Тренькнули струны, утихомирив толпу, и после короткой паузы в воздухе разлилась напевная, проникновенная и знакомая мне до каждой нотки мелодия. Я мгновенно погрузилась в сладкое забытье, в полудрёму, и была готова услышать голос Сирены, поющей о том, как сладок сна конец Но вместо неё запел бард. Высоким, бархатистым голосом умелого сказителя.
Смотри же на себя чужим холодным взглядом.
Кем стала ты теперь, и служишь ты кому?
Не свет горит в тебе, а месть коварным ядом
Всё манит и влечёт к душе пропащей тьму.
Могла бы ты пойти дорогой чести доброй,
Со смертью не играть, судьбе не возражать.
Но сделав выбор раз, ты больше не способна
Стать той же, кем была, и двинуть время вспять.
И вновь перед тобой есть два пути опасных.
Какой из них вернейне знаёт даже тот,
Кто проклял королевство божественною властью,
Кто Квертинду сулит трагический исход.
Влечёт тебя туда, где новые вершины
Горят во тьме ночной сиянием любви,
А долг зовёт к мечте, заветной, нерушимой:
Погибелью врага закон установить.
Две правды, две судьбы, две разные дороги
Ведут в один конец, одна другой темней.
Но с кем разделишь жизнь в финальном эпилоге?
Чей Квертинд для тебя окажется важней?
Дивная мелодия струилась сквозь толпу, вытягивала на поверхность самые сокровенные чувства. Гости притихли, завороженные лирической балладой и талантом Гения Тибрийского. И я тожепритихла. Пропали мысли, сомнения, тревоги. Душа как будто исцелилась от всякого недуга и взмыла вместе с высокими нотами к ярким фонарям над нашими головами.
Я не могла оторвать взгляд от пальцев барда, между которыми сверкали золотистые искры. Он создавал свою балладу на глазах сотни зрителей, и это было невероятно. Но ещё невероятнее было то, что менестрель будто бы пел специально для меняи пел о чём-то важном. Он не сказал ничего конкретного, и в то же время сказал так много! Как будто сулил стать мне путешественницей, стоящей на перепутье. В его песне было послание, откровение и предсказание.
Из оцепенения я вышла одновременно с окружающими и почти побежала со всеми к исполнителю загадочной балладытуда, где автор принимал заслуженные комплименты. Но Демиург удержал меня, силой заставил оставаться на месте.
Не спеши, негромко сказал мужчина. Менестрели являются на подобные торжества, чтобы выразить почтение хозяевам, но никак не наоборот.
Он едва заметно повернул голову и шепнул что-то молодому парнишке, стоящему позади. Тот резво сорвался с места, выждал удобного момента и буквально умыкнул барда из-под носа восторженных зрителей.
Сегодня волшебная ночь, шепнул мне Демиург на ухо перед тем, как Гений Тибрийский предстал перед нами. И я исполняю твои желания.
Ответить что-то колкое я не успела, поскольку меня окатило волной обаяния от самой лучезарной улыбки барда. Он прижимал вензельную лютню, как ребёнка, и лучился такой чистой радостью, будто магия Нарцины была сродни кровавой. Невероятно заразительно!
Я так обрадовалась встрече, что чуть было не кинулась обниматься, но вовремя вспомнила о том, что играю роль спутницы хозяина маскарада, поэтому должна быть достойной почтения.
Гений Тибрийский! искренне улыбнулась я в ответ. Последний раз мы виделись ровно назад. Ты тогда исполнял Балладу будущего короля. Помнишь меня?
Юна Горст, чарующим голосом пропел бард и приложился к моей руке. Ваше имя по-прежнему не изменилось. Но за этот год вы подобно утёнку превратились в прекрасную лебедь.
Это комплимент? опередил мою благодарность Демиург.
Безымянный бард вздрогнул от его голоса и посерьёзнел, будто простой вопрос был укором или угрозой.
Уверена, что да, ответила я за барда. Этот музыкант просто не знает другого способа общения с женщинами.
От похвалы я немного смутилась, пригладила причёску и попыталась скрыть шрам на предплечье, одним боком спрятавшись за Демиурга.
Моей спутнице нравится ваша баллада, повелительно сообщил Демиург. Вы пришли на праздник один?
Он взял с ближайшего подноса высокий бокал на тонкой ножке и предложил барду. Тот охотно принял напиток, жадно приложился и одним глотком влил в себя лучшее баторское вино. Резко выдохнул хмельные пары и с жаром ответил:
Эта баллада и есть моя спутница в любом приключении!
Скажите же сами: хороша ваша спутница или дурна? Демиург снова меня опередил, явно наслаждаясь беседой и положением.
Разве может бард судить своё творение? без шуток ответил музыкант. Она всё равно, что дитя для материлюбима в любом обличии.
Так а кому вы предлагали её на суд? напирал Демиург.
Самым строгим и могущественным ценителям, менестрель уважительно поклонился, стащив с головы берет и мазнув длинным пером каменные плиты. Вроде вас.
Неужели? рассмеялся Демиург. И вы знаете, кто я?
Конечно, Ваше Величество, подтвердил бард, напяливая обратно нелепую шапку, цветом схожую с моей сумкой. ВыДормунд Иверийский, величайший король Квертинда и его пределов!
Такой уж величайший? хитро прищурился создатель Ордена Крона.
Настолько, насколько позволяют баллады, слукавил музыкант.
Неожиданная разговорчивость Демиурга удивила меня. Я с открытым ртом следила за странной перепалкой, пытаясь уловить суть. Кажется, они оба говорили на ином языке, понимали какие-то скрытые смыслы слов и предложений.
Вы кажетесь хитрее, чем пытаетесь выглядеть, не то похвалил, не то уличил Демиург. И баллады ваши похожи на пророческие. Может, вы тот, кто стоит за спинами квертиндцев? Тот, кто способен одним словом изменить судьбу королевства?
Я простой бард, Гений Тибрийский сам взял ещё один бокал с подноса, подумал и схватил наколотый на вилку кусок сыра. Барду надлежит рассказывать историю, но не вмешиваться в её ход. Отдаваться последовательности и не перечить богам!
Ну что ж, потерял интерес Демиург. Тогда я призываю вас отдаться во власть хмеля и насладиться праздником!
Бард взглянул осоловевшим взглядом, снова принялся слюнявить мою ладонь и хотел ещё что-то добавить, но внезапно мир погрузился во тьму. Все фонари разом погасли, лишив меня зрения. Над толпой прокатился громкий Ах!. Я напряглась и рывком задрала юбку. Схватилась за рукоять Кааса, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой кромешной темноте.
Справа, шагах в двадцати зазвенел тоненьким переливом колокольчик. Я дёрнула головой, готовая к любой неожиданности. С другой стороны тоже послышалась звучная трель, будто маленькая птичка ответила на зов своей подружки. Рука крепче сжала кинжал. Новый звон раздался совсем рядом, и на мою ладонь на рукояти Кааса легла прохладная рука Демиурга. Он осторожно убрал наши руки от оружия. Кончики мужских пальцев скользнули по бедру, как капельки воды стекают по коже, и бережно вернули ткань юбки на место. Всё моё тело немедленно покрылось крупными мурашками.
В Иверийском замке торжественный бал по традиции начинался с колокольчиков, губы Демиурга коснулись моего уха. После чего король с королевой открывали вечер первым танцем.
Колокольчики пели теперь отовсюду: десятки или сотни переливов заполняли душную ночь волнительным предвкушением. Вместо фонарей вспыхнули редкие свечи, освещая блеск нарядов, играя бликами драгоценностей. Торжественная толпа пришла в движение. Казалось, восторженный трепет на лицах проступает сквозь маски.
Прекратите! я часто задышала от волнения, духоты и прикосновений. Я не хочу танцевать, если вы намекаете на это. Ни с вами, ни с кем-либо ещё.
К счастью, я неправильно поняла намёк. В центр освободившейся площади вышел Селован Минестл, ведущий под руку Марианну. Оркестр подхватил их движение, и первая пара закружилась в стройном, торжественном и величественном ритме по кругу. Ледяной порыв принёс вихрь снежинок, и они сверкающим кружевом взметнулись из-под юбки прелестной танцовщицы.
Следующие танцоры включилась в медленный, плавный вальс, закружились как стрелки часов по циферблату. Я на секунду и правда ощутила себя в королевском замке. Пестрые, блистательные гости вставали в ряд мерцающими тенями. В тусклом свете свечей это выглядело таинственно и завораживающе.
А чего ты хотела бы сейчас? так же близко и тихо спросил Демиург.
Околдованная нарядным вихрем танцоров, я вообще забыла, что он рядом. И даже не сразу услышала вопрос. Но через минуту всё же честно попыталась задуматься о желаниях.
Первой мыслью былоснять неудобные тряпки и оказаться в привычной форме академии и при оружии.
Второйнайти Кирмоса лин де Блайта и прикончить одной смертельной стрелой.
Но когда я подняла голову к неожиданно ярким звёздам, невидимым до этого момента из-за слепящих фонарей, я вдруг вспомнила о желании, которое загадала под Красной Луной. И которое загадала ещё раз, мысленно Пятнадцать минут назад. Ладонь сама собой метнулась к чёрному пауку, слишком приметному на фоне открытых плеч.
Ты несносно предсказуема! засмеялся Демиург, и я отпрянула. В самом деле, я даже не ожидал, что будет так легко.
Я впилась в него прищуренным злым взглядом. Опять он за своё! Читает мои мысли и отвечает на них до того, как они успеют оформиться в сознании. Возомнил себя знатоком человеческой души! И непонятно, где начало его игры, а гдеконец. Там, в кабинете, когда мы были наедине, на секунду, на крохотное мгновение мне показалось, что я видела этого человека настоящим, живым. Что мы даже стали как-то близки. Впрочем, всё что происходило сегодня было ложью, обманом, мороком. Из-за атмосферы праздника я легко поддавалась эмоциям, которые никогда бы не позволила себе в любой другой день.
Не боишься, что твоё желание сбудется? яркие глаза оглядели толпу танцующих, словно мы говорили о том, как прекрасен маскарад и праздник.
Я смеюсь в лицо опасности, подняла я уголок губ. Кажется, вам этого я ещё не говорила.
Наслышан, он положил пальцы на мой затылок.
Отвратительно властный жест, от которого хотелось подсечь нахала и врезать по почкам. Но я только протестующе подняла плечи.
Я ведь сказал тебе уже, что сегодня исполняю твои желания, он с силой повернул мою голову к себе, заставляя смотреть в глаза. Даже самые невероятные. Взгляд Демиурга был таким неожиданно колючим и обречённым, что я растерялась и не стала сопротивляться. Потанцуй со мной.
Это вряд ли, я всё же отвернулась, выискивая глазами поднос с бокалами вина. У меня на этот вечер другие планы. Подумала над изяществом отказа и добавила: Это точно не то, чего я желаю. Танцы не приносят мне удовольствия. У меня совсем нет к ним таланта. Боюсь, это испортит вечер не только мне, но и вам.
Вот так. Магистр Банфик могла бы мною гордиться. По крайней мере, я только что отказала господину Демиургу и при этом не чувствовала себя обречённой мышью под лапой сытого кота.
Я всё же настаиваю, мужчина перехватил мою руку, тянущуюся к бокалу. Ты не поверишь, как много можно узнать о желаниях в танце. Своих и чужих. Из меня плохой воин, но хороший танцор. Ты останешься довольна итогом. Я ведь ещё ни разу не подводил тебя, Юна.
Слабая попытка вывернуть руку не принесла успеха.
Собственное имя, произнесённое голосом Демиурга, отчего-то прозвучало убедительным аргументом. Ему удалось меня заинтриговать.
Клянусь, я не хотела танцевать! Но с каждой минутой, проведённой на веселящемся карнавале, с каждой новой нотой музыки я всё сильнее и сильнее ждала чуда. Хотелось довериться этому мужчине под маской, как уже доверилась однаждыв нашу первую встречу. Хотелось послушаться его. Позволить вершить волшебство: ведь он был способен на него и творил невозможное! Он знал всё о моих мыслях. Пожалуй, даже больше меня самой. Может, и о желаниях тоже?
Всё нутро вопило, что не нужно поддаваться. Более того: на место тоскливого безразличия пришёл страхдикий, неестественный, отупляющий страх перед тем, кого боялся весь Квертинд. Как тогдав театре. Всё повторяласьмузыка, его власть надо мной и острое влечение. Мощное, как кровавая магия. Торжественная мелодия манила к мужчине, делала его центром мира. Шептала: Шагни в объятия, позволь ему сдержать слово.
И я шагнула.
Отлично, улыбнулся Демиург, крепче сжимая мою ладонь.
Я вас предупреждаю, предприняла я последнюю попытку отказаться. В танце даже капран изящнее, чем я.
Не думай об этом, он коснулся губами моего лба. Я помогу тебе.
От неожиданного поцелуя я прикрыла глаза. Но сразу же широко распахнула: нельзя поддаваться обаянию господина Демиурга! Все вокругмарионетки в его спектакле, а сегодня у меня роль одной из них. Нужно помнить о том, кто я на самом деле. И сопротивляться паутине собственных незнакомых эмоций.
Станете героем для несчастной леди, что не умеет танцевать? хотелось вложить насмешку, но голос сорвался на хриплый писк.
Только проводником для её чувственности, он убрал ладони, чтобы развязать бант на шее, и я выдохнула напряжение.
Между тонких мужских пальцев белой змейкой скользнул шелковый шарф.
Этоголос всё ещё хрипел, и я прочистила горло. Это зачем?
В ответ Демиург приложил палец к моим губам, призывая к молчанию, обошёл меня по кругу и завязал глаза. Мир снова пропал, как недавно перед звоном колокольчиков, но теперь я остро ощущала лопатками близость мужчины.
Вальс в темноте, едва слышно выдохнул он, и мои губы сами собой раскрылись от внезапной робости. Ты прекрасно владеешь движениями своего тела, но игнорируешь его желания. Не думай о том, как танцуешь. Забудь про разум. Доверься мне, Юна.
Мне ничего больше и не оставалось. За неимением зрения, единственным ориентиром в громыхающем музыкой мире оказался рука господина Демиурга. Он притянул меня ближе, обхватил нежно, едва касаясь, и увлёк за собой.
Я всё ещё боялась. Всего на свете: его, себя, ставших в миг зловещими масок и пронизывающей музыки. Боялась наткнуться на кого-то в своей слепоте или просто упасть, поэтому прижалась теснее, ощущая мужское тепло и улавливая его движения.
Демиург сделал шаг, и я легко, даже охотно подалась следом, словно и в самом деле была марионеткой, привязанной к пальцам кукловода. Только нитями служили мои нервы, что звенели струнами в такт чарующему вальсу.
Вот и всё. Я шагнула не в мужские объятия, а в пропасть, в которую теперь летела, набирая скорость. Как просто, оказывается, стать одной из театральных кукол господина Демиурга. Одной из тех почитательниц, что становятся на колени и целуют перстень. Чем я отличалась от них всех? Да ничем. Согласиться танцевать для меня было гораздо, гораздо более серьёзным шагом, чем коленопреклонение.
Мужская рука легко, почти невесомо, сжимала мою талию, и я двинулась сама вслед за ним ещё до того, как он задал направление. Знала, куда он хочет вестичувствовала телом, как напрягались его мышцы под одеждой, как двигались его бёдра, и как он переносил вес, чтобы сделать следующий шаг. И хотела, чтобы он не останавливался.
Мой незримый партнёр не требовал, не давил, не толкал. Но я подчинялась его молчаливым командам мгновенно, словно мы проделывали это вместе тысячу раз. Каждый поворот горячил кровь и заставлял сердце биться быстрее. Меня вели какие-то древние женские инстинкты, что завладели телом. Или это Демиург владел им сейчас даже больше, чем я сама?
И этот запахсотни свечей, цветущего сада, вишневого бренди и меня самойдурманил и распалял ещё сильнее. О да, мне хотелось ещё. О, боги! Мне хотелось танцевать. Хотелось остаться такойв этом трепете, в этом лёгком хмеле и слепом мире, где я осталась наедине с собственными ощущениями и лёгкими касаниями мужчины, что пугал меня. Пугал и бесконечно манил.
Голос оркестра взобрался по высоким нотам, застыл где-то на вершине мелодии, и моя опора на миг пропала.
Я пошатнулась, потеряла равновесие и В мой иллюзорный невесомый мир вторглись требовательные, жёсткие и очень злые объятия сильных рук.