Оранна, хранительница архивов, пыталась научить меня, ответила она неуверенно. Я умею читать старые книги.
Вот как, заметил Сетенай. Его глаза лукаво сузились. Ксорве тут же вспомнила о том, что он тоже знаком с Оранной, вспомнила, как она подсматривала за ними, когда они что-то замышляли в библиотеке в неурочное время.
Ксорве внимательно следила за тем, что ответит Сетенай. С каждым новым днем в Сером Крюке Дом Молчания становился все менее реальным, будто четырнадцать лет ее жизни были всего лишь видением, навеянным лотосом. Она не знала, каково этозаговорить с Сетенаем обо всех, кто остался в прошлой жизнистанут ли они от этого снова реальными, и хорошо это или плохо.
В течение многих веков Неназываемого прославляли на разных языках, продолжал Сетенай. Хотя он явно предпочитает, чтобы они молчали. Забавно. И как продвигались ваши занятия?
Оранна была не слишком терпеливой учительницей. Ксорве честно старалась, но в библиотеке было так тепло и уютно, что ее клонило в сон, и сосредоточиться было нелегко.
Я умею спрягать глаголы в настоящем времени, ответила она. Если Сетенай считает ее достойной обучения, она не собирается признаваться в обратном. «Королева спит в замке, слуги несут послание своему господину».
Отлично, сказал Сетенай. Если ты освоила это бестолковое занятие, то дело за малым. Подходи и садись рядом. Мы начнем с тлаантотского алфавита.
Как-то раз Сетенаю пришло зашифрованное письмо, содержащее какую-то важную информацию.
Значит, у меня еще остались друзьяон подмигнул Ксорве.
Они съехали с постоялого двора и переселились в комнаты над винной лавкой. Зашифрованные письма приходили один-два раза в месяц: в них друзья из Тлаантота сообщали ему о действиях врага.
Ксорве узнала, что имя врагу было Олтарос Чаросса, и хотя Сетенай произносил его только шепотом, это имя из шести слогов звучало неприязненно. Маг-узурпатор, это он отправил Сетеная в изгнание.
Пока Сетенай строил планы, Ксорве училась. Трижды в неделю они говорили только на тлаантотском, и язык давался Ксорве легче, чем она думала. Ей нравилось говорить с Сетенаем на его родном языке, хотя она по-прежнему не понимала его шуток.
Сетенай настоял, чтобы она потратила часть своих денег на одежду. Ее нынешний гардероб состоял из порядком изношенных и плохо сочетающихся между собой накидок и обтягивающих штанов, приобретенных с рук на рынке в Сером Крюке. Платье, в котором она была в тот день, когда поднималась по ступеням к Святилищу, теперь было аккуратно сложено и спрятано в ящик, к которому она не прикасалась.
Сетенай не дал никаких указаний, так что она задумалась. Одежды самого Сетеная были богато расшиты, пусть даже наряды эти порядком истрепались и не раз штопались. Ксорве подумала, не стоит ли ей подобрать что-то похожее, но отказалась от этой идеи: ей не хотелось выглядеть кошкой, пытающейся подражать тигру.
Ей никогда раньше не доводилось выбирать себе одежду, и она не хотела оказаться посмешищем. Все было гораздо проще, когда она была Избранной невестойАнгвеннад просто приносила ей наряд, подобающий каждому дню. В конце концов лавка портного надоела Ксорве, и она выбрала пару простых накидок и плащ из кожи ягненка.
Когда она вернулась, Сетенай был в хорошем расположении духа.
Я тоже купил себе подарок, сказал он, подзывая ее. Подойди и полюбуйся на себя.
Подарок оказался зеркалом из посеребренного стеклаоно висело в гостиной. Ксорве никогда не видела ничего подобного. Настоятельница Дома Молчания боролась с тщеславием, так что послушницам и служительницам дозволялось иметь лишь небольшие зеркальца из полированной меди.
Ксорве постаралась умерить свой восторг по поводу зеркала и собственного яркого, такого непривычного, отражения. Серая кожа, серые веснушки и желтые глаза, копна слишком длинных черных волос. Оказалось, что нос у нее с горбинкойей это понравилось. В уголках рта виднелись молочные клыки.
И тут ее осенило, что она могла бы не дожить до коренных клыков. Обычно они вырастали в пятнадцать-шестнадцать лет, так что она никогда не задумывалась, как бы они выглядели. Она еще немного посмотрела на себя, а затем спрятала свои чувства, совсем как платье, в дальний уголок, чтобы не думать о них.
Выбор одежды оказался удачным. Она выглядела хорошо, но ничем не выделялась среди посыльных и подмастерьев, бродивших по улицам Серого Крюка. Никто не догадается, что она могла когда-то переступить порог Дома Молчания.
Что скажешь? спросил Сетенай. Ксорве, осознав, что все это время не отрывала взгляда от зеркала, отошла и спрятала руки в карманы нового плаща.
Кажется, мне не мешает подстричься, сказала она.
На пятнадцатый день рождения, в ознаменование ее первого украденного года, Сетенай подарил ей словарь, озаглавленный «Разнообразные наречия Лабиринта Отголосков для путешественников».
К этому времени молочные клыки у нее выпали, а сама Ксорве занималась с наставником из Карсажа по имени Парца. Изгнанник, он тосковал по родине, а с Ксорве был еще менее терпеливым, чем Оранна.
С карсажийцами ладить нелегко, сказал Сетенай. Для Ксорве это новостью не стало. Империя Карсаж, раскинувшаяся во многих мирах, была древней, богатой и достаточно огромной, чтобы слух о ней дошел и до Дома Молчания.
А ладить с Парцей и того труднее, продолжил Сетенай. Но не волнуйся. Тебе нужно узнать их обычаи, для этого необязательно нравиться Парце.
Ксорве слышала, что Карсажжестокое и испорченное место, но Парца был холеным и экзальтированным человеком небольшого роста с кожей цвета меди, аккуратной заостренной бородкой и мягкими седыми волосами, которые он собирал в косичку и сворачивал. Еще он постоянно пил кофе, тосковал по родине, страдал из-за слабого желудка и был очень религиознымно Ксорве трудно было сказать, что из этого характерно для жителей Карсажа в целом, а чтопросто личные привычки Парцы.
Карсажийский давался ей с трудом. Слова были непростымичто-то цеплялось, что-то проглатывалосьи Парца все время критиковал ее произношение. Но Сетенай хотел, чтобы она училась, и она старалась изо всех сил.
У нее и без того была серьезная программа обучения и вереница наставниковбольшинство из них были чудаками, а некоторые явно преступниками. И языками дело не ограничивалось. Она научилась ориентироваться в городе. Научилась готовить яйца, как принято в Сером Крюкес острым перцем и маринованными огурцами. Научилась управлять катером и дратьсясначала голыми руками, потом ножом, а затем и мечом.
Странное это было местоСерый Крюк. Как-то раз она видела парочку на Мушином мостуони целовались на виду у всех. В другой раз она уснула после обеда во дворе и обгорела до базальтового цвета. Она познакомилась с ночным городом, научилась различать его голоса, крики, музыку в отдалении. Научилась есть мучных червей и говорить на родном языке с местным акцентом, научилась бегать, карабкаться и красться по темным улицам, научилась правильно сжимать пальцы в кулак перед дракой.
От старых пройдох и солдат, которые были ее наставниками, она узнала о том, какие желания живут в сердце каждого города. Ее научили угрожать, обещать и искусно применять насилие.
Были в Сером Крюке и другие изгнанники из Тлаантотапо большей части такие же высокие и темнокожие, как Сетенай, с длинными заостренными ушами. Но они обитали на другом конце города, и Сетенай не проявлял интереса к общению с соплеменниками.
Вместо этого он под именем «доктор Пелтари» устроился лекарем к Синим Вепрямобществу наемников, чьи казармы находились на другом конце площади.
Порой Ксорве задавалась вопросом, не скучает ли Сетенай по еде и обычаям Тлаантота, как она, бывало, скучала по капустному супу и напевам, но он никогда и виду не подавал. Он не вдавался в детали, но Ксорве знала, что его изгнали из Тлаантота, что его враги лгали, строили заговоры и настраивали народ против Сетеная. У него до сих пор оставались друзья, которые присылали ему зашифрованные послания, но любой незнакомый тлаантотец мог оказаться шпионом Олтароса Чароссы.
На шестнадцатый день рождения Ксорве Сетенай вручил ей торосадский меч из многослойной стали и получил для нее разрешение проходить тренировки вместе с новыми рекрутами Синих Вепрей.
Ксорве с ужасом ждала этого. Она отвыкла от общества сверстников. Наверняка все эти Синие Вепри хорошо друг друга знают. Они будут шутить на понятные им одним темы и презирать незваную гостью.
Все оказалось даже хуже. Единственная ошаарка и девушка в команде, она к тому же была самой юной и самой низкорослой, и Вепри не воспринимали ее всерьез. Но вскоре они осознали, что она также самая проворная и безжалостная, и что она тренировалась дольше многих. Когда однажды во время тренировки она свалила наземь огромного капрала Валмина, с ней стали считаться.
Синие Вепри отпускали длинные волосы с одной стороны и полностью сбривали их с другой. Через несколько месяцев они взяли Ксорве с собой к цирюльнику, чтобы сделать ей такую же стрижку.
Когда вечером она вернулась домой, Сетенай был полностью погружен в одно из зашифрованных посланий. Только когда она принесла ему бокал вина, он поднял взгляд и заметил перемену.
Ты окончательно вступила в ряды Вепрей? спросил он. Под обычной веселостью крылось еще какое-то выражение. Ксорве уставилась на него и с ужасом подумала, что он расстроен, что она чем-то обидела его.
Нет! ответила она. Нет, они просто ходили стричься, я не думала, что вы будете возражать
С чего ты взяла, что я против? к нему тут же вернулось хорошее расположение духа. Ксорве решила, что ей могло померещиться. Не мог же он решить, что она собирается бросить его и стать наемницей?
Иногда она думалажаль, что они не могут остаться в Сером Крюке навсегда. Жаль, что она не сможет вечно знакомиться с крышами города, готовить яичницу и заучивать глагольные формы с Парцей.
Однажды они покинут городдень отъезда всегда маячил перед ней на горизонте. Ей нравились Валмин и другие, но только благодаря Сетенаю у нее вообще появились эти годы.
Веприочень уважаемое сообщество, добавил он, и если ты хочешь остаться с ними
Нет, страстно перебила она, мысль о том, что он мог счесть ее такой неблагодарной, едва не разозлила ее. Я не присоединюсь к ним. И вообще они обращаются со мной, как с ребенком.
Так и есть, сказала себе Ксорве, вспомнив к своему стыду, как она ехала на плечах Валмина, возвращаясь от цирюльника.
Если тебя влечет солдатская жизнь, я не буду тебя останавливать, хотя должен предупредить, что с большой вероятностью ты лишишься какой-нибудь конечности, сказал он. Но ты сама знаешь, что мы не останемся здесь навсегда.
Я знаю, сказала она. У них не было будущего в Сером Крюке, и ни к чему было здесь обустраиваться. Тлаантот.
Сетенай наконец-то улыбнулсякакое облегчение. Напряжение Ксорве спало с легкостью чаинок, всплывающих на поверхность.
За Вратами Серого Крюка, за Лабиринтом, город Сетеная по-прежнему ждал их. Для этой цели ее избрали, к этому ее готовили. Однаждывозможно, совсем скороони отправятся домой, чтобы свергнуть Олтароса Чароссу.
3Оберег
Однажды им пришло новое письмоСетенай тогда был в отъезде с Вепрями, а Ксорве в очередной раз билась над сослагательным наклонением прошедшего времени.
Почему ты такая непонятливая? возмущался Парца. Ты не можешь отправиться в Карсаж, разговаривая так, как ты говоришь, иначе тебя примут за варвара и будут смеяться тебе в лицо. Еще раз. Мы проходили это на прошлой неделе. Если бы я тогда поехал в город, нараспев читал он, постукивая пальцем по обложке словаря в такт словам. Клинышек его бородки качался вверх-вниз, точно клюв птицы, клюющей червяка.
Если бы ты тогда остался дома, пробурчала она, выставив вперед клыки, пока он не видел. Ее коренные клыки начали расти в прошлом году. Они почти достигли нужной длины, но иногда десны болели, особенно во время уроков Парцы. Служанка из винной лавки постучала в дверьпришло письмо, и Парца недовольно поморщился, но Ксорве не обратила на это внимания.
Послание было на редкость увесистымтяжелый сверток, обернутый вощеной бумагой, перевязанный несколько раз шнуром и запечатанный куском сургуча без клейма. Сверху аккуратным почерком было выведено имя: «Белтандрос Сетенай».
Ксорве не спеша расплатилась и поблагодарила служанку. До конца занятия с Парцей оставалась четверть часа, и она не собиралась упускать ни одной минуты передышки.
Хватит тянуть, крикнул Парца из гостиной. Я не уйду, пока ты не скажешь это без ошибок. Мне некуда спешить.
Ясно теперь, почему тебя выгнали из Карсажа, пробормотала Ксорве себе под нос и вернулась в комнату с посылкой в руках.
Я должна это прочесть, сказала она. Это может быть что-то важное.
Отчасти это было правдой. Она часто помогала Сетенаю с перепиской. Для нее это было хорошей возможностью поупражняться в языках. Если это письмо зашифровано, она не сможет его прочесть, но пока распакует и изучит содержимое в комнате Сетеная, сократит время занятия с Парцей еще секунд на тридцать.
Парца вздохнул и принялся перебирать свои бумагивмешиваться в дела Сетеная он не собирался. Ксорве села за стол и принялась обрезать бечевку.
Перерезав последний узел, она вдруг осознала, что упустила нечто важное. Письма для Сетеная всегда присылались на имя Пелтари. Его настоящего имени никто не знал.
Черт, сказала она.
Ну и выражения, заметил Парца, прищелкнув языком. Но иного и не следовало ожидать, раз доктор Пелтари позволяет тебе якшаться с уличным отребьем
Ксорве не слушала его. Пульс участился, в груди начал разрастаться ужас. Она судорожно оттолкнула свертоксургучная печать начала разваливаться на куски и превращаться в пыль.
За печатью на бумаге обнаружился бурый символ из завитков и спиралей. Ксорве почувствовала себя так, будто откусила кусочек персика и обнаружила внутри клубок червей.
Что ты сзади подошел Парца. Колдовство, произнес он тихим, но суровым тоном, какого от него никогда не слышала Ксорве. Клянусь Матерью всех городов, это нечестивый дом
Это прислали почтой, Парца, сказала Ксорве. Она отодвинула стул и встала, не отрывая взгляда от свертка. Задержала дыхание, как учили, изо всех сил пытаясь подавить подступающую панику. Что, если сверток взорвется? Она почти ничего не знала о магиичто ей делать?
Парца, продвигаясь к двери мимо дивана, молился на карсажийском. Ксорве было не до него.
Письмо начало распечатываться само по себе. Листки бумаги разворачивались с сухим жестким шелестом, подобным шороху чешуи на песке. Резко запахло раскаленным металлом, опаленными волосамии чем-то еще, с чем Ксорве давно не сталкивалась. Аромат благовоний, намек на лотос.
Во имя богов, выдохнул Парца. Прижавшись к входной двери, он сражался с засовом. Беги же, дуреха, нельзя на это смотреть.
Ксорве вовсе не хотела видеть содержимое свертка. Но как она будет смотреть в глаза Сетенаю, если вдруг их дом сгорит, взорвется, или случится что-то еще?
Со спокойствием, которого она от себя не ожидала, она вернулась к столу, за которым проходили занятия, и схватила словарь Парцывнушительный том из кожи и пергамента, тяжелый как булыжник.
Письмо все еще разворачивалось. Ксорве подняла книгу над головой и обрушила ее на сверток. Что-то хрустнуло, и наступила тишина.
Ксорве опустилась на стулдо нее дошел весь ужас положенияи молча наблюдала. На всякий случай. Удостоверившись, что сверток не собирается оживать, она выбралась из квартиры на лестницу и встретила там Парцу.
Я разобралась с этим, сообщила она.
Ты не можешь разобраться с магией, ответил он, испепеляя ее взглядом. Парца часто так делал, но в этот раз к злости примешивался страх.
Видимо, мне стоило последовать вашему примеру и сбежать, заметила Ксорве.
Да, ответил Парца. Если бы ты воспитывалась в цивилизованной стране, ты бы это знала. Убежать прочь и сообщить в Инквизиторатправда, едва ли в этом проклятом мире есть отделение
Я просто уронила на него словарь, сказала Ксорве, зная, что он взбесится.
Мой словарь! вскричал Парца. Что он осекся. Она проследила за его взглядом и увидела, как что-то просачивается из-под входной двери.
Клубы какого-то темного вещества, похожего на жидкий дым, струйками расходились в разные стороны и ползли по полу к ним.
Клянусь Матерью всех городов! взвизгнул Парца. Ты же якобы разобралась с этим?