ночи, сказал Алок.
Кунал бросил предупреждающий взгляд. Девять лет в Крепости, а другу все еще невдомек, когда лучше держать рот на замке. Кунал знал, что Алок, как и Лакш, не по своей воле избрал службу в крепости. Самого Кунала готовил к армии дядя, а их просто призвали.
Саран от них отличался он был потомком профессиональных военных из мелкого аристократического рода, пришедшего к власти вместе с королем Вардааном. Этот воин был рожден и воспитан ради службы, вся его жизнь строилась вокруг Крепости, а значит, у него была власть. Несколько его слов и жизнь Алока превратится в кошмар.
К счастью, он рассмеялся.
Мы все сегодня не в лучшей форме. Прошлой ночью и впрямь было заключено перемирие, солдат, сказал Саран, потирая лоб. Видно, голова у него трещала. Я это о чем: дхарканцы поняли, что они нам не ровня. Мы сильнее, и мы победим.
Кунал кивнул, как от него и ждали. Это была основа всего, во что верили в Крепости. Новоиспеченный Щит мог процитировать историю восстания Крепости наизусть так же четко, как и Устав. За словами Сарана он слышал хриплый и твердый, как сталь, дядин голос.
Десять лет назад Джанса, находясь под управлением королевы Шилпы и других королев, была слабой, уязвимой и покорной там, где следовало властвовать. Тридцать лет назад, во время Северной войны, страна шла на компромисс там, где было нужно упорство. Вардаан, взявший власть в свои руки, лишь вернул естественный ход событий, ибо сила всегда побеждает. Его королевская кровь, кровь Химьядов, и мастерство военного советника легко сделали Вардаана лидером. Истинный правитель вместо слабых королев из Самьядов.
С тех пор в Джансе ввели военное положение, городские советы и суды были упразднены, а собрания больших групп людей объявили вне закона. До этого различия между культурами Джансы и Дхарки первая превозносила честь, а вторая милосердие считались двумя половинами целого. Но пропаганда Вардаана после переворота изменила Джансу, вбив в головы знати и зажиточных людей идею обретения чести через силу. И теперь милосердие Дхарки воспринималось как слабость.